Тайна за семью печатями, или… Новые невероятные приключения Брыся и его друзей

Глава 49. Гибель

Старшина Семёныч не сразу обратил внимание на нового «члена» разведгруппы. Во-первых, в момент выхода на задание было ещё темно; во-вторых, у кота была потрясающая маскировочная расцветка для зимнего времени года, так что и днём обнаружить его было бы непросто, особенно если бы сам кот этого не захотел; в-третьих, собаки (а их на задание отправилось четыре) ни звуком, ни поведением не выдали присутствия чужого кота в своём окружении (откуда бы Семёнычу знать, что Альма и Мартин представили его своим собратьям как лучшего друга и опытного участника всяческих миссий, разумеется не упоминая перемещений во времени); в-четвёртых, голова у старшины была занята предстоящей операцией, а не выискиванием в группе посторонних котов. Однако что-то всё-таки насторожило Семёныча, и, поразмыслив, он понял, что именно — Красавица и Мухтар не возглавляли шествие, как это всегда бывало, а предоставили роль «вперёдсмотрящих» другим собакам. Он обернулся назад, выискивая своих любимцев. Оказалось, что они замыкают группу, вот тогда-то и обнаружил «пополнение». Серо-белый кот трусил между Красавицей и Мухтаром, не проявляя ни тени страха перед незнакомыми людьми и собаками, точно так же, как и собаки не проявляли ни тени удивления или недовольства, что в их компанию затесался кот. Старшина хмыкнул про себя, добавив эту странность к прочим особенностям этой «парочки».

Разгорячённые ходьбой люди не замечали холода, но снег под ногами похрустывал всё звонче, говоря о том, что мороз крепчает. Утро постепенно выбеливало небо, тускнели звёзды, ещё недавно сверкавшие как золотые слитки, поблёкла луна. От горячего дыхания на усах и бородах партизан образовался иней, украсив их белыми пушистыми кристаллами. У собак же к инею добавились сосульки — застывала капающая с языка слюна. У Мартина сосульки висели ниже всех, до самой груди.

Брысь с любопытством разглядывал партизан, узнавая в них тех, о ком слышал от Василия Егоровича: вот старшина Семёныч, Гельмут, джигит Аслан… Самого «Ваську» он признал не сразу, только когда попросил друзей показать ему «паренька из Минска»: в зимнем тулупе, с автоматом через плечо, в ушанке и валенках высокий, крепкий юноша действительно не походил на школьника. «Реабилитировался, значит, на предыдущем задании, когда помогал коров и коз в лагерь пригонять, — подумал путешественник во времени. — Даже оружие ему доверили». Был в группе и метатель ножей, «дядя Вольдемар», которого он видел в своём сне. А богатыря Леонида, на голову возвышавшегося над остальными, вообще было бы трудно с кем-то спутать. Всего же Брысь насчитал пятнадцать человек — все с автоматами.

— Хочешь, я тебя понесу? — великодушно предложил Мартин, представив, как тяжело, должно быть, прыгать по снегу на коротких лапках.

— Как это?! — изумился Брысь. — Я же не Пафнутий какой-нибудь, чтобы в пасти болтаться!

— Да не в пасти, что ты! — смутился пёс. — На спине, как цирковые Альф и Рол, они запросто на пуделях разъезжали.

Брысь оценивающе посмотрел на широкую спину Мартина.

— А далеко ещё? — поинтересовался он.

— Это только они знают, — намекнула Альма на Людей. — Каждый раз по-разному. А как снег выпал, так ещё и петляем как зайцы, следы путаем.

Как Брысь ни хорохорился, а всё-таки стал отставать. Отдыхал немного, в несколько прыжков нагонял группу и почти сразу опять отставал. На него оборачивались. Не только Мартин с Альмой, но и разведчики. Уже привыкли, что к ним пристроился незнакомый кот, воспринимали как своего. Поджидать, конечно, не поджидали, но радовались, когда снова видели его рядом с собаками. Наконец старшина сделал знак рукой. Все остановились, улеглись в снег и стали вглядываться в белое пространство впереди них с редкими, торчащими из-под снега колосками. Собаки же не только смотрели, но и слушали, и втягивали носами морозный воздух.

— Дошли, железной дорогой пахнет, — поделился Мартин своими наблюдениями.

Семёныч тихо свистнул.

— Это нас, — сообщила Альма, и они с Мартином подбежали к старшине. Тот надел на них те самые накидки, которые Брысь видел на фотографии. Вероятно, Семёныч снял их, когда корреспондент закончил съёмку, а путешественник во времени ещё только приходил в себя после перемещения. Глядя, как старшина завязывает на груди собак тесёмки, Брысь почувствовал тревожное покалывание у основания шерстинок — вибриссы предупреждали об опасности. Один конец Семёныч оставил особенно длинным, чтобы за него удобнее было тянуть зубами.

— Ну-ка, проверь, — обратился старшина сначала к Мартину, а потом к Альме. Те послушно потянули за длинные концы — одинарный узел легко развязался. Семёныч снова затянул тесёмки и вставил в карманы, нашитые с обеих сторон накидок, серовато-коричневые брусочки, напоминающие хозяйственное мыло. Вероятно, это были те самые толовые заряды, о которых рассказывал Василий Егорович. Последовали ещё манипуляции —заряды подсоединили к взрывателю. Мартин и Альма стояли смирно, не шевелясь, понимали, что из обычных собак они превращаются в «живые мины» и вести себя следует с повышенной осторожностью.

— Время, — сказал Семёныч, и партизаны-автоматчики растянулись цепью, готовые вступить в бой, если при подрыве эшелона не всё пройдёт гладко. Альма и Мартин побежали вперёд, им нужно было найти укрытие рядом с железнодорожным полотном, дождаться, пока проедет дрезина с сапёрами, которые проверяли, нет ли на путях партизанских «ловушек», а затем, перед самым «носом» паровоза, скинуть на рельсы свои вьюки и вытащить чеку. Брыся они успокоили, что проделывали подобное уже не раз и всё заканчивалось для них благополучно. И что сегодня, получив предупреждение от друга, они будут ещё более бдительными, хотя и не представляют, что может пойти не так в отработанных до автоматизма движениях. С одной стороны, Брысь им верил — Альма и Мартин очень изменились за то время, пока они не виделись, возмужали, взгляд стал суровее, твёрже, а у Мартина — ещё и умнее, чем раньше. Уж точно он больше не лопух и недотёпа. Но, с другой стороны, кот верил и рассказу бывшего партизана, и своим вибриссам, которые буквально сходили с ума от волнения. Не усидев на месте, Брысь кинулся за друзьями, стараясь попадать лапами в их следы, но чаще — он проваливался в глубокий снег и терял обоих из виду. В один из таких моментов он услышал, как прогромыхала дрезина и как, приближаясь, всё громче стучал колёсами поезд.

Альма скинула свой вьюк.

— Что ты возишься? — удивлённо посмотрела она на Мартина, который безуспешно дёргал за длинный конец тесёмки, и поняла: узел, смоченный его слюной, пока они мчались по полю, заледенел на морозе и не поддавался.

Чтобы взрыв действительно нанёс ущерб, нужна была мощность зарядов из обоих вьюков. И Мартин, и Альма знали это. Они оглянулись, ища глазами Брыся, словно хотели сказать, что поняли смысл слов «мороз» и «завязки». Выкарабкавшись из очередной снежной ловушки, Брысь поймал прощальный взгляд друзей и тоже всё понял.

Догадался о случившемся и старшина, он следил за собаками в бинокль. Вот только не мог представить, как они поступят.

Альма решительно выдернула чеку из запала на своей накидке, а потом из запала на накидке Мартина…