Тень рыцаря

Глава сорок пятая Черные табарды

Святой клинков и рыцарь-командор Арамора смотрели друг на друга с разных сторон лужайки с вытоптанной травой. Они находились так близко друг к другу, словно стояли по оба конца герцогской купальни. Если бы один из них обнажил клинок и бросился в атаку, то другой, замешкавшись хотя бы на мгновение, не успел бы глазом моргнуть, как голова его слетела бы с плеч.

– Припоминаю, что, когда мы впервые встретились, – мимоходом заметил Шуран, – вы подсчитали, сколько ударов понадобится, чтобы победить меня.

– Десять, – отозвался Кест.

– Вы все еще утверждаете, что это так?

Никто из них не шевельнулся, но Кест бросил взгляд на скользкую тропинку за спиной Шурана, по которой пришел рыцарь:

– Теперь вы не хромаете, а раньше сильнее опирались на левую ногу. И правый бок берегли, когда мы только встретились. Это из-за ранения или вы просто делали вид?

Шуран улыбнулся.

– Если бы я вам сказал, что получил ранение, когда упал с подстреленной лошади, то как бы вы расценили мои шансы сейчас?

– Семнадцать ударов, – без запинки ответил Кест.

– Неужели? Значит, я приобрел семь лишних ударов, чтобы насладиться жизнью. А если бы я сказал, что притворялся, чтобы скрыть свое мастерство, сколько бы вы мне отвели?

Кест не дрогнул лицом, но я видел, что он лихорадочно думает, как ответить.

– Двадцать два, – наконец сказал он.

– Гениально. Ну раз уж вы были так добры и удовлетворили мое любопытство, позвольте еще немного испытать ваше терпение.

Шуран начал двигать левой рукой легко и проворно, даже не пытаясь угрожать или удивлять. Казалось, он просто слушает прекрасную музыку и движется в такт ее ритму, играя пальцами мелодию. На миг мне даже показалось, что это какой-то трюк или заклинание, но я заметил, что Кест внимательно следил за его движениями, и лишь тогда сообразил: Шуран демонстрирует свои способности.

– Тридцать один, – сказал Кест. – Нет, тридцать девять.

Шуран продолжал двигать рукой, меняя направление и темп. Можно было посчитать это пустым позерством – но я бы никогда не смог сравниться с ним в плавности, точности движений и идеальному владению рукой.

– Пятьдесят четыре, – сказал Кест.

– Неужели? И это всё?

Кест поглядел на Шурана – рыцарь улыбался, но это совсем не влияло на его движения.

– Семьдесят, – поправился Кест.

Шуран рассмеялся, издав на удивление мелодичный смех, который нисколько не отразился на плавности движений.

– Девяносто четыре, – сказал Кест.

– Осторожнее, – ответил Шуран. – Если мы продолжим, то вскоре вы скажете мне, что не сможете победить меня.

– Девяносто четыре, – повторил тот.

– Кто научил вас владеть клинком? – спросил Шуран.

– Отец. Друзья. Враги.

– Хорошо сказано. Я полагаю, что важно учиться у лучших, вы не согласны?

Неожиданно что-то в улыбке Шурана меня насторожило: в ней не было намека на безумие или угрозу, но все же она напомнила что-то знакомое. Нет, я не встречал ее раньше, но видел что-то связанное с ней. Бывает так, что ты видишь прекрасную женщину, и тебе кажется, что ты ее уже когда-то встречал, а потом понимаешь, что знавал мужчину, который за кубком вина в трактире рассказывал тебе о любви всей своей жизни, и вот теперь ты ее нашел.

– Что-то здесь не так, Кест, – предупредил я.

– Ну же, неужели мы остановились на девяноста четырех? – спросил Шуран. – Неужели я не смогу лучше?

– Кто вас учил? – ответил вопросом на вопрос Кест.

– А-а?

– Вы спрашивали, у кого я учился. Кем были ваши учителя?

– А, вы об этом, у меня был лишь один. Мой отец – говорили, что он очень хорош. Я удивился, когда он взялся за мое обучение, потому что отец никогда не возился с детьми. Меня он отчего-то стыдился. Поэтому первые семь раз, когда я просил его научить меня, он меня избивал до полусмерти.

– Видимо, потом он вас пожалел? – спросил Кест.

– Пожалел? Возможно. Думаю, поначалу это его забавляло. Он был холоден, ему нравилось смотреть, как я истекаю кровью. Мою мать это несказанно огорчало.

Движение руки, тон голоса, улыбка…

Все совпало.

– Боги, Кест! Я знаю, кто научил его. Знаю, кем был его отец.

– Святые угодники, – поправил Шуран, улыбка его стала еще шире, а рука наконец успокоилась. – В данном случае правильнее всего будет воскликнуть не «боги», а «святые угодники».

Когда я единственный раз повстречал этого человека, который, должно быть, являлся отцом Шурана, мне даже в голову не пришло, что у него могла быть семья. Я не сомневался, что мы скоро погибнем, и думал лишь о том, что мой лучший друг собирался отдать свою жизнь за то, чтобы мы с Алиной, Валианой и Брасти получили хоть небольшое преимущество, всего пару минут, и попытались сбежать. Кто бы мог подумать, что подобное существо, полностью посвятившее жизнь мастерству владения клинком, могло заниматься обычными повседневными делами: заниматься любовью с женщиной и завести ребенка?

– Кавейл, – сказал я вслух; мне показалось, что нужно произнести это имя, чтобы доказать, что я его не боюсь. – Вашим отцом был Кавейл, Разрезающий воду клинком.

Шуран перевел взгляд на меня.

– Я предпочитаю считать его наставником. Он не был слишком примерным отцом.

– Но как? – слабо и натужно спросил я.

– Даже святые… отвлекаются от своего дела, если можно так выразиться. Даже такие, как Кавейл, иногда ложатся в постель с женщинами.

– Но я полагал, что у святых не может быть потомства…

Шуран рассмеялся.

– Неужели? Фалькио, вы, наверное, наслушались стародавних легенд. Хотя, может, в этом и есть какая-то правда, если они спят с обычными людьми. Но, к счастью для меня, дело решилось полюбовно. Видимо, двое святых вполне могут иметь детей.

Биргида. Его мать – святая Биргида, Наплакавшая реку. Союз милосердия и жестокости порождает еще большую жестокость. Она пыталась усмирить жестокость Кавейла, но у них родился Шуран – сама жестокость во плоти. Всю свою жизнь он упражнялся, чтобы стать святым клинков – и стал бы, если бы не Кест, который, вопреки всем вероятностям, сумел победить Кавейла, чтобы спасти нас.

Но Шуран был рожден, чтобы стать святым.

– Итак, – сказал Шуран, снова переводя взгляд на Кеста. – Сколько же ударов вам потребуется, чтобы победить меня?

Я был фехтовальщиком с детства. С тех пор как взял в руки рапиру, упражнялся с ней почти каждый день. Я дрался на клинках, получал колотые и резаные раны, несколько раз едва не погиб. Когда проводишь жизнь подобным образом, то привыкаешь к мысли, что не всегда удается уследить за движением клинка опытного противника. Иногда он движется слишком быстро, и глаз не в состоянии уловить его. Поэтому ты начинаешь следить за движением локтя, постановкой ног, напряжением в плечах. И все это помогает тебе предугадывать его следующее движение. А если ты настоящий мастер, то можешь просто смотреть противнику в глаза. Этим и занимались Кест с Шураном.

Их мечи мелькали в воздухе так быстро, что лязганье металла о металл долетало до моих ушей лишь тогда, когда они уже разводили клинки. Они нападали так, как колибри порхает вокруг красной ягоды: небольшой надрез тут, пара капель крови там – достаточно, чтобы остановить противника хотя бы на долю секунды.

– Как вы полагаете, стали ли вы от этого быстрее? – спросил Шуран, обменявшись с Кестом пятью ударами – столько я насчитал, хотя их могло бы быть уже и пятьдесят.

– Быстрее от чего? – спросил Кест.

– От состояния святости, когда вы начинаете светиться красным. Это придает скорости?

– Понятия не имею.

Шуран склонил голову – естественное движение, но неразумное. Кест ввернул клинок и едва не коснулся горла рыцаря-командора. Шуран покрутил запястьем, чтобы отбиться, но не успел: клинка Кеста уже не было.

– А силы придает? – спросил Шуран, словно ничего не произошло.

– Не думаю, что моя рабочая рука стала сильнее.

– Что же тогда?

– Если честно, я не заметил, чтобы это вообще хоть что-то изменило. Возможно, я еще новичок в этом деле… Но думаю, что и Кавейлу это не дало ничего хорошего.

Гневная искра проскочила по лицу Шурана, и он бросился в атаку, нанеся целую серию ударов, которые, несмотря на всю их силу, выглядели чрезвычайно грациозно. Он двигался без малейших усилий – по крайней мере, так казалось, – переходя от диагонального удара, который мог снести Кесту челюсть, к мощному уколу в коленную чашечку. Клинок его летал то вверх, то вниз, мог нанести легкий порез, а затем с необычайной силой обрушиться сверху, угрожая разрубить противника пополам. Кест избегал ударов, иногда парировал, иногда аккуратно уворачивался, позволяя клинку проходить на расстоянии волоса от своего лица.

– Вы же знаете, что ничего не выйдет, – заметил Кест.

– Что именно? – В голосе Шурана не слышалось ни намека на напряжение сил или усталость, которую ощутил бы любой боец в подобном поединке.

– Вам не удастся хитростью заставить меня уступить вам те два дюйма земли, на которые вы рассчитываете.

Оба дрались на палашах, но клинок Шурана был длиннее дюйма на три. Если бы ему удалось немного увеличить расстояние между ними, он бы получил преимущество.

Шуран улыбнулся.

– Что ж, попробуем что-то другое.

Рыцарь сделал финт, целясь в левый бок Кеста, который тот подставил, но даже я его понял: слишком уж он был очевиден. Однако Кест парировал: опытный фехтовальщик может в последний миг обратить финт в атаку, если понимает, что противник не сумеет блокировать удар. Святой сделал выпад, чтобы кольнуть правое бедро Шурана – тот немного скованно попытался вернуть клинок, крепче сжал эфес и на долю секунды приоткрыл левый бок. Кесту лишь оставалось сделать полшага вперед и нанести удар.

– И это не сработает, – сказал Кест, оставшись там, где стоял.

– И что же я пытался сделать в этот раз? – невинно поинтересовался Шуран.

– Дело ведь в булыжнике, на вершине которого лежит галька? Вы хотели толкнуть меня, чтобы я наступил на него и потерял равновесие.

– Очевидно, сегодня у меня есть масса коварных замыслов.

Теперь Кест принялся нападать, каждый раз меняя не только цель и темп, но еще и стиль боя: от классического фехтования он незаметно переходил к боевым приемам. Иногда даже позволял себе пару движений, которыми пользуются завзятые дуэлянты и скандалисты: не потому, что они точны, а потому, что поражают противника своей яростной внезапностью. Но Шуран уходил от них, парировал, переходил к контратаке: все это длилось меньше двадцати секунд и кончилось тем, что они не сдвинулись и на два фута.

Когда оба противника вновь заняли защитную позицию, я заметил маленькую бусину крови над бровью Шурана.

– Браво, – сказал тот.

Медленно, очень медленно капля крови росла и потекла по лбу. Спустя мгновение кровь зальет ему глаз, заставив моргнуть. И в этот миг он погибнет.

– У меня почти получилось, – как бы невзначай сказал Шуран, – на четвертом ударе? Я почти достал вас. Но в какой-то миг вы перенесли вес.

– Скользкая грязь под ногами. Вы, вероятно, заметили.

– И все же вы обратили на это внимание и успели сменить тактику, – сказал Шуран. – Это невероятно.

– Вы тоже хороши, – признал Кест. – Но, увы, не святой.

Рыцарь-командор улыбнулся.

– Именно так. Я бы никогда не смог победить вас в честном бою. Теперь я это понимаю.

Слова «в честном бою» меня встревожили. Я огляделся вокруг, ища, где же ловушка – может, поблизости прячутся люди Шурана с арбалетами в руках, – но ничего не заметил. Возможно, Шуран просто решил напоследок сделать великодушное признание, поняв, что встретил того, кто лучше него.

Капля крови скатилась на бровь. Через секунду всё закончится.

Из-за разговоров о гальке и скользкой грязи я поглядел на землю, чтобы проверить, нет ли там чего, что может помешать Кесту покончить с Шураном, но ничего не увидел. Несмотря на все ухищрения Шурана, Кест двигался осторожно, стараясь стоять на твердой земле: даже когда противник пытался завлечь его, он обходил опасные места. Но кое-что не давало мне покоя. Зачем Шуран продолжал придерживаться столь неудачной стратегии? Да и вообще, откуда ему известно, где находятся все эти булыжники и гальки, словно он…

Ну конечно же, он всё это подстроил, сообразил я. Коварный ублюдок изучил здесь каждый камешек, каждый дюйм пыли на земле еще до поединка, поэтому он точно знал, как нужно двигаться. Кест слишком умен и наблюдателен, он обошел все ловушки, которые расставил для него Шуран, а теперь стоял на…

Тысяча чертей!

– Кест! – крикнул я. – Назад!

– Поздно, – сказал Шуран.

Он качнул головой, и кровь брызнула из раны на лбу. Кест поднял клинок, чтобы отсечь Шурану голову. Капля крови упала на землю, и клинок Кеста застыл в воздухе.

Святой попытался двинуться, но не смог. Ноги его задрожали, словно рука великана пыталась придавить его к земле.

– Я попросил попа освятить землю. – Рыцарь-командор ковырнул почву перед собой, и мы увидели идеально нарисованный круг. Кест стоял посредине. – Для действия магии нужна лишь капля крови. Конечно, я бы предпочел, чтобы это была ваша кровь, но и моя сойдет. Вам следует склониться: именно этого хотят боги от святого, стоящего на освященной земле.

Я бросился к ним, надеясь вытолкнуть Кеста из круга, но Шуран поднял клинок, и я едва успел остановиться, чтобы не налететь на острие.

– Не стоит, – сказал Шуран, не отводя взгляда от Кеста. – Наверняка вам будет приятно узнать, Кест, что я не могу вас убить, пока вы находитесь в круге. – Он размахнулся и рубанул по голове Кеста, но клинок его отскочил, словно ударился о стену. – Религия приносит столько хлопот, вы не находите?

Кест упал на колени, невольно склонив голову.

– Вы не смогли победить меня, Шуран. Что бы вы сейчас ни сделали, я убью вас, когда всё закончится. Вы никогда не станете святым клинком.

– Разумеется, стану. – Шуран ткнул в меня клинком – я отпрыгнул назад, но не успел. Острие ожгло мне щеку, я коснулся рукой – на пальцах остались капли крови.

Огромным усилием воли Кест повернул голову ко мне, и я увидел страх и беспокойство в его глазах.

– Вы так сдержанны, Кест, – продолжил Шуран. – Так логичны. Просчитываете каждое движение. Вряд ли кто-то может победить вас, когда вы полностью сосредоточенны. – Он обратил взгляд на меня. – Поэтому я собираюсь убить вашего друга Фалькио у вас на глазах, и это будет страшная смерть.

– Если вы собирались шокировать Кеста, то следовало осуществить это прежде, чем дашини пытали меня на протяжении девяти дней, – сказал я.

Шуран пропустил мое замечание мимо ушей – впрочем, так делали многие в последнее время.

– А когда я с ним покончу, дам приказ своим людям догнать остальных. Первой убью Валиану. Прекрасная девица, ее будет, несомненно, жаль. Не знаю, как вы относитесь к Дариане – вряд ли она хоть кому-то нравится. Но что бы вы о ней ни думали, я и с ней сделаю то же самое.

Он шагнул вперед, держа в руках клинок, который все еще целился в меня.

– Затем я приведу малышку Алину, и мы с Трин… Честно говоря, она единственная, с кем я не стал бы поступать подобным образом, но придется.

– Вы можете совершить сколько угодно жестокостей, – сказал Кест, борясь с невидимым грузом, прижимающим его к земле. – И все равно вам не стать святым.

Шуран улыбнулся.

– Вы ошибаетесь: после того как я уничтожу ваших друзей и отдам на поругание Трин невинную малышку Алину прямо у вас на глазах, я прикажу попу разомкнуть священный круг. И знаете, что случится, Кест? Вы нападете на меня, изливая черную ярость сердца. Только вы не привыкли драться в ярости, не так ли? Именно так я и смогу одержать над вами победу, так я убью вас. И так я стану святым клинков.