Тайна за семью печатями, или… Новые невероятные приключения Брыся и его друзей

Глава 37. Письмо

Когда Валентина только начинала свой путь дрессировщицы, она получила от одного из старших коллег очень ценный совет, которому неукоснительно следовала, — среди подопечных нужно определить самого умного и объяснять свои задумки только ему, а уж он доступно объяснит остальным. Например, Юв был сообразительнее Гала, а может, лучше понимал человеческий язык и служил для последнего «переводчиком». Во всяком случае, она довольно быстро заметила, что во время работы над номером Юв всегда смотрит на неё, вслушиваясь в слова, а Гал — с тем же вниманием смотрит на брата-близнеца и повторяет за ним. Точно так обстояло дело и с котами. Альф был более общительным и первым выполнял задания, а Рол, глядя на приятеля, старался от него не отставать.

Работу с новыми подопечными Валентина тоже начала с выбора своего «заместителя», и выбор её пал на ту, что уже была ей знакома и доказала свой ум и находчивость. К тому же эта овчарка откуда-то знала всех приблудившихся к отряду собак, хотя была явно не из их компании, держалась независимо и уступать лидерство готова была разве что беспородному псу, замечательному простодушному гиганту. Этих двоих что-то связывало. Что-то помимо их взаимной любви, которую не заметил бы лишь слепой, и похожих ошейников. Их объединяла общая тайна. И на окружающих людей они смотрели как-то по-особенному… Словно старались запомнить каждого… Благодаря своей могучей стати, удивительной способности быстро восстанавливать силы и отваге, подтверждаемой боевыми шрамами, пёс вполне мог бы стать вожаком в собачьей стае и опорой для дрессировщицы, но… на занятиях он её вообще не слушал: или откровенно зевал, или не сводил глаз со своей подруги. Так что все свои объяснения Валентина решила адресовать именно ей. Красавице. У овчарки, разумеется, имелась собственная кличка, данная неведомым Валентине хозяином, но она быстро стала откликаться на новую, понимая, что девушка не ясновидящая и не может догадаться, как её зовут на самом деле. А возможно, соглашаясь с тем, что кличка ей вполне подходит, ведь она и есть красавица. Пёс тоже обрёл второе имя и превратился в Мухтара, хотя, в отличие от Красавицы, реагировал на данную ему кличку неохотно.

Собаки быстро освоили трюк с выдёргиванием чеки из запала учебной гранаты, и дрессировщица с удовольствием приписала бы этот успех себе, но Валентина была честна — просто её новые подопечные отличались недюжинным умом. Юв и Гал тоже освоили операцию и страшно гордились, что в багаже их знаний и навыков появились те, что пригодятся в это тяжёлое военное время. Правда, они не очень представляли, где они смогут использовать приобретённые умения и что вообще должно последовать, когда вытащишь из запала чеку…

Можно было переходить к следующему этапу тренировок, и Валентина снова пришла к командиру отряда.

— Товарищ старший лейтенант, — уже безо всякого ёрничания обратилась девушка, заглянув в шалаш. Её встретила тишина. Видимо, командир находился в штабной землянке. На широком пне, который исполнял роль тумбочки, что-то белело, и Валентина, не сдержав любопытства, шагнула внутрь тёмного шалаша. «Что-то» оказалось листком бумаги, исписанным карандашом, убористым, с чётким наклоном, изящным почерком, и девушка поднесла листок ближе к глазам, чтобы прочесть. При этом с пня слетел ещё один, наверное, он лежал под первым. Подняв его с земляного пола, Валентина по гладкой глянцевой поверхности под пальцами поняла, что это фотография. Недостаток света мешал рассмотреть, кто был на снимке, но постепенно глаза привыкли, и девушка увидела молодую и, как ей показалось, до невозможности красивую женщину. Она вспомнила правильные аристократические черты старшего лейтенанта, когда жуткая гримаса не искажала его лицо, и представила, как смотрелась рядом эта пара — наверное, все оборачивались им вслед. На портрете рядом с женщиной была маленькая девочка с тёмными кудряшками, лет трёх, вряд ли старше. Она обвивала тонкими ручками шею матери и смотрела в объектив удивлённо распахнутыми глазками, видимо, ждала, когда вылетит обещанная птичка. Валентина оторвала взгляд от фотографии и вчиталась в первую строчку. Сразу поняв, что это личное письмо, хотела положить листок на место, но глаза уже ухватили начало фразы, и фраза эта втянула её в себя, как в омут…

Милая моя, родная, ненаглядная, чудесная Катенька, моя любимая, моё сокровище, моя жизнь… Не знаю, когда дойдёт до тебя это письмо и дойдёт ли вообще… Но надеюсь на чудо, потому что мне нужно, просто необходимо, чтобы ты прочла его и сделала то, о чём я тебя попрошу…

Любовь моя, моя девочка, моя прекрасная знакомая незнакомка… Я чувствую, что война эта надолго, что будет она страшной, что бесчисленное множество людей погибнет… Я молю Бога, да-да, твой муж-коммунист и безбожник сейчас молит Бога, чтобы вас с Ниночкой уже эвакуировали из Ленинграда и увезли как можно дальше, за Москву, за Урал, в Сибирь… Ты не подумай, это я не от неверия в нашу победу. Мы победим, в этом нет и не может быть никаких сомнений, вопрос только в том, когда… Через год, через два, через три?.. Никто не скажет точно. Единственное, что я знаю уже наверняка, так это то, что я погибну на этой войне. Да-да, не спорь со мной хотя бы сейчас. Я погибну, потому что не собираюсь щадить себя. Так нужно, так будет правильно, поверь.

А потому вот к тебе моя просьба. Катенька, ты меня, пожалуйста, не жди. Не жди. Мне так будет легче, если я буду знать, что ты не изводишь себя напрасным ожиданием, а устроишь свою жизнь сразу, как только появится рядом с тобой подходящий человек. Он обязательно появится, ведь ты чудо, ты должна быть счастливой. Только убедись сначала, что этот человек любит мою дочурку…

Прощай, родная… Прощай. И поверь, что это не минутная моя слабость, а так оно и будет.

Прощай…

Последние строчки совершенно расплылись, как будто на листок пролили воду, и Валентина, невольно поискав глазами стакан, из которого могла бы пролиться эта вода, вдруг осознала, что это она залила письмо своими слезами.

— Вас точно зовут Валентина, а не Варвара? — раздался голос позади неё.

Девушка в испуге оглянулась и, ещё не до конца вернувшись в реальность, растерянно спросила:

— Почему Варвара?

— Любопытная потому что слишком, — ответил старший лейтенант. Но Валентина видела, что он на неё не сердится. — Вы очень на неё похожи, — тихо произнёс он, забирая письмо и фотографию из рук девушки. И тут же без всякого перехода потребовал отчёта о подготовке собак.

— Я к вам как раз по этому поводу, — приходя в себя от неловкости ситуации, сообщила Валентина. — На сколько метров нужно отбегать?

— Что? — не понял старший лейтенант.

— Ну, собакам? На сколько метров им нужно отбежать, чтобы не погибнуть?

Командир несколько секунд молча смотрел на девушку. Потом отвернулся и сухо сказал:

— Заряды будут разные. Ситуации будут разные. Так что просто научите их сразу убегать.

Валентина дрогнувшим голосом спросила, хотя ей уже не хотелось услышать ответ:

— То есть я готовлю их к смерти?..

— Готовьте их выполнять команды! — в тоне старшего лейтенанта появилось раздражение. Увидев, как снова заблестели слезами глаза девушки, добавил более мягко: — Смерть — дамочка капризная, может явиться по первому зову, а может и задержаться… В любом случае сейчас о людях нужно думать.

— Так это вам… А мне — о собаках, — прошептала, не соглашаясь, Валентина и вышла из темноты шалаша на свет…