Тайна за семью печатями, или… Новые невероятные приключения Брыся и его друзей

Глава 47. Загадки и странности

Пафнутий проснулся со странным ощущением, как будто он забыл что-то очень важное. Он покрутил головой — шикарные апартаменты на месте, зеркало и колесо тоже, в лотке и на полу — свежие опилки. Ничего не изменилось, но и не напомнило о том, что бы такого-этакого он мог забыть.

А ў полi вярба,

Пад вярбою вада.

Там хадзила, там гуляла

Дзеўка малада… — машинально затянул любитель вокала и удивился, откуда в его репертуаре появилась песня на незнакомом, хотя и вполне понятном языке.

Коты-телепаты из Сашиной квартиры сразу отреагировали, и, конечно, опять нелицеприятно.

— Что за «вярба» такая? — поинтересовался Рыжий, а Савельич иронично спросил:

— Теперь ты взялся за народное творчество?

Пафнутий не ответил. Во-первых, он и сам не знал, что такое «вярба», а во-вторых, почему бы ему не расширить границы своих вокальных упражнений. Народные песни — то, что надо. Скорее всего, он слышал слова и мелодию краем уха по радио или телевизору, его совершенный мозг ухватил новый материал, а отличная цепкая память сохранила и выдала в нужный момент. Жалко только, что сохранила она лишь один куплет…

А ў полi вярба,

Пад вярбою вада.

Там хадзила, там гуляла

Дзеўка малада… — снова исполнил Пафнутий, смакуя каждый звук. А что? Хорошая песня, лиричная, наверняка про любовь. Жалко, что не знал её раньше, пел бы своей Кларочке*…

*Персонаж из книги «Брысь, или Приключения одного м. н. с.».

Вечером вернулись путешественники. Дома их ждали сразу несколько сюрпризов. Главный предназначался Брысю — друзья, таинственно щурясь и делая заговорщицкий вид, как будто хозяева могли догадаться, о чём «говорят» питомцы, сообщили, что под окном детской лежит уже с десяток пузырьков с Вовкиными эликсирами. Ротвейлер выполнил своё обещание, так что отныне можно не считать его врагом. Перетаскивать бутылочки в квартиру они не стали, чтобы бабушка Александра Сергеевна не учуяла запаха валерьянки и не обнаружила ценные склянки.

Второй сюрприз был для всех — позвонил Сергей Анатольевич и попросил разрешения прийти к ним с важной новостью. Его, конечно, тут же пригласили. Новость действительно оказалась важной. Потому что была загадочной.

— Вы помните, что ответили мне поисковики на вопрос, откуда у них плёнка с записью того циркового представления? — волнуясь, начал следователь Петров.

— Конечно! Мы же вместе с вами потом ездили в то самое село и беседовали со старушкой, передавшей поисковикам кинокамеру и коробку с плёнками, — удивлённо ответила Лина, а Николай Павлович и Саша согласно покивали головами. Брысь насторожился — почему вдруг снова возникла тема, откуда взялась запись?

— Вот именно! — торжественно произнёс Сергей Анатольевич, словно они сказали что-то необычное. — А теперь смотрите. — Он открыл принесённый с собой ноутбук, зашёл на «Почту» и по красной метке «Важно» отыскал нужное письмо.

«Уважаемый Сергей Анатольевич, на Ваш запрос отвечаем, что интересующую Вас запись мы получили от потомков старой цирковой династии Масличных и предоставили её ТВ-каналу для использования в передаче, посвящённой началу Великой Отечественной войны».

— Ничего не понимаю, — растерялась Лина и посмотрела на мужа и сынишку. В их взглядах светилось такое же недоумение.

— Вот и я ничего не понимаю! Перечитывал всю переписку по «делу» наших пропавших — всё казалось, вдруг мы что-то упустили, и обнаружил эту «подмену»! А того первого письма даже и не сохранилось, — посетовал следователь.

— То есть вы хотите сказать, что, если бы мы сейчас снова поехали в то белорусское село, старушка поведала бы нам совсем другую историю?! — продолжало удивляться Сашино семейство.

Его сиятельство, который, узнав о возвращении Брыся, тут же покинул квартиру Менделеевых, где вместе с «м.н.с.» продолжал ломать голову над составом эликсиров юного химика, глубокомысленно заметил:

— Это как со мной было, когда меня посетили новые воспоминания относительно персон ваших…*

Брысь посмотрел на графа, немного подумал и воскликнул:

— Точно! Это означает, что в прошлом, где находятся Мартин с Альмой, произошли события, изменившие настоящее! А ещё точнее — это именно они изменили ход событий!

Философ Савельич высказал догадку:

— Вероятно, они спасли кого-то из цирковых, кто после войны забрал кинокамеру и коробку с плёнками, а до их вмешательства этим Людям суждено было погибнуть…

Рыжему трудно давались предположения и рассуждения (и он по-прежнему был убеждён, что это из-за пушистой шерсти, набивающейся в рот и прерывающей умственный процесс, который у котов, как известно, происходит во время вылизывания), а потому он просто увеличил глаза до немыслимых размеров.

— А что удалось узнать от ветерана? — спросил Савельич.

Брысь поведал о том, что приключилось в Минске, и вкратце пересказал воспоминания бывшего партизана, а также назвал два его последних слова: «мороз» и «завязки», которые явно имели отношение к тому трагическому, что произошло с Мартином и Альмой.

Пафнутий, как обычно подслушивающий котов, в память о погибших друзьях снова запел, но уже тоскливо:

А ў полi вярба,

Пад вярбою вада.

Там хадзила, там гуляла

Дзеўка малада…

Брысь удивился и отправил «м.н.с.» телепатический вопрос, откуда тот знает белорусскую песню.

— Белорусскую? — удивился в ответ Пафнутий.

Загадки повисли в воздухе, пропитав собой не только детскую, но всю квартиру. Сергей Анатольевич ушёл домой. Саша и родители, уставшие после долгой дороги, решили, что их головы скоро треснут от бесконечных головоломок, а потому просто отправились спать. Рыжего и Савельича тоже сморил сон. Его сиятельство дремал в кресле. Пафнутий спал на свежих опилках в своих шикарных апартаментах. В столь поздний час бодрствовали, как это часто бывало, только Брысь и Луна. Последней, впрочем, и не полагалось спать в ночное время.

— Привет, — обратился искатель приключений к давнишней собеседнице. Луна в качестве ответного приветствия протянула своему земному приятелю блёклый лучик. Наблюдая, как в нём кружатся пылинки, Брысь размышлял, с какого боку подступиться у исследованию пузырьков, добытых ротвейлером. У него не было ни потрясающего нюха, какой имеют собаки, ни даже образца действующего эликсира для сравнения запахов.

— Наверное, придётся действовать методом научного тыка, как выражается Пафнутий, — сказал Брысь, обращаясь к Луне. Земная спутница молча смотрела на него и было непонятно, то ли одобряет план действий, то ли не очень…

Для начала Брысь прокрался в прихожую, где стоял не распакованный после приезда домой Сашин рюкзак. Там лежала книга с фотографией из газетной статьи о собаках-диверсантах. «Метод научного тыка» предполагал её использование. Молнию на рюкзаке искатель приключений пусть и не сразу, но расстегнул, а вот книга была довольно увесистая, и Брысь вздохнул, печалясь, что рядом нет силача Мартина. Хотя… если бы он находился рядом, то и вытаскивать из сумки тяжёлый фолиант не пришлось бы. Терпение и труд «перетёрли» и эту проблему, но к тому моменту, когда книга оказалась на полу прихожей, Брысь так устал, что о том, чтобы тащить книгу в детскую, не могло быть и речи. Бегать же сюда с пузырьками, чтобы проверять их состав, тоже не хотелось. Вдруг сработает закон подлости и «волшебной» окажется жидкость из самой последней бутылочки. Немного поколебавшись и мысленно попросив прощения у всех, кто имел отношение к созданию книги, кот-авантюрист выдрал страницу с нужной фотографией, а потом выбрался с ней из окна детской и удобно устроился на газоне рядом с кучкой Вовкиных склянок. Луна заинтересованно осветила место, где её приятель явно собирался заняться чем-то таинственным.

— Приступим, — Брысь решительно впился зубами в пластмассовую крышечку первого пузырька, но почти сразу оставил это занятие. Да… у котов нет не только поразительного нюха, но и поразительно крепких зубов, как у собак. «Впрочем… почему обязательно как у собак?! Кто там у нас постоянно хвастается крепкой жёлтой эмалью?!» — озарило его.

Через пару минут Пафнутию приснилось, что в него воткнули спицу, которую специально для этого достали из большой шкатулки Вовкиной мамы, где она хранила вязальные принадлежности. Потом возник старший компаньон. Продолжая тыкать в него острой спицей, он требовал от Пафнутия открыть глаза, хотя «м.н.с.» и так его прекрасно видел. Когда же лучший друг совсем обнаглел и боль стала нестерпимой, Пафнутий вдруг понял, что спит, иначе бы давно умер, причём сразу по двум причинам: от огорчения, вызванного недружеским поведением Брыся, и от колотой раны, несовместимой с жизнью грызуна.

— Ну ты меня напугал! — сердито пискнул он. — Зачем так больно?!

— Ты не просыпался, а время не ждёт! — без намёка на раскаяние ответил Брысь.

— Кого не ждёт? — не понял спросонья Пафнутий.

Но друг уже умчался на кухню, к форточке, через которую всегда «приходил в гости». Вздыхая и предчувствуя, что плохой сон был явно не к добру, Пафнутий поплёлся следом…

Закон подлости сработал безотказно. Искомый пузырёк действительно оказался последним. Когда Брысь закрыл глаза, по-кошачьи уютно свернувшись на книжном листке с фотографией, Пафнутий, у которого уже болели зубы от разгрызания пластмассовых крышек, решил, что друг просто сильно устал от разочарования. Когда же Брысь исчез, а это означало, что они всё-таки нашли перемещатель, «м.н.с.» сделал то, что делал всегда, — перепугался. А голова у него маленькая, умных мыслей в ней и в обычном состоянии помещалось не много, а в испуганном — и того меньше…