Тень рыцаря

Глава третья Мертвая девочка

Склонившись над телом девочки, я слышал лишь свое жесткое затрудненное дыхание и собирался с силами, чтобы посмотреть на нее. Святой Загев, Вызывающий слезы песней, прошу тебя, нет, не сейчас… Пусть это будет кто-то другой. Я встал на колени и убрал руки с лица девочки.

Глаза ее были широко распахнуты, открытый рот застыл, скривившись от страха и боли, когда удар клинка раскроил ей череп; струящаяся кровь окрасила рыжие волосы багровым.

Рыжие.

Хвала святым. У девочки были кудрявые рыжие локоны, а не прямые каштановые волосы, которые Алина унаследовала от своего отца. На смену вспышке нежданного облегчения почти сразу же пришло гложущее, тошнотворное чувство вины. Эта девочка, смерти которой я порадовался с такой легкостью, ничем не заслужила такой страшный конец в полном одиночестве. Звала ли она на помощь свою маму или отца, когда клинок разрубил ее?

Моих ушей достиг приглушенный крик – я обернулся и увидел, что ко мне кто-то бежит, «ночная мгла» облекала его распростертые руки. Это был один из деревенских жителей. Баннис? Барис? Я помнил лишь, что он выращивал на поле ячмень и варил пиво. Крестьянам оно нравилось.

– Селеста! – закричал он и, не обращая внимания на мои клинки, оттолкнул меня от тела. Упал на колени, обнял девочку, качая ее на руках. – Я же говорил ей, чтобы осталась в горах! – рыдал крестьянин. – Говорил… Я вернулся, но она ушла: наверное, побежала за мной. Вы!.. Это все из-за вас и ваших проклятых плащеносцев. Будьте вы прокляты! Проклятые… шкурники!

Он рыдал и кричал на меня, обвиняя во всех смертных грехах, говорил все, что обычно говорит человек, который держит на руках мертвого ребенка и ищет виновного в его гибели. Мне тоже хотелось заорать на него, сказать, что если бы он и его трижды проклятые односельчане не предали нас, то девочка бы не погибла, но я не мог заставить себя открыть рот, потому что в чем-то он был прав. Не будь нас здесь, им бы не пришлось предавать нас, и, возможно, ничего бы не случилось.

С другой стороны, это же Тристия.

Я крепче сжал рапиры. Скорбь улетучивается быстрее, чем нужно, когда ты окружен врагами, и гнев вносит ясность. Нужно разыскать Трин и заставить ее заплатить за это. И не только за взрослых и детей, погибших в селениях по всему герцогству Путнам – таким образом Трин пыталась заставить герцога Эрриса поддержать ее, – но и за убийство лорда Тремонди, и за то, что она собиралась сделать с Алиной.

Мглу разорвал звон лязгающей стали, и чувство вины сменилось страхом. Иди вперед, сказал я себе. Хватит сидеть и скорбеть. Алина где-то там, одна, ждет, пока ты найдешь ее. Я побежал на звуки, раздававшиеся во мгле. Я найду ее, пообещал я себе. Алина – девочка умная и храбрая, когда нужно: разве мы с ней не продержались в Рижу почти всю Кровавую неделю, пока нас не поймали? Я был уверен, что она где-то спряталась. Нашла укромное местечко и ждет меня, и я найду ее раньше, чем это сделают люди Трин, заберу ее, и мы ускачем отсюда как можно дальше. Дочь короля не погибнет из-за меня.

Брасти я обнаружил ярдов через пятьдесят, у деревенского колодца: он сидел на теле поверженного противника, лежавшего лицом в грязи, и баюкал руку.

– Этот сукин сын меня зацепил, – сказал он, показывая рану не глубже царапины от бритвы.

– Жить будешь, – ответил я. – Вставай.

– Это же рука, Фалькио, – продолжал жаловаться Брасти, поднимаясь на ноги. – Я лучник, а не фехтовальщик. Мое искусство требует точности и навыка: это тебе не куском заостренной стали махать, как старик палкой.

– Напомни, чтобы я тебе потом руку поцеловал, и сразу все пройдет, – сказал я, таща его за собой.

Мы побежали дальше во мглу, перепрыгивая через усыпавшие землю тела деревенских жителей, плащеносцев и воинов Трин. Алины нигде не было, и я взмолился Биргиде, Наплакавшей реку, чтобы она помогла нам ее найти.

– Где Кест? – спросил я.

– Не знаю. Я потерял его из вида, как только появился здоровенный вооруженный ублюдок, который легко расправился с двумя плащеносцами Швеи. Я говорил Кесту, что нужно держаться вместе, но его лицо засветилось красным, и он пропустил мои слова мимо ушей. – Брасти помрачнел. – Он все еще делает это, Фалькио. Он просто…

– Я знаю.

С тех пор как Кест победил Кавейла, Разрезающего клинком воду, и стал святым, что-то в нем изменилось. Когда мы попадали в беду, он шел прямиком к сильнейшему бойцу, и только к нему, словно неудержимый порыв побеждал здравый смысл.

– Фалькио, нам нужен план. Мы понятия не имеем, сколько воинов Трин нас поджидают. Может, их в десять раз больше, чем нас. Нам известно лишь то, что все они в доспехах.

Это меня напугало: Брасти Гудбоу, человек, который терпеть не мог заранее планировать, напоминал о том, что нужно разработать стратегию. И все же он был прав: мы, плащеносцы, умели драться на поединках, а не выступать против целой армии. Кроме того, из-за «мглы» и темно-серых одежд рыцарей Трин обнаружить слабые места в их доспехах оказалось намного сложней. Нам требовалось найти преимущество, придумать какой-нибудь трюк, чтобы сбить их с толку, когда появится подходящий момент.

– Брасти, возьми-ка Невоздержанность и полезай на крышу.

– Это не поможет. Может, там воздух и почище, но во «мгле» я друзей от врагов не отличу. Могу попасть в наших. Почему эти рыцари не сражаются в блестящих доспехах, как раньше?

Я сунул руку за пазуху и из маленького кармана – одного из многих, где хранились различные необходимые плащеносцу приспособления, – достал три кусочка «светлячка».

– Предоставь это мне, – сказал я. – А сам захвати свои чертовы длинные стрелы из железного дерева и полезай наверх.

– Ладно, только потом не вини меня, если я кого-то из наших застрелю, – ответил он и побежал в том направлении, откуда мы пришли, вглубь деревни.

Я продолжил поиски девочки, но вскоре мгла вновь зашевелилась, и передо мной возникла фигура женщины с темными волосами, ростом выше Алины. Она смотрела в сторону, и я различил элегантные, чувственные черты лица, ради которого большинство мужчин пошли бы на что угодно.

Трин.

Ненависть и страх смешались во мне, словно части «ночной мглы», затопили душу, вихрем закружив желания. Я крепче сжал рукояти рапир. Меня она не видела. И шла, даже не обнажив клинка. Мне вдруг захотелось позвать ее по имени, услышать, как оно стекает с моих губ, увидеть ее лицо, когда я положу всему конец. Но я промолчал. Взяв Трин в заложницы, мы бы получили огромное стратегическое преимущество, но, возможно, ее люди находятся поблизости и услышат меня, если я брошу ей вызов или попытаюсь захватить живой. На меня налетит не меньше дюжины рыцарей прежде, чем я успею расправиться с их госпожой. Геройствовать, конечно, прекрасно, но если ты все еще частично парализован и напуган, то и грязные уловки подойдут. Если я просто убью ее, это же не будет считаться вероломством? На войне как на войне. Даже король бы такое понял. Понял бы?

Я приготовился к бою: мне нужно было сделать лишь три шага, чтобы подойти к Трин и прикончить ее. Вся ярость и раздражение, мучившие меня несколько недель, разгорелись в душе ярким костром. Еще несколько секунд, и она встретится со своей проклятой мамашей в преисподней, уготованной для душегубов и мучителей детей. Кожа на моем лице натянулась, и я не сразу понял, что улыбаюсь.

Я подошел к ней на расстояние выпада, и она вдруг повернулась ко мне. Глаза девушки округлились, в них отразились блики моих рапир – но, когда она увидела мое лицо, выражение страха сменилось облегчением.

– Фалькио! – сказала она.

Я кое-как удержал клинок, запнулся и чуть не потерял равновесие. Валиана. Это же Валиана, идиот! Они с Трин очень похожи, и в тумане моя жажда мести едва не победила здравый смысл.

– Что ты здесь делаешь? – взревел я. Проклятье! Будь ты проклята за то, что ты – не она. – Иди в дом и спрячься где-нибудь, пока тебя не убили.

Я отчитал ее строже, чем требовалось, изливая на девушку гнев, хотя она этого не заслужила.

– Я… Я теперь тоже плащеносец, – сказала она с упрямством восемнадцатилетней девицы, которая ни разу не дралась на поединке. – Я должна найти Алину и защитить ее.

Валиане только и осталось, что ее решительность. Вся ее жизнь принцессы обернулась обманом, злой шуткой герцогини Патрианы, придуманной холодным расчетливым умом не ради развлечения, как обычно бывает у богатых и порочных людей, а ради того, чтобы спрятать Трин, настоящую дочь герцогини, и при этом оставить ее на виду у всех. Теперь в руках Валиана держала клинок, она носила форменный плащ, который Швея надела на нее в обмен на клятву защищать Алину, бросившись на клинки ради нее. А еще имя, напомнил я себе. Ты дал ей имя. Теперь она зовется Валиана валь Монд, другой дочери у тебя точно не будет.

– Спрячься где-нибудь в доме, – уже спокойнее повторил я. – Хочу, чтобы ты была в безопасности.

– Я поклялась защищать ее, – ответила Валиана еще тверже и решительней, зная, что имеет на это право. – Если я при этом погибну, то пусть так и будет.

Я подумал: а не выбить ли мне клинок у нее из руки и не оттащить ли насильно в деревню? Она брала уроки фехтования, как это принято у дворян: для них поединки – это игра, где за уколы начисляются баллы, а за изящные приемы зрители аплодируют. В реальном мире все это быстро лечилось смертью.

– Фалькио! – крикнула она.

За годы боев я научился тому, что если лицо человека перед тобой вдруг искажается страхом и он выкрикивает твое имя, то сейчас точно произойдет какая-нибудь неприятность. Я пригнулся и прыгнул в сторону – обернувшись, заметил, как железный шар с шипами приземлился как раз там, где я стоял секунду назад. Я выставил перед собой рапиры, пока парень с боевым цепом готовился к очередному удару.

Никогда не понимал, в чем прелесть цепа как оружия. Он всегда мне казался медленным и неповоротливым, хоть и удачно названным. Но мой враг явно намеревался доказать обратное. Он быстро и прицельно размахнулся шипастым металлическим шаром, прикрепленным к цепи, не дожидаясь, пока я нападу. Я уклонился в сторону, думая, что цеп ударит в землю и мой противник потеряет равновесие, но он грамотно использовал движение шара, чтобы снова размахнуться и ударить в этот раз горизонтально. В прошлом я неоднократно видел, как цеп ломает ребра защищенных доспехами воинов. Костяные пластины плаща были крепкими, но до сих пор мне не приходилось проверять на практике, выдержат ли они удар цепа. И вряд ли теперь стоило это делать. Я поднял рапиру в правой руке так, что ее острие смотрело прямо в небо, и отступил ровно настолько, чтобы шипастый шар пролетел мимо меня – но цепь обернулась вокруг клинка. Изо всех сил я дернул рапиру, подтянув к себе рыцаря, и ткнул клинком в область подмышки, где предположительно имелся зазор между доспехами. Не попал, в который уже раз проклиная темно-серую защитную ткань.

Валиана попыталась заколоть рыцаря, но ее никогда не учили бою с противником в доспехах, так что ее легкий клинок стал для него слабой помехой. Я же вцепился в его руку, держащую оружие, и продолжал колоть рапирой так быстро, как только мог, в надежде найти проклятый зазор. Это мало походило на искусство фехтовальщика, которое воспевают в балладах, но большинство из них все равно не о плащеносцах. С третьей попытки я наконец-то нашел незащищенное место между шлемом и шеей – рыцарь выронил цеп и рухнул на землю.

Не успел я насладиться заслуженным чувством облегчения, как Валиана вновь закричала – я обернулся и увидел, что к нам приближается целая толпа рыцарей. Тысяча чертей! Двигайся я побыстрее, может, нам бы и удалось сбежать прежде, чем они нас увидят.

Трое размахивали клинками, двое – булавами. Надеяться даже на то, что я справлюсь с двоими, мне не приходилось, не говоря уж о пятерых. Вот Кест мог бы их победить. Я проклял свою неудачу и «ночную мглу», а в придачу и Кеста, которого не оказалось рядом, когда он был так нужен.

– Беги! – крикнул я Валиане. – Беги, разыщи Кеста и оставайся рядом с ним.

Она не послушалась и встала в защитную стойку рядом со мной; такая картина украсила бы любой дворец, вот только в бою с врагами это не слишком помогало.

– Фалькио! – Я услышал, что Брасти зовет меня откуда-то сзади и сверху. – Где ты, черт побери?

– Здесь! – проорал я в ответ.

– Я ни черта не вижу. Лишь силуэты – не знаю, вы это или чертовы рыцари!

– Не повезло вам, – отозвался один из рыцарей. Он взглянул на Валиану. – Герцогиня Трин окажет особую милость любому, кто приведет эту девку к ней на цепи.

Голос прозвучал кровожадно, и я представил, как они поступят с девушкой, если схватят ее. Нет, сказал я себе. Не теряй голову. Успокойся. Яростью тут не победить.

В воздухе прозвенела стрела, едва не задев мою руку, и ударилась в землю.

– Я попал в него?

– Не полагайся на голос! – прокричал я. – «Мгла» искажает направление.

Где-то в мире живет бог или святой, который придумал магию. И когда-нибудь я его убью!

– И как мне быть?

Когда ко мне приблизился первый рыцарь, я сунул руку в карман и достал кусочек «светлячка». Это легкое хрупкое вещество, которое светится, когда его крошишь; «светлячок» используют для того, чтобы пометить место, где обнаружены улики. Я швырнул его в грудь рыцаря. Сначала ничего не происходило, но спустя несколько секунд на его одежде засветилось маленькое пятнышко, словно в него попал горящий уголек.

На какой-то миг рыцарь даже растерялся, но быстро сообразил, что это не огонь.

– Глупые штучки плащеносцев, – проворчал он и поднял клинок.

– Что это? – прокричал Брасти. – Фалькио, это…

– Целься на свет, Брасти!

– A-а, шкурник! – взревел рыцарь. – Сейчас к тебе придет смерть!

Он бросился на нас.

– Так и есть, смерть уже идет, жестянщик, – крикнул в ответ Брасти.

Рыцарь успел лишь на короткий миг посмотреть наверх, прежде чем услышал громкий стук: это длинная, в два с половиной фута, стрела глубоко вонзилась ему в грудь; я даже подумал, что она пробьет его насквозь.

– Трусость… – пробормотал он, валясь на колени.

– Не трусость, сэр рыцарь, – сказал я, – а Невоздержанность.

Я мысленно поблагодарил святого Мерхана, Оседлавшего стрелу, за то, что он сделал Брасти плащеносцем. Неважно, насколько крепкими были доспехи рыцаря – они не могли противостоять длинной стреле со стальным наконечником, выпущенной из огромного лука – шестифутового, из красного тиса и черного хикстена. Кроме того, Брасти ненавидел рыцарей больше всего на свете.

Остальные нападавшие начали осторожничать и принялись окружать нас. Я швырнул второй кусок «светлячка» в очередного рыцаря, но, прежде чем тот разгорелся, противник успел смахнуть его с себя на землю и растоптать. Что ж, если мне и сопутствует удача, то длится она не больше двух секунд.

Стоявший напротив меня рыцарь отозвался эхом, словно подслушал мои мысли:

– Твой трюк сработал лишь один раз, шкурник. Больше не выйдет.

– Фалькио, что происходит? – крикнул Брасти. – Где следующая цель?

– Я как раз этим и занимаюсь, – ответил я.

Рыцарь обрушил на меня меч – я отскочил назад, и клинок просвистел мимо моего носа. Я чиркнул обеими рапирами по грудной клетке, но противник рассмеялся, даже не пытаясь парировать. Рапира наносит нагрудному доспеху вреда не более, чем нежное прикосновение шелкового платка. Но я и не собирался пробивать его защиту – просто срезал маскировочные одежды.

– Что-то блеснуло, – крикнул Брасти.

– Это твоя цель! Стреляй!

Рыцарь понял, что сейчас произойдет, и попытался прикрыть блестящие доспехи, но было поздно: в тот же миг стрела пронзила его грудь.

– Валиана, – сказал я, – возьмешь на себя одного рыцаря с булавой, только держись от него подальше и не пытайся убить. Просто срежь с него одеяния, что закрывают доспехи.

К нам спешили другие рыцари, но при таком раскладе я уже мог с ними справиться. Два мечника попытались обойти меня с обеих сторон, но мои рапиры двигались раза в два быстрее, чем их палаши. Да и целиться мне не приходилось.

Вновь послышался голос Брасти:

– Кажется, я что-то вижу…

– Сперва убедись! – крикнул я в ответ, боясь, что он мог принять отблеск моих клинков за доспехи.

Один из рыцарей попытался отрубить мне голову, но я пригнулся и обогнул его сзади. Потребовалось лишь два коротких разреза, чтобы обнажить доспех на его спине: кажется, он даже не заметил этого, когда повернулся ко мне. Солнечные луч пронзили мглу, сверкнув на рыцарских доспехах, – в ту же секунду стрела вошла в его тело.

Я слышал, как стрела прозвенела в воздухе, повернулся и увидел, что она вонзилась в тело противника Валианы. Умница! Не обязательно убивать его, просто делай, что можешь. Когда рыцарь упал на колено, девушка полоснула ему по горлу – мгновение спустя в его шею вонзилась еще одна стрела.

Второй боец с клинком пытался держаться как можно ближе ко мне, но здесь все зависело от скорости и живости, а в этом я его превосходил, даже несмотря на мою недавнюю болезнь. Я отскочил назад и трижды полоснул перед собой, обнажая нагрудный доспех. Стрела Брасти тут же нашла цель. Мне оставалось лишь убрать последнего из нападавших.

Я услышал крик и повернулся к Валиане – клинок лежал на земле в нескольких футах от нее, последний рыцарь готовился поразить девушку булавой. Получив удар, она умрет в ту же секунду. Я вдруг представил, как Валиана лежит на земле с жуткой вмятиной на черепе. Бросился к ним, проклиная всех святых, кого только мог вспомнить, и понял, что опоздал. Рыцарь был полностью облачен в защитные одежды, «мгла» еще не рассеялась, так что Брасти сможет разглядеть лишь смутные тени. Валиана поскользнулась и упала на землю; я понимал, что если Брасти выстрелит прямо сейчас, то он в равной степени может убить меня, Валиану или рыцаря. Но выбора у нас не оставалось.

– Брасти, стреляй!

– Не вижу, Фалькио…

– Попытайся…

«Мгла» расступилась, и сквозь нее проступила жуткая фигура, которая неслась на Валиану и ее противника, размахивая клинком. От существа исходило красное сияние, словно под кожей у него пылал огонь. Демон, подумал я. Трин нашла способ натравить на нас демонов. В тот же миг существо взлетело в воздух, без труда перемахнув через лежащую девушку; оно направило меч острием вниз. Повинуясь тяготению, опустилось на землю, одновременно с огромной силой вогнав клинок в грудь рыцаря. Сталь пронзила доспех и впилась в тело. И в этот миг весь мир застыл.

– Никогда раньше не использовал этот прием, – сказал Кест, вынимая окровавленный клинок из тела. Голос у него был спокойный и даже расслабленный, словно он только что вышел из горячей ванны.

– Что произошло? – крикнул Брасти. – Я не…

– Все в порядке, – ответил я и протянул руку Валиане, помогая подняться. – Святой клинков наконец-то удостоил нас своим посещением.

Кест поднял бровь.

– Я был занят, сражаясь с семерыми. А скольких уложил ты?

– Меньше, – признался я.

Из тьмы появился Брасти с Невоздержанностью в одной руке и дюжиной стрел в другой.

– А я – восьмерых, – сообщил он.

Наверняка солгал.

Трудно описать то облегчение, которое я испытал, когда появился Кест. Он был моим лучшим другом, самым опасным бойцом из всех, что мне доводилось встречать. И когда оба моих друга стояли рядом, то казалось, что «мгла» вот-вот развеется. Вместе мы сможем сразиться с людьми Трин. И найдем Алину.

Из «мглы» появилась чья-то фигура.

– Эй вы! – прокричал человек.

Когда он подошел ближе, я увидел, что это один из плащеносцев Швеи. Лицо его вдруг смертельно побледнело, и лишь тогда я понял, что Кест, Брасти, Валиана и я сам угрожаем ему клинками.

– Идите за мной, – сказал он, справившись с собой. – Вы нужны Швее.

– Куда мы идем?

– К лошадям. Оставшиеся в живых рыцари Трин бежали и похитили Алину.