Тень рыцаря

Глава шестая Предательство

Несколько часов спустя я собирал свои вещи и готовился к утреннему отъезду из деревни. Швея считала, что если мы сможем отвлечь отряды Трин, то надолго задержим ее, повысив тем самым шансы армии герцога Эрриса: нам лишь нужно какое-то время не позволять ей одерживать победу, и тогда генералы перестанут ей верить. А затем нам, возможно, даже удастся убедить их, что наивная тринадцатилетняя девочка на престоле предпочтительней восемнадцатилетней психопатки, которая любит истязать и убивать.

Я размышлял о том, что случится с этой деревушкой после того, как мы отсюда уйдем. Стоны тяжелораненых постепенно утихали, семьи крестьян вернулись с гор в родную деревню, сотни лет терпящую набеги и войны, и стали свидетелями трагедии, произошедшей из-за плащеносцев. Женщины и дети пребывали в шоке и ярости – я боялся, что они набросятся на нас. Но плащеносцев было много, и мы владели оружием, поэтому они просто собрали умерших и вернулись в горы, проклиная нас на чем свет стоит.

Вспоминая лица этих крестьян, я впервые за всю свою жизнь начал сомневаться в своем короле. Все эти годы он составлял план, разрабатывал стратегию и тактику, чтобы принести раздробленной, несчастной стране мир и справедливость. И чем все кончилось, с чем он нас оставил? Никто, даже самые близкие друзья не знали его замысла. За несколько дней перед тем, как потерять престол, а вместе с ним и голову, Пэлис дал каждому из нас тайное поручение и развеял плащеносцев по всем ветрам. Сто сорок четыре человека отправились по сто сорока четырем направлениям, не зная, что будет с остальными.

Пять лет я искал то, что Пэлис называл «королевскими чароитами», хоть понятия не имел, где они находятся. Оказалось, что чароиты – это вовсе не драгоценные камни. В конце концов я нашел Алину – тайную дочь короля. Кровь от крови его. Его наследницу. Редчайший самоцвет из всех.

И что мне теперь делать? Возвести Алину на престол?

В этом и заключался весь твой план, долговязый, заморенный голодом хлюпик? Мы с тобой делили одну мечту на двоих. В самом начале нас было лишь двое, но мы и других заставили поверить в нашу мечту. Каждый плащеносец мог наизусть процитировать королевский закон, мы могли даже пропеть его, чтобы любой крестьянин, будь он хоть самым жалким пьяницей, слово в слово запомнил вынесенный вердикт. Кто из магистратов до сих пор еще верит в то, что закон и правосудие облегчают страдания? Верят ли еще в это Брасти с Кестом и остальные первые плащеносцы, где бы они сейчас ни были?

Верю ли я?

Я снял плащ и положил его на скамью рядом с клинками. Мне не хотелось ложиться спать, потому что меня пугали кошмары, вызванные чувством вины, и уж тем более не хотелось, проснувшись, вновь испытать действие яда Патрианы.

Тихий, осторожный стук в дверь прервал мои мысли. Странно, но я сразу же понял, что это Алина. Может, потому что все проведенные вместе дни в Рижу нам приходилось вести себя тихо и осторожно, чтобы не привлекать чужого внимания. Я открыл дверь – она вошла, одетая все еще в то же самое выцветшее зеленое платье.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я и выглянул за дверь, не следит ли кто. – Если крестьяне…

– Они все ушли, – ответила Алина. – Кроме того, дело сделано. Трин уже поняла, что ее люди потерпели неудачу.

– Лучше бы ты поспала.

– Лучше бы я умерла.

Я присел и заглянул ей в глаза. Девочка была не столько напугана, сколько изнурена.

– Что случилось?

– Ничего.

– Тогда почему…

– Ничего, просто меня хотят убить могущественные люди. Снова. Хотели и будут хотеть.

Я поднялся и разлил по кружкам воду из кувшина, стоявшего у печки.

– У них ничего не вышло, – возразил я, подав ей кружку.

Она выпила – я подумал, что все не так уж плохо, и тоже отпил.

– Спасибо вам, – сказала она, возвращая мне чашку.

– Еще хочешь?

Она покачала головой.

– Может, хочешь сесть и поговорить?

Алина оглянулась на приоткрытую дверь.

– Лучше прогуляемся. Я бы хотела посмотреть на звезды.

Швее это не понравится, ее плащеносцам тоже. Я устал, мне не хотелось ввязываться в новую драку. Но Алина была наследницей, а не пленницей, и, кроме того, люди Швеи охраняют деревню со всех сторон.

К тому же я люблю подраться, как напоминал мне король едва ли не каждый день.

– Конечно, – сказал я. – Только возьму кое-что.

Я надел плащ и вложил рапиры в ножны, накинул теплое шерстяное одеяло на плечи девочки.

Мы пошли по главной дороге: мерцавший свет, проходивший сквозь трещины стен в домах, освещал наш путь. Иногда до нас доносились обрывки бесед плащеносцев.

– Куда пойдем? – спросил я.

– Может, поднимемся на холм за околицей?

Странная просьба. Я не хотел вести ее за границы защищенного лагеря, но подумал, что вряд ли на нас нападут повторно. Трин попыталась – ее люди заплатили за это головами.

– Ладно, – согласился я. – Только ненадолго.

Алина взяла меня за руку, и мы начали подниматься по тропе, пройдя мимо шести плащеносцев. Они даже не поприветствовали нас, хотя заметили. Вряд ли плащеносцы станут жаловаться, если мы не уйдем слишком далеко. На тихие шаги за спиной, которые сопровождали нас от самого дома, я постарался не обращать внимания.

Мы прошли по широкой тропе мимо странной скалы, которую называли Аркой. За ней лежали восточные пустыни и изогнутый торговый путь, который шел с севера на юг и назывался Лук. Он вел прямо в Рижу.

Рижу.

От воспоминаний об этом городе меня до сих пор передергивало.

– Вы замерзли? – спросила Алина.

– Нет, просто задумался кое о чем.

– Со мной тоже так бывает, когда я думаю, – сказала она.

– О! И от каких же мыслей ты начинаешь дрожать? Она посмотрела наверх.

– Мне нравятся звезды, – сказала Алина, пренебрегая моим вопросом. – В Рижу они тоже видны, но их не так много, как здесь. Кажется, что они совсем близко. Идемте, я хочу подойти к ним как можно ближе.

По узкой тропинке мы поднялись на холм. Вершина у него была плоской, и мы уселись на самом краю. Мелкие животные шмыгали в темноте, но не заглушали звука шагов, следовавших за нами.

– Она повсюду за мной ходит, – сказала Алина.

Я сначала удивился, что девочка тоже услышала шаги, но она была умницей и обращала внимание на всё, что ее окружало.

– Она ранена, – ответил я. – Ей бы лучше отдохнуть.

– Скажите ей об этом, Фалькио, только не думаю, что она послушает. Она совершенно потеряна.

Я поглядел на Алину, пытаясь понять смысл ее слов, но девочка смотрела на звезды.

– Что ты имеешь в виду?

– У нее все отобрали. Она всю жизнь считала себя принцессой, а теперь стала обычной девушкой. Я всю жизнь думала, что я обычная девочка, а теперь мне говорят, что я должна стать королевой. Это так несправедливо.

– Для кого?

Она повернулась и взяла меня за руку.

– Я не хочу, чтобы Валиана умерла ни за что, Фалькио. Вы ее защитите?

– В каком это смысле «ни за что»? Спасение твоей жизни – не пустой звук.

Она облокотилась на землю и снова взглянула в небо.

– А на Южных островах тоже так много звезд?

– Я… Я не знаю, – ответил я. – Наверное. Полагаю, что это зависит от того, сколько там облаков и источников света на земле. Именно из-за них звезд не разглядеть.

Казалось, мой ответ ее удовлетворил.

– Значит, если мы будем жить не в большом городе, то в ясную погоду сможем и на островах видеть много звезд, да?

– Алина, что ты хочешь сказать?

– Вы вспоминаете об Эталии, Фалькио?

Такого вопроса я не ждал. Конечно, я думал об Эталии каждый день. Не так давно она исцелила мои раны и вернула мне часть души.

– Да, я все еще думаю о ней, – осторожно ответил я.

– Тем утром, когда вы были в ее комнате и она отослала меня вниз… Я не ушла. Осталась у двери и слышала всё, что она вам сказала, – призналась девочка.

На какой-то миг я снова оказался в той комнатке, почувствовал запах чистых простыней и простой пищи, утренних цветов, но прежде всего – ее аромат. «Ты не думаешь, что мы оба достойны счастья и сможем обрести его друг в друге?»

Я знал Эталию лишь одну-единственную ночь и за это короткое время влюбился во второй раз в жизни. Спустя пару минут после того, как она произнесла эти слова, я бросил ее одну. Плачущую.

– Почему ты спрашиваешь, Алина?

– Как вы думаете, она все еще согласится увезти нас на свой остров, о котором рассказывала? Она же сказала, что я тоже могу поехать.

– Я… Однажды, когда тебе надоест быть королевой, ты наверняка… – Я знал, насколько глупо это звучит, поэтому даже договаривать не собирался.

– Нет, – сказала Алина. – Я имею в виду сейчас. Если бы мы с вами вернулись туда – только в Рижу бы не заходили, а просто отправили ей письмо, – как вы думаете, она бы забрала нас на свой остров?

– Алина, ты – дочь короля Пэлиса. И ты станешь королевой Тристии.

Она потрясла головой, но не заплакала. Словно проигрывала этот разговор в голове много-много раз и подготовилась ко всем моим возражениям.

– Мне не обязательно становиться королевой. Никто не может заставить меня стать королевой.

– Мне не всегда хочется быть плащеносцем, но я все равно продолжаю служить. Что случилось бы, если бы я просто перестал это делать?

– Я бы умерла, – просто сказала она. – В тот день, когда Шивалль хотел меня убить или когда нас обнаружили громилы. Или когда Лета с Раджером предали меня, или когда пришли дашини. Или вот сегодня.

Я почувствовал себя круглым дураком. Забыл, что она еще совсем дитя, а ей пришлось столкнуться со столькими смертями, что и не каждый воин увидит.

– Но я все-таки сохранил тебе жизнь.

– Да. Убили людей Шивалля, громил, фальшивых плащеносцев и дашини. И сегодня тоже убивали ради меня. Скольких людей вы убили сегодня, Фалькио?

Я взял ее за руку.

– Я убью столько, сколько потребуется, Алина. Буду убивать до тех пор, пока они не оставят тебя в покое.

Она выдернула свою лапку и вскочила.

– Вы совсем ничего не понимаете! Я не хочу, чтобы вы убивали ради меня! Не хочу, чтобы Валиана погибла, защищая меня! Не хочу, чтобы жители деревни предавали нас и из-за этого умирали! Мне всего лишь тринадцать лет, Фалькио, а из-за меня уже погибло столько людей, что и не сосчитать. Не хочу!

Я тоже поднялся.

– Но нам не всегда…

– Нет! Это не одно и то же. Я не хочу быть королевой. Вы стали плащеносцем не потому, что вам пришлось, Фалькио. Вы стали плащеносцем, потому что никем другим быть не можете.

Алина отвернулась и убежала.

Права, конечно. Это несправедливо. Она заслуживала лучшей жизни, имела право быть ребенком, смеяться и плакать, сердиться, убегать в темноту и там дуться на всех. Но до сих пор мир был не слишком справедлив к ней и изменяться не собирался, поэтому я не мог позволить ей убежать в темноту и там дуться.

Я бросился за ней и догнал у тропы, ведущей вниз с холма.

– Оставьте меня в покое! – кричала девочка.

– Остановись, – сказал я, крепко взяв ее за руку. – Остановись и расскажи, чего ты хочешь. Хочешь, чтобы я увез тебя отсюда? Отправился на юг и спросил Эталию, примет ли она нас?

Рука Алины дрожала – нет, это была моя рука. Я дрожал. От мысли, что может случиться, если она потребует, чтобы я увез ее отсюда. О боги, только скажи «да» и сними с меня обязательства, которые я дал твоему отцу. Ты, мой король, никаких дальнейших указаний не давал. Просто приказал найти ее – я это и сделал. Если она попросит, чтобы я увез ее отсюда, я так и поступлю, и к черту все твои планы, которыми ты со мной не удосужился поделиться.

Но она не ответила «да». Скажи она, я бы в ту же секунду увез ее на юг. Но вместо этого она произнесла: «Я хочу перестать бояться» – даже не понимая, что проявила самую невиданную храбрость.

– Это не одно и то же. Не думаю, что это вообще возможно.

Она начала плакать.

– Но почему я должна стать королевой?

– Не должна, – ответил я. – Страна и так проживет. Герцоги будут вести себя как и прежде, и на престол взойдет Трин.

– Маттея, то есть Швея, сказала, что есть и другие наследники. – В ее голосе прозвучало разочарование. – Почему вы их не нашли?

– Не знаю. Я даже не подозревал о вашем существовании. Но не думаю, что остался еще кто-то, Алина. Скорее всего, Патриана их всех разыскала.

Я задумался. Патриана держала Алину в своих лапах. Избивала ее и мучила, но все же не убила, предпочитая использовать ее, доставляя мне страдания. Теперь я вспомнил, как она спрашивала вновь и вновь: «Где остальные?» Тогда я предположил, что она говорит о плащеносцах, но теперь, оглядываясь назад, я начал понимать, что она имела в виду других наследников, «чароиты», как называл их король. А вдруг кто-то из них еще жив?

– Алина, если другие наследники существуют, ты бы хотела, чтобы они заняли твое место?

– Я…

Слезы медленно катились по ее щекам; я бы обнял ее, но знал: она не захочет, чтобы кто-то к ней прикасался. Так и мы и стояли, пока она не подняла взгляд.

– Им бы пришлось пройти через то же самое, что и мне?

Я кивнул, ничего не сказав: понял, что в душе она уже приняла решение, но теперь пытается осмыслить его.

– И… им будет еще хуже, чем мне? Потому что они не пережили всего, что пережила я. На них бы это все разом свалилось.

– Полагаю, что так.

Она молчала, долго глядя на звезды.

– Значит, придется мне? Если я откажусь, то все это свалится на кого-то другого, и ему или ей придется даже хуже. Придется стать отважнее меня.

Глухим голосом я ответил:

– Не думаю, что кто-то может быть отважней тебя, милая.

Алина обхватила свои плечи руками.

– Иногда нам приходится быть не теми, кем мы хотим стать. Так?

Я не сразу смог ответить. До сих пор я не понимал, насколько сильно в глубине души желал, чтобы она отказалась от прав наследования, чтобы она попросила меня увезти ее. Я даже себе не признавался, как сильно хотел уехать вместе с Эталией и прожить нормальную жизнь, не пытаясь осуществить зыбкую мечту покойного короля. Я вспомнил тот день, когда познакомился с королем Пэлисом и отдался дикому, мечтательному безумию. Я подумал о Кесте с Брасти и остальных. У каждого из них была собственная история, каждый из них сделал свой выбор.

– Думаю… нам приходиться быть теми, кем этот мир хочет, чтобы мы стали.

Алина еще раз шмыгнула, словно хотела вернуть слезы, которые пролила.

– Тогда этого достаточно. Я буду королевой, Фалькио, если кому-то станет лучше. Если этого ждет от меня мир.

Мы постояли еще немного, потом она взяла меня за руку, и мы спустились вниз в деревню.

Мне нужно было вслух принести клятву ночи и тому, что ждало нас утром. Нужно было пообещать Алине, что я всегда буду рядом и защищу ее. Нужно было дать обет богам и святым, но я этого не сделал. Алина, умная и серьезная девочка, не любила, когда люди дают обещания, которые не смогут сдержать.

Я проснулся на следующий день, не способный ни двигаться, ни говорить, как и прежде. Сначала это длилось лишь несколько ужасных секунд. Теперь же счет шел на минуты, паралич уже казался чуть ли не обычным делом.

Со мной в комнате находился кто-то еще. Кто-то дышал медленно и легко, лишь изредка сквозь сон издавая стоны боли или страха. Валиана, подумал я. Несколько часов назад она едва не погибла, а все равно присматривает за мной. Наверное, Швея приказала ей держаться подальше от дома Алины, и она решила охранять меня. Как же сильно девушка изменилась с тех пор, как мы познакомились пару месяцев назад: перестала быть той надменной, раздающей приказы дворянкой, которую воспитывали как будущую правительницу страны. Каково это – представлять себя принцессой, а потом узнать, что ты дочь неизвестной крестьянки, без титулов, семьи и даже без имени? Мне очень хотелось открыть глаза и посмотреть на нее. Вообще хоть что-то увидеть.

Несколько лет тому назад я познакомился со слепцом, который продавал фрукты, стоя у торгового тракта; ему помогала старуха, я счел ее его женой. Я спросил его, каково это – жить без зрения. «Закрой глаза, – сказал он. – Представь себе прекрасную женщину. Каждую минуту я вижу именно это». Жена ласково посмотрела на него. Он рассказал мне, что мир может стать намного прекраснее, чем мы можем себе представить, если воображение наполнено любовью. Я хотел рассказать ему, что, закрывая глаза, тоже вижу свою жену, но ее образ наполняет меня лишь болью, горечью и яростью, с которой я не могу справиться. Но я испугался, что своими словами нарушу его прекрасные видения, его беззубая улыбка на морщинистом лице остановила меня.

Теперь же, спустя столько лет, я уже не помнил лица своей жены. Мог бы описать ее, волосы, кожу, насмешливую улыбку над очередной моей глупостью… Эта улыбка. Она обещала смех, поцелуи и еще много всего. Я бы мог рассказать вам о ней, но лишь словами, потому что заставил себя выучить их наизусть. Мы были бедны, поэтому не осталось ни ее портрета, ни даже наброска. Она потеряна для меня навсегда, и есть лишь один способ вернуть ее обратно.

Грубая рука схватила меня за подбородок, и на лице я почувствовал тепло чужого дыхания. Валиана пошевелилась в кресле.

– Прекратите!

Кончики пальцев уже начинало покалывать. Я не знал, как долго продлится паралич сегодня, но казалось, что прошло уже больше времени, чем в предыдущие дни. Веки затрепетали. Если и существовало лицо, которое мне совсем не хотелось видеть, так это было лицо Швеи.

– Пора вставать, первый кантор, – сказала она саркастично и требовательно. – Проснись и пой!

Я увидел, как подошла Валиана и попыталась отпихнуть Швею.

– Вы же сказали, что у нас есть еще пара часов до отправления.

– Это было до, – отозвалась старуха.

– До чего? – спросил я, кое-как ворочая языком.

Швея посмотрела на меня, и лишь тогда я заметил ее гневный взгляд.

– До того, как герцог Пулнамский предал нас.

Плащеносцы, собравшиеся перед домом, готовились к походу. Стаскивали на телеги тела погибших рыцарей, поспешно чинили дома, поврежденные во время битвы.

– Не дело оставлять крестьян с разрушенными домами и кучей мертвых рыцарей, – сказала Швея, так быстро шагая на другой конец деревни, что я едва поспевал за ней. – Заберем их с собой и бросим где-нибудь. Пусть Трин и этот ублюдок Эррис, герцог Пулнамский, их сами хоронят.

– Я не понимаю, почему они нас предали? Вы же говорили, что ваши набеги проходят успешно.

Она оскалилась.

– Набеги прошли очень успешно. Трин предложила ему перемирие. Она обещала не отбирать у него герцогство в обмен на то, что он позволит ее отрядам пройти в южные пределы Пулнама, минуя заграждения герцогства Домарис. Он также согласился заплатить за проход ее отрядов.

– Он заплатит? За что?

– За защиту, – сказала Швея. – Похоже, они все-таки опасаются плащеносцев.

Когда мы дошли до околицы, я увидел Кеста с Брасти, седлавших коней.

– Наконец-то! – воскликнул Брасти. – Фалькио, скажи ей, пусть она прекратит отдавать нам приказы, ничего при этом не объясняя.

– О чем это он? – спросил я Швею.

– Вы отправляетесь на юг.

– Куда?

– В Арамор – туда, где все началось.

– Святые угодники. – Брасти закатил глаза. – Вы еще не забыли, что в Араморе нас разыскивают за убийство?

– Это Трин убила лорда Тремонди, – возразил Кест. – Наверняка герцог Исолт уже это знает.

– Неважно, – отрезала Швея.

– Почему это? – возмутился Брасти. – Потому что нас троих есть кем заменить?

– Потому что, черт побери, у нас нет другого выхода, болван. У герцога Исолта есть деньги и солдаты. Нам нужно и то и другое, и прямо сейчас.

Швея подняла с земли палку и начала чертить ею по земле.

– Отсюда Трин отправится на юг, – сказала она, – в герцогство Домарис с его бесконечными лесами. Гадьермо, хваленый Железный герцог Домарисский, идиот, но он с ней сразится. Он знает, что герцог Перо стал ее любовником и хочет расширить пределы собственного герцогства. Если Домарис падет, то Перо достанется половина, вторую заберет Трин, а герцога Гадьермо выгонят на морозе в одном белье.

– Сколько мы сможем продержаться против объединенных сил Трин и Перо? – спросил я.

– Несколько недель. От силы месяц.

Мы с Кестом и Брасти переглянулись, понимая, сколько всего на нас валится. Хервор, Орисон, Пулнам и вот еще Домарис – все четыре северных герцогства. Трин со своей армией захватит их все и потом сметет юг, если только южные герцоги не окажут сопротивление – а они вряд ли на это пойдут, если их не возглавит король или королева.

– А-а! – сказала Швея. – Похоже, свет разума проникает даже в самые темные места.

– А зачем герцогу Араморскому поддерживать Алину? – спросил Кест.

– Арамор всегда имел тесные отношения с королями Тристии, – ответила она. – Исолт не любил моего сына, но и ненависти, как остальные, не проявлял. И он всегда ищет выгоду. Герцог поймет, что от нас получит больше, чем от Трин.

Я все еще сомневался. Эти «тесные отношения» не много добра принесли Пэлису, когда Исолт вместе с остальными герцогами пришел за его головой.

– Предположим, мы переманим на свою сторону Исолта… – начал я.

– Ты переманишь, – уточнила Швея. – Не заблуждайся. Если он снюхается с Трин, то все кончено, во всем огромном мире не найдется ни одного уголка для нас. Так что отправляйся туда, как хочешь ублажай его, обещай что угодно, только заручись его поддержкой.

– Ладно. Я переманю его. А потом что?

Он ткнула палкой в герцогства на юго-западе своей карты.

– Из Арамора отправишься в Лут и Пертин, чтобы заручиться и их поддержкой. А герцогиня Бэрнская сама прибежит следом за ними.

– Трин получит север, а Алина – юг, – сказал я.

Швея ухмыльнулась и ткнула палкой в середину, в самое сердце страны.

– Окончательная битва произойдет в Рижу, и твоему другу герцогу Джилларду придется решить судьбу мира. Все еще гордишься тем, что не убил его, когда тебе выпал такой шанс?

– Он поклялся поддержать Алину, – сказал я. – Кроме того, даже во время войны существуют законы.

– Ага. Но, похоже, ты даже первого не усвоил – законы придумывает победитель.

Она стерла ногой рисунки на земле.

– Я поведу плащеносцев в Домарис, и мы постараемся насколько возможно замедлить наступление Трин. Если она считала, что наши набеги доставляют неприятности, то будет удивлена, какой вред мы нанесем ее солдатам, когда им придется маршировать сто пятьдесят миль по лесу.

– А как же Алина? – спросил я. – Вы же не собираетесь отправить ее на поле битвы?

– У тебя есть другое решение?

– Мы возьмем ее с собой. Увезем ее из Пулнама и Домариса на юг, спрячем где-нибудь в безопасном месте, пока все не закончится.

Швея улыбнулась.

– Отлично. Мне нравится твоя мысль, Фалькио.

Издевается? Я поверить не мог, что она так быстро согласится с планом, который я придумывал целых десять секунд.

– Серьезно? Вы позволите забрать ее?

Она покачала головой.

– Конечно, нет, болван. Но, вероятно, не ты один полагаешь, что женщина должна прятаться за спиной у мужчин.

Я хотел возразить, но она подняла руку.

– И не нужно рассказывать мне обо всех тех женщинах, которые по твоей милости стали плащеносцами. Если бы Алина была мужчиной, ты бы сказал: нам нужно показать всему миру, что этот человек достоин возглавить страну.

У меня было множество причин ненавидеть Швею: на втором месте стояла ее способность видеть все мои недостатки. Но больше всего я ненавидел ее за то, что она чаще всего оказывалась права.

– Если я так ошибаюсь, то почему…

– Потому что Трин тоже думает как мужчина. Она верит, что мы отправим Алину на юг и именно с тобой. Все-таки ты очень предсказуем, Фалькио.

Брасти фыркнул.

– Ее шпионам не потребуется много времени, чтобы понять, что мы не везем с собой Алину. И что нам тогда делать? Нарядить Кеста в сарафан?

– Вы поедете не одни, – сказала Швея.

И в этот миг Дариана вышла из-за ближайшего столба. На ней был форменный плащ.

– A-а, Дари, вот ты где!

– Я же предупреждала, чтобы меня так не называли.

– Ага, как же, продолжай мне угрожать, и я когда-нибудь покажу, насколько мне плевать на это. – Швея обернулась ко мне. – Она поедет с вами.

– Мелковата для драки, – сказал Брасти, скептически оглядев ее с головы до ног. – Да и для всего остального тоже.

Дариана удостоила его лишь мимолетным взглядом и презрительно хмыкнула. Кесту она уделила больше внимания.

– Значит, это ты святой клинков, а? – спросила она, осмотрев его. – Не слишком впечатляет.

– Четыре удара.

– Что?

– Ты же раздумываешь о том, смогла бы меня победить или нет. Ты бы успела сделать лишь четыре удара.

– Что ж, – невинно улыбаясь, сказала она и прикоснулась рукой к его груди. – Возможно, стоит убить тебя во сне?

– Я учел это, когда сказал четыре. Хочешь узнать, сколько бы ты продержалась, если бы напала не исподтишка?

– О боги! Спасите меня от этих безумных поединщиков, – простонала Швея. – Может, в другом месте будете мериться длиной своих клинков? Вам пора в дорогу.

– Значит, это всё? – спросил я. – Позвольте хотя бы попрощаться с Алиной и Валианой.

– Алина уже в укрытии с моими людьми, – ответила Швея. – Вы попрощались вчера ночью, хоть и не понимали этого. А с Валианой можешь говорить сколько душе угодно по дороге на юг. Вот и она.

Двое плащеносцев тащили Валиану под руки, она упиралась и пыталась вырваться.

– Прекратить! – крикнула Швея, и сначала я подумал, что она отдала приказ своим людям, но потом понял, что держу рапиру в руке. – Валиане ничего не угрожает.

– Не могу сказать того же обо всех остальных, – рыкнул плащеносец, толкнув девушку к нам. – Эта дуреха мне щеку порезала, пока я не отобрал у нее клинок.

Швея подошла к нему и без предупреждения отвесила оплеуху. Глаза его потемнели.

– За что? Вы же сами приказали привести ее.

– За то, что какая-то неумеха, которая и оружие-то держать толком не может, чуть не лишила тебя глаза после всех твоих тренировок и упражнений.

– Он еще чего-нибудь лишится, если попробует еще раз ко мне прикоснуться, – пригрозила Валиана, поднимаясь на ноги и отбирая у меня рапиру.

Второй плащеносец тут же обнажил клинок, но Дариана спокойно взяла девушку за руку.

– Тише, пташка. Давай-ка мы тебя поучим, как обращаться с этим разделочным ножом, а потом пойдем и зарежем парочку парней по всем правилам, а?

Швея повернулась к нам.

– Мы с играми покончили? Зря теряем время, у меня есть дела поважнее, чем разбираться с вашими дерзостями.

– Я поклялась жизнью защищать Алину, – сказала Валиана. – Я ее не оставлю.

– Да, и если нам повезет, то Трин будет думать именно так.

– Но…

– Неужели и ты хочешь стать героиней, как эти болваны? – спросила Швея, тыкая в нас пальцем. – Хочешь погибнуть, воображая, что спасаешь Алину и что твоя жизнь в конце будет стоить больше, чем в начале? Хорошо. Тогда делай, что я тебе говорю: поезжай с ними. Поезжай и получи клинок в брюхо, помня о том, что ты помогла защитить ее. Будем надеяться, что Трин из-за своей ненависти потратит много сил, гоняясь за тобой. Здесь ты Алине пользы не принесешь – скорее наоборот, будешь мешать тем, у кого есть силы и способности, чтобы защитить ее.

Гнев Валианы, а вместе с ним и гордыня исчезли с ее лица. Она так отчаянно держалась за клятву, принесенную Алине, потому что должна была верить, что стоит за правое дело, что ее жизнь имеет хоть какой-то смысл. Девушка вела себя точно так же, как и я много лет тому назад, когда только познакомился с королем. Он поверил в меня и заставил меня поверить в себя. Король Пэлис был идеалистом, романтиком и мечтателем. Но Швея даже близко на него не походила.

– Я сделаю всё, что вы говорите, – промолвила Валиана. Она повернулась и отошла к лошадям.

То, с каким бессердечием Швея сказала все это, как она пренебрежительно отмахнулась от боли и горестей Валианы, всех нас, жгло мне сердце. И я должен был объяснить ей, насколько мне противны ее холодная расчетливость, то, как она всё придумала и спланировала, а еще – что она ничем не отличается от герцогов, которых так ненавидит.

Все остальные смотрели на меня, ожидая моего ответа. Но я не собирался вести себя как сердитый, своенравный ребенок. С того самого дня, когда король вывел меня из состояния безумия, я пытался быть благородным и отважным. Но не мог. Просто потому, что не обладал этими качествами.

– Чертова стерва, – выругался я.

Швея улыбнулась.

– Ага, я такая. Я такая, какой меня хочет видеть этот мир и моя внучка. А теперь отправляйся в путь и поступай так, как это нужно ей. Заручись поддержкой герцогов-южан, чтобы мы победили в этой проклятой войне прежде, чем девочка, которую мы оба поклялись защищать, погибнет.