Так они погибают

Глава двадцать вторая

Дверь распахнулась без предупреждения, как это всегда случалось в моей жизни с дверьми. Вошел юнец Ронни. Высокий парень девятнадцати или двадцати лет. Лицо молодежного вожака, а не малолетнего преступника; смуглый, с черной щеткой волос; густые, сросшиеся в одну линию брови полосой разделяли лоб. Руки загоревшие и на вид очень сильные. В правой руке — монтировка.

Я увидел это в тот момент, когда он замахнулся, чтобы ударить меня по голове. Я пригнулся и подскочил к нему, чтобы помешать сделать вторую попытку. Девушка, стоявшая позади меня, молчала. Мои пальцы сомкнулись на запястье руки Ронни. Я крутанул ее, и монтировка со звоном полетела на пол. Затем, оттолкнув его, я сделал обманное движение левой, чтобы отвлечь его внимание, и всю силу вложил в прямой удар правой. Это был удар для сосунков, не для умелых людей, удар для проклятых дураков.

Он упал ничком, стал корчиться на полу — у него перехватило дыхание. Девица подбежала к нему, опустилась на колени и начала нежно причитать над ним. Он приучил ее к героину, подарил ей желтую лихорадку и белую смерть, а она была от него без ума.

Его парализованная диафрагма опять начала функционировать. Он сделал несколько глубоких вдохов. Я стоял и смотрел, как он подымался, и думал, что надо было бы садануть его покрепче.

Девушка повернулась ко мне, лицо ее исказилось ненавистью.

— Ты, Руфь, подожди на улице. Мне надо поговорить с Ронни.

— Кто вы такой? — Слова юнца вылетали с трудом между судорожными вздохами. — Что тут происходит?

— Говорит, что он — частный сыщик. — Одной рукой она обнимала парня за плечи, другой нежно поглаживала его грудь.

Он оттолкнул ее и нетвердо встал на ноги.

— Чего вы хотите? — Его голос стал звучать тоньше, как будто нокаут вернул его назад, в детство.

— Садись. — Взглядом я показал на единственный стул, стоявший посреди комнаты. — Мне нужны некоторые сведения.

— Ну, от меня вы их не получите. — Но парень сел. Глаз его сильно дергался, казалось, что он весело мне подмигивает.

— Закрой дверь! — приказал я девушке. — За собой.

— Я не уйду. Не позволю вам опять ударить его.

Лицо юнца исказилось от неожиданной злости.

— Убирайся отсюда! Проклятье! Продай себя на мясо для собак, только уходи. — Грубо обращаясь к девушке, он вымещал на ней свою злость за унижение.

Она рассудительно ответила на это:

— Как скажешь, Ронни. — Затем направилась к выходу, волоча ноги.

— Ты служил посыльным у Спида? — спросил я паренька.

Лицо Ронни опять исказило бешенство, оно заострилось и покрылось пятнами. У него были пропорционально маленькие уши, тесно прилегающие к голове.

— Руфь распустила тут свой язык, да? Она действительно забавная личность, эта Руфь. Придется поговорить с ней.

— Руфь ты оставишь в покое, понял? У меня в запасе еще осталось несколько приемов, которых ты еще не испытал на себе. А когда испытаешь, ни одна девушка не захочет взглянуть на тебя.

Горящим взглядом он посмотрел на монтировку, валявшуюся в углу, но тут же отвел взгляд. Он принял позу дисциплинированного молодого человека и сказал, обращаясь ко мне:

— Сэр, я не могу здесь больше оставаться, честно. Мне надо пойти в контору.

— Сегодня для тебя больше не будет легких бабок.

Его кривая улыбка позволила мне увидеть его кривые зубы.

— Сэр, может быть, я глуп, но я совершенно ничего не понимаю.

— Полтораста — это куча денег за пять минут разговора, фактически — шантажа.

Глаз снова задергался и подмигнул. Он был самый скверный юнец из всех, с которыми мне приходилось говорить.

— Вам не удастся получить от него показания, — изрек он.

— Не обманывай себя. Проснувшись завтра утром, он придет в ярость. Я легко его разыщу.

— Старый козел сам на это напросился, не так ли?

— Ты тоже напрашиваешься на неприятность, парниша. Им не нравится мошенничество в туристском городе.

— Понял. Вы хотите долю, — он улыбнулся и опять подмигнул.

— Нет. Мне нужна информация.

— Какого рода информация? У меня нет никакой информации.

— О Германе Спиде. Хочу узнать, что с ним приключилось и почему.

Хотя он не пошевелился, у меня было впечатление, что парень извивается. Он нервно провел рукой по щетке волос.

— Вы агент штата, сэр? Федерального правительства?

— Успокойся. Я занимаюсь не тобой. Хотя, если будет надо, смогу привлечь тебя за вымогательство.

— Вы имеете в виду, если я не буду отвечать?

— Я начинаю терять терпение.

— Не знаю, что вы хотите услышать от меня. Я…

— Ты работал на Спида. Ты уже на него не работаешь. Почему?

— Спид больше не занимается этим бизнесом.

— На кого ты работаешь?

— На себя самого. Я не нравлюсь Тарантайну.

— Мне это непонятно, — съязвил я. — У тебя — внешность, мозги, честность, все остальное. Что же еще надо Тарантайну?

Это уязвило его тщеславие, и в нем проявилась некоторая стыдливость. Но только чуть-чуть.

— Я служил рассыльным у Спида, поэтому Тарантайну и не нравлюсь.

— Но он и сам работал на Спида.

— Да, но он его надул. Когда появилась корпорация, он тут же поменял хозяина. Он понял, что независимый делец типа Спида не сможет им противостоять.

— Поэтому он стрелял в Спида, захватил его дело и присоединился к корпорации?

— Не совсем так. Тарантайн — слишком прожженный ловкач, чтобы стрелять самому. Может быть, он подставил Спида. Я слышал, что он сделал именно так.

— Как это произошло?

— Меня самого там не было. Я знаю об этом только со слов. — Он опять как-то по-своему покорчился, оставаясь неподвижным. Под сросшимися бровями его глаза казались маленькими и близко поставленными друг к другу. Прозрачные капельки пота выступили у него на лбу. — Мне не следовало бы об этом говорить, сэр. Я могу подорваться из-за этого. Откуда я могу знать, что вам можно верить?

— Придется рискнуть.

— Вы не можете привлечь меня как свидетеля, мои знания почерпнуты со слов.

— Расскажи об этом.

— Я расскажу вам об этом в меру своих способностей, сэр. В ту ночь Спид возвращался на машине из Тихуаны. Пакеты с белым порошком находились в покрышках колес. У него был такой прием: пакеты прикреплялись к внутренней стороне покрышек. С ним находился Тарантайн, и я думаю, что он тайком дал знать об этом своей шайке. Те напали на Спида на автостраде по эту сторону от Дельмара, заставили съехать с шоссе, преградив дорогу грузовиком или чем-то вроде этого. Спид начал возмущаться. Тогда они выстрелили в него и, думая, что он мертв, бросили его там, а сами укатили в его машине. В больницу его привез Тарантайн, как будто был для него другом-приятелем. Так думал Спид. Спид выписался и уехал из города. Он чуть не умер. Думаю, это его перепугало. Он не годился для драки с применением оружия, он был джентльменом.

— Теперь понимаю. Где же сейчас находится «джентльмен»?

— Мне это неизвестно. Он слинял, вот и все. Перепродал Тарантайну права на аренду Арены и испарился.

— Опиши мне этого «джентльмена», Ронни.

— Спида? Он одевается с иголочки. Двухсотдолларовые костюмы, сшитые по заказу, сорочки и галстуки с инициалами. Большой плотный мужчина, но резкий. Разговаривает, как ученый, показывает настоящий класс.

— А какая у него внешность?

— Для человека в возрасте он выглядит довольно привлекательно. Волосы пока что почти целиком сохранились. Светло-каштанового цвета. Небольшие прямые усики. — Он провел пальцем по своей верхней губе. — Довольно приятные черты лица, за исключением носа. На носу у него шишка, на месте перелома.

— Сколько ему лет?

— Около сорока. Примерно вашего возраста, возможно, чуть постарше. Хотя Спид не такой привлекательный, как вы, сэр. — Ронни старался мне польстить.

Он представлял собой разновидность щенка, готовый лизнуть любую руку, которую боится укусить. Мне было тягостно от сознания, что я не могу стукнуть его еще раз, потому что он был моложе, мягче и слабее меня. Если бы я действительно причинил ему боль, то он бы выместил свою злобу на ком-нибудь, кто слабее его. Например, на Руфи. В общем-то, с Ронни нельзя было ничего поделать. Разумеется, он будет продолжать так или иначе мошеннически доставать доллары, пока не попадет в Фольсомскую тюрьму, или в морг, или, наоборот, в большой дом с плавательным бассейном на вершине холма. Подобных ему тысячи на пространстве в десять тысяч квадратных километров: ребят, которые лишились своего будущего, родителей и самих себя на узких, кое-как построенных улицах прибрежных городов; ребят с привычками водителей-лихачей, с воображением героев дешевых мультяшек; отчаянных ребят, которые не успели возмужать к одной войне и слишком состарились, чтобы попасть на другую.

Он спросил подобострастно:

— В чем дело, сэр? Я рассказал вам правду — такую, какую знаю сам.

— Может быть, ты действительно рассказал правду. Ты все это не выдумал, у тебя для этого не хватило бы ума. В чем заключались приемы Тарантайна?

— Мне это неизвестно. — Он опять запустил пальцы в свои короткие черные волосы.

— Прости, я забыл. Ты — уважаемый гражданин. У тебя нет грузовика с бандитами, как у Тарантайна.

— Он и его брат купили эту яхту, — продолжил Ронни. — Ту самую яхту, которая сегодня разбилась. Откуда мне знать, для чего они ее использовали? Пару раз они выходили на рыбалку, может быть, плавали в Мексику. Именно оттуда Снид получал товар, когда работал здесь. От парня в городе Мехико. Он вырабатывал его из опиума. — Ронни подался в мою сторону, но остался сидеть на стуле. — Сэр, разрешите мне пойти теперь в контору. Я вам рассказал все, что знаю. Так как?

— Не будь таким нетерпеливым бобром, Ронни. У тебя есть еще один приятель, о котором мне хотелось бы знать. Где я мог бы найти Москито, если вдруг меня потянет на это?

— Москито?

— Руфь сказала, что он теперь ведет торговлю в Сан-Франциско. Раньше он сбывал товар Спида здесь.

— Не знаю никакого Москито, — сказал он не очень убежденно. — Знаю только таких москитов, которые кусаются.

Я сжал кулак и показал ему, уверяя самого себя в том, что я великий мастер по части запугивания детей.

Его пустые карие глаза немного покосились на кулак.

— Я вам скажу, сэр. Обещайте, что не выдадите мое имя. Они не поймут, если я проболтаюсь. Он написал мне, что, может быть, летом я получу там работу…

— Ронни, я не даю никаких обещаний. И опять теряю терпение.

— Вы хотите знать, где его найти, так?

— Это меня вполне устроит.

— Я выходил с ним на связь с помощью музыканта, который играет на пианино в баре цокольного этажа, в заведении, которое называется «Берлога». Найти довольно легко.

— Когда это было?

— С месяц назад. Прошлый месяц я слетал туда на уик-энд. Мне позвонили из Фриско. Лично мне это нравится. Другие масштабы — не то, что в нашем городке…

— Да-а. Удалось поговорить с Москито?

— Конечно, он там теперь большой человек, но и хороший мой приятель. Мы познакомились в школе. — Мысленно Ронни перенесся в то время, когда он узнал Москито.

— Как его настоящая фамилия?

— Вы не скажете ему, что об этом сообщил вам я? Гильберт Морено.

— А музыканта?

— Его имени не знаю. Вы найдете его в «Берлоге», он играет там каждый вечер. Его не спутать ни с кем, он похож на дрозда.

— Знает ли Москито, где находится Спид?

— Он сказал, что Спид был там на Рождество, пытался увеличить свою долю. Потом он уехал в Рено, кажется, он сказал — Рено. Могу я теперь уйти, сэр?

Структура наркобизнеса начинала вырисовываться у меня в мозгу. Пока что это была абстрактная модель: высокий тонкий треугольник, нарисованный красным карандашом. Нижнюю сторону составляла короткая прямая линия между Палм Спрингс и Пасифик Пойнт. Верхняя точка находилась в Сан-Франциско. Второй, заштрихованный, треугольник расположился на той же стороне и показывал на другой верхний угол — в Рено. Но когда я попытался свести оба треугольника на одной плоскости, общая картина оказалась смазанной.

— Ладно, иди, — разрешил я.

Когда мы вышли, оказалось, что девушка исчезла. Я почувствовал облегчение. Дело в том, что по отношению к ней у меня появилась большая ответственность, чем мне бы хотелось.