Тёмная ночь

II

Сказать, что Механикус остались недовольны, было бы слишком мягко, но, как и предполагал магистр, слишком было велико их желание заполучить в свои руки секреты Непрощенного Слепца, чтобы отказаться. Тем не менее, и орден Гавина не получил всё, чего хотел. Компромисс, к которому они пришли, по самому краю неприемлемого прошел для обеих сторон переговоров, и теперь команда линкора пополнилась группой техножрецов, один из которых получил разрешение заняться изучением бездействующих систем судна под присмотром одного из Ангелов Ночи, а остальные обязались заниматься поддержанием снаряжения Астартес в подобающем состоянии и привезли с собой необходимые материалы для корабельной кузницы. Договор с этой обслуживающей группой был скреплён в присутствии Инквизиции и магоса из Тигеля Решений. Что же касалось транспорта, обшивки и орудий, то это откладывалось до совместной операции с эксплораторским флотом Механикус. Сложно было сказать, что ждёт их на Фрации, но Гавин надеялся, что имеющихся сил хватит.

Магистр подошел к когитатору в своей каюте и открыл перечень имеющегося на борту вооружения и снаряжения, скрупулёзно посчитанного и пересчитанного писцами под присмотром Астартес. Было много цепного оружия, которое любили предыдущие владельцы Непрощенного Слепца за ужас, который оно несёт своим звуком и результатом, но тактика, которой собирался придерживаться текущий владелец, исключала его применение, так что, возможно, придётся его обменять или уничтожить, когда будет достаточно другого оружия. Мотнув головой, магистр пробежал взглядом дальше по списку, отмечая количество пикт-рекордеров, звукогасителей и ауспиков, соответствующее на данный момент количеству отделений, и мысленно поблагодарил капитана Клавдия, который открыл запасы Караула Смерти для этого. Кроме этого в списках значилось достаточное количество тяжелого вооружения и боеприпасов к нему, но маловато оружия для тактических отделений, которые должны были составить основу боевой мощи ордена. На самом деле он еще не решил как именно строить доктрину и составлять отделения, и подозревал, что это будет происходить в процессе на основе талантов боевых братьев.

Бывший Ворон закрыл список и откинулся на спинку кресла, уставившись в потолок.

Он устал от бюрократии, счетоводства, договоров и подковёрных игр. Без сомнения, ему нравились эти игры с Инквизицией раньше, потому что щекотали нервы и могли показать в чём стать лучше, но когда это превратилось в бесконечную череду посулов, угроз, обмана и предложений, то стало уже не так интересно. Гавин Сорнери хотел в бой, где всё понятно, где есть враг и ты, и кто быстрее, точнее, тот и победит. Это было просто необходимо, чтобы отвлечься, но, пока они были не на войне, был лишь один способ прочистить голову.

Тренировочная зала Непрощенного Слепца представляла собой огромный зал со скудным освещением, где располагались ряды спарринговых клеток, манекены для отработки ударов, стойки с тренировочным оружием и каталки для пострадавших, чтобы быстрее доставлять их в апотекарион. Несмотря на размеры, там явно чувствовался непроходящий запах пота и засохшей крови, которую пока что никто не собирался отмывать от пола. Магистр сделал себе заметку, что тут нужно будет убраться, как только будет достаточно членов команды. Затем он приблизился к тренировочной клетке, вокруг которой собралось около десятка десантников, тихо обсуждающих ход спарринга.

Внутри отвешивал тумаки направо и налево капитан первого крыла Ангелов Ночи, покрытый татуировками с головы до пят древний ветеран Савелий, которому пытались противостоять два молодых бойца. Несмотря на преимущество в массе и росте у молодых, невысокий коренастый капитан превосходил их во всём остальном, так что они едва могли зацепить его кулаками хотя бы по касательной, не говоря уже о нанесении серьёзного удара. Ветеран двигался, будто вода, избегая большинства атак, изредка блокируя удары локтями и молниеносно контратакуя, так что его соперники терялись в пространстве и вынуждены были отступать.

Такой техники боя магистр ни у кого не видел и сомневался, что сможет повторить её без долгих лет отработки.

— Брат-капитан Савелий, — произнёс он официально, подобравшись незамеченным к самой клетке за спинами наблюдателей, которые от неожиданности резко обернулись.

Отвлеклись и двое противников капитана, за что были немедленно наказаны мощными ударами поддых и в бок, так что оба скорчились и продолжать спарринг больше были не в состоянии.

Гавин внутри напрягся, предполагая, что его тренировочный бой с ветераном закончится тем же, но всё же в глубине души витала надежда, что он будет тем, кто одолеет старика.

— Магистр Сорнери, — также официально резким уверенным голосом ответил татуированный крепыш, жестом показав парням, которых только что отделал, выметаться из клетки. — Будет плохо, если новобранцы увидят тебя избитым.

— А ты поддайся, — усмехнулся Гавин, пропуская побитых бойцов мимо себя и входя в клетку.

Все были в курсе, что глава ордена не самый лучший фехтовальщик, потому что снайперу и стратегу редко приходилось вступать в рукопашную, так что позора бы не было в случае поражения, как не было бы и предложений поставить во главе Савелия. Опытный ветеран никогда не желал большего, чем звание сержанта, и даже мантию капитана принял с большим трудом после длительных уговоров. Но пасть в грязь лицом тоже было нельзя, потому Сорнери всё-таки захватил с собой пару тренировочных клинков со стойки и один протянул Саве.

— Хорошо, — кивнул серьёзно ветеран, принимая клинок и прокручивая его в ладони, чтобы прочувствовать вес и баланс.

— Начали! — крикнул кто-то из окруживших клеть боевых братьев, и толпа зашумела, когда капитан немедленно сделал выпад в живот магистра.

Гавин едва успел отвести удар клинка в сторону, удивлённый быстрым согласием Савелия, и едва не пропустил удар ногой по ноге. Вероятно, если бы магистр не был так быстр, это могло означать сломанную кость, так что он мгновенно отскочил, держа дистанцию.

Поскольку немногие умудрялись избежать первых стремительных атак капитана, толпа зашумела сильнее, подбадривая магистра.

В фехтовании он, возможно, был не силён, но уклоняться мог не хуже, чем соперник, и решил использовать это. Всё, что он старался в следующие мгновения делать, это отбивать удары Савы и отступать, кружа по клетке, чтобы спарринг не перешел на очень уж близкую дистанцию. В итоге при всём своём мастерстве древний ветеран не мог достать магистра, но и последний даже не думал об атаке. Или, по крайней мере, так казалось. Гавин изо всех сил держался и пытался найти слабину в движениях капитана, но её не было. Складывалось такое ощущение, что перед ним не живой десантник, а ощетинившийся иглами ёж, которого куда ни попытайся ткнуть, везде прилетит ответка.

Спарринг затягивался, а противники до сих пор не нанесли друг другу никаких уколов, и это начинало вызывать еще больший ажиотаж, чем вначале, но уже не потому, что сошлись в поединке два главных лица ордена, а потому, что непонятно было теперь, чем всё закончится. И в лице ветерана Сорнери на миг уловил раздражение. Это придало магистру сил. Если Савелий раздражается, то может ослабить бдительность, и тогда…

Вот оно. Слишком широкий замах и крепче, чем раньше, сжатые губы. Гавин за долю секунды просчитал всё, тут же устремил острие меча в открывшуюся подмышку соперника, и пропустил мощный удар в висок, откинувший его на стальную сетку, служащую стеной клетки. Перед глазами всё потемнело, но он успел почувствовать, как лезвие тренировочного клинка коснулось мышцы правой руки Савелия. В условиях настоящего боя противник лишился бы руки, хотя, конечно, это бы не помешало ему прикончить на секунду потерявшего сознание Гавина другой рукой. Зрители отметили это сдержанными восклицаниями и несколькими хлопками.

— Достойно, — отметил капитан, перекинув меч в левую руку, а правую протягивая магистру.

— Благодарю за спарринг, брат, — ответил Сорнери, принимая ладонь и крепко её сжимая. — Надеюсь, не трудно было мне так сильно поддаваться.

— Старался изо всех сил, — с кивком ответил Савелий, хотя тон его был совершенно серьёзным, и осталось неясным, жалел он Гавина или действительно и для него схватка оказалась такой сложной.

Серьёзность первого капитана, казалось, не проходит никогда, но это и была дисциплина, к которой он приучал всех.

— Завтра мы отбываем с орбиты Иатоса, — сообщил ему своё решение магистр, выровнявшись и придя в себя. — Курс на Фрацию.

— Родной мир Тлена, — констатировал Сава, глядя прямо в глаза собеседника.

— И, возможно, будущий мир Ангелов Ночи, — добавил Гавин Сорнери и жестом предложил выйти из клетки. — Соглашение с конклавом было ясным. Любой мир, который не находится под контролем Империума в этом секторе и будет нами завоёван, может быть нашим.

— Там слабая по меркам Астартес противокосмическая оборона, но крепкая по человеческим меркам армия, — сообщил ему капитан, а затем, когда они отошли от клеток достаточно далеко, тихо добавил. — Последний раз мы потеряли там несколько бойцов, когда брали рекрутов.

— Вот это меня и заботит, — кивнул магистр, выходя в коридор. — По словам Тлена Фрации что-то угрожает, и нам нужно опередить эту угрозу или расправиться с ней так, чтобы мир и население не пострадали и приняли наши условия служения Империуму.

— У них были примитивные спутники. Если ничего не поменялось, они узнают наш корабль, — сухо констатировал Савелий, двигаясь рядом с повелителем.

— Что же, значит, нам придётся постараться вдвойне, — улыбнулся Гавин.

Всё равно он сомневался, что это будет легко.