Telum dat ius ...[оружие дает право]

Глава 34

Разговор с Биллом подтвердил, что крыса Короста появилась в семье Уизли в качестве подарка от Дамблдора. Причем старшие сыновья брезгливо отказались от такой серой голохвостой мерзости и великодушно сбагрили ее малышу Перси. Артур соорудил для крысы клетку из старого магловского абажура для лампы и поставил ее в детской. Произошло это примерно через месяц после трагедии с Поттерами. Пока все ложилось в строку.

Гарри предупредил Билла, что сегодня вечером им предстоит поход на побережье, но подробности рассказывать не стал, справедливо полагая, что известие о том, что родители и сестра в плену, может толкнуть братьев на необдуманные поступки.

Поговорили они и с Люпином, который вполне оправился после схватки в Визжащей Хижине и чувствовал себя неплохо. Правда, оборотень был очень насторожен и отвечал, тщательно обдумывая свои слова. Ничего особенного он не рассказал. Только косвенно подтвердил, что в тот вечер «все куда–то подевались», и он не мог ни с кем связаться. Причем до полуночи его друзья просто не брали свои Сквозные зеркала, а после полуночи и вовсе вызовы перестали проходить, как будто их хозяев не было рядом. Он связался с Дамблдором, но директор успокоил его, рассказав, что Хмури попал под шальное Оглушающее заклятие и сейчас отлеживается. Что Сириус гоняет на своем новом мотоцикле и ничего не слышит. Что Поттеры убрали зеркала, чтобы не беспокоить своего младенца, который плохо спит. Про Хвоста ни тот, ни другой и не вспомнили. Люпин успокоился и лег спать. О трагедии он узнал лишь на следующий день, и горе от потери друзей смешалось у него с всеобщей радостью по случаю избавления от Того — Кого-Нельзя — Называть.

На вопрос миссис Марчбэнкс о том, в котором часу состоялся разговор и как с ним разговаривал директор, Ремус ответил, что дело было около трех ночи, и что голос у Дамблдора был усталый, но спокойный и довольный. А про то, во сколько было обнаружено нападение на дом Поттеров по версии следствия, Люпин с удивлением сообщил, что, кажется, в два ночи и замолчал, сам удивившись явной накладке. Но после недолгого раздумья он заявил, что может ошибаться, и что разговор мог состояться намного раньше. Глаза у оборотня при этом стали какие–то больные и все присутствующие поняли, что он и сам не верит в это. А такую версию выдвинул просто в поисках объяснения, которое не бросало бы тень на директора.

Гарри тепло поблагодарил старого друга своего отца и пригласил его присоединиться к ним с Уизли во время вечерней вылазки. Люпин ответил согласием и откланялся, демонстративно не замечая Снейпа.

Тут появился Кикимер и выставил на стол несколько банок с содержимым самого неаппетитного вида. Снейп оживился.

— Вы позволите? — спросил он, указывая на долгожданные ингредиенты.

— Разумеется, профессор, — подчеркнуто вежливо ответил Гарри и встал со своего кресла, чтобы не стеснять зельевара в его манипуляциях. — Может быть, вас переместить в Больничное крыло?

— Благодарю, в этом нет необходимости, — ответил Снейп, быстро откупоривая банки, — вот если бы мне дали сосуд для смешивания и серебряный ножичек. Этот состав готовится в холодном варианте. Котел не нужен. Правда, зелье весьма непростое в изготовлении.

Попечительница несколькими взмахами трансфигурировала необходимое из лежавших на столе предметов и с интересом принялась наблюдать за работой Снейпа. По кабинету распространился аромат маринованных щупалец растопырника. Этот запах преследовал Поттера в Хогвартсе почти весь пятый курс, так что он его узнал мгновенно.

— Я и не думал, что Гермиона сумела тогда изготовить столь дорогое и сложное зелье для лечения моей руки, — усмехнулся Гарри и, увидев вопрос на лице Гризельды Марчбэнкс, пояснил, — меня пытала Амбридж, за то, что я спорил с ней по поводу воскрешения Воландеморта. Рука тогда очень плохо заживала, до сих пор остались шрамы. И такую же настойку для лечения мне принесла мисс Грейнджер. Вы видели эту студентку, миссис Марчбэнкс.

Старая колдунья утвердительно кивнула головой. Снейп, не прерывая работы, отозвался весьма ироничным тоном:

— Отдавая должное способностям и настырности студентки Грейнджер, могу лишь сообщить, что это зелье оказалось ей не по силам. Она трижды принималась за его приготовление, и несмотря на то, что я тайно исправлял ее явные ошибки, нужного результата не было, потому что на последнем этапе она упорно резала щупальца, вместо того, чтобы их прокалывать. Опасаясь лишиться всего школьного запаса растопырника, я сам изготовил маринад и незаметно подменил сделанную ей бурду на правильно приготовленное зелье.

Поттер покраснел и взглянул на попечительницу. Та улыбалась. Ему оставалось лишь пристыжено пробормотать что–то и сесть обратно в кресло.

Между тем Снейп закончил свои манипуляции, осторожно отжал рассол в плоскую миску, намочил в нем салфетку и сунул ее под мантию — на рану. Он закрыл глаза и застыл в ожидании. Потом он посмотрел на присутствующих — его взгляд явно прояснел.

— Работает. Приношу свою благодарность школе Хогвартс за дорогостоящие компоненты для этого зелья.

Поттер счел за благо промолчать, а миссис Марчбэнкс снова кивнула и предложила:

— Думаю, надо продолжать просмотр воспоминаний Лорда. Возможно, там есть что–то, что поможет нам понять все до конца. Ставьте Омут Памяти на место и присаживайтесь поближе.

Очередная нить воспоминания оказалась короче первой, и когда ее извлекли, в бутылке еще что–то осталось. Они вновь склонились над чашей.

…Ночной мрак еле–еле разгонял слабый огонек на конце волшебной палочки. Белобородый старик сидел на лавочке перед надгробием. Это Дамблдор. На надгробии не видно имен, они находились выше, но была видна эпитафия:

«Там, где твоё сокровище, будет и твоё сердце».

Гарри сразу вспомнил — это могила матери директора и его младшей сестры, которая погибла при весьма странных обстоятельствах.

На каменной ограде могилы стоял необычный сосуд со шнурком на горлышке. Внутри него как будто клубился черный дым. А может быть, так показалось из–за темноты. Альбус смотрел на этот сосуд и размеренно говорил, обращаясь к нему:

— Ты очнулся, Том, и не чувствуешь своего тела. Это так и есть. Ты лишен своего тела. Это последнее предостережение тебе. Я не посылал орденцев на охоту за тобой, но, в конце концов — что произошло, то и произошло. Кто–то поплатился жизнью, кто–то расстался с куском памяти, но этого уже не вернуть. Ты неправильно отреагировал на пророчество. Ты кинулся убивать, а тебе надо было задуматься. Но теперь у тебя будет время подумать. Конечно, ты сможешь вернуться. Я все предусмотрел для того, чтобы ты вернулся. Хотя это произойдет не скоро. Сначала тебя ждет длительное наказание беспомощностью и одиночеством. Смири свою гордыню. Научись следовать предназначению, которое тебе уготовано. Не пытайся возвыситься над судьбой сверх того предела, который указан тебе мной. Помни, что я всегда рядом с тобой, и я наблюдаю за тобой. Ты попытался нарушить мою волю, и я был вынужден наказать тебя. Сегодня я создал тебе врага, о котором говорило пророчество. Запомни — ты убил Джеймса и Лили Поттеров, ты пытался убить их сына, но он был защищен жертвой своей матери и ты получил свой же отраженный удар. Неважно, что ты этого не помнишь. Весь магический мир сегодня узнает об этом и уверует в это. Сегодня я создал твоего главного врага, который имеет силу, о которой ты не знаешь. Он — твой смертельный враг. Он — предел твоего могущества и твоего бессмертия. Ты не сможешь избавиться от него без моей помощи, потому что вы связаны высшей и тайной магией. И обе спрятанные части твоей души он рано или поздно найдет и уничтожит. Я отправляю тебя в изгнание, а когда сумеешь вернуться — помни то, что я тебе сказал!

Директор поднял палочку с огоньком повыше и на ограду рядом с сосудом сел Фоукс. Дамблдор накинул ему на шею ремешок.

— Отнесешь этот сосуд в леса северной Албании и разобьешь его там в глухом лесу. Смотри, чтобы до ближайшего жилья было не меньше тридцати миль.

Дамблдор погладил рукой серый шершавый камень надгробия.

— Такие вот дела, Ариана. Кто мог знать, что твоя смерть изуродует жизни стольких людей? Но я отомстил за тебя, сестра. Я отомстил.

Он поднялся.

— Лети, Фоукс. До рассвета ты должен быть уже далеко отсюда.

Феникс расправил крылья и взмыл в воздух. Молочный туман окутал зрителей и перенес обратно в кабинет Поттера…

Несмотря на сильное потрясение, они решили немедленно смотреть последнее воспоминание Лорда. Что и сделали.

…Мрачный, но величественный зал. Трон. Воландеморт. Вокруг никого. Только Нагайна, свернувшись клубком, греется на руках хозяина. Темный Лорд молчал, но странным образом слышались его мысли:

«Я вернулся, старик. У меня было время все обдумать и понять. Но не получилось. Ни одно из объяснений не может дать ответ на главный вопрос — что же ты затеял? В чем твоя цель? Ты уже отомстил, если верить твоим же собственным словам. Ты на вершине власти. Или мог бы на ней быть, если бы захотел. Что тебе надо? Может быть, как и мне, тебе нужно бессмертие? Но что ты для него сделал? Как ты его себе обеспечил? Если бы ты сделал крестражи, то вряд ли ты стал бы говорить о моих. Зачем обнаруживать свою осведомленность, если рассчитываешь только на эти якоря? И зачем тебе нужно было толкать меня на этот скользкий путь? А ты толкал. Я вспомнил каждый день в школе, каждую встречу с тобой, каждое слово профессоров о твоих запретах и теперь понимаю, что ты сделал все, чтобы увлечь меня идеей бессмертия через крестражи! О, у меня было время вспомнить все. Но остались темные пятна, которые мне до сих пор непонятны. Кто убил Поттеров? Я? Но тогда я должен был быть под Империусом, плюс стирание памяти. Я ударил Авадой младшего Поттера? Но тогда какая там могла быть жертва матери? Почему отразилась Авада от лба мальчишки? И была ли это Авада? Что за связь образовалась между мной и щенком Поттеров? Почему меня буквально разрывало от боли, когда у этого мелкого засранца болел живот от скверной пищи? И почему мутилось мое сознание, когда он просто хотел есть? И все это я чувствовал находясь за тысячи миль от него! Каких трудов мне стоило закрыться от его эмоций! И какая сила вновь уберегла его от смерти год назад на кладбище? Или она меня уберегла? И что произошло вчера в министерстве, когда я силой проник в его сознание и вдруг начал гореть, как в огне? Не может такого быть. Не может. Неужели все дело в том, что я опять не послушал старика? Но следовать его приказам — значит обречь себя на смерть. Таких, как я, не создают из любопытства. И с такими, как я, не делят власть. Значит, в конце моего пути — смерть в результате очередной хитроумной комбинации? И я сам должен покорно дать себя туда привести? Ну уж нет. Этого старик не дождется.

Лорд поднялся с трона и прошелся по залу. Нагайна, шелестя чешуйками, следовала за ним на расстоянии трех шагов. Поток мыслей возобновился:

— Я пересматривал сегодня свое воспоминание о Годриковой Лощине и не понял, почему ясно виден рикошет Авады от земли? Это заклинание не может рикошетить. Единственное объяснение: она попала по кристаллу, выпавшему из палочки. А выпасть он мог, когда ее вырвали из моей руки. Тогда понятно, как произошли смерти, которые приписали мне. Кристалл усилителя расщепил луч из палочки Хмури на несколько, да еще и сделал их «моими». А Дамблдор блестяще интерпретировал ситуацию. Собрал палочку, спрятал, а место тайника сообщил Хвосту, чтобы тот ее мне передал, когда придет время. Все гениальное — просто! Темный Лорд — убийца Поттеров и повержен Избранным младенцем. Потом он извлек из меня ментальность, а тело просто уничтожил. Всем остальным банально и без затей была подправлена память. Мерзавец старый. Но кто бы мне объяснил, зачем ему это надо?!

Молочный туман — и вновь они в кабинете. Молчат. Гарри вдруг помотал головой, поднялся и пошел к выходу. Глаза его были сухи.

— Куда вы, мистер Поттер? — с тревогой спросила Гризельда Марчбэнкс.

Гарри, не оборачиваясь, бросил:

— Я сейчас с Люпином и братьями Уизли сгоняю на побережье в «Ракушку». Надо забрать Флер. И Лорд обещал прислать туда захваченных им заложников. Все эти горы вранья перестали помещаться у меня в голове. Надо проветриться.

Он вышел. Марчбэнкс прищурилась в сторону Снейпа.

— Почти все понятно — кроме двух вещей.

— Каких именно? — поднял брови зельевар.

— Первая: почему у Поттера избыточная ментальность равна одной шестой, а не одной восьмой? А вторая: что все–таки затеял Дамблдор? И я уверена, что пока мы не найдет ответа на первый вопрос, до тех пор не сможем ответить и на второй.