Тень рыцаря

Глава сорок вторая Покой

Потребовалось несколько дней, чтобы сбить жар. Эталия пользовала меня отварами и мазями, но облегчение приносило самое простое: мокрая губка, которой она утирала горячечный пот, чтобы остудить меня, нежные прикосновения к щеке. Она что-то шептала мне в ухо: не ко мне обращалась, а пыталась уговорить мое сердце биться и легкие дышать, словно отдавала продуманные приказы своей армии. А еще иногда она меня целовала. А это уже только для меня, думал я.

Кажется, бóльшую часть времени мы находились в пути. По утрам они укладывали меня в повозку и везли объездными путями Арамора. Ночью они прятали повозку и укрывали меня и лошадей в лесу. Кест нес меня на руках, а затем укладывал на землю, чтобы Эталия могла осмотреть меня, кто-то разводил костер.

Бóльшую часть времени я спал, хотя по ночам часто просыпался, слыша, как кто-то спорит. Обычно Кест и Дариана отстаивали одну точку зрения, а Эталия с Валианой – другую. Нера никогда не говорила, но иногда играла на гитаре, и мне даже казалось, что я понимаю, о чем рассказывает мелодия. Это была песня о любви к тому, кто умер, но я не мог разобрать имени. Иногда, когда я почти начинал понимать или когда спор становился слишком горячим, Нера начинала играть по-другому – мелодия менялась совсем немного, но я снова засыпал.

Через несколько дней после того, как жар спал, ко мне вернулась боль, и я ценил каждую минуту. Пусть я испытывал слабость, но, просыпаясь по утрам, сразу же начинал видеть и слышать. Я открывал глаза и подносил руки к лицу, чтобы пошевелить пальцами. Смешные отростки. Они меня ужасно веселили.

– Он рехнулся? – спросила Дариана как-то утром. – Хихикает, как полоумный ребенок.

– Цыц, – сказала Эталия. – Лучше иди и принеси воды для чая. Кое-кто скоро придет сюда, и я советую тебе ее не убивать. Святому клинков это может не понравиться.

Я слышал, как Дариана встала, сунула клинок в ножны и открыла дверь. Мы находились в избушке, хотя я понятия не имел, когда мы сюда пришли и где она стоит.

– Если я решу ее убить, – сквозь зубы проговорила Дариана, – то она умрет. И не смей говорить мне «цыц», глупая корова.

Я оторвался от своих пальцев, потому что знал: Эталия улыбнется из-за того, что сказала Дариана, и мне хотелось увидеть ее морщинки вокруг глаз.

– Ты скоро поправишься, – пообещала она.

– Правда? Ты очень оптимистично смотришь на мир.

– Ниты больше нет.

– Неужели яды, которые применил Герин…

– Частично, – отозвалась она. – Токсины дашини должны были нарушить работу нервной системы и лишить тебя разума. Но нита действует по-другому: она встраивается в нервную систему, препятствует ощущениям и движениям тела, поэтому она блокировала токсины, хотя со временем они ее разрушили. В каком-то смысле нита спасла тебя от ядов дашини, а они, в свою очередь, спасли тебя от ниты.

Мне в голову пришла забавная мысль, и я засмеялся так сильно, что не мог говорить. А когда смог, оказалось, что я плачу.

– Значит, я должен благодарить герцогиню Патриану и дашини за то, что они спасли мне жизнь.

Эталия поцеловала меня, что меня успокоило.

– Это лишь часть правды, и лучше довольствоваться ей. Но внутри тебя горит что-то такое, чего даже яды заглушить не могут.

– Мое чувство юмора? – спросил я.

Она улыбнулась и снова поцеловала меня, не потому что я сказал что-то смешное, а потому что знала, что мне это нравится. Внутри что-то шевельнулось, и я протянул руки, чтобы уложить Эталию на одеяло рядом со мной. Святые угодники, подумал я, мне и в самом деле стало лучше.

– Прошу тебя, не развращай мою ученицу более, чем следует, – послышался чей-то голос у двери. – Она и так ужасно распутная.

Эталия улыбнулась и поднялась, оправляя юбки, словно юная шалунья, которую застали на сеновале с крестьянским мальчишкой.

– Простите великодушно, сударыня, но мы не занимались ничем предосудительным, что вы, не подумайте, просто…

– Это ты меня передразниваешь? – спросила Биргида, Наплакавшая реку, святая милосердия.

– Угу, совсем чуть-чуть, – ответила Эталия и бросилась к ней, чтобы обнять.

– Будет, дитя мое, мы же не так давно виделись. – Мне показалось странным, что она так говорит с Эталией, потому что ясное бледное лицо, обрамленное белокурыми волосами, казалось совсем юным.

Эталия оторвалась от нее.

– Три года прошло!

– Ах, да, я была слишком занята, – смиренно ответила святая, потом снова обняла Эталию и присела рядом с моей постелью. – Итак…

– Итак… – повторил я, не зная, что еще сказать.

Она осмотрела меня и вдруг напомнила недовольную старушку, хоть и выглядела лет на пятнадцать моложе меня.

– Вижу, что мои усилия свернуть тебя с пути насилия оказались напрасны.

– В свою защиту скажу лишь то, что меня пытались убить.

– Хороший предлог. И что теперь? Что ты будешь делать дальше?

Я знал, о чем она спрашивает – вернее, что предлагает. Еще один шанс – третий и, наверное, последний. Мы с Эталией могли отправиться в Бэрн, найти лодку, которая увезет нас на южные острова, где я освобожусь от насилия и всех обязательств. Мы можем быть счастливы там. Я бы мог позволить другим попытаться исправить наш разрушенный мир. Ведь я всего лишь человек, и у меня нет ни армии, ни влиянии, ни власти…

Тебе ничего этого и не нужно, сказал мне внутренний голос, голос мальчишки, который не желал расставаться с детскими идеалами. Ты – плащеносец.

Биргида вздохнула.

– Безнадежен.

– Он не безнадежен, – откликнулась Эталия. – И не глуп. Это что-то другое, хорошее.

Бирида посмотрела на нее и улыбнулась.

– Ты такая же, – сказала она. – Иди, подожди меня снаружи. Пусть сердитая девушка сюда не заходит – и, кстати, пока будешь ждать меня, постарайся не заниматься с мужчинами любовью за деньги.

Эталия ехидно улыбнулась ей и ушла.

– Глупое дитя, – сказала Биргида.

Я схватил святую за руку.

– Не смейте, – твердо произнес я. – Не смейте так ее называть.

Глаза Биргиды сверлили меня насквозь, и я почувствовал что-то очень древнее, могущественное, то, что превосходило меня силой.

– Бросаешь вызов святой, Фалькио валь Монд?

Что-то жуткое было в ее взгляде, но в последнее время я повидал слишком много ужасов.

– Дамочка, если вы пытаетесь угрожать мне, то надо было сделать это до того, как меня девять дней пытали убийцы-дашини.

– Есть кое-что похуже, чем…

– Нет, – сказал я, вспомнив восьмую смерть. – Ничего нет. Биргида вздохнула.

– Полагаю, что так. – Она немного помолчала, а затем сказала: – Эталия спорит о тебе ночью, когда она и другие считают, что ты спишь.

Я не раз слышал сердитый шепот по ночам, но никогда не мог понять, о чем они пререкаются.

– Герцог Рижуйский созвал Совет герцогов в замке Арамор. Он хочет объединиться с остальными герцогами, чтобы положить конец убийствам и резне, охватившим страну.

Горький смех вырвался из моего горла. В последний раз, когда герцоги собрались на Совет, они решили, что единственный способ спасти страну – это свергнуть короля Пэлиса. Тысяча чертей!

– Швея…

Святая Биргида мрачно улыбнулась.

– Именно. Она ведет свои силы в замок Арамор. Она знает, что герцоги потеряли поддержку большинства рыцарей и с ними будут лишь те немногие, которые им еще доверяют.

– Швея перебьет всех оставшихся герцогов, – сказал я. – Она считает…

– Я уже всё знаю, Фалькио.

Мне показалось, словно вес целого мира опустился мне на грудь и прижал к постели, даже вздохнуть я не мог. Хотелось лишь вернуться в глубокий серый сон и проснуться где-нибудь в другом, мирном месте. Так вот что они обсуждали по ночам.

– Так дело в этом: они спорили, куда везти меня. Дариана и Кест собираются отправиться в Арамор, а Эталия и Валиана хотят отвезти меня в более безопасное место.

Святая милосердия засмеялась.

– Ты так думаешь? Считаешь, что Эталия так любит тебя, что хочет потихоньку увезти с собой против воли?

– Но тогда…

– Это Кест и Дариана хотя отправить тебя подальше от всего этого, Фалькио. Они считают, что больше ты не выдержишь, да и никто бы этого не смог. Валиана – глупая идеалистка: она считает, что тебя нельзя остановить. Эталия мудрее, хотя ты бы так не подумал, если бы услышал, как она отстаивает свою точку зрения. Она знает, что, скорее всего, ты потерпишь неудачу и погибнешь.

– И поэтому она хочет отвезти меня в Арамор?

– Любовь – не клетка. – Биргида протянула руку и ласково погладила меня по щеке. Однако за этим жестом что-то скрывалось.

– Вы на меня сердитесь, – заметил я. – Но почему?

Биргида посмотрела на дверь избушки.

– Знаешь, она бы могла занять мое место. Я надеялась на это.

Я даже удивился, хотя понимал, что Эталия могла бы стать святой милосердия. А затем я подумал о том, через что пришлось пройти Кесту.

– Работенка не из приятных.

– Как и в любом деле, все зависит от того, как ты этим распорядишься. Ты погубил ее, Фалькио. Она любит тебя, и эта любовь будет мешать ей.

Я почувствовал острую боль в животе. Что, если Биргида права и Эталия должна была стать святой милосердия? Что я могу предложить ей взамен? Дни и ночи в одиночестве, в страхе за мою жизнь? Или еще хуже: кто-то решит расправиться с ней, чтобы добраться до меня… Нет, я бы не смог с этим смириться, больше ни за что.

Щеку вдруг обожгло – это Биргида дала мне пощечину.

– Не очень-то милосердно, – заметил я, хватаясь за щеку.

– Достаточно, если сравнить с тем, что мне хотелось сделать. Она тебе не принадлежит, Фалькио валь Монд.

– Я не…

– Не тебе решать за Эталию, кем ей быть и какие опасности преодолевать.

Я не знал, что ей сказать, но потом подумал об Алине, моей жене, и тут же понял, как ответить.

– Вы ошибаетесь, – сказал я. – Если я не могу защитить ее, то в чем смысл любви?

Раздался смешок.

– А я ошибалась в тебе, Фалькио, и в Эталии, видимо, тоже. Считала тебя человеком насилия, а ее – сестрой милосердия, но это лишь одна сторона монеты. Конечно, она любит тебя, ибо она и есть сострадание, а ты – сама отвага, и отвага всегда влечет к себе сострадание.

Она положила руку мне на грудь и похлопала, словно больного ребенка, а затем встала и пошла к двери.

– Хочешь сделать ее счастливой, Фалькио, – тогда отвратись от своих путей, и пусть мир сам решает свои проблемы.

Я заставил себя подняться на ватные ноги.

– А если я не смогу?

– Тогда вспомни, что ты еще слаб и у тебя нет армии, а Совет герцогов начнется через три дня.