Тайна за семью печатями, или… Новые невероятные приключения Брыся и его друзей

Глава 30. Завершение операции

Гельмут стоял не шевелясь, боясь разрушить очарование удивительных мгновений наедине с прекрасной девушкой. Тем более что стон, донёсшийся из окна, быстро прекратился и снова наступила тишина, прерываемая только кузнечиками и лягушками. Пудели и восседавшие на них коты с любопытством разглядывали нового знакомого, не мешая юноше любоваться их хозяйкой. Валентина, напротив, чувствовала себя не в своей тарелке под восторженным взглядом солдата в серо-зелёной вражеской форме и постоянно оглядывалась и прислушивалась, не возвращается ли овчарка с подмогой. В результате три десятка минут, прошедшие с того момента, как Альма с Андрюшкой отправились в лагерь, показались Гельмуту кратким мигом, а Валентине — почти что вечностью.

По окрестностям расползались утренние сумерки, окрашивая всё в ровный серый цвет и окутывая туманом. Вот-вот должны были проснуться петухи, а с ними поднимутся и хозяйки, чтобы подоить коз и коров и отнести нужное количество литров к приёмному пункту — иначе не избежать беды: нарушивший строгое предписание будет жестоко наказан…

Между тем Мартин затащил своего «подопечного» (к счастью, довольно тщедушного) в комнату и захлопнул дверь, чтобы доктор не лежал поперёк коридора и его стон не потревожил ничей слух. Во время этой нехитрой «процедуры» врач опять затих, но Мартин на всякий случай не отходил от него ни на шаг и караулил момент, когда человек очнётся (готовый принять меры: навалиться ему на грудь своим немалым весом, тем самым затруднив «жертве» дыхание и лишив возможности стонать, а тем более звать на помощь).

О приближении людей Гельмут и Валентина узнали не по звукам шагов, а по ворчанию дворовых псов, которое, впрочем, тут же стихло, словно кто-то «объяснил» охранникам, почему им не нужно поднимать шум. Коты и пудели тоже заволновались, и радостное подёргивание их хвостов красноречиво сообщило, что идут свои. И если к появлению овчарки, мальчика и женщины, по всей видимости той самой говорящей по-немецки мамы, Гельмут был готов, то выступивший из сумерек двухметровый богатырь вызвал у него оторопь. Не заставило себя ждать и главное потрясение: в круг света шагнул парень возрастом не на много старше Гельмута. И не просто шагнул, а демонстративно заслонил собой девушку. Лицо его отличалось какой-то особой, суровой красотой, а острый взгляд пронзал не хуже шпаги. Краски на воображаемой идиллической картине тут же померкли, но Гельмут взял себя в руки: в конце концов, надежда, как известно, умирает последней. А надежда на ответную любовь не умирает никогда.

Тамара прекрасно владела немецким, и благодарить за это следовало её бабушку, происходившую из немцев, переселившихся в Россию ещё при императрице Екатерине Великой. (Кстати, именно бабушке когда-то принадлежала малиновая бархатная скатерть, которая затем долгие годы служила их семейному цирку в качестве занавеса.)

Гельмут, обрадованный возможности изъясняться на родном языке, быстро рассказал свою историю и почему он не хочет находиться среди нацистов. Внезапно на его лицо упала тень, будто в окне, под которым все они стояли, погас свет. Но оказалось, что в оконном проёме всего лишь появился пёс. Гельмут про него уже и забыл, как и про человеческий стон, донёсшийся из окна некоторое время назад. Остальные тоже только сейчас вспомнили, что встреча с солдатом произошла не просто так, а в процессе некой задуманной животными «операции».

Леонид шагнул вплотную к кирпичной стене, достав макушкой до самого окна, а хрупкая Тамара легко взлетела на его плечи и ступила на подоконник.

— Оh! — восхитился Гельмут. — Seid ihr Akrobaten?! (О! Вы акробаты?!)

Его взгляд упал на пуделей и дрессированных котов — ну конечно! Перед ним циркачи!

— Думаю, наши питомцы хотели достать медикаменты и даже, возможно, каким-то образом передать их Володе! — наклонившись так, чтобы её шёпот расслышали, сообщила Тамара.

Андрюшка огорчённо всплеснул руками:

— А мы им помешали!

— Не только мы, — «утешила» его мама, — тут на полу человек в белом халате, видимо врач. А лекарства, скорее всего, заперты в железном шкафу.

Гельмут крутил головой, пытаясь по выражению лиц своих новых знакомых догадаться, что происходит. Через два часа его должны были сменить, а возвращаться к сослуживцам, которых ненавидел всей душой, не хотелось, тем более теперь, после знакомства с… Этого, впрочем, он ещё не успел до конца выяснить.

— Was ist denn los? (Что случилось?) — наконец не выдержал он.

Вместо ответа на него уставились несколько пар испытующих глаз.

— Была не была, такой шанс упускать нельзя, — вынес вердикт Леонид.

***

Владимир то впадал в забытьё, то холод каменного пола вновь приводил его в чувство. Повязка напиталась кровью, нога под разрезанной штаниной посинела и опухла. «Плохо дело, — думал он в минуты просветления, — наверное, пуля застряла, отсюда и воспаление…» Но куда больше его волновала судьба родных. Андрюшка так и не успел сказать ему, почему появился в посёлке один. Неужели остальные погибли под обстрелом?!

— Дя-а-дь, — тихонько потеребил его сосед, подросток лет четырнадцати-пятнадцати, как только заметил, что Владимир очнулся. — Ты не умирай, дядь!

Владимир уже знал, что паренёк был из Минска, а в это село приехал к бабушке на каникулы. Чего они оба не знали, так это то, что Минск страшно бомбили в первое утро войны, и одна из бомб упала на дом, где проживала семья мальчика — родители и младшая сестрёнка. Красивый город лежал в руинах, был разрушен и цирк-шапито, в котором начинали цирковой путь воздушные акробаты, брат и сестра — Тамара и Владимир-Вольдемар (тогда ещё под собственной фамилией, это позже Тамара встретит свою любовь — богатыря, силового акробата Леонида и появится маленький передвижной цирк Масличных).

— Не бойся, не умру, — он выдавил из себя слабую улыбку. — Дай-ка сюда картуз.

Губы мальчика растянулись в довольной ухмылке. Заулыбались и взрослые мужчины, кто находился рядом и не спал в этот предрассветный час: из-за немыслимой духоты и вони (по нужде их никто не выводил), из-за переживаний за близких и собственную судьбу; раненые — из-за терзающей их боли…

Владимир обвёл «зрителей» серьёзным взглядом — те не сводили глаз с его рук, пытаясь уловить момент, когда фокусник подложит в картуз сюрприз (в прошлый раз там появилась карамелька).

«На арене Вольдема-а-ар Ма-асличный! Знаменитый фокусник и иллюзионист намерен поразить нас своим искусством! Уважаемые товарищи, и особенно представительницы прекрасного пола, не смотрите на лицо этого обольстителя! Он специально уродился таким смазливым, чтобы отвлекать ваше внимание!» — вещал Артур Бенедиктович, всегда «принимавший» сторону зрителей. «А куда смотреть-то?!» — вопрошали из зала самые нетерпеливые. «На руки! Только на руки! — доверительным тоном „выдавал секрет“ шпрехшталмейстер и тут же удручённо добавлял: — Впрочем, это ещё никому не помогало…»

Владимир вывернул картуз наизнанку, показывая, что внутри ничего не припрятано, и снова вернул головному убору первоначальный вид.

— Фокусник, наколдуй нам немного свежего воздуха, — попросил кто-то.

Владимир взмахнул картузом, и… в душное помещение ворвалась струя предутренней прохлады. Зрители не успели поражённо ахнуть, как следом раздался громкий шёпот:

— Володя, ты тут?

***

Тревогу подняла медсестра, когда услышала из-за двери кабинета врача странное мычание. Поскольку сам доктор на вопросы и громкий стук не отзывался, дверь взломали и обнаружили эскулапа связанным и с кляпом во рту. В ответ на расспросы врач поведал диковинную историю, что сначала его сбил с ног и оглушил гигантских размеров пёс, который влетел в окно, а потом немецкий солдат заставил его срочно оперировать другого немецкого солдата, которого тоже доставили в кабинет через окно (тот был ранен в бедро и следовало извлечь пулю). Отказаться не было никакой возможности, так как вышеуказанный пёс в любой момент мог перегрызть ему горло.

Чуть позже обнаружилось, что значительно уменьшилось число арестантов, оба охранника были найдены в кустах позади церкви (один из них — в нижнем белье). На допросе они несли какую-то околесицу про двух белоснежных королевских пуделей и двух чёрных пушистых котов, которые скакали верхом на собаках как заправские наездники, чем и отвлекли их внимание. Дальше они ничего не помнили, вероятно, из-за огромных шишек на затылках.

Исчез и часовой по имени Гельмут, дежуривший ночью около комендатуры…