Тайна за семью печатями, или… Новые невероятные приключения Брыся и его друзей

Мартин готов был к любым поручениям: и тяжёлые боеприпасы таскать, и взрывчатку подкладывать, куда скажут, и снова в открытом бою с врагами сражаться, но чем больше времени проходило с момента их с Альмой перемещения в прошлое, тем больше его беспокоила мысль, а что будет, если действие эликсира внезапно закончится в момент выполнения ответственного задания. Например, если разведчики возьмут его с собой за таинственным «языком», понадеются на него, а он вдруг исчезнет… И хотя он ужасно скучал по своей семье, по друзьям-котам, по Пафнутию и даже немножко по его сиятельству, Мартину казалось, что вернуться к ним сейчас сродни предательству. Сродни нарушению присяги, которую с недавних пор давали новые партизаны при вступлении в отряд:

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, верный сын моего героического народа, присягаю, что не пожалею ни сил, ни самой жизни для освобождения моего народа от немецко-фашистских захватчиков и клянусь не складывать оружия до того часа, покуда родная земля не будет очищена от немецко-фашистской заразы.

Я клянусь строго выполнять приказы моих командиров и начальников, строго соблюдать воинскую дисциплину и беречь военную тайну.

Я клянусь жестоко отомстить врагу за спалённые города и деревни, за смерть наших жён и детей, отцов и матерей, за издевательства над моим народом и буду бить немецких оккупантов решительно и безжалостно…

Я клянусь, что лучше погибну в жестоком бою с врагами, чем отдам себя, свою семью и свой народ в рабство кровавому фашизму…

Присяга звучала на белорусском языке, но Мартин понял каждое её слово и проникся каждым её словом, а потому заранее мучился угрызениями совести, что ему невольно придётся нарушить клятву.

Оказалось, что и Альма думает о том же.

— А ещё меня вот какой вопрос волнует, — призналась она. — Поисковики сказали моему хозяину, что получили ту запись циркового представления от женщины из приграничного села. Это значит, что кинокамера и коробка с плёнками так и остались у неё с того самого момента, как она раненого дядю Вольдемара помогала спасать. Но тогда выходит, что никто из цирковых так их и не забрал… И не потому, что забыли, дядя Вольдемар часто про неё вспоминает и жалеет, что не может партизанские будни снимать, а… почему? — Альма вопросительно посмотрела на Мартина.

— Потому что туда далеко идти и опасно сейчас, — рассудил Мартин.

— А после войны почему не вернулись и не забрали? Там ведь, кроме кинокамеры, целая коробка с плёнками, память об их выступлениях.

— И почему? — простодушно удивился Мартин, догадываясь, что у Альмы уже имеется ответ.

— Я думаю, они погибнут, — тихо, чтобы не услышали Юв и Гал, которые резвились неподалёку, перепрыгивая друг через друга, словно отрабатывали трюк, с грустью заключила Альма…

Юв и Гал действительно повторяли один из своих номеров, так как в полдень должно было состояться выступление их цирковой труппы. Как сказал старший лейтенант — «для поднятия морального и боевого духа». Тем более что в отряде появилось несколько семей с детьми, бежавших в лес кто от бомбёжек первых дней войны, кто от сурового «нового порядка», который установили гитлеровцы в захваченных сёлах. Да и среди примкнувших к партизанам красноармейцев было много совсем юных, только-только закончивших школу, в страшных боях потерявших товарищей, отставших от своих воинских частей во время стремительного отступления, а некоторые, как старший лейтенант, — и были остатками этих самых частей…

Андрюшка тоже усердно репетировал. Он собирался впервые предстать перед публикой в роли дрессировщика. Жеребёнок, правда, ни в какую не соглашался идти куда-либо без своей мамы, а потому, с разрешения хозяина — дядьки Мирона, Андрюшка отправился в лагерь не только со своими подопечными: Бахтарчиком, Альфом и Ролом, но и с кобылой. За ними увязалась молодая мать с тремя детьми. Точнее, сначала малыши, которые давно подглядывали за тем, как Андрюшка дрессирует жеребёнка, уговорили мать. Потом их дед подумал-подумал и тоже решил пойти. Посмотреть цирковое представление захотели и другие хуторяне. Война пока обходила стороной их затерянное в лесах местечко. Дорогой между хутором и селом, где на площади возле церкви по выходным дням устраивался большой базар, и раньше пользовались не часто, а теперь вообще старались обходиться тем, что давало подсобное хозяйство и собственные сады-огороды.

Появление в лагере кобылы с жеребёнком немного взволновало собак, но служебная выучка дала о себе знать, и они быстро успокоились, с интересом ожидая, чем закончится вся эта суета.

— Вот и наши костюмы пригодились, — переодеваясь в сценический наряд, сказала Валентина маме. — А ты ворчала на Аслана, что вместо обычной одежды он захватил из палатки именно их.

— Потому что в повседневной жизни нам нужна повседневная одежда, а не шёлк с блёстками, — парировала Тамара, хотя в глубине души радовалась, что снова надевает своё облегающее трико, как будто там, за стенами шалаша, их ждёт настоящая арена. Впрочем, для циркового артиста арена там, где есть зрители, а зрителей у них будет много.

Леонид и Аслан, который должен был заменить Владимира в акробатической пирамиде, уже были готовы «к выходу»; даже раненый заявил, что достаточно хорошо себя чувствует, чтобы порадовать детишек простенькими фокусами, а взрослую публику — метанием ножей.

В качестве шпрехшталмейстера позвали Василия. Паренёк из Минска бывал в цирке-шапито и, как показала репетиция, неплохо справлялся с ролью ведущего. Фрак Артура Бенедиктовича не подошёл рослому и крепкому Ваське, поэтому ему просто нацепили на шею галстук-бабочку.

Альма и Мартин, для которых (после их печальных выводов) выступление артистов приобрело особый смысл, старались не выдать своей грусти, чтобы Юв, Гал, Альф и Рол ничего не заподозрили и не разнервничались. Себе же они дали клятву оберегать цирковых, пока это будет в их силах.

Перед началом представления с небольшой речью выступил заместитель командира. Утренние новости из радиоприёмника не внушали никакой радости, но он призвал не верить фашистам, а верить в скорую победу и наступление мирной жизни. Символом которой (он так и сказал — «символом») является цирк.

Все слушали его очень внимательно, а при слове «цирк» стали хлопать, сначала как-то застенчиво, потом смелее и смелее. Леонид легонько подтолкнул Ваську в спину: «Давай, твой выход».

Василий, смущаясь, вышел в центр поляны. Он переживал, что все станут хихикать над его бабочкой, но зрители лишь в ожидании уставились на его рот. Для них цирковое волшебство должно было начаться с его первым словом.

— На арене цирк Масличных! — крикнул Васька, забыв от волнения, что собирался потянуть звук «и» в слове «цирк», чтобы прозвучало торжественнее.

Однако непритязательной публике всё понравилось, и парад-алле прошёл под бурные аплодисменты. Особенно много их досталось Андрюшке, хрупкая фигурка которого подчёркивалась чёрным трико акробата (первым номером должна была следовать пирамида) и ещё более хрупким мальчик казался рядом с шествующей за ним по пятам кобылой (той уже стало привычным ходить по кругу, чтобы водить за собой жеребёнка, и, сама того не подозревая, кобыла стала частью Андрюшкиного номера, хотя юный дрессировщик считал столь сильную привязанность Бахтарчика к маме досадной помехой).

Впрочем, бурные овации сопровождали каждое отдельное выступление. Да и Василий осмелел и представлял номера всё более раскованным и даже игривым тоном.

— Уважаемая публика, вам предстоит увидеть захватывающее зрелище — силовой акробат Леонид Масличный удержит на своих плечах троих человек! Прошу обратить внимание на ловкость, с какой акробаты взбираются друг на друга!

И зрители ахали и восхищались, забывая, что перед ними те, с кем они уже давно знакомы. В цирковых нарядах эти люди казались им небожителями, а их мастерство — недосягаемым. И пусть не звучала музыка, её всё равно было бы неслышно из-за восторженных криков и хлопков.

Соскучившиеся по выступлениям Юв, Гал, Альф и Рол самозабвенно исполняли свои трюки. Их дрессировщицу Валентину-Виолетту осыпали букетами (наверное, красноармейцы оборвали все лесные цветы в округе). Служебные овчарки, наблюдавшие за представлением, наконец-то взглянули на пуделей другими глазами. Оказывается, не такие уж они никчёмные собаки. Вон как подняли всем настроение.

Аслан, не имея возможности поразить зрителей мастерством джигитовки, станцевал зажигательную лезгинку; Тамара показала искусство канатоходца, используя тонкое бревно, установленное в развилках двух мощных дубов; Вольдемар восхитил всех своей меткостью, метнув в ствол одного из этих дубов пять ножей так, что их рукоятки образовали вертикальную линию. При этом сам оставался сидеть, чтобы не нагружать больную ногу.

— И завершает программу начинающий дрессировщик Андрю-ю… — затянул Васька уже как профессиональный шпрехшталмейстер.

Андрюшка ахнул. Имя! Он же собирался придумать себе звучное цирковое имя! И забыл… Совсем забыл про такую важную часть своей карьеры! И теперь все, кто присутствует на его первом самостоятельном номере запомнят его как Андрюшку или не запомнят вовсе…

— Подождите! — воскликнул он, вдруг приняв решение.

Василий удивлённо замер с открытым ртом.

— Подождите, — Андрюшка вышел в центр поляны и встал рядом с ведущим. — У меня был дедушка, — начал он прерывающимся от волнения голосом. — Его звали Артур Бенедиктович. Он был замечательным артистом и погиб в первый день войны. Его расстрелял вражеский самолёт. В память о моём любимом дедушке я хочу взять себе его имя как сценический псевдоним.

Если кто из зрителей и не понял, что означает «сценический псевдоним», то всё равно догадался, о чём говорит мальчик. Цирковые же смотрели на него, едва сдерживая слёзы.

— И завершает программу начинающий дрессировщик А-а-артур Масличный! Он представит свой номер, который называется «Коты-наездники»! — Василий ободряюще улыбнулся Андрюшке и отошёл в сторону.

Аслан, ассистируя юному коллеге, повёл по кругу кобылу, которой Валентина успела вплести в гриву яркие ленты, за кобылой потянулся жеребёнок Бахтарчик, и на втором круге под всеобщие аплодисменты ему на спину запрыгнули опытные Альф и Рол, тоже украшенные бантами.

Леонид прижал к себе жену и дочь:

— Ну вот, на арене снова и Артур, и Бахтар…

А после, когда семья поздравляла Андрюшку с удачным выступлением и началом самостоятельного циркового пути, отец торжественно вручил ему те самые «командирские» часы, о которых мальчик так мечтал. На широком кожаном ремешке, с блестящим стальным корпусом и секундной стрелкой. Дедушкины.

— Я знаю, он хотел, чтобы эти часы перешли к тебе по наследству, — сказал Леонид. — Носи их в память о нём.

***

Василий Егорович опять поднялся и прошаркал к шкафу. Вернулся он с небольшой деревянной шкатулкой, в которой, как успели заметить его гости и наблюдательный Брысь, лежало несколько медалей. Однако бывший партизан достал оттуда не боевые награды, а… галстук-бабочку.

— Вот она, моя первая бабочка.

— Ваша первая? — Лину вдруг осенило. — Так вы стали ведущим в цирке?!

Василий Егорович покивал головой:

— После войны закончил эстрадно-цирковое училище и работал потом долгие годы шпрехшталмейстером в цирке-шапито…

***

Старший лейтенант смотрел представление от штабной землянки. И если бы кто-то наблюдал за ним, то заметил бы, что на время циркового выступления страшные последствия контузии словно отступили, его лицо, не искажаемое гримасой, снова стало красивым, задумчивым и мягким. Руками он обнимал себя за плечи, наверное, в мыслях прижимая к груди свою маленькую дочурку. Однако командир на то и есть командир, чтобы ни на минуту не забывать о деле. И, глядя на цирковых, он придумывал, как бы ещё использовать их способности для борьбы с врагом…

Краткие комментарии для любознательных

Парад-алле — торжественное шествие всех участников циркового представления перед его началом.