Тёмная ночь

I

Конклав Инквизиции, с тяжелыми дебатами прошедший на Иатосе, оставил Гавина Сорнери в полном истощении, хотя его улучшенные данные космодесантника предполагали способность к ведению боевых действий куда более длительных, чем пять дней. Честно говоря, он еще до начала конклава предполагал, что лучше бы воевал, но, к счастью или сожалению, больше у него не было выбора. Как магистр новообразованного ордена Адептус Астартес, он обязан был решать вопросы высшей важности, а опыта подобного ему пока недоставало. В Гвардии Ворона проблемы такого уровня решали капитаны и магистр. Простому же сержанту, каким был там Гавин, слово давали редко.

Дух свободы, который царил в Гвардии Ворона во времена Корвуса Коракса, за десять тысячелетий стал затхлым и гнилостным. Чудеса техники, которые использовал еще примарх, и специальные изменения, которые сами десантники вносили в технику для улучшения её показателей в нужных аспектах, конечно, оставались, но отсутствие чего-либо принципиально нового после кампании против ксеносов тау в Дамокловом Крестовом Походе стало для Гавина слишком очевидным. Настолько очевидным, что воспитанный в духе холодной сдержанности тактик вступил в жесткий спор об этом со своим капитаном. Результатом спора едва не стало его разжалование до рядового, но в итоге сержанта выручил запрос из Караула Смерти. Караульным нужен был специалист по диверсионным операциям, а Ворону нужно было то, что могла предоставить тайная служба. Сорнери был этому стечению обстоятельств рад, потому что там, куда его отправляли, на инновации смотрели куда менее строго.

К счастью, теперь это было решенной проблемой, поскольку его новые братья, пусть в их жилах и текла кровь иного примарха, были избавлены от узколобости большинства жителей Империума, а на стороне магистра было несколько влиятельных инквизиторов, включая будущего лорда-инквизитора сектора, и Тигель Решений, небольшая, но влиятельная секта Адептус Механикус, занимающаяся адаптацией ксенотеха и поиском археотеха. Проблемой теперь было поддерживать с ними хорошие отношения, чтобы все оставались друг другу полезны. И если на нужды инквизиторов и Караула Смерти он уже отрядил несколько подходящих боевых братьев, которые должны с честью пройти эту службу, то с техножрецами дело обстояло сложнее.

Огромному линкору из полузабытых времён Тёмной Эры Технологий, который сейчас служил ордену Ангелов Ночи домом, требовался уход и ремонт, а в распоряжении у магистра было лишь два техножреца, которые занимались двигателями исполина, и еще один, занимавшийся созданием и обслуживанием сервиторов, которые составляли большую часть текущей команды корабля. Лишь пара сотен человек была недавно принята на борт в качестве живой команды, но это были в основном офицеры мостика, солдаты и пара десятков гражданских писцов, тогда как для поддержания порядка на всём судне требовались десятки тысяч людей.

За этими мыслями магистр добрался до смотровой площадки с местами потрескавшимся, но еще держащимся бронестеклом, за которым открывалась картина глубокого космоса и мрачные шпили надстроек передней части корабля, венцом которых были крылья некоего создания на носу. В бессчетных боях статуя, украшавшая когда-то великолепный корабль, была разбита и сейчас от неё по каким-то причинам остались лишь крылья, часть торса и ноги. Гавин уловил в этом ироничную связь с падением ангелов времён Ереси Хоруса, особенно ощутимую здесь потому, что принадлежал корабль изначально совсем не Гвардии Ворона, чьими наследниками по решению конклава на Иатосе будут числиться Ангелы Ночи.

Бледное, почти белое, лицо ветерана исказила кривая и такая же мрачная, как теперь принадлежащий ему корабль, улыбка. Света в коридорах Непрощенного Слепца, как и в жизнях всех на его борту, теперь никогда уже не будет много, лишь полумрак и тени, в которых всем им придётся жить.

— Мы Ангелы Ночи, вечно бдящие во тьме, — начал он негромко девиз ордена, практически стихотворный и полный смысла для тех, кто составлял его.

— Мы палачи проклятых и спасители заблудших, — продолжил другой голос, шелестящий, словно пепел, осыпающийся с рук горюющего.

Было всего два человека, способных подобраться к Гавину незамеченными, и один из них остался служить его родному ордену, а второй стоял, окутанный, словно саваном, тенями обзорной площадки вблизи когда-то роскошной колонны.

— Мне нравится оптимизм, заложенный тобой в эти слова, Тлен, — обернулся магистр, а рука уже лежала на рукояти короткого меча, сделанного для него собеседником. — Напоминает о том, что мы не только убиваем, но и можем спасать.

— Спасаем, брат, — тихим шелестом ответил он. В ином ордене его назвали бы капелланом. Или реклюзиархом, поскольку он создавал моральную основу, на которой будет стоять орден Ангелов Ночи. Стоять в вечной тьме, полной опасностей и уступов, с которых так легко упасть.

Пока что спасал разве что сам Тлен, но Гавин согласно кивнул. Им всем предстояло с этим справляться, каждому по-своему.

— Снова видения? — магистр перевёл разговор в более прагматичное русло, чем обсуждение философии, поскольку, сказать честно, у него всё еще шли мурашки по коже от того, что настолько молодой десантник настолько далёк от окружающего их мира в плане его воздействия на него. Для того, чтобы идти своим путём, требовалась немалая сила воли, и в этом они с Тленом были похожи. Точнее даже сказать, что Тлен в этом был намного сильнее магистра, что вызывало у последнего уважение.

— Фрация, — кивнул медленно хранитель тишины, приближаясь к магистру. — Клинки тьмы пронзают её, заставляя кровь литься потоком, измученные души просят о быстрой смерти, злоба и страх живых струятся дымом.

Пока что видения Тлена всегда сбывались в той или иной мере, но время событий он не определял, так что невозможно было сказать, было это, происходит сейчас или только произойдёт в будущем. Тем не менее, язык хранителя находил отклик в душе скептичного главы ордена. Была лишь одна проблема. Непрощенный Слепец всё еще находился в отвратительном состоянии, летал на честном слове и одними лазерными батареями под управлением сервиторов много не навоюешь. Судну нужен был серьёзный ремонт обшивки, боеприпасы и орудийные расчеты для макропушек, операторы турелей, технические команды и много чего другого. Механикус же предлагали конкретный договор. Военная помощь эксплораторскому флоту в обмен на полный ремонт корабля и долгосрочное обслуживание.

Гавин уже много раз обдумывал это. Наверняка дело, в котором Механикус хотели использовать Астартес, было сложным, а с непроверенными в деле бойцами проворачивать это было вдвойне опасно. Альтернативы, однако, на первый, и даже второй, взгляд у него не было.

Магистр вздохнул, сжимая челюсти и проследил за взглядом Тлена, который смотрел на ту же фигуру, что и он, едва зашел сюда. Крылья разбитого ангела на носу, как и кроваво-красная абляционная броня под ними, как и готические башни на корпусе были всего лишь надстройками на более древнем корпусе, который сам по себе был реликвией забытой эры, а уж его системы вооружения, жизнеобеспечения и прочие наверняка представляли живой интерес для тех, кто в этом разбирается. Корабль лишь немногим уступающий линкору типа Глориана в размерах и боевой мощи, бороздил просторы космоса более десяти тысячелетий и нёс в себе технологии, которые сейчас уже могли быть потерянными и забытыми, а может были секретными еще когда судно передавали Легионес Астартес. А раз так, то предметом сделки с адептами Марса мог стать сам Непрощенный Слепец. Нужно было только правильно об этом договориться.

— Фрация, значит, — улыбнулся Сорнери, поднимая голову выше и довольно щурясь.