Так они погибают

Глава шестая

Я обедал у «Муесо» в Голливуде. Пока ждал жареный бифштекс, позвонил на квартиру Джозефа Таран-тайна, но никто не ответил, и я получил обратно свои десять центов. Бифштекс был таким, как мне нравилось: сочный, с грибным соусом и горкой жареных луковых колечек рядом на тарелке. На десерт я заказал пинту пива «Черная лошадь» и, когда со всем этим управился, почувствовал себя хорошо. Пока что дело мое не двигалось, но чувствовал я себя хорошо. Я испытывал возбуждение, которое было более пророческим, чем гадание на чайной заварке, которое окрыляет, предвещая всевозможные происшествия, и они действительно происходят.

Я включил фары, когда выезжал с парковочной площадки. Серые сумерки настолько сгустились, что казались осязаемыми. Через их призму город выглядел четко, но утратил свои размеры, стал таким же неустойчивым, как облако. Магазины, театры и офисы потеряли свои дневные очертания и теперь ждали ночи, чтобы получить новые объемы и значение. Двойной поток движения, в который я влился, вносил что-то новое. Половина жителей катила в машинах к океану, а другая половина уже побывала там и теперь разъезжалась по домам. Дикие склоны гор затеняли на северо-востоке косые улицы и превращали их неоновые вывески и фонари в простые огненные искры.

Каса Лома был расположен на боковой улице, в квартале от Сансета, где бульвар начинает подниматься к холмам. Четырехэтажное здание из белых панелей с веселыми огоньками почти в половине окон каждого этажа. Не так уж шикарно, как полагал Марио Тарантайн, но неплохо. Все машины на стоянке за зданием были почти новыми, а «понтиак» восьмой модели был самой дешевой машиной. Жившие там люди не жалели денег на показуху.

Впрочем, швейцара не оказалось, что меня вполне устраивало. Не было и портье при входе, и рассыльного. Я прошел по ковру небольшого фойе к бронзовым почтовым ящикам, висевшим на стене около застекленной внутренней двери. На седьмом ящике значилась фамилия Джозефа Тарантайиа. Надпись была сделана на карточке от руки, знакомым почерком и теми же зелеными чернилами, по-видимому, девушкой, которая покинула гавань, чтобы оказаться в широком море жизни. Большинство других карточек были отпечатаны, а одна или две даже выгравированы. На табличке № 7 была великолепно исполнена фамилия Кита Дэллинга, кто бы он там ни был. Я нажал электрическую кнопку звонка под его фамилией, но не получил ответа.

Номер 12, миссис Кингсли Сопер, оказалась более проворной. Возможно, она кого-то ждала. Когда я услышал ответное жужжание звонка, то надавил на застекленную дверь и вставил в замок бумажные спички. Старая уловка, но иногда она удается. Я дошел до угла, вернулся и нашел свои спички на том же месте.

В здании было всего пятнадцать квартир. Номер 7 находился на втором этаже. Я стал подниматься на дергающемся автоматическом лифте и легко нашел нужную мне квартиру в конце узкого коридора. С минуту я стоял перед закрытой дверью и рассматривал структуру дерева, но это мало что мне дало. Я мог бы вышибить дверь или просто уйти. Дверь с 8-м номером находилась прямо напротив, через коридор, но там никого не было. Я вытащил из внутреннего кармана большую отвертку, которую прихватил из машины. В дверь номер 7 был врезан йельский пружинный замок, его было легко открыть.

Этот замок оказался совсем простым. Дверь распахнулась, когда я надавил на нее плечом. Но кто-то побывал уже там до меня. На дверном косяке остались следы «фомки», и гнездо защелки было сломано. Я положил на место отвертку и вытащил пистолет. Передняя и комната утопали в потемках, их прорезала лишь полоска света из коридора.

Всматриваясь внутрь, я прикрыл дверь и нащупал рядом с ней, на стене, выключатель. Даже впотьмах в комнате ощущалось что-то странное. Из большого окна против меня исходил слабый свет, которого было достаточно, чтобы различить смутные очертания мебели, с которой было что-то не то. Я включил свет и увидел, что там все было перевернуто вверх дном. Оштукатуренные стены и потолок находились на месте, но все остальное было разрушено.

Зачехленные кресла и тахта порезаны и выпотрошены. Их набивка покрывала пол комками, напоминающими куски грязного снега. У стеклянного кофейного столика отвинчены ножки. Порванные репродукции картин валялись возле пустых рамок. Металлические внутренности радиолы вырваны и брошены на пол. Даже оконные занавеси сорваны, абажуры сняты с ламп. Вдребезги разбиты керамические основания настольных ламп.

Кухня выглядела еще хуже. Банки с продуктами вскрыты, их содержимое выброшено в раковину. Холодильник в буквальном смысле разнесен на куски, изоляционный материал разбросан по полу, линолеум порван большими неровными кусками. Среди этого хаоса на небольшом обеденном столике лежала недоеденная пища — бифштекс с картошкой и палочки шпината. Это была картина, которую можно увидеть в доме, подвергшемся стихийному бедствию — циклону, наводнению или землетрясению.

Я вошел в спальню. Матрасы и пружины голливудской кровати превратились в лохмотья и обломки. Даже рама кровати была разбита. Мужские пиджаки и женские платья порваны и валялись кучей на полу чулана. Среди них — клочья форменной одежды медсестры. Ящики комода выдвинуты и брошены на пол, зеркало вынуто из рамы. В комнате вряд ли остался какой-либо целый предмет, тем более из личных вещей. Не было писем, записных книжек, не было даже спичечных коробков. Слои серого утиного пуха, вырванного из теплого стеганого одеяла, покрывали все подобно плесени.

Ванная находилась рядом с небольшой прихожей, между спальней и гостиной. Я на мгновение остановился у двери в ванную, стараясь найти на внутренней стене выключатель. Но свет не загорелся. Вместо этого раздался мужской голос:

— Вы у меня на мушке, а меня не видите. Бросьте револьвер!

Я напряг зрение, всматриваясь в темноту ванной. Слабый свет отразился на металлической поверхности, но это были не краны. Выпущенный из моей руки револьвер грохнулся на пол.

— Вот так-то лучше, — произнес голос. — Теперь становитесь лицом к стене и поднимите руки над головой.

Я выполнил приказание. Высокий мужчина в широкополой черной шляпе вышел из темной комнаты. Он был тощий, как смерть. Его лицо имело могильный оттенок, кожа туго натянута на высоких острых скулах, синеватый рот приоткрыт. Сверкающие глаза и дуло пистолета были направлены на меня.

— Что вам здесь надо? — рявкнул он, открыв желтые зубы.

— Я должен спросить это у вас.

— Вопросы задаю я! Вы только отвечаете! — Наган кивнул в подтверждение.

— Джо просил заглянуть, выпить по рюмочке. Когда я постучал в дверь, она оказалась не заперта. Где все-таки Джо?

— Послушайте, приятель, вы можете вести себя и получше. Джо никого не приглашал на рюмку. Прошло уже три дня, как Джо уехал. И вряд ли вы заходите к другу, держа наготове эту пушку. — Он подтолкнул пинком мой револьвер в мою сторону. — Не поднимайте его.

— Ладно, — сказал я тоном юношеской искренности. — Тарантайн подвел меня. Он должен мне деньги.

В его бледных глазах промелькнул тусклый интерес.

— Это > же лучше. Какие деньги?

— Я опекаю молодого борца из Пасифик Пойнт. Тарантайн купил часть прав на него, но не заплатил.

— У вас получается лучше, да? Но вам надо будет еще поднапрячься. Вы поедете со мной.

Страна теней, подумал я, находится на другой стороне реки.

— Гае вы живете, в морге?

Его виски под черной шляпой были голые и впавшие, как у мертвеца. Тонкие, как бумага, ноздри белели, как клювик у снежной птички.

— Ведите себя спокойно, если хотите идти сами. Я могу сделать так, что вас понесут. Он быстро нагнулся, зацепил пальцами мой револьвер и опустил его в карман. У меня не было возможности напасть на него.

Он заставил меня идти впереди себя через гостиную.

— Вы здорово тут все перетряхнули, — бросил я. — Вам надо поступить на работу в психиатрическую больницу, чтоб щипать корпию.

— Я видел, как люди получают по заслугам, — сказал он сухо. — Те, которые слишком много болтают. — И он сильно двинул своим автоматическим пистолетом мне по почкам.

Мы спускались в лифте, как в вертикально поставленном гробу, потом, прижавшись друг к другу, как сиамские близнецы, прошли через безлюдный холл и вышли на улицу. Здания потемнели, приобретя ночные формы, и огни утратили домашний уют. Мой «охранник», шедший позади меня и несколько сбоку, направлялся к машине с шофером, которая ждала его на улице, посреди квартала.