Тайна за семью печатями, или… Новые невероятные приключения Брыся и его друзей

Возвращение домой было невесёлым, ведь никаких сведений о пропавших найти не удалось. Саша уныло поплёлся к Вовке Менделееву, который в ожидании друга категорически отказался от поездки на дачу, — делиться с ним грустными новостями, а точнее — отсутствием каких-либо новостей. Брысь, в отличие от хозяев, не считал поездку полностью неудавшейся. Он рассказал Савельичу и Рыжему о своих странных сновидениях, больше похожих на явь, и предположил, что Мартин с Альмой живы. Во всяком случае — пока. Слово «пока» никому не понравилось, особенно Пафнутию, как всегда подслушивавшему, что происходит в квартире приятелей.

— Между прочим, — воспользовался телепатией «м.н.с.», — пока вас не было, вернулся его сиятельство.

— Вот как? — обрадовался Брысь. — Хотя… какая от бесплотного духа польза…

— Никакой, — со вздохом подтвердил знакомый старческий голос, и Яков Вилимович «проявился» сидящим в Сашином кресле. Его сиятельство был «при параде», то есть в зелёном кафтане с голубой лентой и орденами.

Брысь задумчиво посмотрел на сияющие драгоценные камни, которыми были усеяны боевые награды бывшего фельдмаршала:

— Ваше сиятельство, а где вы были во время войны?

Призрак графа Брюса какое-то время молчал, погрузившись в воспоминания.

— В разных местах… И в Питер-бурхе, он в то время Ленинградом именовался. Но… не смог долго невыносимые страдания жителей его наблюдать… И в Москве-матушке, когда враг у самых окраин её стоял… И в Кёнигсберге, Калининграде нынешнем (при упоминании города, в котором он провёл однажды целых три года, карауля Янтарную комнату*, Брысь так сильно вытаращил глаза цвета того самого «солнечного камня» **, что стал немножко похож на Рыжего, чьи глаза всегда были гораздо больше, чем у нормальных котов).

*Книга «Брысь, или Кот Его Высочества», часть IV «Брысь и Янтарная комната».

** Солнечным камнем называют янтарь.

— Вы тоже следили за Янтарной комнатой? — удивился Пафнутий, напряжённо вслушивавшийся в диалог старшего компаньона и его сиятельства. — Почему же тогда притворялись, что ничего про неё не знали?!***

***Эпизод из книги «Легенды Земли Московской, или… Новые невероятные приключения Брыся и его друзей».

— Я не притворялся! — обиделся граф Брюс. — В 1812 году, когда, собственно, вы живописали мне удивительную историю приключений вашего камрада, я действительно не знал, да и не мог знать, какая судьба уготована шедевру старых немецких мастеров.

— А что же ещё вам было делать в Кёнигсберге-Калининграде, если не караулить Янтарный кабинет? — вслед за Пафнутием удивились коты.

— О!.. В этом городе творилось много чего загадочного…

Савельич и Рыжий придвинулись ближе к креслу, в котором восседал призрак, а Брысь по привычке хотел запрыгнуть на колени к рассказчику, но вовремя вспомнил, что в этот раз колени принадлежат бесплотному духу, а значит, уютно устроиться на них не получится.

— Загадочного?.. — переспросил он, и зрачки его расширились, оставив от янтарного цвета тонкий, таинственно мерцающий ободок, как во время затмения, когда лунный диск почти полностью закрывает солнце.

— Адольф Гитлер мечтал не просто о победе в войне и присоединении к Германии новых территорий. Он хотел полной власти над миром, над каждым населяющим Землю человеком… — голос его сиятельства наполнился неожиданной силой, а не дребезжал старчески, словно тарелки в кухонном шкафу, когда возле него на пол опускался Мартин.

— Разве такое возможно? — поразились слушатели.

Яков Вилимович оставил реплику без ответа, чтобы не нарушать складность повествования.

— По личному распоряжению фюрера, была создана весьма странная организация. Называлась она «Аненербе», что в переводе с немецкого означает…

— «Наследие предков», — не удержался и перебил полиглот Брысь.

— Верно… — граф Брюс с уважением посмотрел на серо-белого кота. Несмотря на длительное знакомство, его сиятельство временами забывал, что имеет дело с очень необычными животными. — Полное название гласило — «Немецкое общество по изучению древних сил и мистики». Сия таинственная организация занималась изучением всего непознанного, поиском легендарных артефактов, таких как Копьё судьбы, Ковчег, Святой Грааль и прочих мифических вещей, для чего было совершено более трёх тысяч экспедиций по всему миру. И это всего за 10 лет существования «Аненербе» — с 1935 по 1945 год!

— Но зачем это было нужно? — не переставали изумляться слушатели (особенно те, кому перечисленные его сиятельством артефакты ровным счётом ничего не говорили, а именно: малообразованному Рыжему и крашенному зелёнкой обладателю двух образований; впрочем, и знания Брыся в этом вопросе были поверхностными, исчерпываясь фильмами о приключениях Индианы Джонса). — Как это могло помочь Гитлеру обрести мировое господство?

— Как это как?! — бывший учёный даже закашлялся от возмущения. — В каждом из этих артефактов скрыты мощнейшие силы! И попади они в руки нацистов, то миру непременно пришёл бы конец!

— То есть они ничего не нашли? — успокоился Рыжий, размер глаз которого уже грозил побить очередной рекорд.

— Значит, эти артефакты не выдумка? Они существуют на самом деле? — одновременно с Рыжим воскликнул начитанный Савельич.

«М.н.с.» тоже что-то пищал, но к его тонкому голоску никто не прислушивался.

Брысь шикнул на приятелей, опасаясь, что его сиятельство, который терпеть не мог, когда его перебивают, надолго замолчит, а то и вовсе растворится в воздухе.

Но Яков Вилимович, обиженно пожевав губами, всё-таки ответил:

— Во-первых, кое-что нашли. А во-вторых, не бывает выдумок на пустом месте. В секретных лабораториях, в частности, в так называемом «Кёнигсберге-13», нацисты проводили опыты по созданию сверхчеловека. И страшная война, которую они развязали, поставляла им «материал» для исследований…

— Какой материал? — не поняли слушатели.

— Человеческий, — сурово молвил бывший фельдмаршал. — Никогда раньше, ни в одной войне людей не использовали для опытов, никогда раньше лагеря для военнопленных не превращали в «лагеря смерти»…

***

Вокруг участка земли на окраине села выросло заграждение из колючей проволоки. Вскоре стало понятно — зачем: туда перевели заключённых и каждый день привозили всё новых и новых арестантов. Число их уже перевалило за несколько сотен. В каменном здании, помимо офицерского госпиталя, обосновались военные в чёрной форме, над посёлком витало не слышанное ранее и наводящее ужас слово — «гестапо».

В кругу своих жители шептались о том, что, хотя враг и продвинулся на многие километры вглубь страны, сопротивление ему не сломлено: продолжает сражаться гарнизон Брестской крепости, а в лесах для борьбы с захватчиками создаются партизанские отряды. Ещё поговаривали, что гитлеровцам противостоят не только люди, но и выжившие в боях пограничные собаки. Вероятно, именно этим объяснялась лютая злоба и жестокость, с какой эсэсовцы перебили всех дворовых псов.

Громкий лай, который теперь оглашал окрестности, принадлежал свирепым доберманам и овчаркам, охранявшим пленных. И случись всё это на пару дней раньше, Мартину не удалось бы претворить свой план в жизнь.

…Труднее всего было дождаться ночи. Уж слишком долго не хотели ей поддаваться июньские сумерки. Альф и Рол нервничали так, словно им предстояло впервые выступать на арене самого знаменитого цирка при полном аншлаге. Хотя на самом деле им предстояло стать воришками (во всяком случае, при выполнении первого пункта плана). Пафнутий, имевший опыт пребывания в бандитской шайке*, мог бы дать котам несколько ценных советов, но бывший Хлыст находился за десятки лет и сотни километров от этого времени и места, так что новички полагались исключительно на краткие указания Мартина: через открытые окна стащить из госпиталя, разместившегося в левом крыле каменного здания, бинты и лекарства (без разбору, какие попадутся), и всё добытое скинуть Мартину, который будет ждать внизу под окнами.

*Книга «Брысь, или Приключения одного м. н. с.».

Едва темнота сгустилась до такой степени, что стала подвластна лишь острому зрению ночных хищников, а в данном случае — Альфу и Ролу, коты выдвинулись в путь. Впереди них вышагивал Мартин, ориентируясь на свой превосходный нюх, поскольку разглядеть дорогу в черноте ночи было практически невозможно. Белая кисточка на его хвосте облегчала котам задачу и указывала направление.

Альма, Юв и Гал должны были ждать возвращения «экспедиции», но случилось непредвиденное, что помешало им выполнить просьбу (для Альмы) и приказ (для пуделей) того, кто разработал операцию, то бишь Мартина…

Краткие комментарии для любознательных

Аненербе (нем. Ahnenerbe — «Наследие предков», полное название — «Немецкое общество по изучению древних сил и мистики») — организация, существовавшая в 1935—1945 годах, созданная для изучения традиций, истории и наследия нордической расы с целью оккультно-идеологического обеспечения государственного аппарата гитлеровской Германии. В попытках создать сверхчеловека «Аненербе» занималось и антигуманными опытами над людьми. В этой области специализировался доктор Зигмунд Рашер. Пленные в концлагерях подвергались чудовищным пыткам; на них проверяли, какую боль может вытерпеть человек, до какой температуры можно охладить его тело, какое воздействие оказывают яды и пр.

Копьё Лонги́на (Копьё Судьбы, Копьё Христа): согласно Евангелию от Иоанна, одно из Орудий Страстей, пика, которую римский воин Лонгин вонзил в подреберье Иисуса Христа, распятого на Кресте. Как и все Орудия Страстей, копьё считается одной из величайших реликвий христианства.

Ковчег Завета, или Ковчег Откровения (Свидетельства): согласно Библии — величайшая святыня еврейского народа; ковчег, в котором хранились каменные Скрижали Завета с Десятью заповедями.

Святой Грааль: в средневековых кельтских и нормандских легендах одно из орудий Страстей — чаша, из которой Иисус Христос вкушал на Тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого на кресте Спасителя.

«Кёнигсберг-13» — тайный военный объект, одна из секретных лабораторий «Аненербе», предположительно была расположена в подземельях на острове Кнайпхоф (сейчас Остров Иммануила Канта) в городе Калининграде (бывшей столице Восточной Пруссии — Кёнигсберге).

Оборона Брестской крепости: к 22 июня 1941 года в крепости дислоцировалось 8 стрелковых батальонов, 1 разведывательный, 1 артиллерийский полк и 2 артиллерийских дивизиона (ПТО и ПВО), некоторые спецподразделения стрелковых полков и подразделения корпусных частей, сборы приписного состава 6-й Орловской и 42-й стрелковой дивизий 28-го стрелкового корпуса 4-й армии, подразделения 17-го Краснознамённого Брестского пограничного отряда, 33-го отдельного инженерного полка, часть 132-го батальона конвойных войск НКВД, штабы частей (штабы дивизий и 28-го стрелкового корпуса располагались в Бресте), всего около 9 тысяч человек, не считая членов семей (300 семей военнослужащих). С немецкой стороны штурм крепости был поручен 45-й пехотной дивизии (около 15—16 тыс. человек) 12-го армейского корпуса, 2-й армейской группы при поддержке танков, артиллерии и авиации. По плану крепостью следовало овладеть к 12 часам пополудни в первый день войны. 22 июня в 4:15 по крепости был открыт артиллерийский огонь, заставший гарнизон врасплох. В результате были уничтожены склады, водопровод, прервана связь, нанесены крупные потери гарнизону. В 4:45 начался штурм. Неожиданность атаки привела к тому, что единого скоординированного сопротивления гарнизон оказать не смог и был разбит на несколько отдельных очагов. Сильное сопротивление немцы встретили на Волынском и особенно на Кобринском укреплении, где дело дошло до штыковых атак. К 7:00 22 июня 42-я и 6-я стрелковые дивизии покинули крепость и г. Брест, однако множеству военнослужащих этих дивизий так и не удалось выбраться из крепости. Именно они и продолжали сражаться в ней. К вечеру 24 июня немцы овладели Волынским и Тереспольским укреплением. Таким образом, оборона сосредоточилась в Кобринском укреплении и Цитадели. На Кобринском укреплении к этому времени все защитники (около 400 человек под командованием майора Петра Михайловича Гаврилова) сосредоточились в Восточном форте. Ежедневно защитникам крепости приходилось отбивать 7—8 атак, причём против них применялись огнемёты. 26 июня пал последний участок обороны Цитадели, 29 июня — Восточный форт. Организованная оборона крепости на этом закончилась, оставались лишь изолированные группы и одиночные бойцы. В общей сложности 6—7 тысяч человек попало в немецкий плен. Одна из надписей в крепости гласит: «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20/VII-41». 23 июля 1941 года, то есть на тридцать второй день войны, в плен был взят командовавший обороной Восточного форта майор Гаврилов, по официальным данным, последний защитник Брестской крепости. Он был тяжело ранен и помещён в госпиталь, куда немецкие офицеры приходили посмотреть на него как на образец невероятного мужества и храбрости. После госпиталя содержался в лагерях Хаммельбург и Равенсбрюк до мая 1945 года.