Глава V ОТКРОВЕНИЯ
В отличие от черновиков к «Звёздным войнам», сценарии к фильму «Империя наносит ответный удар» были весьма схожи по структуре. В каждом из них действие начиналось на ледяной планете. После нападения на базу повстанцев главные герои разделялись на две группы: Люк отправлялся обучаться у мастера-джедая Йоды, а Хан и Лея пытались спастись от погони, но попадали в плен. В итоге все они встречались на Беспине, где Люк сходился в поединке с Дартом Вейдером.
Лукас по-прежнему хотел создать ощущение постоянной нависающей над героями опасности — эта особенность перекочевала в «Звёздные войны» из сериалов. В первом же эпизоде фильма на Люка нападает чудовище — а едва сбежав из логова хищника, юноша тут же попадает в снежную бурю. Хан спасает друга, но в это время на базу повстанцев нападают имперские войска. Повстанцы бросаются врассыпную — Люк улетает обучаться искусству джедаев, а за Ханом и Леей пускается в погоню Дарт Вейдер с приспешниками. Сценарий был набит событиями под завязку.
В тот же день, когда Джордж написал синопсис — 28 ноября — состоялась их первая рабочая встреча с Ли Брэкетт. Совещания продлились до 2 декабря, и многие идеи для фильма родились как раз в ходе этих обсуждений. Впрочем, хронология первых этапов работы — довольно запутанная тема. В переписке мне сообщали, что на выставке «Магия мифа» синопсис называли не отправной точкой для собраний (как было, например, с «Возвращением джедая»), а их результатом.
«Синопсис — это, на самом деле, итог рабочих встреч. Об этом рассказывали на выставке Смитсоновского института, где этот набросок служил чем-то вроде путеводителя по другим экспонатам. Я его видел: это печатный документ, но начинается он с рукописных пометок Лукаса, сделанных на собраниях. Дата первого совещания стоит на нём по той же причине, по которой школьники пишут число на конспектах по алгебре: чтобы зафиксировать момент, когда человек начал вести эти заметки. Лукас принялся за записи 28 ноября 1977 года — вот почему эта дата и значится в синопсисе».[343]
В пользу этого варианта говорит история создания Йоды. В «Сценариях с комментариями» Лоран Бузеро рассказывает, что впервые этого персонажа предложили во время собрания, но тогда его называли просто «зверушкой», а в синопсисе Джордж наконец дал ему имя — «Минч Йода». Это главная улика: если Йода фигурирует в синопсисе от 28 ноября, то как его могли придумать на встречах, которые начались уже потом? Получается, что синопсис появился позже.
О причине, по которой синопсис датирован первым днём совещаний, можно попробовать догадаться по книге «Сценарии с комментариями»:
Лукас и Брэкетт подробно обсуждали экспозицию: на плане, снятом с вертолёта, по снежным холмам скачут два человека на каких-то гигантских снежных ящерицах. Один вызывает другого по рации, но ничего не выходит; он слышит только всякий странный шум. В итоге друг отзывается и говорит, что всё в порядке — но внезапно на него нападает чудовище и убивает его.
Второй герой возвращается на базу и докладывает, что его напарник пропал.[344]
Лукас очень живо представлял себе экспозицию — видимо, он перенёс её на бумагу сразу после самой первой встречи 28 ноября, затем датировал документ этим числом, а двух безымянных персонажей превратил в Люка и Хана. Написание же остального синопсиса режиссёр отложил до дальнейших совещаний — за это время соавторы определились и с другими элементами сюжета.
Похожим образом несколько месяцев спустя шла работа над «Индианой». Джордж встречался со сценаристом Лоуренсом Кэзданом и режиссёром Стивеном Спилбергом с 23 по 27 января 1978 года, но на синопсисе «Поисков утраченного ковчега» значится дата 25 января — самый разгар совещаний.[345]
Согласно Лорану Бузеро, во время рабочих встреч Брэкетт и Лукас решили, что антагонистами в фильме станут Император и сама Сила. В «Звёздных войнах» про Императора почти не вспоминали, Теперь же он должен был появиться лично. Тем не менее, на тот момент то был просто продажный политик и искусный интриган, который «характером похож на волшебника страны Оз».[346] Кроме того, на совещаниях возникла идея поселить Вейдера в чёрном замке посреди лавы, с горгульями и гремлинами.[347] Столь грозный образ наглядно показывает, насколько Дарт Вейдер изменился со времени выхода «Звёздных войн» — это уже не тот жалкий лакей, который в первом фильме препирался с Таркином. В одной из сцен Император беседует с Вейдером через коммуникационный экран — монарх предстаёт перед ним «в плаще с капюшоном и золотых одеяниях». Император говорит, что почувствовал возмущение в Силе из-за того, что Люк стал обучаться мастерству джедаев. Джо Джонстон начал делать эскизы для замка Вейдера, но далеко работа не продвинулась: Лукас решил придержать эту идею для будущих эпизодов.[348]
Ещё одним важным нововведением стало появление Йоды. Теперь выходило, что Оби-Ван не был последним джедаем — его прежний учитель тоже ещё где-то скрывался. Лоран Бузеро писал в «Сценариях с комментариями»:
Идея свести Люка с новым персонажем — возможно, с каким-нибудь инородцем — появилась во время сценарных встреч. Джордж Лукас и Ли Брэкетт представляли его похожим на пустынного индейца. Несмотря на преклонный возраст, он должен был вести себя как ребёнок и поначалу казался бы противным и отталкивающим, а потом проявил бы свою мудрость и доброту. При первом знакомстве это полоумный карлик, который шмыгает повсюду, как крыса, но в итоге Люк очень многое узнаёт от него о Силе.[349]
Это описание весьма похоже на изначальную концепцию Бена Кеноби из третьего черновика «Звёздных войн»: там старик кажется капризным сумасбродом, пока Люк не понимает, что это и есть великий мастер-джедай, которого он ищет. Но после гибели Бена Джорджу надо было придумать ему замену. Минч Йода (такое имя получил этот персонаж) заявляет, что знал Оби-Вана и Скайуокера-старшего — порой они вместе тренировались на болотной планете.
Во время совещаний появилась и мысль придать Минчу лягушачий облик: «Его предложили сделать очень маленьким, ростом около семидесяти сантиметров, — рассказывает Бузеро. — Он должен был немного напоминать лягушку: с лоснящейся кожей, широким ртом, без носа, с выпуклыми глазами и тонкими паучьими руками... У него должно было быть округлое тело с короткими ногами, но очень большими перепончатыми ступнями... Получался по сути, маппет, только с почти человеческим характером и реалистичным поведением... На тот момент у Йоды не было имени, его называли «зверушкой».[350]
По словам Бузеро, «Лукас и Ли Брэкетт долго обсуждали обучение Люка у Йоды и решили свести уроки к пословицам или заповедям. В ходе тренировок Скайуокер должен научиться уважать Йоду, а Йода должен понять, что юноша — великий воин».[351] Кроме того, появилось более подробное объяснение, что такое Сила и как она действует:
Было решено, что постижение Силы должно быть для Люка постоянной борьбой; он каждый раз должен доказывать, на что способен. О тёмной стороне Силы в конспектах сценарных встреч говорится, что в сюжете она должна стать истинным, хоть и незримым, антагонистом. Во время тренировок Люк обнаруживает источник злой Силы. Главная опасность для героя — стать Вейдером, поддаться соблазну. Он должен бороться с плохой стороной и учиться работать с хорошей. По задумке Лукаса, во время тренировок Бен должен объяснить Люку, что свои способности надо применять осторожно. Если слишком часто использовать Силу, она сама начнёт его использовать. Например, для левитации предметов Скайуокеру приходится прибегнуть к плохой стороне Силы — если он будет злоупотреблять этим талантом, тёмная сторона начнёт захватывать его, как это было с Вейдером. В бою Люк вынужден применять тёмную сторону, но при этом он пользуется и доброй стороной — для защиты. Этот эпизод — классическая сказка про гадкого утёнка, который становится героем: к концу фильма Люк должен был превратиться в Бена.[352]
Кроме ледяной планеты Хот, в ходе мозгового штурма появилось ещё множество миров — в том числе морской с подводным городом, а также сказочный сад и «планета-город», которая могла быть родиной Империи.[353]Бузеро описывал новые наработки по персонажу Хана Соло:
Участники рабочих встреч обсудили множество дополнений к характеру Хана. Пытаясь придумать персонажу цель, Джордж Лукас проработал его предысторию{29} Хан — сирота, которого воспитали вуки на своей планете. Соло улетел от них, его исключили из Космической академии, а затем он встретил некоего персонажа, похожего на Эрнеста Хемингуэя — очень влиятельного галактического торговца, который взял Хана под крыло. В какой-то момент они повздорили, после чего Соло поклялся, что больше никогда с ним не заговорит.
*История о том, что Хана вырастили вуки, была придумана ещё во время первого фильма (см., например, «Создание „Звёздных войн“» Ринзлера), но торговец появляется впервые.
В начале сюжета Альянсу повстанцев нужно привлечь этого влиятельного торговца на свою сторону; к настоящему моменту он контролирует все гражданские корабли в галактике и возглавляет какую-то транспортную гильдию. Лея сообщает Хану, что с торговцем связались, но он готов говорить только со своим воспитанником. В другом варианте сюжета только Соло знает, где прячется этот человек, и повстанцы просят Хана с ним связаться. В любом случае, в его руках судьба Восстания. Сперва Соло отказывается лететь, но в итоге берётся за задание; однако, его планы срываются, когда на повстанческую базу нападает Империя.[354]
Эта сюжетная линия не попала в синопсис Лукаса, но Брэкетт включила его в свой первый черновик. Образ Лэндо тоже впервые возник на сценарных встречах — задумывался он как «новый аналог Хана Соло».[355]Бузеро описывает разнообразные идеи для персонажа:
Он описывался как хитроумный азартный игрок. В отличие от Хана Соло, Лэндо должен быть элегантным, в стиле Джеймса Бонда. Обсуждалась возможность дать этому новому герою спутницу — девушку, инопланетянку или пару близняшек... в другой вариации Лэндо был игроком, державшим магазинчик на планете вуки, или торговцем — каким-нибудь бизнесменом, который ведёт дела с контрабандистами.[356]
Затем появились некоторые подробности о таинственных Войнах клонов: авторы в итоге остановились на идее сделать Лэндо клоном. В «Сценариях с комментариями» Лоран Бузеро сообщал:
Лея не доверяет ему из-за войны, в которой его расу практически истребили. Он окажется одним из последних клонов, а в каком-нибудь другом эпизоде может обнаружить клан сородичей, которые все как две капли воды похожи на него. Лэндо родом с планеты клонов; на ней было около семисот различных стран. Каждая принадлежала своему племени клонов, а он был правителем одного из кланов».1[357]
Эта линия попала в синопсис и первый черновик, но потом была вырезана из сюжета.
На тех же совещаниях наметились и первые штрихи кульминационной битвы между Вейдером и Люком. Скайуокер должен был научиться хорошо фехтовать, чтобы продемонстрировать это в поединке со злодеем. Бузеро так описывал задачу: обставить дуэль «как соблазнение, искушение; зрители знают, что Люк не погибнет, поэтому главная зацепка — это страх, что герой может перейти на тёмную сторону».[358] Кроме того, Бузеро рассказывал:
Идея о том, что Вейдер будет в поединке с Люком использовать телекинез, возникла во время рабочих встреч. Впрочем, было опасение, что зрители могут вспомнить первый фильм и задаться вопросом, почему Вейдер не использовал все свои способности в бою с Беном. Легче всего это было объяснить тем, что Бен наверняка сильнее Вейдера. Джордж Лукас и Ли Брэкетт рассуждали о разных уровнях Силы; предположим, у Бена шестой, у Вейдера четвёртый, а Люк сейчас на втором уровне.
Ещё идея, которая появилась на сценарных встречах, — зажать Люка у стены; рядом с ним труба, и Вейдер с Люком борются, пытаясь её согнуть. Наконец, она поддаётся и завязывается узлом.[359]
Когда костяк фильма был готов, Джордж написал синопсис. Рукописный девятнадцатистраничный набросок[360] был проработан совсем наспех (он пестрел орфографическими и грамматическими ошибками) — в нём содержались первые задумки Лукаса по сюжету.
Синопсис начинается так же, как и сам фильм «Империя наносит ответный удар»: с эпизода, в котором на Люка нападает вампа. Бытует версия, что такую экспозицию написали из-за серьёзной автокатастрофы, в которую попал Марк Хэмилл в 1977 году. В результате актёру пришлось сделать пластическую хирургию лица, а в сюжет добавили сцену, где герой получает шрамы — чтобы объяснить его слегка изменившуюся внешность (хотя тот факт, что Джордж придумал эту завязку ещё до того, как в ней появился Люк, заставляет усомниться в этой теории). Синопсис Лукаса начинается так:
Пейзаж на белой промозглой планете Хот. Люк под пронизывающим ветром скачет на большой снежной ящерице (тон-тоне) по ледяным склонам. Он останавливает своего лохматого двуногого скакуна и вдруг замечает что-то на горизонте; то ли ледяную глыбу странной формы, то ли упавший метеорит. На шлеме у Скайуокера закреплена рация. Он приподнимает защитные очки и говорит: «Хан, дружище, тут всё нормально, но я видел на следующем гребне какую-то вспышку, хочу проверить». Через ком-линк слышен голос Хана: «Ладно, малец, но не задерживайся. Ночью будет вьюга». Люк шепчет своей ящерице пару ласковых слов, пришпоривает её, и зверь пускается вскачь. Скайуокер переезжает через кряж, и тут, откуда ни возьмись, прямо перед ним выскакивает огромная снежная тварь. Скакун пятится и сбрасывает Люка на обледеневшую землю. Чудовище убивает несчастного тон-тона, схватив его за шею, а Люка бьёт когтями по лицу. Юный воин с Татуина теряет сознание, и ужасный снежный монстр утаскивает окровавленного героя с собой .[361]
Тем временем Хан добирается до базы повстанцев и сообщает Лее, что вынужден улететь:
Принцесса и пират встречаются в одном из ледяных коридоров около штаба. Соло объясняет, почему ему надо улетать — важная причина, у него нет выбора. Он должен отправиться на задание и к концу фильма его выполнить. Хан флиртует с Леей, но девушка только отмахивается. Принцесса ко всей этой ситуации относится отстранённо, ей некогда влюбляться. Она называет Хана негодяем и ставит его на место, но в глазах Леи зажигается искорка — её немного влечёт к контрабандисту.
Вопрос с мотивацией Хана Лукас ловко обошёл: вероятно, эту сцену (она всего на второй странице) написали ещё до того, как о ней зашла речь на совещаниях. Только потом Джордж решил, что Соло по поручению Альянса отправится на поиски своего старого опекуна; пока что режиссёр хотел отослать Хана на задание, но повод ещё не придумал. В первом черновике уже описывается сюжетная линия с наставником.
Люк тем временем находится в логове «ледяного монстра»:
Юноша приходит в себя и использует Силу для побега. Ему не хватает мастерства, попытки воззвать к силе выходят неуклюжими... ледяной монстр показан таинственно и всё время виден только мельком. Скайуокер вертит в руках талисман, висящий у него на шее, и бормочет себе под нос что-то про Бена. Он чувствует, что должен отправиться на планету, указанную на талисмане Бена. Наконец, Люк появляется на базе и рассказывает всем про чудовищ, которые им угрожают.
Здесь герою не является Кеноби с наказом лететь на Дагобу; вместо этого Лукас дал Люку талисман, принадлежавший Бену. На нём есть отметки, указывающие название и местоположение планеты, и Скайуокер чувствует, что ему надо туда отправиться.
Роман между Люком и Леей в ранних материалах описывался гораздо более явно — это ещё одно подтверждение тому, что они не были родственниками. В синопсисе Люк открытым текстом признаётся в любви, но принцесса отвечает, что из-за её обязанностей отношения для неё невозможны (похожую сцену много лет спустя Лукас напишет для «Атаки клонов»). Когда Вейдер будет использовать Лею в качестве приманки, то скажет ей, что знает о чувствах Люка.
В лазарете принцесса выхаживает Скайуокера; он явно в неё влюблён и пытается в этом признаться. Лея говорит, что не может его любить, работа и.т.п., но дарит ему сентиментальный поцелуй.
На базу повстанцев врываются «снежные монстры» и устраивают разгром, а вскоре нам показывают, что Вейдер, который «ожидает в центре имперской цитадели», откуда-то знает, где находятся мятежники. Имперцы нападают на убежище повстанцев, и все бросаются врассыпную: Люк и Р2 отправляются на поиски болотной планеты, а Лея, Хан, Чуи и ЗПО на «Тысячелетнем соколе» летят к точке сбора с остальным флотом. Принцесса сообщает Соло координаты, но, выйдя из гиперпространства, они попадают в засаду. Пытаясь скрыться от имперской погони в поясе астероидов, Хан и Лея прячутся в пещере (где и происходит их первый поцелуй).
Тем временем Люк и Р2 прилетают на далёкую болотную планету и встречают там мастера-джедая Минча Йоду. Йода «объясняет, что Бен дал Люку талисман именно для того, чтобы юноша мог найти старого мастера, — пишет Бузеро. — Скайуокер голоден; Йода говорит, что у него есть еда, но кормить гостя он не станет, пока тот не начнёт учиться Силе».[362]
В синопсис не попала обсуждавшаяся на рабочих встречах сцена, где Вейдер сидит в замке на адской планете, но она есть в первом черновике. Возможно, эту идею предложили под конец совещаний, а Лукас к тому моменту уже написал эту часть синопсиса. Бузеро описывает сцену так:
В первом черновике тренировки Люка перемежаются сценой с Вейдером.
В описании говорится, что сит живёт в чёрном железном замке, который громоздится на скале посреди багряного моря. Вейдер кормит горгулий из золотой чаши и вдруг настораживается, отчего пугаются даже эти твари — он почувствовал возмущение в Силе.[363]
Пока Скайуокер тренируется, Хан Соло вспоминает о своём друге, Лэндо Кадаре, который живёт на газовой планете. Они отправляются туда, но принцесса говорит, что не доверяет Лэндо (позже оказывается, что он клон).
Люк тем временем видит Вейдера во сне и отправляется к нему. Теперь Скайуокер уже рыцарь-джедай — Лею он находит с помощью Силы. Как и в итоговом фильме, принцесса попала в плен вместе с Ханом, Чуи и ЗПО: Вейдер использует их в качестве приманки для Люка. Юноша прилетает на планету и сходится со злодеем в поединке. Хан, Лея, Чуи и ЗПО сбегают и добираются до «Тысячелетнего сокола», а Лэндо спасается от штурмовиков. Вейдер пытается переманить Люка на тёмную сторону, но Скайуокер отказывается, спрыгивает с мостика в жёлоб шахты и повисает над городом, откуда его и спасает «Сокол».
В конце герои приземляются на прекрасной планете, покрытой джунглями и садами. Там все прощаются друг с другом, и «Сокол» улетает навстречу закату. Вот как Бузеро описывает сцену:
Хан, Чуи и Лэндо готовятся улетать; вуки обнимает всех, даже Трипио, а дроид благодарит друга за то, что тот его починил. Хан и Лея сливаются в долгом поцелуе. На закате «Сокол» улетает: «Пока двойные солнца опускаются за горизонт, «Сокол» становится крошечным пятнышком, а потом растворяется за силуэтами Люка, Леи и роботов».[364]
В следующей главе героев ждали новые приключения...
Основной сюжет синопсиса весьма похож на версию, которая в итоге попала на экраны; изменились только детали, а до последней четверти фабула точно такая же. Нетрудно заметить, что в наброске Лукаса Вейдер не произносит знаменитую фразу «я твой отец». Нет такой реплики и в первом черновике сценария. Это самый ключевой момент во всей истории саги, и скоро мы до него доберёмся.
Тон повествования тоже скорее напоминает «Звёздные войны», чем мрачную стилистику «Империи». Приключения идут непрерывной чередой, а сюжет развивается стремительно — и заканчивается вполне ясно, на довольно светлой ноте. Как и первая часть, сиквел выглядит вполне самостоятельным фильмом. Тем не менее, история стала более зрелой, утратив наивность первой части, а над персонажами сгустились тучи.
Обдумывая сюжет «Империи», Джордж обратился к фильму Акиры Куросавы «Дерсу Узала», а остальное заполнил элементами из других историй по «Звёздным войнам»: поединок Люка с Вейдером взят из «Осколка кристалла власти», а захватывающая погоня через пояс астероидов перекочевала из предварительного черновика 1974 года. Город, парящий в небе, тоже появлялся в ранних версиях первого фильма — там это был тюремный комплекс Алдераана, а здесь он стал «Облачным городом», где живёт Лэндо. К старым неиспользованным задумкам Лукас добавил романтическую линию, вдохновлённую «Унесёнными ветром» (вплоть до того, что некоторые диалоги в сценарии дословно цитируют роман Маргарет Митчелл;[365] см. сноску). Из таких разрозненных фрагментов и сложился костяк фильма «Империя наносит ответный удар».
Из картины «Дерсу Узала» позаимствован персонаж Йоды, а также практически все события на Дагобе и Хоте. Лента вышла всего двумя годами ранее, в 1975 году, получила Оскара за лучший фильм на иностранном языке и возродила карьеру Куросавы. Сюжет основан на знаменитой советской книге мемуаров, написанной в 1923 году — в ней русский путешественник рассказывает о выживании в сибирской глуши. Герой фильма встречает отшельника-азиата по имени Дерсу — очаровательно бесхитростного коротышку, который живёт в тайге и говорит на ломаном языке, переставляя слова. Дерсу учит путешественника жить в гармонии с природой и в итоге становится кем-то вроде его духовного наставника, фильм был снят в панорамном формате на широкоформатной 70-миллиметровой плёнке; его цветовая гамма и пейзажи послужили прототипом для сцен на Хоте{30} и Дагобе. Отсюда же взят прообраз Йоды и его уроков — в некоторых случаях сходство сохраняется вплоть до диалогов. Самый яркий момент фильма — это захватывающая сцена метели: во время вьюги посреди сибирской равнины Дерсу спасает обессилевшему путешественнику жизнь, затащив его в груду сухой травы.
Фильм получился невероятно трогательным и щемящим — отчасти из-за того, что всего парой лет ранее Куросава впал в депрессию и даже пытался покончить с собой. Режиссёр чувствовал, что сам он одряхлел, а его творческая карьера подошла к концу, и это ощущение воплотилось в самобытной и потрясающе красивой картине, которая заняла почётное место в его разнообразной фильмографии. «Дерсу Узала» снискал всемирную славу; благодаря ему в 1980-х Куросава вернулся в большой кинематограф. Следующей картиной японского режиссёра стала знаменитая «Тень воина», которую частично профинансировал Лукас.
Одной из ключевых тем в зарождающейся саге о Звёздных войнах стало противостояние между героем и злодеем — Люком и Дартом. В «Империи» чёрный рыцарь стал главным антагонистом, и его неизбежная схватка с героем стала естественной кульминацией фильма. Хотя здесь Скайуокер проигрывает свой первый поединок с Вейдером, в духовном плане он одерживает победу, поскольку не поддаётся на искушение властью. В дальнейших фильмах соперники могли набраться сил — и, наконец, сойтись снова. Сражаясь с главным злодеем сериала, Люк принимал свою судьбу и следовал путём джедая — а победа над Вейдером стала бы последним испытанием и справедливым воздаянием за убийство отца.
По ходу сюжета их отношения неизбежно стали бы более сложными и личными. Люк — последний из джедаев и главная надежда Альянса повстанцев на победу, потому что с ним — Сила. Понимает это только Вейдер, и постепенно в нём крепнет уверенность: он должен завершить дело своей жизни и наконец-то сокрушить последний бастион рыцарей-джедаев. Смерть Люка означала бы конец Альянса повстанцев — как и гибель Вейдера символизировала бы крах Империи. Это была персонификация главной темы фильмов, борьбы между стихиями добра и зла. В синопсисе Лукаса сит одержим идеей уничтожить юного джедая. В одной довольно жуткой сцене Вейдер ищет Люка в Силе, чтобы задушить его, пока тот пытается сбежать с базы на Хоте — а Скайуокер в отчаянной попытке спастись от ментальной хватки Тёмного повелителя прыгает в гиперпространство.
Помимо прочего, во время разработки «Империи» наконец-то появились некоторые подробности о загадочных Войнах клонов — сперва с ними связали Лэндо, но затем этот вариант был отброшен. Авторы сошлись на другой истории, которая вращалась вокруг напавшей на Республику армии с окраин галактики. Вдобавок эту сюжетную линию привязали к охотнику за головами Бобе Фетту — намёки на эту идею сохранились в материалах из Расширенной вселенной, но в Эпизод II в изначальном виде она не попала.
Эта информация впервые была обнародована в журнале «Bantha Tracks» летом 1979 года:
Про Бобу Фетта известно немного. Он носит фрагменты доспеха имперских ударных войск, воинов древних времён. Бойцы ударных войск явились с дальнего края галактики, а сейчас их осталась только горстка. Во время Войн клонов рыцари-джедаи их истребили.[366]
Похоже, именно на таком описании Войн клонов Лукас на тот момент и остановился. Эта предыстория даже попала в новеллизацию «Империи»: «Фетт был облачён в увешанный оружием бронекостюм, подобный тем, что носили зловещие воины, разбитые джедаями во время Войн клонов», — писал автор книги Дональд Ф. Глут.[367]
Кстати говоря, пару лет спустя «Лукасфильм» сообщил, что штурмовики набраны из клонированных солдат. Эта информация появилась в журнальном издании 1981 года «Мир „Звёздных войн“: Сборник фактов и фантазий из фильмов „Звёздные войны“ и „Империя наносит ответный удар“»:
Создание имперского штурмовика. Клоны — это серия генетически идентичных людей, конвейерный продукт. Они разумны, но созданы лишь для того, чтобы служить конкретной цели. У клона нет матери, только инструкторы; он не жалуется на свою судьбу, поскольку верит, что она неизбежна. В физическом и эмоциональном плане это самый обычный человек, но у него нет никаких прав и даже имени. Клон — собственность Императора.[368]
Такой вариант сильно расходится с изначальным фильмом, где считалось, что штурмовики — это попросту рекруты из Имперской космической академии; в 1977 году Джордж даже говорил: «Среди штурмовиков есть женщины, но на Звезде смерти их служило не так уж и много».[369]
Идея о том, что Боба Фетт играл заметную роль в войне, а штурмовики были клонами, весьма любопытна — хотя непохоже, что между этими фактами есть какая-то связь, как в «Атаке клонов». По этим данным можно восстановить ход Войн клонов по версии 1979 года: имперские солдаты, в том числе Боба Фетт, явились из отдалённого региона галактики и развязали войну против Республики. Республиканцы в ответ создали собственную армию клонов-штурмовиков, которую возглавили джедаи, и победили захватчиков; горстка выживших бойцов ударных войск рассеялась по всей галактике, а Боба Фетт стал охотником за головами.
Хотя сведения, на которых мы строим эти догадки, довольно отрывочны, можно предположить, что Лукас уже тогда начал сдвигать хронологию. В данном случае Войны клонов переместились ближе к рождению Империи (раньше их разделял тридцатилетний срок), чтобы в боях могли участвовать и Боба Фетт, и Дарт Вейдер (в 1981 году Джордж решит, что на момент «Возвращения джедая» Вейдеру примерно 65 лет. С изначальной хронологией, по которой Войны клонов происходили примерно за пятьдесят лет до «Звёздных войн», такой возраст по-прежнему не согласуется. Об этом будет подробнее рассказано в этой и X главах).
Схожая ситуация сложилась и с костюмом Фетга. Хотя доспех смутно напоминает некий прототип брони штурмовика, связывает их только одно: автором обоих эскизов был Джо Джонстон, поэтому в костюмах отражены его художественные вкусы. Во II Эпизоде солдатам-клонам придадут уже намеренное сходство с (Дженго) Феттом, но в изначальных наработках 70-х такого подтекста не было. В книге «Атака клонов: иллюстрации» сообщается: «[художник по эскизам] Чан и Лукас одновременно вспомнили старую легенду о том, что Боба Фетт мог быть штурмовиком. Из сплава этих идей и возник финальный эскиз [для солдата-клона, в котором смешаны эти образы]».[370]
Однако это не совсем верно: биография, которую вспоминают художник «Атаки клонов» Даг Чан и Джордж, пришла из комиксов и книг. В них рассказывалось, что Боба Фетт — это на самом деле человек по имени Джастер Мерил, который некогда был штурмовиком, но затем убил своего командира, дезертировал и стал охотником за головами. Здесь же все свидетельства указывают на то, что по изначальной концепции Фетт был «солдатом ударных войск», которые во время Войн клонов были врагами Республики и которых почти поголовно истребили джедаи.
Рабочие встречи длились до 2 декабря 1977 года. После этого Лукас дописал синопсис к «Империи», а затем за дело взялась Ли Брэкетт. 23 февраля 1978 года она закончила первый черновик сценария, который был почти идентичен синопсису, хотя и содержал некоторые существенные дополнения. Увы, 18 марта писательница умерла от рака.
Здесь важно вспомнить, что на тот момент «Звёздные войны» были не четвёртой серией, а первой. Новый фильм считался сиквелом: на совещаниях его называли «Глава II: Империя наносит ответный удар»,[371] а к окончанию второго черновика уже появился знакомый нам термин «эпизод».{31} Но фильм по-прежнему не был пятым — в начальных титрах значилось «Эпизод II: Империя наносит ответный удар».[372]
Тем не менее, уже после второго черновика картина получила подзаголовок «Эпизод V». Что же случилось? Что сподвигло Джорджа на такой серьёзный шаг — добавить к истории «Звёздных войн» целых три серии? Конечно, сюжет про юность Оби-Вана Кеноби уже существовал, но из него не собирались делать «трилогию приквелов». Этот фильм мог стать одним из следующих эпизодов (как объяснял Гэри Куртц, на момент первого черновика соблюдать хронологическую последовательность никто не собирался)[373] или просто спин-оффом. Судя по тому, как описывает его Лукас — «Один из сиквелов» — это мог быть одиночный фильм, не имевший прямого отношения к основному сюжету про борьбу повстанцев и Империи. Настоящая предыстория — трилогия приквелов — появилась на горизонте только после второго черновика «Империи».
Совершенно очевидно, что на тот момент Дарт Вейдер ещё не был отцом Люка. Все публикации «Лукасфильма» подтверждают версию, изложенную Оби-Ван — что неудивительно. К примеру, в первом ежегодном спецвыпуске комиксов от издательства «Marvel» упоминается приключение, в котором участвовали Кеноби, Дарт Вейдер и Скайуокер-старший — втроём. Они рассматривались как отдельные персонажи и в синопсисе «Империи», и во время рабочих встреч с Ли Брэкетт, и даже в первом черновике сценария.
Бытует версия, что Джордж решил сделать Скайуокера-старшего Дартом Вейдером ещё в 1977 году, между премьерой «Звёздных войн» и началом работы над «Звёздными войнами-II». Однако в пользу этой гипотезы нет никаких свидетельств — более того, её довольно легко опровергнуть (подробнее этот вопрос рассмотрен в приложении С). На самом деле мы можем с точностью до месяца определить, когда произошло это эпохальное событие. Случилось оно после того, как Лукас прочитал завершённый в конце февраля сценарий Брэкетт, но до того, как режиссёр в апреле закончил свой собственный второй черновик. Значит, идея зародилась в районе марта (сама писательница умерла 18 марта, а некоторое время до этого лежала в больнице).
Что самое удивительное, в первом черновике «Империи» призрак Скайуокера-старшего появляется перед Люком во время обучения на Дагобе и даёт сыну советы. Само собой, когда Люк наконец встречается с Дартом, никаких откровений про своего отца он не узнаёт — просто сит пытается переманить юного джедая на тёмную сторону, но Люк не поддаётся; тогда Вейдер нападает на Скайуокера, а тот спрыгивает с мостика. Весь их конфликт сводится к тому, что герой отвергает тёмную сторону. Что же до отца, то в сценарии он описан как «высокий красивый мужчина» и назван просто «Скайуокером». Во время разговора на Дагобе Люк приносит своему отцу клятву джедая.
Ли Брэкетт умерла всего через пару недель после того, как дописала первый черновик — датирован он 23-м февраля 1978 года. Сценарий Лукасу не понравился. Такое уже случалось, когда Джордж нанимал сценаристов для «ТНХ-П38» и «Американских граффити»: в голове режиссёра сложилось настолько чёткое видение фильма, что никто другой не мог в точности его передать. «Во время рабочих встреч с Ли мои мысли ещё не до конца оформились, и я понял, что её сценарий пошёл в совершенно другом направлении», — объяснял он Лорану Бузеро.[374]{32} Когда в начале марта Лукас позвонил Брэкетт, чтобы обсудить черновик, он услышал незнакомый голос — сама писательница была в больнице. Несколько дней спустя её не стало.[375]В «Сценариях с комментариями» Джордж признавался:
Я никогда не любил писать сценарии, поэтому для второго фильма в итоге нанял Ли Брэкетт. К сожалению, ничего не вышло; она сдала первый черновик, а потом скончалась. Сценарий мне не понравился, но я слишком хорошо относился к Ли, поэтому всё равно указал её в титрах. Во время работы она уже была больна, но старалась изо всех сил.[376]
Поскольку первый черновик «Империи» Лукаса не устроил, режиссёру пришлось задуматься, с каких же ещё сторон можно подойти к сюжету — как перестроить фабулу и развить характеры персонажей. На Пасху (которая в том году пришлась на 26 марта) Джордж и Марша запланировали отпуск в Мексике со своим другом Майклом Ритчи и его женой. Но пока все остальные загорали на пляже, Лукас с пачкой бумаги и ручкой окопался в своём гостиничном номере: у него были более насущные заботы.[377]
«Как бы я ни старался увильнуть от сценарной работы, мне почему-то каждый раз приходилось садиться и писать», — жаловался он Лорану Бузеро.[378] Премьера уже была назначена на май 1980 года — дата с каждым днём становилась всё ближе, а другого драматурга не было. В итоге Джорджу пришлось писать второй черновик самому, от руки. Как ни странно, в застенках мексиканского отеля история стала складываться с удивительной лёгкостью. В 1979 году Лукас объяснял Алану Арнольду:
Я нанял Ли Брэкетт писать сценарий, но, как ни прискорбно, она скончалась сразу после того, как завершила первый черновик. Поскольку в этой ситуации кому-то надо было подхватить эстафету и заняться редакцией, писать вторую версию сценария пришлось мне. Но работать оказалось гораздо легче, чем я ожидал; мне даже почти понравилось.[379]
Во втором черновике призрак Скайуокера-старшего уже не появляется, зато теперь Дарт Вейдер раскрывает, что он — отец Люка.
Момент истины наступает во время кульминационной схватки на световых мечах, на 128-й странице рукописного черновика:
Люк
Хватит! Он сказал мне, что ты убил его.
Вейдер
Я твой отец.
Во время диалога они сражались. После этого откровения Люк отшатывается. Оба воина стоят, глядя друг на друга — отец и сын.
Люк
Это невозможно. Это неправда.
Вейдер
Прислушайся к своим чувствам — ты уже знаешь, что это правда.
Присоединяйся ко мне...[380]Здесь впервые появляется это потрясающее откровение. Что же случилось? Что заставило Джорджа резко сменить курс и внести в сюжет настолько глобальное изменение?
Попросту говоря, это оказался самый очевидный способ разрешить историю. Так можно было увязать избыточные сюжетные линии, которые начали путаться между собой. Превращение Скайуокера-старшего в Дарта Вейдера сильно упрощало сценаристам задачу; если же учитывать заданное в «Звёздных войнах» направление — в чём-то это естественное развитие обоих персонажей. Во время разработки «Империи» Лукасу пришлось всерьёз продумывать историю галактики и биографии героев: раньше у него были только расплывчатые заметки, большую часть которых он уже пересказал зрителям в первом фильме. Окинув предысторию взглядом, режиссёр осознал, что персонажи Скайуокера-старшего, Дарта Вейдера и Оби-Вана Кеноби во многом повторяют друг друга. По идее, прошлые события можно было подать гораздо интереснее.
Лукас говорил, что черновик Брэкетт его не устроил; при этом Джорджу явно мешала именно эта избыточность персонажей. Когда Бен Кеноби и Скайуокер-старший появились в одной и той же сцене в виде призраков, проблема стала очевидной. Найдя корень всех бед, режиссёр сразу же понял, что с ним делать — и это была одна из немногих сюжетных правок, которые Джордж внёс в первый сценарий. В историях Дарта Вейдера и Скайуокера-старшего можно обнаружить невероятное количество параллелей. Оба дружили с Беном Кеноби, оба были джедаями, и у обоих загадочное прошлое. Один из них убил второго — то есть их пути пересекаются в переломной точке, и там, где кончается одна история, начинается другая. Столь же схожи между собой и Кеноби со Скайуокером: оба были джедаями, дружили между собой; оба выступали для Люка в роли отцов и наставников и оба погибли от руки Дарта Вейдера. Это неудивительно: как уже говорилось, Оби-Ван появился в третьем черновике «Звёздных войн» в качестве замены Скайуокера-старшего, которого Джордж решил сделать давно погибшим (а в исправленном четвёртом черновике убийцей Скайуокера стал Дарт Вейдер). Но когда отец Люка вернулся в сценарий — да ещё и в виде призрака — стало просто бросаться в глаза, что они с Оби-Ваном — один и тот же персонаж. Как же избавиться от таких схожих предысторий? Тогда-то режиссёра и осенило, как можно закрутить сюжет: сделать Скайуокера-старшего и Дарта Вейдера одним и тем же человеком!
Это был великолепный поворот, причём такой очевидный, что напрашивался сам.{33}
Неудивительно, что Лукасу так понравилось писать этот черновик работа заняла меньше месяца. Более того — новая история складывалась так изящно, что за апрель 1978 года Джордж успел завершить не только второй, но ещё и исправленный второй, а потом и третий черновик! Вспомните, как режиссёр по году бился над «Звёздными войнами». Новый же сюжет сразу оказался невероятно удачным.
Теперь предыстория стала гораздо более стройной и захватывающей. Оби-Ван был учителем Скайуокера-старшего. Скайуокер перешёл на тёмную сторону, вступил в поединок со своим бывшим наставником, едва не погиб от ужасных ран и возродился под именем Дарта Вейдера. Такая, казалось бы, незамысловатая завязка определила будущее всего цикла. Вместо сериала в стилистике «Флэша Гордона» зародилось эпическое полотно в духе «Дюны»; книжная сказка про борьбу добра и зла превратилась в многогранную летопись об искушении и искуплении. Во втором черновике фильма «Империя наносит ответный удар» Джордж Лукас заложил основу для саги о звёздных войнах. «Когда создаёшь такое произведение, тобой начинает управлять сам сюжет и персонажи: они принимаются рассказывать историю вопреки твоим намерениям, — как-то раз объяснял режиссёр. — Приходится плыть по течению, и тогда тебя может занести в очень забавные края. Потом надо сообразить, как из этого выпутаться и пересобрать головоломку, чтобы всё логично связать. Зато именно поэтому работа писателя — это приключение: никогда не знаешь, куда тебя заведет».[381]
Лукасу явно очень хотелось разобраться в истории Скайуокера-старшего, тем более что для Люка в первом фильме это был очень важный вопрос. Но поскольку Джордж уже ввёл в сюжет Кеноби, ему трудно было как следует раскрыть отцовского персонажа, не оказавшись перед фактом, что в каком-то смысле этот герой теперь лишний — особенно с появлением Йоды. Когда Скайуокер-старший вернулся в сюжет, они с Оби-Ваном стали дублировать друг друга, потому что Бен был, по сути, его копией (доблестный престарелый джедай, который опекает Люка и которого предал Вейдер). На Дагобе внезапно собралась целая толпа старых благородных призраков, которые вдобавок оказались одним и тем же персонажем. Хуже того, сам Йода был создан на замену Оби-Вану — даже его характер основан на ранней версии Кеноби. Выходит, что в каком-то смысле он тоже возник из Скайуокера-старшего — тот погиб и потом превратился в Оби-Вана, а Оби-Ван погиб и потом превратился в Йоду. Здесь хорошо видно, как Джордж, загнав себя в угол, вынужден был придумывать новые сюжетные повороты. Но когда все персонажи сошлись вместе, драматургия истории развалилась. Возможно, идея «троицы джедаев» была хороша лишь в теории, а когда она наконец была воплощена в сценарии, то оказалась не столь удачной, как представлялось Лукасу.
К счастью, про Скайуокера-старшего и Дарта Вейдера почти ничего не было известно — кроме того, что оба были джедаями, дружили с Оби-Ваном, и Вейдер убил Скайуокера. Связь между этими персонажами и так уже была ключевым моментом в их биографиях; к тому же, у них имелось множество схожих черт, и оба были представлены в загадочном свете. Наверное, Джорджа просто не могла не посетить эта идея. Такой сюжетный ход не только обладал потрясающим потенциалом, но и перекликался с глубоким мифологическим пластом, поднятым в «Империи».{34} Поскольку Вейдер и Скайуокер описывались очень расплывчато, Лукас смог объединить этих двух персонажей и получить в результате более интересную динамику истории, особенно для сюжетной линии Люка.
Вот тогда и появилась трилогия приквелов. Именно это эпохальное событие — объединение Скайуокера-старшего и Дарта Вейдера во втором черновике «Империи» от апреля 1978 года — и побудило Джорджа превратить второй эпизод в пятый. Теперь у режиссёра была не просто предыстория к фильмам. У него появилась повесть галактического масштаба, которая сама могла бы стать сериалом — о приключениях, предательствах и трагедиях. Скайуокер-старший и Оби-Ван стали учителем и учеником. Они сражаются в Войнах клонов, но тут Республика начинает рушиться — Император устанавливает диктатуру. Скайуокер поддаётся искушению тёмной стороны, предаёт своего учителя, получает ужасные раны, возрождается под именем Дарта Вейдера и устраивает охоту на джедаев. Тогда Кеноби прячет сына Скайуокера, И они с Йодой отправляются в изгнание — а тем временем воцаряется Империя, зарождается Восстание, и в галактике разгорается гражданская война. Теперь по насыщенности и драматизму предыстория не уступала сюжету фильмов, а может, оказалась даже лучше — Ведь это был настоящий космический эпос.
Ещё одной важной фигурой в новой предыстории стал Император; когда Скайуокера-старшего объединили с Дартом Вейдером, он изменился до неузнаваемости и стал ключевым участником всех событий.
В исходном фильме Император был политиком наподобие Никсона — продажным интриганом, который превратил демократию в диктатуру, а свой пост занял путём подкупа сенаторов и подтасовок на выборах. Когда Палпатин пришёл к власти, Дарт Вейдер вместе с остальными рыцарями-ситами помог Империи истребить джедаев. В новеллизации 1976 года даже говорится, что изворотливый деспот давно утратил реальную власть — Империей из-за кулис управляют его же собственные советники. Некоторые сочли это домыслами Фостера, но отголоски того же сюжетного хода можно увидеть в «Скрытой угрозе» — поэтому он и впрямь мог основываться на актуальных на тот момент заметках Лукаса (верховным канцлером Валорумом — в I Эпизоде он фигурирует вместо Императора — манипулируют другие чиновники; Палпатин сетует: «Бюрократы... Истинные правители Республики!»).
Кроме того, в новеллизации упоминается, что существовало несколько императоров. Кеноби рассказывает:
Вейдер воспользовался тем, чему я научил его, и обратил свою внутреннюю силу во зло. [Он стал служить новым порочным Императорам] .[382]{35}
В этой фразе масса интересных нюансов. Прежде всего, из неё следует, что в галактике всегда существовали императоры, в том числе и добрые. Эта идея родом из первого черновика «Звёздных войн», где Империя была добрым государством, а джедаи служили её защитниками. В той версии один из правителей оказался злодеем и установил в галактике фашистский режим. Рыцари-ситы — враждующая с джедаями банда наёмников — присоединились к нему в роли силовиков и истребили восставших против тирана джедаев. В этом черновике есть сцена, в которой нынешний Император произносит перед войсками воодушевляющую речь в стиле Гитлера, а описан он как «тощий, серенький человек со зловещими усиками, безжизненно свисающими над бесцветной губой». Что забавно, зовут его Кос Дашит — возможно, созвучие с нелитературной фразой «наломал дров» (англ. «Caused da s**t») не случайно.
Во втором черновике говорится другое: что некогда существовала Республика, которая из-за действий коррумпированного сената превратилась в Империю. Граждане после череды войн и терактов сами обрадовались полицейскому режиму, а затем к Императору присоединились рыцари-ситы. Про него самого нам известно, что это бывший сенатор, избранный верховным правителем. Похоже, эта версия событий сохранилась и в третьем черновике, но Лукас вырезал предысторию из самого сценария, когда упрощал его структуру. В четвёртом черновике другие ситы вообще исчезли из фильма (хотя могли остаться за кадром), и их единственным представителем стал Вейдер. Любопытно было бы вообразить, что в оригинальных «Звёздных войнах» Императору служит множество ситов, как и в предыдущих черновиках — просто нам их пока не показали.{36} Впрочем, в «Империи» они тоже не появились: видимо, теперь Лукас решил, что Вейдер и впрямь остался один.
Но вернёмся к исходной теме: идея целой династии правителей происходит из первого черновика «Звёздных войн», в котором Империя некогда была процветающим государством и лишь потом превратилась в рассадник зла. Строчка из новеллизации интересна тем, что роман основан не на первом черновике, а на окончательной редакции. При этом в последнем сценарии (и в романе) ясно сказано, что Империя заменила собой Республику — выходит, что главу Республики тоже называли императором. Ведь в цитате говорится, что продажными были только новые императоры. Для должностного лица такой титул звучит странно, но не стоит забывать, что Джордж использует тот же принцип в «Скрытой угрозе», где избранную правительницу Набу величают королевой Амидалой. Впрочем, без путаницы всё равно не обошлось: вдобавок ко всему, в прологе романа говорится, что Палпатина избрали президентом Республики, а не императором. Выходит, что пролог противоречит реплике Кеноби, а в самих фильмах-приквелах вообще не используется ни один из этих титулов. Видимо, Лукас в разное время пробовал оба варианта, потом они вместе попали в роман, а редактор не заметил ошибки (сам Джордж уже к середине 1977 года начал в частных беседах называть главу Республики «канцлером»).[383]
Из той же реплики следует и ещё один вывод — что после падения Республики на троне сменилось уже несколько императоров. Кеноби говорит не «новому порочному императору», а «императорам» — во множественном числе. За двадцать лет существования Империи на смену её основателю, объявившему себя диктатором, пришли другие; первого же, скорее всего, свергли или убили. Получается, что Палпатин давно не император — куда вероятнее, что он уже лет двадцать как погиб. Следующие же монархи, похоже, уже ни на что не влияли и стали лишь марионетками в руках чиновников.
Опять же, некоторые списывают всё на вольности Алана Дина Фостера, но есть веские основания полагать, что эти сведения взяты из заметок Лукаса. Династия императоров, лишь один из которых недавно стал злодеем, — очень характерный признак; на это же указывает и заявление, что нынешним правителем манипулируют его советники. С каждым черновиком сюжет становился всё стройнее, а сведений о мире оставалось всё меньше и меньше. При этом, как видно по упоминанию сенатора Палпатина, исключение информации из окончательного сценария вовсе не означает, что режиссёр отказался от какого-то сюжета. Джордж попросту излагал в новеллизации те задумки, которые не поместились в сценарий в явном виде. Страсть режиссёра к быстрому темпу повествования стала притчей во языцех — поэтому вполне логично, что место для подобного материала нашлось только в книге.
В прологе романа подробно излагается история галактики. Многие сведения здесь совпадают с приквелами, и это ещё раз подтверждает гипотезу, что вся информация исходила от Лукаса. Даже Император назван Палпатином — это первое публичное упоминание его имени. В прологе говорится:
При мудром правлении Сената и под защитой рыцарей-джедаев Республика процветала и росла. Однако... В период расцвета, подобно гигантскому дереву, способному противостоять любым стихиям, Республика начала загнивать изнутри. Опасность подкрадывалась исподволь.
Поддерживаемый жаждущими власти политиками и коммерческими синдикатами, тщеславный сенатор Палпатин добился избрания на пост [президента]. Он обещал возродить былую славу Республики и усмирить недовольных.
Закрепив незыблемость своего положения, Палпатин провозгласил себя Императором. Узурпировав власть, он назначил на высокие посты своих прислужников и подхалимов [и вскоре стал игрушкой в их руках]. Народные чаяния не доходили до него.
Путем предательства императорские прислужники уничтожили рыцарей-джедаев, защитников правосудия в Галактике, и установили режим террора на подчиненных Империи планетах. Войска и имя [терявшего поддержку] Императора они часто использовали для удовлетворения собственных амбиций.
И тогда несколько звездных систем восстало против грубых нарушений законности. Объявив себя противниками Империи и Нового порядка, повстанцы начали великое сражение за возрождение Старой Республики...
Журнал Уиллов.
Первая сага.[384]
Подпись «Журнал Уиллов. Первая сага» — это очередной повествовательный приём, с помощью которого Лукас создавал впечатление, будто сюжет взят из масштабной летописи. Эта легенда подробно разобрана в Приложении А.
В одной из глав Бен рассказывает, как Скайуокер-старший рос на Татуине в семье фермеров, а затем сбежал за ним в «священный поход» — сражаться в Войнах клонов:
«Оуэн Ларс не был согласен с решениями твоего отца, с его мыслями и жизненной философией. Они расходились во взглядах на многие вещи... Оуэн считал, что Энакин Скайуокер должен был остаться на Татуине и ни во что не вмешиваться... — Бен пожал плечами. — Видимо, он до сих пор думает, что Энакину больше пошло бы занятие сельским хозяйством... Оуэн всегда боялся, что ты узнаешь о полной приключений судьбе отца и пойдешь по его стопам, улетишь из Анкорхеда. — Бен покачал головой, словно воспоминания приносили ему боль. — Боюсь, из твоего отца не вышло бы толкового фермера.
...Я и раньше несколько раз пытался вручить тебе [световой меч], но твой дядя не позволил. Оуэн считает, что у тебя могут возникнуть глупые мысли и ты последуешь за сумасшедшим Беном Кеноби в какой-нибудь романтический поход.
Именно поэтому, Люк, твой дядя и не соглашался с поступками отца. Оуэн Ларс не тот человек, чтобы позволять идеалам вмешиваться в бизнес, тогда как Энакин даже дискутировать о таких вещах не стал бы.
...Когда-то это оружие [световые мечи] применялось повсеместно, да и сейчас оно используется в некоторых уголках Галактики».[385]
В книге ещё полно интереснейших фактов, из которых выстраивается мир, совершенно не похожий на привычную нам вселенную «Звёздных войн». Помимо прочего, новеллизация отлично показывает, насколько иначе в первом фильме рассматривались Империя и Восстание. Лучше всего это подытожил Джоффри Маккинни:
Экипаж корвета Леи, на который напал Вейдер со штурмовиками, — это имперские солдаты. Они летят на имперском корабле и охраняют сенатора. При этом имперцам приходится следить, чтобы в Сенате не узнали лишнего: «Удерживать её опасно. Если об этом станет известно, то Сенат может проникнуться сочувствием к повстанцам».
Из разговора между офицерами на Звезде смерти становится ясно, что у повстанцев достаточно крупный флот, представляющий угрозу для имперской армии. Кроме того, военных беспокоит, что политики поддерживают повстанцев — но Сенат необходим как бюрократический аппарат, чтобы сохранять власть.
Когда Император распустил Сенат, инструментом контроля стал страх перед Звездой смерти. Если звёздная система вела себя непокорно, её могли уничтожить. Пока существовала угроза Звезды смерти, можно было уже не беспокоиться, что думают об Империи.
Когда Звезду смерти взорвали (а Империя, так сказать, сложила все яйца в одну корзину), инфраструктуре государства был нанесён сокрушительный удар. Иначе бы всё, что имперские офицеры говорили про Сенат, теряло смысл. «Преследуемая грозными агентами Империи, принцесса Лея спешит домой на своём звездолёте, оберегая похищенные планы, которые могут спасти её народ и вернуть свободу галактике...»
Очевидно, эти планы столь важны именно потому, что благодаря им можно уничтожить Звезду смерти. Когда Люк взорвал станцию, инфраструктура Империи рухнула, что привело к краху режима и вернуло галактике свободу.[386]
Возвращаясь к теме Императора: существует гипотеза, что Лукас превратил его в сита ещё во втором черновике «Звёздных войн». Сторонники этой теории указывают, что во втором черновике у Вейдера есть повелитель — сит по имени Валорум (персонаж основан на принце Валоруме из первого черновика), который упоминается в сценарии, но ни разу не появляется вживую. Отдельно от него существует Император, которого тоже упоминают, но не показывают. Раз никого из них мы не видим, а сведений про них практически нет — не исключено, что на самом деле их предполагалось сделать одним и тем же персонажем. Просто Джордж решил сохранить этот ход в тайне, а раскрыть карты планировал в сиквеле — как в итоге и случилось в «Империи».
Тем не менее, предположение выходит довольно шаткое; здесь стоит вспомнить про бритву Оккама. У каждого из персонажей есть отдельный прототип из предыдущего черновика. Более того — согласно сценарию, Император находится где-то в столице Империи, а принц Валорум, «повелитель Богана», обитает в глубинах подземелья Алдераанской крепости.
Надо сказать, в окончательном фильме нигде явно не говорится, что «Император был продажным политиком» — это уточнение взято из ранних версий и дополнительных материалов. Во втором черновике 1975 года, где подробнее всего описан крах Республики, конкретный виновник вообще не называется. Вместо этого сами бюрократы из коррумпированного Сената плетут интриги, берут взятки и заключают сделки с различными гильдиями и корпорациями. Действия сенаторов настолько расшатывают обстановку в стране, что ради поддержания порядка устанавливается полицейский режим, а в качестве главы этого государства упоминается император, который набирает себе личную охрану из рыцарей-ситов. В начальных титрах второго черновика говорится: «Из-за безжалостных торговых магнатов, которыми двигала алчность и жажда власти, на смену просвещённому правлению пришла тирания. Вместо „власти народа“ появилась ПЕРВАЯ ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ИМПЕРИЯ».
Отсюда видно, что переворот в Республике мог случиться и без заговора — здесь это постепенный процесс, вызванный коррупцией в сенате. Торговцы и корпорации эксплуатируют население, а чиновники потакают им ради взяток. Из-за их погони за наживой общество начинает разваливаться; уровень преступности взлетает до небес, теракты становятся обыденным делом, а Сенат только собирает с преступников откупные. Империя создаётся для поддержания общественного порядка, и народ принимает новый режим с облегчением. Впрочем, изрядная часть населения отказывается дальше терпеть притеснения — так и начинается мятеж. К моменту событий фильма бывшая Республика ещё больше прогнила, а восстание вылилось в новые беспорядки. Об этом и говорится в титрах второго черновика: «Идёт период гражданских войн. ИМПЕРИЯ, объединившая миллион планет по всей галактике, скатывается в бездну варварства и беззакония».
Только в новеллизации 1976 года история Императора наконец-то излагается подробно — выдержки из неё здесь уже приводились. Точно неизвестно, к какому периоду относились заметки Джорджа, на которых основывался Фостер. Тем не менее, причиной появления Империи по-прежнему остаётся коррупция в Сенате, хотя здесь возникает центральная фигура — сенатор Палпатин. Этот политик победил на выборах, пообещав разрешить кризис, до которого довела себя Республика — но стоило ему получить вожделенный пост, как он провозгласил себя Императором и отдалился от народа. Бюрократы, в числе которых когда-то был и сам Палпатин, начали использовать Империю в собственных корыстных интересах, а монарх довольствовался жизнью в своём собственном уютном мирке, вдали от забот.
Чёрные рыцари-ситы — обычная банда пиратов, заклятые враги джедаев-бенду — примкнули к диктатору и устроили охоту на джедаев, восставших против Империи. Здесь важен тот факт, что ситы — это отдельная группа, совершенно не связанная с Императором и действующая самостоятельно. К Палпатину головорезы присоединились лишь тогда, когда он обрёл власть. Поскольку вскоре после этого джедаи попытались свергнуть Императора (в предварительном черновике это событие названо Великим восстанием джедаев, а во втором — Священным восстанием ‘06 года), у ситов и у монарха появился общий враг; поэтому Император и поручил им уничтожить джедаев и восстановить порядок. В третьей версии сценария история джедаев, ситов и Империи в общих чертах повторяет второй черновик, а четвёртая редакция (иными словами, сам фильм) продолжает линию третьего черновика. Такая же история пересказывается и в новеллизации, сведения из которой явно основаны на заметках Лукаса и согласуются с предыдущими версиями.
Ту же информацию подтверждает и сам Джордж, хотя персонажа Императора он вскоре переписал. Теперь диктатор был заодно с бюрократами и хитроумно манипулировал ими, а не просто значился номинальным руководителем без реальной власти (или, скорее, довольствовался своим положением и жил в уединении, пока чиновники правили государством в своих интересах). Такая перемена стала назревать примерно во время выхода «Звёздных войн». В частных беседах Лукас очень подробно излагал историю Императора — тот был просто блестящим политиком, искушённым в хитроумных интригах. Но вопреки ранней версии, описанной в романе, теперь тиран придумывает способ манипулировать бюрократами, чтобы те служили ему, а заодно превращает Дарта Вейдера в своего персонального помощника. Последнее, судя по всему, объясняется тем, что примерно в это время Джордж решил сделать Вейдера единственным ситом и потому дал ему более высокий статус. Поскольку в ранней версии ситы присоединились к Империи целой группой, они выполняли относительно безличную, административную функцию — примерно как СС при Гитлере. Теперь же, когда вместо группы остался один Вейдер, ему надо было придумать более личную связь с Императором. Отсюда и возникла идея, что си? стал приближённым диктатора и его персональным полководцем («Повелитель Вейдер работал непосредственно на Императора и был его эмиссаром», — пояснял Лукас в 1977 году).[387] Впрочем, это не слишком радикальное отклонение от изначальной задумки: всё-таки во втором черновике «Звёздных войн» рыцари-ситы названы «личными телохранителями Императора». Вот что Джордж рассказывал своей сотруднице Кэрол Тайтлмен в августе 1977 года:
В Старой Республике все звёздные системы направляли в Сенат своих делегатов. Это был не Имперский сенат, а Республиканский; он и принимал все государственные решения. В Галактическом сенате были представлены 24 372 системы. Сенаторы голосованием избирали канцлера, или администратора, который затем четыре года работал главой республиканской исполнительной власти. Канцлер баллотировался на один четырёхлетний срок — занимать пост можно было только однократно.
Случилось вот что: один из канцлеров начал саботировать работу парламента и раздавать сенаторам взятки при содействии межгалактических торговых и горнодобывающих компаний. С помощью их капитала и связей он подкупил столько делегатов, что под предлогом кризиса его избрали на второй срок. Когда подошёл третий срок, коррупция в Сенате достигла таких масштабов, что его назначили пожизненным Императором.
Когда диктатор взошёл на престол, а выборы упразднили, этому нашли множество оправданий. Многие сенаторы полагали, что смена правителей в периоды чрезвычайных ситуаций вредит бюрократическому аппарату. А бюрократия так разрослась, что при смене власти невозможно было хоть как-то повлиять на систему и заставить её работать — мало того, чиновники совсем распоясались и не обращали внимания на правителей. Поэтому сенаторы понадеялись, что Император сможет приструнить чиновников. Вот он и взял бюрократию под контроль. Обычно Галактический сенат регулярно заседал в течение примерно года, но когда он превратился в Имперский сенат, собрания стали проводиться всё реже и реже. В конце концов сессии стали собирать всего раз в год, и они были очень короткими.
Поскольку за Императором стояли бюрократы, Сенат уже не мог ничего сделать. Правитель ловко всеми манипулировал; на самом деле это он потакал чиновникам, а потом путём шантажа влиял на Сенат, потому что только он сам имел какую-то реальную власть над бюрократами. Система так разрослась, что её было невозможно заставить работать, но канцлер знал нужных людей; бюрократы на ключевых постах работали на него, а платили им корпорации.
Когда он стал Императором, оказалось, что чуть больше половины сенаторов не участвовали в теневых схемах — и они сильно возмутились положением дел. В Сенате возникла оппозиция; они пытались законным способом отстранить Императора и провести импичмент. Но многие из делегатов, боровшихся с диктатором, загадочным образом умерли. Рыцари-джедаи тут же встревожились и выступили в поддержку Сената. Однако против них уже зрел заговор, и когда джедаи наконец собрались и попытались восстановить порядок, Дарт Вейдер предал их и в итоге всех истребил.[388]
На этой же версии событий основывается и первый черновик «Империи». Как и в итоговом фильме, Император общается с Вейдером по голографической связи — но он не выглядит злобным дряхлым колдуном. Монарх щеголяет в золотом плаще, что явно подчёркивает его алчность и тщеславие. В «Сценариях с комментариями» говорится, что при работе над первым черновиком Император всё ещё «задумывался как бюрократ: внешне он напоминает Никсона, а по характеру в чём-то похож на волшебника страны Оз».[389] В этой версии он стал более загадочным, превратился в манипулятора в духе «волшебника страны Оз», но всё равно остался политиком-диктатором. Основное отличие — здесь этот персонаж, похоже, обладает реальной властью, тогда как в первом фильме государством правили чиновники. Впрочем, любопытнее всего, что Император смог почувствовать возмущение в Силе. Для этого не обязательно быть джедаем или ситом, но теперь тиран выглядит куда хитроумнее и таинственнее, чем можно было ожидать.
Итак, Император превратился из марионетки в кукловода, но загадочным колдуном в чёрном капюшоне он стал только во втором черновике «Империи» — когда персонажи Скайуокера-старшего и Дарта Вейдера сплавились воедино.
Придумав историю о том, как Скайуокер перешёл на тёмную сторону и стал Повелителем ситов, Джордж вынужден был хотя бы в общих чертах объяснить причины такого поступка. В ранней версии саги предательство Дарта Вейдера никак не оправдывалось — как объяснял Кеноби в третьем черновике «Звёздных войн», в нём просто проснулась жажда власти, поэтому он похитил кристалл Кайбер и присоединился к Императору. У юного Вейдера изначально была порочная натура — ведь по первой версии именно ситы явились к императору, а не наоборот; ни о каком искушении речи не шло. Когда-то «Звёздные войны» подкупали своей чёрно-белой моралью: персонажи были либо добрыми, либо злыми. Теперь же переход Скайуокера-старшего на тёмную сторону оказался ключевым событием, Вейдер превратился в центрального персонажа, а одной из главных тем сюжета стало искушение Люка. В фильме начали появляться серые полутона, и Лукасу пришлось задуматься над психологией Скайуокера-старшего. Почему положительный персонаж, прославленный герой, поддался тёмной стороне? Изначальный одномерный подход не мог сработать.
В результате Джордж решил, что Император заманил Скайуокера на тёмную сторону. Поскольку теперь в роли злодея оказался положительный герой, режиссёр смягчил его вину и выставил Вейдера жертвой» пояснив, что Император им манипулировал. Но в таком случае и самого монарха надо было сделать Повелителем ситов. Вот тогда-то Лукас взял Валорума, владыку-сита из первого и второго черновиков «Звёздных Войн», объединил его с Императором и дал ему безраздельную власть над Вейдером (Из-за этого у Джорджа возникла небольшая проблема при создании приквелов: изначально Император был всего лишь интриганом, а теперь стал Повелителем ситов — но как же ситу попасть в политику? Отсюда неизбежно возникла двойная личность Сидиуса/Палпатина). Новый персонаж в очередной раз получился из комбинации старых — и это произошло далеко не в последний раз.
История, которая в результате сложилась у Лукаса, пересказана в выпуске журнала «Time» от 1980 года:
Долгие годы вселенной правила Республика, а за порядком в ней следил орден рыцарей-джедаев, которые отдалённо напоминали японских самураев. Но граждане Республики, как поведал нам Лукас-историк, «не позаботились избрать компетентных чиновников» — поэтому в итоге их правительство рухнуло. Колдун, злой антипод Йоды, подавил оппозицию и провозгласил себя Императором. В IV Эпизоде «Звёздных войн» он не показан, но мельком появляется в фильме «Империя наносит ответный удар».
Император переманил на свою сторону Дарта Вейдера, и вместе они предали остальных рыцарей — в их западне погиб почти весь орден. Бен Кеноби сумел спастись и в ходе ожесточённой схватки так изранил Вейдера, что отныне злодей всегда вынужден носить маску и ту самую шумную систему жизнеобеспечения. Падение Республики и восход Империи ляжет в основу первой из трёх трилогий Лукаса.[390]
Теперь Император — это уже «колдун, злой антипод Йоды». Йода мастерски владеет светлой стороной Силы, а Император — повелитель тёмной стороны. Скайуокер-старший становится более глубоким персонажем — появляются намёки, что Император на него повлиял; предательство Вейдера уже не столь однозначно рассматривается как злодейский поступок. Джордж превратил Императора в Повелителя ситов именно затем, чтобы деспот смог переманить Скайуокера на тёмную сторону.
Кроме того, в этом отрывке более подробно описана чистка джедаев — Почти все они погибли в какой-то западне. Здесь возникает ряд вопросов — например, сколько всего во вселенной было джедаев? Тысяча? Сто? Примерное число Лукас называл в 1977 году: «в годы расцвета джедаев были сотни тысяч».[391] Под «западнёй» может подразумеваться что-то вроде кассовой казни; возможно, все джедаи где-то собрались, а штурмовики Императора на них напали. Если вспомнить предательство клонов в III Эпизоде, это не так уж далеко от истины. Джордж ещё в 1977 году рассказывал, что джедаи были объявлены вне закона, и на них устроили охоту; потом рыцари попытались снова собраться, но их вырезал Вейдер с особым отрядом элитных войск.[392] Этот сюжетный ход взят из второго черновика «Звёздных войн», где описывалось похожее «предательство», а прототипом мог послужить сюжет «Дюны», где Император вероломно истребил дом Атрейдес. Помимо этого, во втором черновике говорилось, что джедаи были официально объявлены вне закона, когда восстали против новой Империи; почти всех арестовали и казнили, а выживших обратили в бегство и перебили поодиночке. Похожим образом в 1307 году король Филипп поступил с орденом тамплиеров: чтобы добыть средства на войну, он очернил рыцарей ордена и настроил против них народ. Затем почти всех их взяли под стражу и казнили, а выжившие попрятались.
Как бы то ни было, судьба Скайуокера-старшего теперь представала в более драматичном свете — события разворачивались на фоне трагедии.
Так Лукас создал запутанную историю, охватывавшую несколько поколений. Сам фильм «Империя наносит ответный удар» тоже обещал стать многограннее и глубже, чем «Звёздные войны». Серия всё дальше и дальше отклонялась от примитивного стиля передачи «Театр приключений» и превращалась в эпическую летопись, грандиозную сагу о трагических героях. В «Империи» появились философские рассуждения о сущности Силы, о природе добра и зла, и тон повествования стал куда мрачнее и серьёзнее — даже невзирая на то, что черновики Джорджа были проработаны лишь наспех. Сиквел сохранил очаровательную простоту мифологии «Звёздных войн», но вдобавок открыл новые горизонты. В истории появились нравственные полутона, а чёрно-белый взгляд на конфликты саги постепенно сходил на нет.
Борьба Люка с тёмной стороной обрела новый смысл — теперь герой рисковал не просто пойти по стопам Вейдера, но пойти по стопам своего оша Его величайшее желание — стать джедаем, стать своим отцом — превратилось в величайшую угрозу. Злодей же мог использовать эту тайну в качестве уловки, чтобы убедить Люка присоединиться к нему. В общем, новый поворот истории во всех отношениях пошёл сериалу на пользу.
Поскольку изменилась вся сюжетная линия саги, Лукасу, по сути, пришлось придумывать историю заново — особенно это касалось семьи Скайуокеров. Как в сюжет вписывается Люк? Действительно ли Оуэн его дядя? Как Оби-Ван оказался на их планете? Что известно о матери Люка? Знает ли Вейдер, что у него есть сын? Появилось множество новых вопросов, требовавших ответа.
Кроме того, новое откровение надо было как-то увязать с данными из «Звёздных войн», где зрителям прямым текстом сообщили: Скайуокер-старший и Дарт Вейдер — два разных человека, один из которых убил другого. Тут Джорджу повезло: с новым подтекстом диалог Оуэна и Беру об отце Люка смотрелся даже лучше. Теперь они боялись не того, что племянник погибнет в ходе какой-нибудь авантюры — их пугало, что он изберёт путь зла, как его отец. Оби-Вана же они презирали не за то, что он повёл Скайуокера-старшего навстречу гибели, а за то, что не справился с ролью наставника. Куда хуже дело обстояло с рассказом Бена про Скайуокера и Вейдера. Здесь Лукас решил сделать вид, будто Кеноби лгал, чтобы защитить Люка, а Скайуокер-старший в каком-то смысле и впрямь метафорически «погиб», когда стал Дартом Вейдером. Помимо прочего, противоречия в историях помогли создать интригу, пока в третьем фильме не подтвердилось, что Вейдер и впрямь отец Люка. Пока же у Джорджа оставался шанс отыграть всё назад, если бы после выхода «Империи» он передумал.
В интервью, которое в 1981 году взял у него журнал «Starlog», режиссёр уже рассуждал о приквелах:
Следующая трилогия — то есть первая — она про молодого Бена Кеноби, поэтому персонаж будет тот же, только актёр другой. И так со всеми героями. Люку на конец третьего фильма первой трилогии всего три с половиной года. Другими словами, мы сохраним преемственность персонажей, но не актёров — и внешний облик фильмов тоже будет другим.
Первая трилогия будет не такой приключенческой. Может, мы и разбавим её юмором, но пока она гораздо мрачнее нынешней. В этой трилогии всё самое захватывающее, поэтому я с неё и начал. В других куда больше макиавеллиевской политики — сплошные интриги и много тайн. Думаю, в следующий раз мы попробуем написать все три сценария за один присест. Тогда фильмы можно будет выпускать каждый год, а не раз в три года.[393]
В 1983 году в статье из журнала «Prevue» Марк Хэмилл вспоминал:
Во время «Звёздных войн» я спрашивал, что стало с моими родителями. Помнится, я получил очень подробный ответ, но когда мне дали сценарий «Империи», всё оказалось совершенно по-другому... [Джордж] сказал, что у Вейдера с Оби-Ваном была грандиозная дуэль, Вейдер упал в кратер вулкана и обгорел до неузнаваемости... Но я всегда гадал, действительно ли у него уже расписаны все девять частей — будь то схематично или подробно. Предположительно, синопсисы у него есть для всех.[394]
Во втором черновике «Империи» есть и ещё одно любопытное отличие: согласно «Сценариям с комментариями», увечья Вейдер получил иным образом. Теперь Оби-Ван отрубал ему руку и сталкивал в ядерный реактор, отчего сит превращался в гротескного мутанта. Лоран Бузеро писал:
Идея о том, что Вейдер — отец Люка, впервые появилась во втором черновике. Вейдера потянуло к тёмной стороне, когда он обучался у джедаев. Став джедаем, он перебил почти всех рыцарей — мало кто из них спасся. Бен сразился с отступником и столкнул его в шахту ядерного реактора. Вейдер лишился одной руки, и Бен решил, что убил злодея; на самом же деле тот выжил и превратился в мутанта.[395]
Поразмыслив над такой альтернативной версией, Джордж, видимо, почти сразу вернулся к старой идее — в «Возвращении джедая» уже снова описывается дуэль у вулкана (хотя в итоговый фильм этот фрагмент не попал).
Лукас опасался, не шокирует ли детей откровение о том, что отцом героя оказался главный злодей сериала. Джордж проконсультировался с психологами и получил ответ: те, кто не сможет этого переварить, решат, что Вейдер лжёт. «Могу поделиться интересным наблюдением, рассказывал режиссёр Ирвин Кершнер в интервью сайту Comingsoon.net. — Когда я ездил по миру, ко мне порой подходили обсудить „Империю“. И все маленькие дети, шести-семи или даже восьми лет, каждый раз говорили: „Правда ведь, Дарт Вейдер на самом деле не его отец?“ Лет с девяти-десяти они с этим смиряются».[396] Успокоившись, Джордж окончательно утвердил новый сюжет.
К тому времени Лукас добавил во второй черновик ещё больше интриги, заморозив Хана в карбоните. В предыдущем варианте контрабандист сбегал вместе с Леей и Лэндо и спасал Люка; сценарий заканчивался тем, что он улетал в поисках своего приёмного отца. Лукас взял довольно рыхлый последний акт и сделал его мрачным и напряжённым — судьба Хана висит на волоске, а Люк потерпел поражение в бою и узнал страшную истину. Оба этих сюжетных поворота стали завязкой для следующей серии, где история должна была разрешиться.
После всех этих трансформаций фильм совершенно преобразился и стал едва ли не полной противоположностью первой части. Весёлый отряд героев разлетелся по разным планетам — распался даже очаровательный дуэт Р2-Д2 и Ц-3ПО; девушка досталась не Люку, а Хану. Император стал адептом Силы, Оби-Ван превратился в лжеца, а Дарт Вейдер оказался едва ли не правителем галактики и отцом Люка. Задорный настрой первой картины уступил место тревожным раздумьям, в фильме были подняты нравственные и философские вопросы, а сюжет заканчивался на гнетущей ноте.{37} Из-за столь неожиданных нововведений сериал начал всё дальше отклоняться от задумки «Звёздных войн», а поскольку все изменения влияли на сюжетную линию, из них постепенно складывалась знакомая нам сага.
Наспех написанные сценарии Лукаса напоминали некий гибрид между черновиком и синопсисом — диалоги и характеры были едва намечены пунктиром, а сюжет двигался в максимально возможном темпе. Теперь надо было проработать историю, персонажей и диалоги. «Я не знаю, что из черновика Ли сохранилось в сценарии Джорджа, — говорил Лоуренс Кэздан журналу „Cinefantastique". — [Его] первый черновик был очень схематичным, что-то среднее между наброском и сценарием. Вся структура сюжета была готова — это был скелет фильма. Оставалось только нарастить плоть и мышцы».[397]
Теперь сюжет фильма наконец-то сложился воедино, но цейтнот становился всё жёстче: начало производства приближалось с каждым днём. В конце 1977 года Гэри Куртц составил список потенциальных режиссёров, и Лукас выбрал Ирвина Кершнера — своего старого знакомого из Университета Южной Калифорнии, преподававшего там в перерывах между съёмками. Кершнер категорически настаивал на творческой свободе, и Джордж заверил его: «Это будет твой фильм».[398] Почти весь 1978 год Ирвин усердно рисовал подробные раскадровки для каждой сцены. Перед Лукасом же стояла масса продюсерских задач, и он понял, что для дальнейшей работы над сюжетом придётся искать помощника. Как раз незадолго до этого Лоуренс Кэздан сдал первый черновик фильма «В поисках утраченного ковчега». Даже не прочитав сценарий, Джордж решил взять Кэздана в соавторы. «Я отчаялся, — признавался Лукас. — У меня больше никого не было».[399]
Джорджу невероятно повезло: Кэздан обожал жанровое кино и фильмы Куросавы, но столь же легко ему давались искромётные диалоги в духе Говарда Хоукса и других мэтров экрана. Он украшал сценарии грубоватым юмором и игривыми романтическими сценами, но ещё лучше умел передавать трогательные близкие отношения и наделять персонажей удивительно человечными эмоциями. Ровно такой сценарист и был нужен фильму.
Лоуренс вспоминал эти события в интервью с журналом «Star Wars Insider», приуроченном к двадцатилетию премьеры:
Закончив «Ковчег», я отнёс сценарий Джорджу. Я тогда очень официозно держался. Он сказал: «Слушай, Ли Брэкетт умерла — перепиши мне сценарий к „Империи"». Я говорю: «А вы не хотите сперва прочитать „Ковчег“»? А он мне: «Вот сегодня и почитаю. Если не понравится — отзову предложение».
Но не тут-то было — ему очень понравилось, и я тут же приступил к работе над «Империей». Положение у них было аховое: препродакшен уже начался, а сценария не было... Они уже лепили монстров и прочий реквизит... С «Ковчегом»... я шесть месяцев был в свободном плавании: Джордж и Стивен выдали мне только синопсис, а всё остальное надо было писать самому.
Но весь сюжет «Империи» уже был у Джорджа в голове. Задача была только в том, чтобы доделать сценарий и согласовать его с Кершем. Поэтому у нас начались очень напряжённые и увлекательные совещания с Лукасом и Кершнером. Потом я уходил и работал, а через две недели мы уже снова собрались и рассматривали новый черновик. Я очень быстро его написал.[400]
Дейл Поллок описывал второй цикл рабочих встреч — спустя почти год после совещаний с Ли Брэкетт:
На дворе стоял ноябрь 1978 года, а через пять месяцев должны были начаться съёмки. Лукас собрал в своём кабинете в «Беседке» Кершнера, Кэздана и Куртца, включил диктофон и приступил к работе. За следующие две недели каждую страницу его сценария разобрали по косточкам. Джордж объяснял Кэздану, зачем нужна каждая сцена, чего он хотел добиться в плане драматургии и как это можно улучшить.
В «Империи» было три акта — на каждый Лукас отвёл примерно по тридцать пять минут. Сценарий он хотел уместить в 105 страниц: Кэздану было сказано сделать его «коротким и плотным». Все сошлись на том, что в «Империи» надо разрешить философские вопросы, поднятые в «Звёздных войнах», но Джордж хотел разделаться с ними побыстрее. Для «Империи» была важна динамика, а не глубина. Лукас раз за разом подчёркивал два своих правила: скорость и доходчивость. «Фокус в том, чтобы знать, что именно можно оставить на откуп воображению, — говорил он. — Если зрители начнут путаться, быть беде. Порой надо совсем в лоб объяснять, что происходит, а не то все будут теряться в догадках».[401]
Тем не менее, после правок Кершнера, Кэздана и Куртца фильм замедлился и стал более интроспективным, а у персонажей начали открываться новые грани. «Прежде всего Лоуренс упрекал Дукаса в том, что тот смазывает эмоциональное содержание каждой сцены, торопясь перейти к следующей», — писал Поллок. У Гэри Куртца были похожие опасения.[402] Реакция Джорджа красноречиво демонстрирует его писательское кредо: «Ну, если у нас будет достаточно экшена, никто не заметит».[403]
«Он боится слишком замедлиться», — замечал Куртц.[404] Помимо этого, Поллок рассказывал, что сценарий Лукаса страдал от невыразительных диалогов и недоработанных характеров,[405]{38} а Кэздан в «Мифотворце» вспоминал: «Читая сценарий, я порой думал: „Не может быть, чтобы эту сцену написал Джордж. Она чудовищна“».[406] На рабочих встречах Лоуренс сделал пометки, затем вернулся в Лос-Анджелес и, по словам Поллока, «привёз первые двадцать пять страниц „Империи“, которые Лукас и Кершнер тут же разнесли по кирпичику».[407]
Мало-помалу сценарий обретал форму: у персонажей развивались характеры, добавлялись мелкие нюансы, интрига становилась всё напряжённее, чётче проявлялись темы и идеи, темп замедлялся, а сюжет становился стройнее. Кершнер закопался в мифологию и горячо поддержал помрачневшую атмосферу «Империи». Для него фильм был страшной сказкой, которая могла достучаться до подсознательных детских фантазий, подобно мрачным историям братьев Гримм. «Я хотел показать им воплощение их тревог, страхов и кошмаров, а потом предложить способ с ними разобраться», — говорил Ирвин Дейлу Поллоку.[408] Стиль и тон повествования ещё в черновиках Джорджа дал трещину — теперь же на осколках родился новый фильм, задавший облик для саги о звёздных войнах.
Кэздан объяснял газете «Baltimore Sun», как они с Лукасом дополняли друг друга:
Отношения между людьми волнуют [Джорджа] только в самых общих чертах; его не интересуют шутки, которые можно построить на причудах персонажей. Если юмора нет в упрощённом описании сцены, над которой он работает, Джордж не захочет его добавлять. Интересует его продвижение сюжета. Ему не нужна какая-нибудь трёхминутная сцена про персонажей. Так что в этом плане он моя противоположность.
Мне не важен сюжет; я люблю сцены, в которых персонажи удивляют — когда вы узнаёте про них что-то новое, или меняются их отношения. Динамичное повествование мне тоже нравится, поэтому подстроиться под Джорджа было легко. Я просто хотел всё немного закрутить. Это не значит, что ему неинтересны глобальные вопросы. Он всегда строит в фильме какую-то масштабную схему, а люди там нужны, чтобы олицетворять различные философские [понятия] .[409]
Режиссёр Ирвин Кершнер в журнале «Star Wars Insider» вспоминал рабочие встречи, в которых принимал участие:
Я поехал к Джорджу домой, и там он познакомил меня почти со всей командой. Потом, когда появился изначальный черновик, нам он не понравился, но исправить его уже было некому — писательница скончалась. В итоге мы начали встречаться с Ларри [Кэзданом] и переделывать сценарий. Идеи предлагали все. Я всё время размышлял с точки зрения персонажей, Джордж скорее подходил со стороны самого сюжета, а Ларри следил, чтобы с характерами и историей увязывались диалоги. Сочетание вышло очень удачным. Мы работали несколько недель - и наконец получили сценарий.[410]
Что самое поразительное — оказывается, оба первых черновика попали в руки журналистов. Видимо, широкой огласки не случилось только потому, что интернета в те годы не было, а ни одно из крупных изданий не ухватилось за новость. Об утечке свидетельствует эта цитата 1978 года из журнала «Future Magazine»:
Написать сценарий к крупнобюджетному сиквелу поручили писательнице Ли Брэкетт. Похоже, одним из ключевых элементов второго сценария будет происхождение Тёмного повелителя, Дарта Вейдера. Для грядущего фильма рассматривается несколько версий его биографии. В одной истории рассказывается, как юный красавец Дарт стал джедаем-отступником и убил отца Люка Скайуокера, после чего ангел-мститель Бен Кеноби столкнул его в озеро расплавленной лавы. У Дарта остались такие ужасные шрамы, что теперь он навек облачён в свой чёрный доспех. Его костюм — это сочетание экзоскелета и ходячего аппарата искусственного дыхания. Во второй же версии раскрывается, что Дарт — это на самом деле и есть отец Люка Скайуокера. После психологической травмы он поддаётся тёмной сущности Силы и губит всё хорошее, что в нём было. Из пепла его души восстаёт Дарт, заклятый враг любой добродетели. Что ж, сценарий пока только в зародыше — но какой бы ни оказалась судьба Вейдера, в январе в Лондоне уже стартовал препродакшен фильма».[411]
До сих пор я не упоминал, что в первом черновике фильма «Империя наносит ответный удар» зрителей ждало ещё одно откровение, впоследствии породившее множество домыслов по поводу сиквелов. Когда Люку является отец, в числе прочего он сообщает, что у героя есть сестра-близнец. Призрак не рассказывает, где она, опасаясь, что тогда Дарт Вейдер сможет разыскать девушку. На рабочих встречах сценаристы решили, что у Скайуокера-старшего были дети-близнецы: сына он оставил у дяди, а дочь отвёз в глухой уголок на другом краю вселенной — чтобы хоть один из них выжил, если убьют другого.[412] Предполагалось, что сестра Люка тоже обучается мастерству джедаев — в итоге в одном из будущих эпизодов они будут сражаться бок о бок и, вероятно, победят Вейдера и Императора, отомстив за погибшего отца. Идея про близнецов — это отголосок первых черновиков «Звёздных войн». В них у отца было много детей (во втором сценарии — более семи), а над концепцией девушки-джедая Лукас размышлял, когда подумывал ввести вместо Люка героиню.
Можно ли было сохранить эту линию после столь радикального пересмотра сюжета? Очевидно, Джордж решил, что нет: во втором черновике не упоминается ни сестра, ни даже загадочный «Другой», на которого намекает Йода в итоговом фильме. «Придётся найти кого-нибудь другого», — говорит Йода в исправленном втором черновике, на что Оби-Ван отвечает: «Он — наша единственная надежда».
Вероятно, Лукас заключил, что мысль, будто у Дарта Вейдера не один ребёнок, а два, несколько неправдоподобна — даже если они близнецы. Этот-то вопрос и подводит нас к теме сиквелов. Существует ошибочная версия, что по изначальной задумке 1977-1980 годов в следующих эпизодах с другого края галактики должна была прилететь сестра Люка. Потом эту сюжетную линию якобы выкинули, и в VI эпизоде на роль дочери Вейдера поспешно вписали Лею. На самом деле это не так: сестра фигурировала только в первом черновике «Империи», а после трансформации Скайуокера-старшего этот сюжетный ход естественным образом исчез. Тем не менее, в фильме всё-таки появилась реплика о загадочном «Другом». При этом на момент первого черновика Лукас предполагал снять сериал из двенадцати фильмов, а после кардинального сюжетного поворота во втором сценарии полностью пересмотрел планы на сиквелы. Итак, почему же реплика про «Другого» возникает — как будто бы между делом — в поздних редакциях? В «Сценариях с комментариями» Джордж объясняет:
Я пытался заронить в зрителей подсознательное ощущение, что здесь что-то неладно, что [Люк] может потерпеть неудачу. А на случай его поражения «есть другая надежда». И тогда зрители говорят: «Не улетай, закончи обучение!»[413]
Итак, по словам Лукаса, за мимоходом брошенной фразой про «другую надежду» не стоял никакой глобальный сюжет. Это была уловка, чтобы внушить зрителям, будто Люк может потерпеть неудачу, а история запросто продолжится и без него, с другим главным героем. «Мы ставим зрителей перед фактом, что Люком в сериале можно и пожертвовать, — рассуждал Джордж в аудиокомментариях к DVD-изданию 2004 года. — Нам не нужен Люк, чтобы рассказать эту историю. Мы можем поручить его роль кому-нибудь ещё... „Он не так уж важен — есть и другой“. Дешёвый трюк, но работает».
Хотя в последнее время Лукас утверждает, что эта реплика была всего лишь приёмом для создания интриги, факты говорят о другом: данной фразой режиссёр и впрямь подготавливал почву для следующих серий, особенно если учесть его планы на третью трилогию. Замалчивает он это по очевидной причине: сейчас Джордж настаивает, будто трилогии сиквелов вообще никогда не существовало, а выдумали её журналисты. Тогда с его стороны вполне логично отрицать, что строчка про «Другого» была связана с каким-то будущим сюжетом.
Пресловутой фразы не было даже во втором варианте сценария: самая ранняя её версия появляется в исправленном втором черновике. «Придётся найти кого-нибудь другого», — бормочет Йода, когда Люк улетает на своём крестокрыле. Оби-Ван возражает: «Он наша единственная надежда». Примерно так же диалог выглядит и в третьем черновике Лукаса. «Этот мальчик — наша единственная надежда», — говорит Кеноби, а Йода отвечает: «Нет... придётся найти кого-нибудь другого». Эти реплики вполне укладываются в объяснение Джорджа и достигают заявленной цели. Тем не менее, в четвёртом черновике диалог претерпел небольшое, но существенное изменение: «Нет, есть и другой». Лукас намеренно изменил строчку, чтобы создать впечатление, что кто-то уже готов заменить Люка.
Как же это объяснить? Разгадка в том, что Джордж просто подстраховывался на будущее, подготавливая почву для протагониста трилогии сиквелов. Как мы скоро увидим, примерно в то же время, когда впервые появилась эта реплика, сериал превратился в сагу из девяти эпизодов, разбитых на три трилогии. Первая трилогия рассказывала бы о юности Оби-Вана, о его ученичестве и ссоре со Скайуокером-старшим. Вторая трилогия была посвящена Люку. Мы можем заключить, что героем третьей как раз
и стал бы этот «Другой». Похоже, пока что Лукас подробно не продумывал, кем будет новый персонаж — режиссёр специально описал его как можно более расплывчато, чтобы дать себе творческую свободу, когда придёт время придумывать новые эпизоды. Нам известно, что Оби-Ван считает Люка последней надеждой, а Йода возражает, что есть кто-то ещё. Самый логичный вывод из этого — что главным героем трилогии сиквелов должен был стать некий адепт Силы, о котором знал только Йода. Возможно, «Другого», как и Люка, прятали с самого рождения — и не исключено, что на момент центральной трилогии он ещё подросток.
Но как же выглядела эта пресловутая трилогия сиквелов, и какие планы на сагу сложились у Лукаса после завершения сценария «Империи»? Здесь мы подходим к настолько запутанному лабиринту из сюжетных ходов и недомолвок, что никто до сих пор не брался всерьёз его реконструировать. Речь пойдёт о хаотичной хронологии «Звёздных войн» в самый ключевой период — первые три года после премьеры.
Когда в 1978 году появился новый сюжет про «отца-Вейдера», серия о звёздных войнах начала развиваться в совершенно ином направлении — а ведь старый путь был намечен меньше года назад, в 1977 году. Именно тогда Лукас впервые стал перекраивать план сиквелов и задумался о приквелах. Восстановить ход мысли Джорджа, особенно в 1978-1980 годах, весьма непросто: в истории этого периода накопилось больше всего разночтений и противоречий. На публике Лукас заверял, что всё идёт согласно его многолетнему плану, но за закрытыми дверями история стремительно менялась. Когда в конце 1977 года Джордж только приступил к написанию «Империи», было вполне очевидно, что он планирует запустить франшизу из не связанных друг с другом фильмов, которая могла бы продолжаться бесконечно. После предварительной работы над сюжетом режиссёр остановился на двенадцати эпизодах — стандартной длине сериала. Тем не менее, во втором черновике «Империи» история коренным образом изменилась, что отразилось и на планировании сиквелов: к моменту съёмок V Эпизода Лукас уже рассказывал, что задумывает «трилогию трилогий» из девяти эпизодов, с двадцатилетними перерывами в сюжете.[414]
Неизвестно, когда именно произошла эта перемена; единственное, что можно утверждать с уверенностью — к июлю 1979 года, когда шёл съёмочный период «Империи», новый план уже существовал. Именно к этому Месяцу относится первое достоверное упоминание девятисерийной схемы.[415]
Не исключено, что во время второго черновика в цикле всё ещё намечалось двенадцать эпизодов, но мне кажется вероятным, что как раз к этому моменту — или чуть позже — Джордж понял, что нового сюжета не хватит на столько фильмов. Сага переросла свои сериальные корни и из цикла эпизодических «приключений недели» стремительно превращалась в связную повесть.
Во многом это наверняка было вызвано практическими соображениями: ведь героев играли живые люди. В конце концов, Кэрри Фишер и Марк Хэмилл подписали контракт только на три фильма, а с Харрисоном Фордом и Алеком Гиннесом каждый раз договаривались отдельно — поэтому никаких гарантий не было. Конечно, некоторые серии можно было посвящать побочным персонажам или даже вводить новых, но двигателем сюжета явно стал сложившийся ещё в «Звёздных войнах» костяк героев — при написании «Империи» это стало особенно очевидно.
Поэтому на тот момент Лукас мог рассчитывать только на три картины. У него оставалась возможность когда-нибудь перейти к другим трилогиям или фильмам о других эпохах, но с новыми актёрами. Джордж, вероятно, осознавал, что если лишится всех своих актёров, при этом оставив текущий сюжет незавершённым — причём настолько, что рассказана будет от силы четверть — то франшизу ждёт глубокий кризис, из которого сценаристы не смогут найти выход. Развязку истории, начатой в «Звёздных войнах», необходимо было дать в третьем фильме.
Помимо этого, сложно было бы двадцать лет подряд придумывать новые «приключения недели». Снимать же двенадцать, девять или даже шесть эпизодов со сквозным сюжетом было ещё рискованнее из-за неопределённости с актёрами. Изначальный план Джорджа оказался попросту слишком амбициозным для сплошного повествования. Оставалось ограничить основную серию тремя картинами, на которые уже существовали контракты с актерами и студией «XX век Фокс». Первый фильм служил введением, второй раскрывал новый пласт истории, а затем подводил сюжет к третьему, где конфликт разрешался. Подобным же образом в 1975 году строился книжный триптих Алана Дина Фостера, и такая структура должна была лечь в основу всех последующих трилогий Лукаса. В итоге режиссёр остановился на трёх трилогиях, одна из которых освещала предысторию Бена Кеноби, а другая служила продолжением. Поскольку франшиза задумывалась как главный источник дохода для «Лукасфильма», Джорджу необходимо было держать серию на плаву ещё как минимум десяток лет.
Обычно «тайную историю» саги излагают следующим образом: приключения Люка должны были стать гексалогией, где все шесть эпизодов (с IV по IX) были бы связаны сквозным сюжетом. Примерно в VII или VIII части появлялась сестра Люка, «Другая», а в финальном IX Эпизоде они вместе сражались с Императором. Оставшиеся три серии предполагалось посвятить молодому Оби-Вану и Скайуокеру-старшему. Такая версия событий укоренилась прежде всего стараниями Гэри Куртца, который не столь давно «обнародовал» оригинальную задумку цикла. Восстановленная по его данным история «Звёздных войн» выглядит примерно так:
В апреле 1978 года Джордж закончил второй черновик фильма «Империя наносит ответный удар» и переписал предысторию «Звёздных войн», сделав Дарта Вейдера Скайуокером-старшим. В остальном сценарий остался таким же. В окончательных черновиках Йода упоминает «Другую» [«этот мальчик — наша единственная надежда» — «Нет, есть и другой»], сестру-близнеца Люка. Цикл должен был состоять из девяти эпизодов, шесть из которых отводились на историю Люка. В VI эпизоде погибал Дарт Вейдер, примерно в VII появлялась сестра-джедай, в IX наконец-то показывали Императора, и на этом история завершалась. Но затем начался производственный этап «Империи», обернувшийся настоящей катастрофой; личная жизнь Лукаса тоже пошла под откос. В итоге режиссёр решил остановиться на VI эпизоде — он не горел желанием снимать ещё четыре картины, и даже актёры выбились из сил. Джордж наспех впихнул все сюжеты сиквелов в последний фильм, назначил Лею на роль «Другой» и закончил серию.
Эта версия и впрямь недалека от истины — в ней нет вопиющих ошибок, но неточностей, увы, хватает. Откровения Куртца — это запутанный пересказ заявлений самого Лукаса, и они не выдерживают тщательного анализа. Воспоминания Гэри о сиквелах составлены из разрозненных и противоречивых обрывков разных концепций. Подробный разбор приведён в Приложении Е.
Все эти выкладки перечёркиваются тем фактом, что Джордж ещё во время съёмок сиквела рассказывал о трёх трилогиях с двадцатилетними перерывами, добавляя, что сюжет о повстанцах и Империи закончится в VI Эпизоде. Это сразу опровергает слухи о том, что режиссёр впихнул события сиквелов в VI эпизод из-за личных проблем после «Империи». Соответствующую цитату можно найти в дневниках Алана Арнольда, тщательно документировавшего съёмки. 19 июля 1979 года Лукас сообщал:
Первый сценарий — это одна из шести оригинальных историй, которые я написал в виде двух трилогий.
После успеха «Звёздных войн» я добавил ещё одну трилогию. Так что теперь историй девять. Изначально же задумывалось шесть фильмов, первый из которых шёл под номером четыре.[416]
Ценные сведения густо приправлены дезинформацией — о том, что весь сюжет уже давно написан, а «Звёздные войны» с самого начала задумывались как четвёртый эпизод. Тем не менее, здесь чётко видно, что идея девяти фильмов существовала уже на ранней стадии съёмок «Империи». Некоторое время спустя, 19 октября, режиссёр делился подробностями:
По сути, у меня девять фильмов, объединенных в три трилогии. Первая трилогия рассказывает про Бена Кеноби и раннюю жизнь отца Люка, когда сам Люк был еще маленьким. Её действие происходит где-то за двадцать лет до второй части, в которую входят «Звёздные войны» и «Империя». Между фильмами каждой трилогии проходит один-два года, а между трилогиями — примерно по двадцать лет. Вся сага целиком охватывает примерно пятьдесят пять лет... Третью трилогию я добавил после успеха «Звёздных войн», но на этом остановился — главным образом потому, что трезво оценил свои силы. В конце концов, на подготовку одного фильма по «Звёздным войнам» уходит три года. А сколько мне осталось? В общем, у меня по-прежнему три трилогии и девять фильмов... Следующая глава будет называться «Месть джедая». В ней закончится эта конкретная трилогия и раз и навсегда разрешится начатый в «Звёздных войнах» конфликт между Люком и Вейдером. Это будет окончательная развязка. Не буду говорить, кто выживет, а кто нет, но если нам когда-нибудь удастся соединить все три вместе, вы увидите, что история развивается весьма логично.[417]
Как видно из слов Лукаса, его ранние наработки ограничивались сюжетами для первых двух трилогий, хотя снимать приквелы сначала тоже не предполагалось. А вот так называемая Трилогия сиквелов была совершенно новой задумкой, появившейся в свете успеха первого фильма. Скорее всего, Джордж неизбежно бы её забросил, поскольку не успел сродниться с идеей.
Тем не менее, Трилогия сиквелов действительно существовала: планы на неё уже точно появились к 1979-1980 годам, хотя могли возникнуть и в 1978-м. Но каким же был сюжет? Это, пожалуй, самая загадочная страница в истории «Звёздных войн», и про конкретные события фильмов известно очень мало. Вероятнее всего, у самого Лукаса были только смутные идеи: позже он признавался, что обдумывал сюжет лишь в самых общих чертах.[418] Судя по скупым комментариям 1979-1983 годов, трилогия описывала «восстановление Республики» и состояла из довольно вдумчивых фильмов про «необходимость морального выбора».[419] Нового главного героя можно было ввести с помощью заготовки про «Другого». Вопреки распространённому мнению, Трилогия сиквелов не должна была рассказывать о приключениях седовласого Люка, с постаревшими актёрами на прежних ролях — этот альтернативный вариант появился позже, когда Джордж уже отказался от первой задумки. Здесь же логичнее всего предположить, что протагонистом стал бы «Другой» — вероятно, подопечный Люка (в 1983 году Лукас говорил, что темой сиквелов станет «передача накопленного опыта»;[420] это весьма похоже на последний завет Йоды в «Возвращении джедая»). Более подробно история мифической трилогии разбирается в Приложении D.
Как вы видите, в судьбоносные годы между «Звёздными войнами» и «Империей» облик будущих фильмов стремительно менялся. Планы Лукаса так запутались, что в то же время, когда он рассказывал Алану Арнольду про сагу из трёх трилогий, журнал «Bantha Tracks» всё ещё писал о двенадцати фильмах.
Чтобы разобраться в противоречиях было легче, приведём сводную хронологию крупных изменений сюжета:
До 1977 года: «Звёздные войны» — это самостоятельный фильм, но он снят в традициях сериалов и строится таким образом, что при желании к нему можно выпустить продолжение. Второй черновик 1975 года заканчивается анонсом о «поисках принцессы Ондоса». В конце 1975 года Алану Дину Фостеру поручают написать роман, который можно будет взять за основу, если Лукас захочет снять низкобюджетный сиквел — так появляется «Осколок кристалла власти», вышедший в 1978 году. Джордж выкупает у «Фокса» права на продолжения и подписывает с Кэрри Фишер и Марком Хэмиллом контракт ещё на два фильма. С Фостером режиссёр оговаривает и третью книгу, которая будет экранизирована вслед за «Осколком» — если, конечно, Лукаса вообще устроит киноформат, в чём он к тому моменту ещё не был до конца уверен. Судьба трилогии «Приключения Люка Скайуокера» висит на волоске.
Лето 1977 года: После оглушительного успеха «Звёздных войн» у Джорджа появляются неограниченные ресурсы, и режиссёр решает превратить фильм в франшизу. Цикл не связан единым сюжетом, хотя можно предположить, что на протяжении всей серии повстанцы будут бороться с Империей, Люк — обучаться джедайскому мастерству, а в финальном эпизоде герои одержат решающую победу. Хэмилл сравнивает сериал с «Джеймсом Бондом» и говорит, что к концу съёмок он сам будет напоминать Оби-Вана. Помимо прочего, Лукас упоминает задумку сиквела «о молодых годах Бена Кеноби». На все эпизоды наберут разных режиссёров, которые будут каждый раз рассматривать вселенную под новым углом, а сам Джордж, вероятно, снимет последнюю серию. Фильмы расскажут о самых разных персонажах и временных периодах — это будет нелинейный сериал эпизодического формата.
Ноябрь 1977 года: 28 ноября Лукас начинает совещания с Ли Брэкетт и пишет синопсис «Звёздных войн-II». Фильм считается второй главой и называется «Империя наносит ответный удар». Канва сюжета совпадает с итоговым фильмом, не считая того, что Вейдер и Люк — не родственники, Хан жив и здоров, а в одном из диалогов упоминается сюжетная линия с сестрой-джедаем. Несколько месяцев спустя Джордж расскажет журналу «Time», что в сериале будет двенадцать эпизодов — но этот план он мог составить и на более поздних стадиях работы, после рождественских каникул.
Февраль 1978 года: 23 февраля Ли Брэкетт завершает первый черновик фильма «Империя наносит ответный удар».
Март 1978 года: В журнале «Time» от 6 марта выходит статья о «Звёздных войнах-II» — в ней Лукас заявляет, что сериал будет состоять из двенадцати эпизодов, а съёмки продлятся до 2001 года. 18 марта умирает Ли Брэкетт.
Апрель 1978 года: Джордж завершает второй черновик сценария, в котором полностью меняет предысторию «Звёздных войн», объединив Скайуокера-старшего с Дартом Вейдером. Режиссёр пересматривает все сюжетные линии и вычёркивает ход с сестрой-джедаем. Люк с Леей не родственники: сестры у юноши вообще нет. «Другой» тоже не упоминается. Точно неизвестно, сколько на этот момент планировалось эпизодов, но сюжет уже постепенно складывался в одну большую повесть. Впоследствии сиквел станет V Эпизодом, а первые три фильма «приквелами» —то есть предысторией исходной картины Тем не менее, в «Сценариях с комментариями» указывается, что второй черновик был обозначен как Эпизод II. Вероятно, Лукас окончательно решил включить приквелы в основной список эпизодов только через шесть месяцев, когда была написана следующая порция черновиков
В списке источников к «Сценариям с комментариями» не приводятся подзаголовки исправленного второго и третьего черновика — возможно, второпях Джордж их вообще не пронумеровал. Только несколько месяцев спустя, после четвёртой редакции, на эскизах к фильму перестанет появляться штамп «II Эпизод». Это может означать, что до тех пор режиссёр окончательно не определился.[421]
В том же апреле были завершены исправленный второй и третий черновики. Отсутствие каких-либо упоминаний «Другого» может означать, что Трилогия сиквелов ещё не была придумана, хотя не исключено, что Лукас решил пока не включать такие намёки во второй фильм.
Сложно сказать, какие именно планы были у Джорджа на этой стадии. Лукас мог вообще не задумываться о количестве эпизодов — у него горели сроки; он писал с огромной скоростью и за один-единственный месяц закончил три черновика. Джордж мог попросту отложить этот вопрос на потом. Конечно, не исключено, что обнародованная год спустя схема из девяти фильмов уже существовала, а позже режиссёр решил, что будущего протагониста стоит упомянуть в сценарии, добавив реплику про «Другого». Впрочем, важно помнить, что никаких определённых сведений про этот этап нет. Лично я полагаю, что в процессе работы над этими черновиками Лукас о таких вещах вообще не задумывался.
Октябрь 1978 года/февраль 1979 года: Написаны четвёртый и пятый черновики. Пятый сценарий — это первое достоверное упоминание подзаголовка «Эпизод V».[422] Реплика Йоды сменилась на знакомую нам: «Нет, есть и другой». Здесь впервые заявляется, что какой-то конкретный персонаж уже готов заменить Люка. К этому времени Джордж уже наверняка задумался о следующих эпизодах. Такая возможность появилась у него благодаря большому перерыву между третьим и четвёртым/пятым черновиками (полгода); этим же объясняется и окончательное решение по поводу приквелов.
Июль 1979 года: 19 июля на съёмочной площадке фильма «Империя наносит ответный удар» Лукас рассказывает Алану Арнольду, что серия насчитывает девять эпизодов и состоит из трёх трилогий. Позже (в октябре) он добавляет, что первая трилогия — это приквелы, вторая закончится поражением Империи в VI эпизоде, а за ней последуют сиквелы. Между трилогиями будут двадцатилетние промежутки, а вся сага растянется примерно на пятьдесят пять лет.
Ноябрь 1979 года: В книге «Звёздные войны: Иллюстрации» опубликован сценарий к первому фильму. Он озаглавлен «Эпизод IV: Новая надежда» — в соответствии с новой концепцией, появившейся в свете второго черновика «Империи». Такое же изменение будет внесено и в сам фильм (вопреки распространённому заблуждению — в 1981, а не 1978 году).
После столь радикальных изменений Лукасу надо было как-то разрешить все конфликты в «Мести джедая» (в 1979 году он называет Алану Арнольду именно такой заголовок третьего фильма).[423] Задачи развязки были вполне очевидны — Люк должен снова столкнуться с Вейдером и одолеть его; необходимо наконец-то показать Императора, а закончить историю победой повстанцев. «Дагоба появится в следующем фильме», — говорил Джордж Алану Арнольду в 1979 году.[424] Это значит, что режиссёр помнил про обещание Люка — вернуться и завершить обучение — хотя в первых черновиках к VI Эпизоду это никак не отражено. Кроме того, надо было окончательно разрешить любовный треугольник между Ханом, Леей и Люком. Впрочем, в сценарии «Империи» Хан и Лея признались друг другу в любви — у Люка почти не оставалось шансов. Если Соло переживёт заморозку в карбоните, в следующем фильме их с принцессой роман тут же продолжится.
Куда более сложная ситуация возникла бы, если бы Харрисон Форд отказался участвовать в финальной картине — тогда Соло надо было вычеркнуть. Достанется ли Лея Люку? Гэри Куртц недавно описывал ранее неизвестную версию сюжета: Хан умирает, а Лея становится «королевой своего народа» (предположительно, имеются в виду беженцы с Алдераана), покинув остальных героев.[425] Подобный ход определённо подошёл бы для такой версии третьего фильма, хотя эти сведения, как и остальные «откровения» Гэри Куртца, нельзя принимать за истину в последней инстанции.
Судьба Соло в конце «Империи» осталась туманной, чтобы в случае отказа Форда его можно было убить. Финальная сцена построена так, что роль Хана мог перенять Лэндо: он не только пилотирует «Тысячелетнего сокола», но и носит фирменный костюм Соло. Если же Форд согласился бы сниматься, его персонажу можно было устроить лихую сцену спасения. «Видите, что случилось с Харрисоном? — говорил Хэмилл Алану Арнольду в 1979 году. — Он не был уверен, что захочет снова играть Соло, и не особо горит желанием сниматься в третьем фильме. Вот Джордж и оставил его в подвешенном состоянии. Как говорит Лэндо Калриссиан, когда Хана вытаскивают из карбонитовой камеры: „[он] в состоянии глубокого сна“. В общем, Джордж оставил себе выбор».[426]
Развязка ситуации с пресловутым «Другим» — это ещё одна очень спорная тема. Версия о том, что «Другого» вводили прежде всего ради третьего фильма, нелогична по ряду причин. Не в последнюю очередь упрашивается вопрос: «Зачем Лукасу загонять себя в столь очевидную ловушку?» В «Мести джедая» и так уже хватало героев, поэтому «Другой» слабо повлиял бы на сюжет, но перетянул бы на себя слишком много внимания — особенно если это настолько важный персонаж, что Йода считает его/её «ещё одной надеждой» для галактики. Новый джедай — или, по меньшей мере, персонаж со способностями к Силе, на что явно намекал Йода, — свёл бы на нет всю значимость Люка. Логичнее всего будет сделать вывод, что в первую очередь это был задел на Трилогию сиквелов. В третьем же фильме мог появиться не сам «Другой», а только намёки на него, предзнаменования или даже полноценная завязка (например, Йода расскажет Люку, что где-то существует ещё одна надежда — вероятно, перспективный ученик, который сможет продолжить традицию джедаев. Может быть, отголоском этого сюжета стал завет Йоды на смертном одре — «передай всё, что знаешь»).
Итак, в девятисерийной схеме Джорджа у всех трилогий были бы разные протагонисты — как позже заявит режиссёр, поучаствовать во всех трёх сюжетах доведётся только дроидам.[427] Первая трилогия была посвящена Оби-Вану; героем второй был Люк, а Кеноби появлялся в эпизодической роли. Поэтому дальше вполне могла следовать история «Другого», где в такой же роли нашлось бы место и постаревшему Люку.
Так незначительная с виду реплика про «Другого» оказалась важным ключом к задумке Лукаса. Когда режиссёр в итоге отказался от Трилогии сиквелов, эта сюжетная линия повисла в воздухе, поэтому её пришлось включить в третий фильм. Изначальная реплика была просто мимолётной отсылкой к ещё не придуманному персонажу, но, как мы увидим в VII главе, Лукас за неимением других вариантов просто подогнал под эту роль Лею. Джордж специально использовал максимально расплывчатую фразу, чтобы при необходимости трактовать её как угодно — например, сделать «Другую» сестрой Люка и заодно Леей. Такая предусмотрительность оказалась как нельзя кстати.
Но в изначальном плане Лукаса скрывались и другие сюрпризы: несмотря на то, что Дарт Вейдер теперь оказывался отцом Люка, о его искуплении, судя по всему, речи не шло. Вейдер должен был погибнуть вместе с Империей — Люк отомстил бы злодею, как и намекал исходный заголовок. Но когда третий фильм подтвердил, что сит — отец Люка, акцент сместился на него; появились и первые намёки на то, что злодей может вернуться к добру. Как мы позже увидим, по мере написания черновиков эта идея естественным образом эволюционировала в искупление Вейдера.
Итак, судьба Хана оставалась неизвестной, отцовство Вейдера никем не подтверждалось, а «Другой» описывался нарочито расплывчато. Такую историю можно было развивать в любом направлении. Джордж в который раз подстраховался на все случаи жизни.
Последний момент, о котором стоит упомянуть, — это судьба главных героев после окончания центральной трилогии. Лукас подготовился к появлению нового протагониста, но Люк явно полюбился поклонникам, поэтому в третьей трилогии его надо было хотя бы упомянуть — тем более что изначально серия называлась «Приключения Люка Скайуокера». Впрочем, контракт Марка Хэмилла оговаривал только третий фильм. Судя по всему, за несколько лет до этого Джордж предлагал ему сниматься и дальше, на что Хэмилл неофициально согласился,[428] но тогда концепция сериала была совсем другой, а после съёмок «Империи» к актёру больше не обращались. Харрисон Форд не хотел участвовать даже в третьем фильме, не говоря уж о целой трилогии; вероятно, Кэрри Фишер тоже отнеслась бы к подобному предложению прохладно. Тем не менее, это не значит, что их герои не появились бы в третьей трилогии. В 1983 году Лукас говорил, что Марк Хэмилл сможет сыграть постаревшую версию самого себя, если будет подходить по возрасту.[429] Похоже, Джордж был вполне готов попросту набрать новых актёров постарше — по другим интервью можно заключить, что на это он и рассчитывал.[430] Вряд ли герои центральной трилогии остались бы за бортом, но какую роль они бы сыграли в сюжете — можно только догадываться. Подробнее об этом рассказано в Приложении D.
Как бы дальше ни развивалась история, благодаря сюжетной линии про отца-Вейдера у Лукаса появилась великолепная завязка к основной серии — мелодраматичная и мрачная история о падшем герое и о галактике, погружённой в пучину войны. Это была не просто предыстория — глубины и интриги здесь хватило бы на целый самостоятельный сериал. Поскольку действие этих эпизодов происходило до оригинальных «Звёздных войн», их называли не сиквелами, а «приквелами»: из них состояла первая трилогия в девятисерийной структуре. В интервью тех времён рассказывается, что в третьем фильме Люк появится в виде трёхлетнего малыша[431] — видимо, хронология тогда несколько отличалась от окончательной. Не исключено, что в этой версии Дарт Вейдер с самого начала знал, что у него есть сын, и несколько лет до своего перехода на сторону зла воспитывал его. Только потом Люка спрятали, и отец не мог его обнаружить, пока в «Звёздных войнах» юноша не покинул своё убежище.
Когда к Джорджу пришла идея объединить персонажей Вейдера и Скайуокера-старшего, он начал немедленно вносить изменения в текущие фильмы. «Империя наносит ответный удар» превратилась из II Эпизода в V — произошло это не позднее февраля 1979 года, в последнем черновике. Это означало, что «Звёздные войны» тоже надо подкорректировать. В 1979 году появился подзаголовок «Новая надежда», и фильм стал IV Эпизодом. Вместе с этим изменилось и название всей серии — это уже не были «Приключения Люка Скайуокера»; теперь сам цикл стал называться «Звёздными войнами». Впервые новый заголовок картины обнародовали в ноябре 1979 года, когда в книге «Звёздные войны: Иллюстрации» был опубликован сценарий. Следует отметить, что нововведение никак не обозначили — документ был датирован 1976 годом, отчего сложилось впечатление, что он всегда таким и был.
Заголовок 1979 года отличался от приведённого на 176 странице:
Звёздные войны
Эпизод IV
Новая надежда
из
"Журнала Уиллов"
автор: Джордж Лукас
исправленный четвёртый черновик
15 января 1976Более того, на самом деле в «Иллюстрациях» опубликован даже не настоящий сценарий, а пересказ итогового фильма, отредактированный по материалам соответствующего черновика.
Так началась важная веха в историографии «Звёздных войн»: Лукас стал редактировать материалы, чтобы они согласовывались с новой переписанной версией. Хуже того: он не только избавлялся от следов изначальной истории, но и скрывал сам факт изменений, заявляя, что ситуация всегда обстояла именно так — к примеру, на этом сценарии проставлена ложная дата создания.
Из таких невинных на вид подтасовок в результате сложилась целая альтернативная история франшизы. Здесь мы наконец подходим к разбору Мифов о корнях саги, про которые говорилось во вступлении — к спорным заявлениям, которые вопреки фактам поддерживают официальную версию. Поскольку облик сериала изменился практически полностью, возникла необходимость подать весь сюжет в едином свете. Это значит, что все доступные публике сведения и материалы по «Звёздным войнам» приводили в соответствие с последней версией, показанной в фильмах. Иными словами, Лукас оставлял только ту версию событий, которую хотел сообщить публике, а сведения о ранних, порой противоречивых, задумках замалчивались. Можно предположить, что если бы режиссёр рассказал об изменениях, зрители не приняли бы новый вариант истории — или продолжали бы воспринимать её по-старому. Поклонники могли даже прийти в ярость от того, что столь полюбившийся им сюжет после премьеры начали перекраивать. В чём-то попытка сделать вид, что все изменения всегда были частью истории, могла быть мерой предосторожности.
Поскольку сериал превратился в девятисерийную сагу, оригинальный фильм стал «IV Эпизодом», а Дарт Вейдер — тем же персонажем, что и отец Люка, все данные надо было привести в соответствие с этими изменениями. Поэтому ранние материалы, в которых всё ещё содержались явные элементы изначальной сюжетной линии, отредактировали, а оставшиеся утаили или уничтожили. Такая ситуация не уникальна: Джордж создал сюжет, изменил завязку и направление истории, а затем соответствующим образом подправил прежние материалы. Такое часто случается в долгоиграющих сериалах, где даже появился особый термин — «реткон». В начале XXI века, когда в свете приквелов режиссёр внёс в сюжет ещё более фундаментальные изменения, ситуация повторилась. Оригинальные версии старых фильмов повсеместно изымались в угоду «Специальному изданию» — к большому возмущению верных фанатов (не говоря уж о киноманах), а Лукас начал утверждать, что «Звёздные войны» всегда задумывались как «Трагедия Дарта Вейдера». Это та же линия поведения, которую мы видим здесь — после утверждения нового сюжета в фильме «Империя наносит ответный удар».
Но по сравнению с ретконами в прочих фильмах, телесериалах или книжных циклах правки в «Звёздных войнах» отличаются тем, что Джордж отрицал сам факт некоторых ключевых изменений. Режиссёр настаивал, что они присутствовали изначально — вероятно, затем» чтобы зрители охотнее воспринимали новый сюжет. Сегодня такая вольная «интерпретация» событий привела к полноценной подмене истории: почти никто из журналистов, рекламных агентов, киноведов и даже поклонников саги не сомневается, что весь сюжет — по крайней мере, в общих чертах, был придуман ещё до выхода первого фильма. Увы, это заблуждение прочно вошло в историю кинематографа и стало неотъемлемой частью легендарной летописи «Звёздных войн». Сейчас Лукас утверждает, что цикл мог бы называться «Трагедией Дарта Вейдера» — и именно этому сюжету на самом деле были посвящены ранние материалы. Мало кому приходит в голову усомниться в авторитетных заявлениях самого режиссёра.
Негласно избавившись от оригинального сценария «Звёздных войн» и выпустив исправленный, Джордж активно занялся формированием общественного мнения об истоках сюжета. Началось это вскоре после оглушительного успеха «Звёздных войн»: Лукас и его кинокомпания стали рассказывать о двенадцати уже написанных историях, которые планируется экранизировать. С тех пор «официальная» история менялась в зависимости от текущего состояния саги. Джордж создал впечатление, что у него разработан тщательно продуманный план, который после многолетней подготовки наконец-то удаётся достойным образом воплотить в жизнь. Режиссёр начал хвастаться, что у него была «детально прописанная история», «многотомные заметки» и «синопсисы всех фильмов». В подобных заявлениях была доля истины (как и у любого сценариста, у Лукаса и впрямь были заметки по биографиям персонажей), но в целом они только вводили в заблуждение.
Типичным примером является интервью из книги Алана Арнольда о съёмках «Империи»:
Алан Арнольд: Расскажите поподробнее про общую задумку саги о «Звёздных войнах».
Джордж Лукас: По сути, у меня девять фильмов, объединённых в три трилогии...
АА.: Сколько уже написано?
Дж.Л.: Синопсисы у меня есть для всех девяти... Изначально, когда я написал «Звёздные войны», у меня получился эпос размером с «Войну и мир» — такой огромный, что я нипочём бы не сумел его экранизировать. Я разделил его пополам, но всё равно вышло слишком много, и тогда я разрезал каждую половину на три части. В итоге у меня на руках был материал для шести фильмов. Третью трилогию я добавил после успеха «Звёздных войн»... В общем, у меня по-прежнему три трилогии и девять фильмов. Каждый по два часа — в сумме это около восемнадцати часов плёнки![432]
Далее в том же интервью режиссёр вообще заявляет, что в первую очередь написал сценарий для приквела:
Первый [сценарий] рассказывал об отце Люка, а действие второго происходило чуть позже, и он в основном был посвящён Люку.[433]
На самом деле этот сценарий — предварительный черновик — был всего лишь ранней версией итогового фильма: у него та же самая фабула и тот же протагонист (юноша по имени Анникин, который потом был переименован в Люка и стал фермером). Действие тоже происходит в одинаковый исторический период (в эпоху, когда джедаев не осталось, а галактику захватила Империя, с которой борется группа повстанцев).
Затем «Лукасфильм» стал сообщать в пресс-релизах, что серия задумывалась как сага из девяти фильмов, а Джордж, по самым распространённым версиям, решил «начать с середины» или «начать со своей любимой истории». К примеру, в выпуске журнала «American Cinematographer» от июня 1980 года говорится:
Лукас [создал] сагу в девяти частях... приключенческий эпос, охватывающий сорок лет. Вся история поделена на три трилогии, а «ЗВЁЗДНЫЕ ВОЙНЫ» и «ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР» - это две первые части центральной трилогии. «Выбирая главу, которую буду экранизировать в первую очередь, — рассказывает Лукас, — я остановился на той, которая казалась мне проще всех и больше всего нравилась».[434]
Из этой и многих других цитат Джорджа следует, что все девять эпизодов уже расписаны, а режиссёр всего лишь выбрал четвёртую часть — или же, как минимум, распланировал целый эпос, но решил начать съёмки с середины. За несколько десятков лет эта история множество раз повторялась в интервью и пресс-релизах. Но единственный сценарий, который был у Лукаса, — это «Звёздные войны», односерийный фильм. У истории накопилось множество ранних черновиков, но в них не содержались сюжеты других эпизодов. Конечно, некоторые сцены и персонажи в изменённом виде перекочевали в следующие фильмы, но вряд ли такое можно приравнивать к заранее готовым эпизодам — просто старые идеи, как обычно и бывает, заново пускались в ход. Джордж действительно вёл записи по ключевым событиям, происходившим до первого фильма (и даже намечал, что случится после) — но, опять же, это всего лишь стандартная справочная информация, которую прорабатывают для всех проектов подобного масштаба. Заметки создавались без прицела на съёмки — просто при написании сюжета необходимо было понять, откуда взялись персонажи и что происходило в мире; как ни странно, Лукас даже сам это признаёт.
Поскольку «Звёздные войны» провозгласили самым популярным в истории творением поп-культуры, ожидания публики, само собой, были очень высоки. Возможно, не стоит удивляться, что их скромный создатель — который, казалось, преуспел в своей карьере главным образом благодаря тому, что невероятно удачно подгадал момент — заверял зрителей, что их любимая история в надёжных руках, а сам тем временем втайне ото всех постоянно переписывал сюжет.
Прежде чем переходить к другим темам, стоит присмотреться к катализатору всех перемен, которые произошли с циклом после «Империи» — к фигуре отца-Вейдера. Вне всякого сомнения, Скайуокер-старший и Дарт Вейдер всегда были двумя разными персонажами, но ситуация изменилась, когда Джордж после смерти Ли Брэкетт вынужден был сам приняться за второй черновик «Империи» и наткнулся на великолепную историю, которую можно было встроить в существующий сюжет. Вполне вероятно, что сама эта идея посетила его именно тогда — а уж в письменном виде режиссёр точно изложил её впервые. Но сам Лукас, как обычно, настаивает, что Люк всегда был сыном Вейдера. В «Сценариях с комментариями» Джордж заявляет:
Я не рассказывал Ли Брэкетт, что Вейдер — отец Люка. На тот момент я не был уверен, стоит ли включать это в сценарий, или лучше раскрыть в третьем эпизоде. Я прикидывал то так, то эдак — и, чтобы не запутать Ли, вообще не стал поднимать всю эту тему. Решил, что лучше добавлю эту деталь потом.[435]
Но эта версия событий идёт вразрез со всеми известными фактами. Зачем Лукасу скрывать столь серьёзный сюжетный поворот — возможно, самый ключевой момент во всём сериале — от автора сценария? Джордж охотно выносил на обсуждение все остальные элементы будущей истории. Во время рабочих встреч он рассказывал про сестру Люка, кото -рая тренируется на другом конце галактики и должна будет появиться в одном из будущих эпизодов. Лукас не скрывал, что Лэндо — клон; что в годы Старой Республики галактику раздирала война; он подробно описывал императора-бюрократа и делился планами показать его в сиквеле. Едва ли не весь сериал разобрали по косточкам — от нынешнего сценария до будущего развития сюжета.
С трудом верится, что при этом режиссёр не упомянул столь маленький, но существенный нюанс из биографии Люка. Что же до опасений запутать писательницу — достаточно представить, сколько исторических фактов приходилось держать в голове, чтобы вдохнуть жизнь в такую многогранную галактику. Вряд ли один простой сюжетный ход сбил бы Брэкетт с толку и помешал ей писать сценарий. Более-менее правдоподобно звучала бы версия о том, что Джордж боялся утечки и потому ни с кем не делился своим секретом — но Лукас никогда не приводил такого довода, да и вряд ли столь маститая писательница стала бы разглашать величайшую тайну Голливуда. Режим секретности вокруг фильма явно не должен распространяться на автора сценария.
Но дело даже не в этом. В первом черновике отец Люка появляется лично и даёт сыну наставления — как можно было в подобной ситуации оставить этот вопрос «на потом»? Можно предположить, что призрак Скайуокера-старшего был идеей Брэкетт, или Джордж не знал, что она использует такой сюжетный ход. Но это маловероятно: ведь Лукас и сам в своих сценариях задействовал похожий призрак Оби-Вана, а особенно активно — в черновиках к «Возвращению джедая». Вдобавок, эта тема косвенно обсуждалась на совещаниях, когда разрабатывался сюжет с сестрой-близнецом, о которой рассказывает Скайуокер-старший. Если даже Джордж не сам предложил ввести призрака, то наверняка знал о нём — хотя утверждать этого с уверенностью мы не можем.
Но что ещё важнее, сам сюжет про близнецов на тот момент исключал идею Скайуокера-Вейдера. Как мы видели, мысль о двух детях сита Лукас счёл неправдоподобной и вычеркнул сестру из второго черновика. Несомненно, на совещаниях эту линию предлагал именно Джордж — значит, там он рассматривал фильм с точки зрения изначальной хронологии, в которой персонажи были отдельными. Даже если призрака ввела в сюжет Брэкетт, она всё-таки действовала в рамках истории, которую на тот момент утвердил Лукас.
Версия об авторских экспериментах тоже не согласуется с интервью Джорджа. Действительно, можно предположить, что Лукас заранее придумал отца-Вейдера, но отложил эту идею. В первой редакции режиссёр проверил, как будет смотреться изначальная предыстория Скайуокера-старшего — и лишь тогда решился добавить свой смелый сюжетный ход во второй сценарий. Но в таком случае Джордж вполне мог рассказать всё как было, чтобы объяснить парадокс первого черновика. Вместо этого он твердит, что сюжет не менялся.
Практически очевидно, что до второго черновика сюжет «Звёздных войн» развивался по заданному в первом фильме пути. Гипотеза о том, что Лукас и впрямь придумал концепцию отца-Вейдера заранее, а потом её откинул, вполне имеет право на существование, но никакими свидетельствами не подкрепляется. Факты, наоборот, говорят в пользу того, что это была новая идея. В апреле 1978 года история резко сменила курс, а прежде Джордж открытым текстом описывал Скайуокера-старшего как отдельного персонажа — даже в частных беседах и собственных сюжетных заметках. Версия о каких-то более ранних планах влечёт за собой множество допущений и малоправдоподобных умозаключений. Куда логичнее сделать вывод, что Лукас в 1978 году просто придумал новый сюжетный ход, и это вызвало вполне заметную цепную реакцию в структуре истории.
На самом деле, это слишком запутанная тема, чтобы рассматривать её в рамках главы; анализу ситуации с отцом-Вейдером посвящено «Приложение С: Тёмный отец».
Чем чаще Джордж поднимал этот вопрос, тем больше крепло подозрение, что он старается скрыть эволюцию сюжета. Сейчас режиссёр утверждает, что героем саги всегда был Дарт Вейдер[436] — якобы создатель саги с самого начала хотел рассказать историю об искуплении Энакина Скайуокера и даже назвал первый сценарий 1973 года «Трагедией Дарта Вейдера».
Если подобные цитаты поставить в один ряд с заявлениями о том, что Лукас скрывал свою задумку от Брэкетт, подозрение перерастает в уверенность. Это уже нельзя списать на «определённую точку зрения», как позже скажет Бен Кеноби — словно бы сам Джордж его устами пытался объяснить зрителям противоречия в сюжете. Надо сказать, многим поклонникам до сих пор сложно смириться с натянутыми оправданиями Бена.
Взгляните, как Лукас в последние годы описывал историю «Звёздных войн» и Дарта Вейдера. Эта цитата появилась в немецкой газете «Berliner Zeitung» в 2005 году:
В первый раз я задумывал снять три фильма... нет, вообще-то я хотел снять один фильм: трагическую историю Дарта Вейдера. В начале он должен был предстать чудовищем; в середине мы узнаём, что этот монстр — отец героя, а в конце фильма он сам окажется истинным героем.[437]
Интервью последних лет настолько далеки от истины, что остаётся лишь удивляться, как режиссёру удаётся выдавать их за чистую монету. Изначально Джордж хотел рассказать историю Люка Скайуокера, а не Энакина: в первом синопсисе протагонист был пожилым генералом, но вскоре превратился в наивного юношу, попавшего в жернова гражданской войны между Галактической Империей и Альянсом повстанцев. Как часто говорил сам Лукас, он задумывал картину в традициях Эррола Флинна, Рэя Хэррихаузена и «Флэша Гордона» — легкомысленный приключенческий боевик. Дарт Вейдер и Скайуокер-старший никогда не выходили на первый план — они всего лишь дополняли историю Люка; к тому же, до фильма «Империя наносит ответный удар» это были два разных персонажа. Перепробовав в черновиках «Звёздных войн» множество идей, Джордж создал Бена Кеноби, отчего у сюжета наконец-то появилось чёткое русло и предыстория. Когда же для сиквела понадобилось связать огромное количество Неразрешённых сюжетных линий, режиссёр нашёл простой выход, превратив Скайуокера-старшего в Дарта Вейдера. Так появилось новое, куда более интересное направление сюжета.
Это нововведение, в свою очередь, запустило цепную реакцию. Появилась трилогия приквелов, отчего «I Сага» превратилась в IV Эпизод; оригинальный сценарий был переписан; серия стала повестью в девяти частях, а Лукас начал рассказывать всем, что именно такой он её всегда и задумывал. Возможно, именно из-за таких кардинальных изменений Джордж стал утверждать, что, например, падение и искупление Дарта Вейдера всегда было главной темой сюжета. Из-за этого зрители начинают рассматривать Оригинальную трилогию, а особенно «Новую надежду», с той самой точки зрения, которую сейчас хочет показать режиссёр. Впрочем, это не до конца объясняет, почему Лукас ещё в 1980-х годах начал до такой степени приукрашивать истину — будто стараясь предстать всезнающим гением. Похоже, настоящая причина кроется в другом: в те годы популярность «Звёздных войн» начала приобретать угрожающий размах. Джорджа охватила тревога.
Когда после невероятного успеха «Звёздных войн» журналисты начали раздувать шумиху, на режиссёра свалился непомерный груз. В первые несколько месяцев зрители шли на увлекательный приключенческий фильм со светлой и вдохновляющей идеей — но его считали просто популярной новинкой, а не глубокой эпохальной картиной. Критики были благодарны Лукасу за глоток свежего воздуха в эпоху пессимизма, но ни они, ни сам режиссёр не могли предвидеть, как бурно будут развиваться события. Фильм отказывался уходить с экранов — за лето он стал главным событием сезона, абсолютным хитом, который посмотрели и полюбили все до единого. «Звёздные войны» так плотно вросли в ткань культуры, что стали появляться в эстрадных скетчах, в ток-шоу и даже на обложке журнала «Time». Отпечатки ног Дарта Вейдера и Ц-3ПО были увековечены в цементе перед Китайским театром Манна, а в клубах по всем городам раздавались диско-ремиксы саундтреков. Фанаты одевались в костюмы киногероев, а некоторые даже провозгласили ленту религиозным откровением словом, феномен «Звёздных войн» набирал обороты. Впервые в истории кино фильм стал событием, непосредственным образом повлиял на все аспекты культуры — и все вокруг были от него в восторге.
Джордж не мог даже толком выйти за порог — на улице его сразу обступала толпа фанатов. По кассовым сборам к концу года фильм приблизился к отметке в 200 миллионов долларов — в то время это был беспрецедентный показатель. Однажды в кабинет Лукаса ворвался псих с ножом, крича, что «Звёздные войны» придумал он, а на улице у него припаркован «Тысячелетний сокол». Другие поклонники устроили паломничество к дому родителей Джорджа, утверждая, что их послал Господь.[438] Верующие стали находить в фильме религиозные мотивы — христиане считали, что картина проповедует христианство, буддисты (особенно с западного побережья) видели в ней философию буддизма, а последователи разнообразных течений нью-эйджа превозносили фильм за то, что в нём изложено их мировоззрение. Вскоре стало известно об интересе Лукаса к сказкам и мифологии, и восприятие фильма начало меняться.
В кругах интеллигенции, где раньше многие пренебрежительно считали фильм сезонной «жвачкой» (пусть и весьма качественной), стали присматриваться к нашумевшей картине пристальнее и проводить многочисленные аналогии с Улиссом и «Одиссеей». Примерно в то же время Джордж начал рассказывать, что у него уже готово двенадцать или девять историй, составленных по давно расписанному плану. Журнал «Time» окрестил фильм мифом, сродни «Величайшей из когда -либо рассказанных историй». Складывалось впечатление, будто Лукас — едва ли не антрополог гарвардского уровня, который рылся в бесчисленных мифологических и религиозных текстах со всего мира, пока не сумел вычленить из них самую суть и создать универсальный фильм. Именно тогда, на пике этого безумия, Джордж начал заметать следы, для начала переписав задним числом сценарий «Звёздных войн». Сейчас, похоже, произошёл поворот в лучших традициях Оруэлла: Лукас теперь словно повторяет заявления тех самых журналистов, которые в те годы сделали его заложником славы. На деле всё куда проще: Джорджу нравились дешёвые сериалы и комиксы, а природа одарила его талантом рассказчика. Как и все прирождённые писатели, режиссёр черпал идеи из коллективного бессознательного, где зародились все величайшие мифы.
Когда Лукас искал вдохновение для «Звёздных войн» в книгах и фильмах, параллельно с этим он начал читать и научные исследования, Посвящённые художественной литературе — отчасти просто из любопытства, поскольку всегда любил антропологию. Считается, что как раз тогда он познакомился с трудами Бруно Беттельгейма, который анализировал Психологический подтекст детских сказок, и Джозефа Кэмпбелла, который искал общие мотивы в мировой мифологии. Однако режиссёр всего лишь изучал тонкости жанров — конкретного влияния на сам сценарий эти исследования не оказали.
В книге Ринзлера «Создание Звёздных войн» Джордж сам указывает, что читал Беттельгейма.[439] Но на самом деле этот труд о психоанализе сказок появился в печати уже после окончания съёмок, так что Лукас, вероятно, не совсем точен в своих воспоминаниях. Ринзлер пытается предположить, что режиссёру попал в руки пробный экземпляр, но это довольно шаткая и неправдоподобная гипотеза — тем более что повлиять на сценарий книга никак не могла. Труд Беттельгейма вышел в 1976 году, а широкую известность обрёл в конце 70-х — скорее всего, тогда Джордж его и прочитал. Опять же, интерес Лукаса к этой научной области скорее выглядит личным увлечением.
Как уже говорилось, в дебютных работах Джорджа видны те же элементы композиции, что и в «Звёздных войнах». На самом деле, многие просто не осознают, что практически все хорошие сюжеты построены по кэмпбелловской структуре. Не обязательно знать теорию, чтобы описывать «Путь героя» — это и так самый естественный способ рассказать историю, особенно когда персонаж получает задание или отправляется в путешествие. Именно это Кэмпбелл и старался показать в своей книге, его формуле во многом следует даже «Рокки». В интервью каналу «BBC» Лукас и сам признавался, что описал «Путь героя» случайно, а понял это только потом — когда сравнивал свои ранние черновики с моделью Кэмпбелла:
Я следовал собственному сюжету — старался писать по наитию. А затем, закончив сценарий, я перечитывал его и сверял его с «Путём героя» и другими классическими схемами, чтобы понять, куда меня занесло. Что меня больше всего поразило — я просто следовал собственному вдохновению, но вышло очень близко к этой модели.[440]
Джордж также признаёт, что до завершения Оригинальной три -логии не был лично знаком со знаменитым антропологом и не слышал ни одной его лекции — невзирая на то, что режиссёра называют «величайшим учеником» Джозефа Кэмпбелла. Во многом распространению этого заблуждения помог Билл Мойере, который брал у Кэмпбелла интервью для знаменитого цикла «Сила мифа» и беседовал с Лукасом в документальном фильме канала «PBS» «Мифология „Звёздных войн“». Судя по заявлениям Мойерса из фильма «Империя мечты» и прочих источников, ведущий уверен, что в «Звёздных войнах» Кэмпбелл выступал едва ли не консультантом и в буквальном смысле наставлял юного Джорджа. На самом деле Лукас был лишь поверхностно знаков с трудами Кэмпбелла, и если «Тысячеликий герой» вообще повлиял на «Звёздные войны», то незначительно. Впрочем, в 1980-х годах Джордж гораздо основательнее увлёкся научным анализом мифологии, что сильно проявилось в фильмах-приквелах. В недавнем веб-интервью Лукас рассказывал:
В колледже я изучал антропологию и прослушал курс по мифологии; там я и прочитал кое-что [из Кэмпбелла]. Когда я затеял «Звёздные войны», то провёл дополнительные изыскания, прежде чем писать сценарий. Я перечитал «Тысячеликого героя» и несколько других его трудов — этим и ограничилось влияние Кэмпбелла. Позже, когда я уже снял «Джедая», мне подкинули запись одной из его лекций, и я был потрясён до глубины души. Насколько же он убедительнее в роли оратора, чем писателя! Вскоре после того мы познакомились и дружили до самой его смерти.[441]
Воспользовавшись новым знакомством, оба деятеля несколько приукрасили действительность и из этого получился отличный рекламный ход. режиссёр подвёл под свой «мифологический» боевик научный фундамент, а Кэмпбелл наконец-то обрёл мировую славу благодаря сотрудничеству с Джорджем Аукасом. На новом издании «Тысячеликого героя» рядом с греческими богами позировал Люк Скайуокер, а самый знаменитый труд Кэмпбелла — документальный сериал канала «PBS» «Сила мифа» с ведущим Биллом Мойерсом — снимался на ранчо «Скайуокер» и иллюстрировался видеороликами из трилогии. Что ещё важнее, сотрудничество давало отличный шанс для просвещения молодёжи, которая могла бы иначе не заинтересоваться культурологией — и Лукас с Кэмпбеллом этим воспользовались. К сериалу вышла сопутствующая книга, ставшая бестселлером, а Смитсоновский институт организовал выставку «Звёздные войны: Магия мифа». Таким образом, точностью фактов об истории саги поступились ради образовательных целей в научной области, которой живо интересовался Джордж.
После самой премьеры критики превозносили «Звёздные войны» за зрелищность и беззаботный настрой, и от картины ждали только одного — что она возродит традиции фантастического жанра. Фильм быстро вознёсся к вершинам славы: летом 1977 года это был самый писк моды; столь же поголовное поветрие, как диско -музыка и хула-хупы. Поп-певцы Донни и Мари Осмонд превратили один из выпусков своего шоу в мюзикл по «Звёздным войнам», а страницы журналов пестрели тематическими фотографиями. Дарт Вейдер с дроидами появлялись в прессе и рекламе по всему миру — вплоть до упаковок сухих завтраков (как можно забыть хлопья «C-3PO’s» от «General Mills»?). На «Звёздные войны» просто обязан был сходить каждый — и это в те дни, когда ещё не существовало понятия «блокбастер».
Нашумевший запуск линии фигурок от компании «Кеппег» в конце того же года (несмотря на фальстарт перед Рождеством){39} подлил масла в огонь — игрушки могли ещё долго поддерживать в детях интерес. Год на календаре уже сменился, а популярность фильма только росла — зрители возвращались в кинотеатры снова и снова. Вот тогда-то критики начали пристальнее присматриваться к ленте и на все лады анализировать её подтекст. За следующие несколько лет картина стала настоящей религией — и это, возможно, единственный в истории случай, когда такой статус получило заведомо вымышленное произведение. В результате тот факт, что Лукас снимал всего лишь развлекательный фильм, стал забываться, а на первый план вышли сказки и мифы — более академический пласт. В конце концов, слухи о низменном происхождении могли выставить новую поп-религию не в лучшем свете — ведь интеллигенция считала комиксы, бульварные романы и фильмы категории «Б» подростковой халтурой. Неуверенность Джорджа была вполне оправданна.
Журналист Стивен Харт так отзывался об этом периоде:
Фильм «Империя наносит ответный удар»... ознаменовал для Лукаса начало скользкого пути от честного поставщика зрелищ до галактического пустозвона. Публику начали кормить баснями в мае 1980 года, когда «Звёздные войны» стали темой номера в журнале «Time». Помощнику редактора Джеральду Кларку, который некогда хвалил первый фильм за беззаботность и отказ закапываться в серьёзные нравоучения, теперь чудится «нравственная глубина, которая затрагивает зрителя гораздо сильнее, чем плоские приключенческие боевики». Во врезке с пафосным заголовком «По следам Улисса» цитируется всё подряд от «Одиссеи» до «Путешествия пилигрима в Небесную страну», а после делается вывод, что «Звёздные войны» «...черпают идеи из тех же бездн мифологии, из подсознательных сюжетов, которые всегда довлели над историей».[442]
И далее:
Более того, «эпосы» — это гораздо более достойный первоисточник, чем американский жанр, который в пику остальным упорно остаётся насквозь коммерческим. Разве обрадовался бы серый кардинал Билл Мойерс слухам о том, что он неравнодушен к звездолётам и лучевым пистолетам? Разве киноманы, гордящиеся тем, что знают все нюансы дурацких вестернов вроде «Искателей», снизошли бы до того, чтобы анализировать презренный фантастический фильм? Журнал «New Yorker» в январе 1997 года ни за что не поручил бы Джону Сибруку писать биографический очерк о Лукасе, если бы речь шла всего лишь о развлекательной фантастике.[443]
Несмотря на откровенно язвительный тон, комментарии Харта неплохо раскрывают забытые грани фильма и проливают свет на причины заявлений Джорджа. Режиссёр снимал развлекательный боевик и хотел подстегнуть воображение молодёжи, но картина вдруг стала живым мифом, а её создатель — пророком. К похожим выводам в 1979 году пришли Майкл Пай и Линда Майлс — рассуждая о причинах популярности «Звёздных войн», они постарались найти более реалистичное объяснение. Пай и Майлс приходят к выводу, что секрет не столько в сильных сторонах самой картины, сколько в эмоциях, которые зрители проецируют на неё из-за особенностей композиции и знакомых архетипов. Фильму «не хватает настоящей динамики сюжета, — считают они. — Это пустота, в которую можно спроецировать любую мистическую идею». Далее они разворачивают свою мысль:
Самое любопытное в «Звёздных войнах», помимо редкой изобретательности, — это их способ добиваться от зрителей нужной реакции. В рекламных материалах постоянно упоминались источники, из которых Лукас черпал вдохновение при создании сюжета. В определённом смысле это и есть самая суть фильма. Он активно использует киноязык, сложившийся из удачных находок определённых жанров. Здесь это картины о Рыцарях Круглого стола, старые нравоучительные вестерны и дешёвые сериалы мелких студий — с неизменным Бастером Крэббом в роли Бака Роджерса, Флэша Гордона или Тарзана. Вместо того, чтобы двигать сюжет вперёд за счёт традиционных повествовательных приёмов, зрителям подсказывают, чего им ожидать. Фильм полагается на их кинематографический багаж... Люк Скайуокер умоляет родственников вместо сбора урожая отпустить его в космическую академию; это постоянный мотив из фильмов Джона Форда... Прямая цитата из Форда в фильме лишь одна — да и то не самая явная: родственников героя убивают, а их ранчо сжигают, как в «Искателях». Но знакомство с вестернами, использующими похожие шаблоны, позволяет нам увидеть в диалоге Люка с тётей и дядей гораздо больше глубины, чем даёт сама сцена. Тот же приём работает с Ханом Соло, хвастливым ковбоем, у которого под слоем цинизма видны задатки героя... и то же самое происходит, когда монстр говорит Люку «Мне не нравится твоё лицо». Мы моментально считываем завязку для драки в салуне — и она не заставляет себя долго ждать.[444]
Дальше Майлс и Пай анализируют отдельные элементы и замечают, что многие символы не согласуются между собой, а порой даже противоречат друг другу. Дарт Вейдер, как полагается злодею, носит чёрное, но его армия — это штурмовики, сверкающие белыми доспехами. Другого злодея, гранд-моффа Таркина, окружают холодные серые тона, а офицерская форма явно должна вызывать ассоциации с нацистами... но когда герои в конце фильма получают награду, то сама сцена церемонии напоминает пропагандистский фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли». «Стоит ли удивляться замешательству критиков, когда аллюзии с нацизмом подаются одновременно и в положительном, и в отрицательном свете, — замечают Майлс и Пай. — Французские левые сочли фильм фашистским; итальянские правые увидели в нем коммунистические взгляды».[445]
Картина заимствует темы и образы достаточно буквально, чтобы они вызывали ностальгию и нужную реакцию, но не. настолько дословно, чтобы утратить собственное лицо. Сила — тоже не исключение. «В „Звёздных войнах“ много говорится о Силе, об энергетическом поле, которое пронизывает вселенную и может быть использовано как во зло, так и во благо, — продолжают Майлс и Пай. — Но когда Люк пытается при помощи Силы уничтожить чудовищную Звезду смерти, ему советуют только расслабиться, довериться инстинктам, закрыть глаза и действовать по наитию. К этому и сводится вся Сила: это целая теология, выстроенная на призыве успокоиться».[446] Майлс и Пай напоминают читателям, что успех фильма можно объяснить гораздо проще:
«Звёздные войны» восприняли невероятно серьёзно, и совершенно зря. Больше всего фильм напоминает ещё одно замечательное американское развлечение, где тоже много света, шума, препятствий и опасностей, чудес техники и ярких впечатлений. Это пинбол в космических масштабах.
...Дешёвые сериалы, которые пачками пекли на углу Гауэр-стрит и Сансет, полагались на схожие приёмы [архетипы и зрительские ожидания]. В них действовали негласные договорённости — как должен выглядеть настоящий злодей и настоящий герой. Рыцарь-отшельник Бен Кеноби это идеальный аналог Мерлина... Но главное, что [Лукас] взял из сериалов, — это моральные принципы. В них всегда сталкивались добро и зло, без двояких толкований. К этому прилагался романтичный антураж и предсказуемые истории; «большинство сюжетов, — как утверждает киноисторик Джин Фернетт, — были морализаторскими пьесами в яркой обёртке, и зрители гораздо охотнее принимали нравоучения в виде вестернов, чем в традиционной форме». Когда эти сериалы отмерли, а вестерны переняли представление об относительности добра и зла, традицию моральных абсолютов унаследовали «Звёздные войны». Недаром ведь фильм тоже полагается на романтический ореол и абстрактные декорации («Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике...») — сейчас это необходимое условие для столь чёткой идеологии. Космический антураж позволяет окончательно сбежать от сложных этических вопросов — а заодно там можно полюбоваться на зрелищные фейерверки. Это отпуск для мозгов.[447]
Пожалуй, самую приземлённую оценку фильма дал Марк Хэмилл в 1980 году:
В Штатах фильм был летним развлечением — как хула-хуп или фрисби. Премьера выпала на дни, когда люди заканчивали учёбу, брали отпуска. Они искали смеха и ярких впечатлений. «Звёздные войны» были праздником.[448]
Это понимал даже Джордж — в интервью 1977 года он рассуждал:
Думаю, один из ключевых факторов успеха в том, что это жизнерадостный фильм. В нём есть герои, есть злодеи, да и попросту его весело смотреть. Слишком уж давно зрители не могли сходить в кино и получить честное, полноценное, весёлое приключение.[449]
К 2004 году он заговорил совсем по-другому:
Я исследовал [мировую мифологию], стараясь вычленить самые универсальные мотивы. Основной причиной успеха я считаю психологический подтекст, которому уже несколько тысяч лет — люди до сих пор реагируют на те же самые истории так, как реагировали всегда.[450]
На самом деле зрители полюбили фильм за яркие впечатления, взрывы, историю о триумфе маленького человека и жизнеутверждающую идею: «ты всего добьёшься, если будешь верить в себя». Когда же первоначальный восторг схлынул, при каждом новом просмотре поклонники стали всё больше и больше закапываться в мифологический подтекст. Ещё в 1974 году Лукас признавался:
Некоторые мои друзья пекутся об искусстве и хотят сойти за Феллини или Орсона Уэллса, но меня это никогда не беспокоило. Мне просто нравится снимать фильмы... Меня больше привлекает Флэш Гордон. Мне нравятся драки, приключения, погони, взрывы; я очень неравнодушен к фантастике, комиксам и прочим подобным мирам.[451]
В этом и заключается настоящий смысл «Звёздных войн» — это был просто развлекательный боевик с фееричным зрительным рядом, призванный возродить приключенческие фильмы недавних лет. В те годы обрели популярность дискотечные клубы с оглушительными басами и стробоскопическим светом, появились лазерные шоу, заново вошёл в моду пинбол — стремительная игра на скорость на звенящих и сверкающих аркадных автоматах. Теперь появился и кинематографический аналог тех ярких развлечений, которые сыпались на зрителей со всех сторон. Глубина, благодаря которой лента пережила всех своих собратьев по жанру, жизнеутверждающая идея, яркие персонажи — всё это возникло само собой из стремления выполнить задачу как можно качественнее. Фильм должен был ошеломить публику картинкой и звукорядом, превзойти все другие аттракционы по зрелищности, но благодаря таланту Джорджа персонажи и подтекст были проработаны очень тщательно.
К тому же, в то время зрители мечтали увидеть ровно такой фильм — это и есть настоящая причина его огромного успеха.
Прежние достижения Лукаса — добытое финансирование для «THX-1138» и крупные кассовые сборы «Американских граффити» — пришлись на рост популярности «личных» фильмов Американской новой волны. «Звёздным войнам» тоже повезло выйти ровно тогда, когда Америка готова была принять такую картину с распростёртыми объятиями.
Американская новая волна отличалась суровым реализмом и мрачностью — это была реакция контркультуры на фальшивый лоск оптимистичных фильмов 1950-х и 60-х. Даже в более консервативных картинах крупных студий начало проявляться столь же пессимистичное мировоззрение — публике представили «Грязного Гарри», «Аэропорт», «Землетрясение» и «Ад в поднебесье». Голливуд семидесятых увлёкся штамповкой крупнобюджетных «фильмов-катастроф» и недорогих драм «про месть», хотя популярность их блекла в сравнении с творчеством «Нового Голливуда». Но после выхода «Французского связного», «Соломенных псов», «Крёстного отца», «Собачьего полдня» и «Таксиста» зрители начали уставать от царившей на экранах безысходности. Они хотели отдохнуть от Вьетнама и Уотергейтского скандала, забыть о мрачных реалиях последнего десятилетия и сбежать в мир, где всё хорошо, где нет серьёзных и спорных идей, а легкомысленные развлечения ценятся больше всего. Общественное сознание менялось.
Первой ласточкой в 1975 году стали «Челюсти» — возможно, первый в мире блокбастер. Через год после «Челюстей», всего за год до выхода «Звёздных войн», «Оскара» за лучший фильм получил «Рокки» — жизнеутверждающая история, почти идентичная сюжету Джорджа: о маленьком человеке, сумевшем преодолеть все преграды. Следом за «Звёздными войнами» воображение зрителей потряс «Супермен» Ричарда Денвера — непобедимый человек из стали, явившийся спасти человечество от мрака и цинизма уотергейтской эры. В гот же самый год дебютировал «Хэллоуин», на целое десятилетие ставший прообразом для бесконечных ужастиков -«слэшеров»; вышел «Рокки-2», став предвестником урожайных на сиквелы восьмидесятых. Мультфильм «Спасатели» возродил популярность анимации, едва ли не полностью исчезнувшей в первой половине семидесятых. Так началось возвращение лёгких и оптимистичных фильмов, которые умели взбудоражить и пощекотать нервы, а зрителям позволяли выключить голову и унестись в калейдоскопе красок и звуков. У «Звёздных войн» была чёткая грань между добром и злом — и аудитория, готовая искренне болеть за героев. После десятилетнего бунта против устоев морали это было долгожданное облегчение.
После «Звёздных войн» Америка единодушно отвергла Новую волну — в прокате провалились такие фильмы, как «Нью-Йорк, Нью-Йорк», «Врата рая», «Бешеный бык» и «Дни жатвы». Начиналась эра блокбастеров: студии вернули себе главенствующее положение, а вместо режиссёров художественный облик фильмов стали определять продюсеры. Пережить крах Новой волны смог только Скорсезе, хотя и с серьёзными потерями, а Спилберг и Лукас перешли на блокбастеры и преобразились в бизнесменов.
У Джорджа был особый талант — безупречное чувство времени. «Всё-таки недаром же этот фильм так популярен. Я ведь не развожу пропаганду, которую никто не хочет слушать», — говорил он.[452] «Никто и никогда не умел читать мысли зрителей, так что приходится полагаться на собственное чутьё», — рассказывал Гэри Куртц.[453] Сам Лукас списывает умение настраиваться на одну волну с публикой на собственную заурядность. «Я такой обыкновенный, что меня многим легко понять: они ведь и сами из того же теста, — рассуждает Джордж. — Думаю, это позволяет мне настроиться на массового зрителя. Я помню, что мне нравилось в детстве, и до сих пор люблю то же самое».[454]
«Звёздные войны» обрели успех потому, что Лукас позволил себе думать как зритель и увидел, что на экранах остро не хватает жизнерадостных приключений. Он дал публике ровно то, чего она хотела и в чём нуждалась, сумев извлечь выгоду из тенденции, которую задали «Челюсти» и «Рокки». Такую картину ни за что не смог бы снять Скорсезе, Коппола или другие серьёзные режиссёры — им не хватало наивности и искренней любви к бульварной литературе, вдохновившей фильм.
У Джорджа получилось весёлое и увлекательное зрелище — и это позволило донести неформатный жанр до зрителей, которые бы иначе не заинтересовались научной фантастикой и фэнтези. От этого свежесть материала произвела ещё более сильный эффект. В этом и заключался настоящий секрет успеха картины на фоне провала многих других фильмов того же жанра. Вдобавок к тёплому и доброму оптимизму, которого жаждала публика после Вьетнамской войны и Уотергейтского скандала, «Звёздные войны» сыграли на подспудном росте популярности научной фантастики и фэнтези: некогда маргинальные жанры переживали ренессанс, и неминуемый прорыв фантастики в мейнстрим совпал с выходом фильма.
В 1974 году появилась и быстро вошла в моду ролевая игра «Dungeons and Dragons», а попутно возрождался интерес к творчеству умершего в 1973 году Толкина (экранизацию «Властелина колец» запланировали и начали снимать ещё до премьеры «Звёздных войн», а вышла она в 1978 году). Отчасти причиной послужило творчество многочисленных последователей профессора (например, вышедший в 1977 году роман Терри Брукса «Меч Шаннары» — первая фэнтези-книга, появившаяся в списке бестселлеров «New York Times»). «Конан» Роберта Говарда тоже пережил второе рождение благодаря популярной серии комиксов от «Marvel» — она была запущена в 1970 году, к середине семидесятых собрала немалое число поклонников, а в 1977 году уже вовсю кипела работа над экранизацией. Сам жанр комиксов начал взрослеть: французский журнал 1974 года «Metal Hurlant», вышедший в США в начале 1977 года под названием «Heavy Metal», открыл перед этим видом искусства новые горизонты. Среди поклонников фантастики, фэнтези и комиксов начали набирать популярность «конвенты» — тематические фестивали. Возрождалась и научная фантастика: ещё до выхода «Звёздных войн» началось производство полнометражных фильмов по «Звёздному пути» и «Флэшу Гордону», а в 1974 году Пол Маккартни предложил Айзеку Азимову написать вместе фантастический рок-мюзикл. В 1975 году продюсер Хэмптор Фэнчер начал работать над «Бегущим по лезвию» и впоследствии вспоминал: «В Голливуде прямо-таки витал дух научной фантастики. Я печёнкой чувствовал, что она выстрелит по-крупному — как в своё время выстрелили фильмы про ковбоев».[455]
К 1977 году эти веяния моды начали доходить и до широкой публики — на плакатах и картинах стали появляться сюжеты из средневекового фэнтези, а особенно широкую популярность завоевали работы иллюстратора Фрэнка Фразетты. Чуть тоньше эта тенденция проявилась в работах последователей философии «нью-эйдж»: они делали упор на мистицизм и космические мотивы, связанные с астрологией, и очень любили сюрреалистические картины, отражающие их верования. На обложках пластинок тоже стало модно размещать подобные иллюстрации, а многие исполнители стали писать песни и даже целые альбомы на фантастические темы. Дэвид Боуи в 1973 году выпустил концепт-альбом «Ziggy Stardust And The Spiders From Mars» про межгалактического рок-певца, a «Led Zeppelin» в таких песнях, как «Ramble On», перепевали «Властелина колец». К концу семидесятых на обложках пластинок то и дело стали встречаться картины из научной фантастики и фэнтези, хотя поп-музыку эта мода обошла стороной (примеров можно привести немало: «Alan Parson Project» — «I Robot», «Hawkwind» — «Warrior on the Edge of Time», «Queen» — «News of the World», «Electric Light Orchestra» — «Out of the Blue», «Yes» — «Relayer», «Uriah Heep» — «Demons and Wizards», «Rush» — «Caress of Steel», «Kiss» — «Destroyer». Почти на всех этих альбомах были и песни фэнтезийной тематики).
«Звёздные войны» стали катализатором: субкультура наконец-то прорвалась в мейнстрим. Отчасти выход картины просто совпал с веяниями моды, но куда важнее, что благодаря своей доступности для широкой публики фильм помог зрителям поближе познакомиться с жанром. После «Звёздных войн» иллюстрации из фэнтези и фантастики встречались уже буквально на каждой пластинке (даже на альбоме фанк-группы «Earth, Wind & Fire» «All ‘N All» в 1977 году). Волна жанрового кино, назревавшая до премьеры «Звёздных войн», наконец-то вырвалась наружу — в прокате появились «Супермен», «Звёздный путь: Фильм», «Властелин колец» и «Флэш Гордон».
Такая тематика стала одним из трендов конца семидесятых, и из-за массового спроса фантастические фильмы, романы и комиксы были поставлены на конвейер. Большинство из них не снискали успеха у широкой публики (примечательными исключениями стали «Инопланетянин» Стивена Спилберга, «Конан-варвар» Джона Милиуса, «Чужой» Ридли Скотта и «Супермен» Ричарда Доннера). Подражатели решили, что своей популярностью «Звёздные войны» обязаны неземному фантастическому антуражу, о чём восторженно твердили многие восхищённые зрители. На деле же этих зрителей зацепили персонажи и искренние эмоции — неуловимая черта, которую большинство последователей и подражателей не смогли перенять. По мнению Дейла Поллока, «„Звёздные войны“ произвели такой эффект из-за того, что, при всех фантастических элементах, в них было зерно истины. Джордж Лукас сам был фермерским пареньком с Татуина, мечтавшим вырваться из уютного мирка. Он был юным неофитом, который понял своё непростое призвание и нашёл в себе силы принять его».[456]
К началу 1980-х первоначальный восторг от нового открытия утих, а череда второсортных фильмов оттолкнула зрителей от фантастики. Жанр перестал интересовать широкую публику и снова стал считаться уделом чудаков, хотя теперь у него появилось множество преданных поклонников — особенно среди молодёжи. Из-за этого фантастику по-прежнему считали прибыльной нишей, в основном для детской аудитории, что и привело к массовому потоку подростковой фантастики и фэнтези в 80-х.
«Звёздные войны» появились в самый удачный момент они стали и отражением зрительских вкусов, и вехой в истории кино. Фильм дал публике ровно то, чего всем не хватало, даже если никто не замечал этой зияющей пустоты. Он вдохнул новую жизнь в жанры научной фантастики и фэнтези, а заодно воспользовался ростом их популярности. Сюжет получился свежим и оригинальным, но в то же время следовал общеизвестным архетипам, а мир пленял причудливой экзотикой, но при этом вызывал смутно знакомое чувство ностальгии. Картина вышла трогательной и человечной, захватывающей и неземной; она поражала зрителей революционным звуком, музыкой, монтажом и визуальными эффектами — и в то же время лучилась искренним оптимизмом, а что важнее всего — оставляла стойкое впечатление весёлого аттракциона. Если бы «Звёздные войны» вышли в 1973 или 1983 году, они бы не снискали и доли того успеха, но в мае 1977 года это было словно откровение от богов экрана, поразившее критиков и зрителей кинематографическим новаторством и сердечной теплотой.
В 1981 году сам Джордж довольно скромно отзывался о своём фильме:
Недооценка и переоценка — это одна и та же реакция. Те, кто говорит «Это чепуха, жвачка для мозгов», спорят с теми, кто кричит: «Это величайшее событие в истории!» Неправы и те, и другие. Это просто фильм. Его смотрят и радуются... Просто многие склонны воспринимать такие вещи всерьёз и слишком увлекаться. Нет бы понять, что надо просто любоваться — как закатом. Не стоит беспокоиться о его смысле. Достаточно сказать: «Вот ведь здорово!»[457]
«Звёздные войны» принялись расхваливать на все лады, водрузили на пьедестал, на котором их создателю было сложно удержаться. Летнее развлечение постепенно оборачивалось культом — никому было не по силам обуздать эту стихию. Раньше Лукас упоминал о своих заметках по истории мира, но по мере того, как «Звёздные войны» превращались из блокбастера в современный миф, рассказы Джорджа тоже становились всё масштабнее. Вскоре публику заставили поверить в то, что у творца тщательно продуман многосерийный цикл библейского размаха. «Большинство режиссёров чувствуют себя неуверенно, и я не исключение», — признавал он в 1983 году.[458]
Джорджу явно недоставало веры в собственный талант сценариста: он неоднократно признавался, что «ужасно пишет», и всегда старался заручиться помощью друзей. Среди многих поклонников «Звёздные войны» обрели псевдорелигиозный статус, и вместо того, чтобы признать, что он брёл вслепую и всё же каким-то образом каждый раз нащупывал путь, режиссёр создал впечатление, будто давным-давно разработал некий «генеральный план». Никакого плана нет — и никогда не было. История придумывалась на ходу, и любые задумки на будущее почти сразу приходилось пересматривать.
На самом деле ни один писатель не смог бы с первого раза создать столь интересную и многогранную сагу. Прежде чем история окончательно обретёт форму, она должна пробиться сквозь череду черновиков, неудачных идей и многочисленных изменений. Самые лучшие истории возникают случайно, черпают вдохновение из внешних источников и постоянно развиваются потому и цикл о «Звёздных войнах» создавался несколько десятилетий, с 1973 по 2005 год (и дописывается до сих пор). Неважно, кто станет автором — антрополог уровня Кэмпбелла из престижного колледжа Сары Лоуренс или уроженец маленького городка на севере Калифорнии, которому нравятся второсортные фантастические сериалы. Творческий процесс будет одинаковым.
Оправдание «так было задумано изначально» стало для Лукаса спасательным кругом, щитом, за которым он мог спокойно укрыться. С такой отговоркой режиссёр неуязвим для критики. Когда Марк Хэмилл снимался в «Империи», он поспорил с Джорджем насчёт фразы о «Другом». В ноябрьском выпуске журнала «Starlog» за 1980 год актёр вспоминал:
Сперва эта идея пришлась мне не по душе... Могло возникнуть впечатление, будто я затребовал ещё миллионов пять гонорара, из-за чего и пришлось искать запасной вариант. Джордж ответил, что если кому-то такое придёт в голову, он их разубедит... Я подумал, что это выставит меня в плохом свете. Но Джордж настаивал, что это всегда было частью сюжета.[459]
Хэмиллу пришлось смириться с нововведением, когда Джордж заявил, что оно «всегда было частью сюжета» — хотя на самом деле реплику о «Другом» включили в сценарий на всякий случай, а соответствующий сюжет появился буквально в последний момент. При любых крупных изменениях в истории Лукас не хотел признаваться, что передумал. Зачастую режиссёр говорил, что так всё и было — как будто пытался этим освободить себя от ответственности.
Например, Вейдера под маской решили изобразить не жутким монстром, как задумывалось изначально, а печальным стариком. В документальном фильме 1983 года «От „Звёздных войн“ до „Джедая“» Джордж рассказывал:
Раз Дарт Вейдер... превратился в такую знаменитость, чего я совсем не ожидал, стоит ли по-прежнему снимать маску и показывать этого нелепого человечка? Что ж, я опять-таки решил, что раз такой была исходная история, то надо оставить всё как есть, а если зрители этого не переживут — что я могу поделать?[460]
В годы работы над трилогией приквелов режиссёр окончательно укрепился на такой позиции — и после волны разгромных отзывов на I Эпизод привычная отговорка пришлась как нельзя кстати. Если кто-то ругал фильм, оставалось только развести руками. Лукас мог ответить: «История всегда была именно такой» — как будто бы он был её заложником и потому был неподвластен критикам. На самом деле Джордж всегда был очень чувствителен к замечаниям, о чём его жена однажды рассказывала Дейлу Поллоку. И когда речь заходила об изменчивом сюжете «Звёздных войн», который вечно закладывал неожиданные виражи и сильно тревожил режиссёра, ответ «история всегда была такой» служил отличным выходом:
Прав я или нет, но это мой фильм, моё решение и моё творческое видение, а кому не нравится — могут не смотреть.[461]
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги