Трагедия

Глава 10

Пайпер

Стоя посреди того, что в конечном итоге станет моей гостиной, я обозревала прогресс, достигнутый моими строителями за последние пару недель.

Стены, которые были снесены и перемещены, теперь были обшиты гипсокартонном, заклеены скотчем и готовы к нанесению текстуры. Шкафы из кленового дерева стояли в углу, они были накрыты тканью и ожидали, когда стены будут покрашены, и их смогут повесить. Огромный остров, отделявший кухню от того места, где я стояла, уже был установлен на своём месте.

Мой проект складывался воедино. Снос и реконструкция дома отняли много времени. В течение последнего месяца я задавалась вопросом, не было ли это ошибкой, если попытка самостоятельно справиться с такой масштабной реконструкцией была равносильна тому, чтобы запихнуть в рот полукилограммовый пирог и попытаться его прожевать.

Но когда я пришла сегодня вечером, чтобы проверить прогресс, я обнаружила множество образцов, прислоненных к острову. Образцы краски. Вырезки для ковров. Плиты для задней панели ванных комнат и кухни.

Наконец-то мы добрались до самого интересного.

Бригадир подсчитал, что примерно через шесть недель я смогу отказаться от Эйрстрима и переехать в свой дом.

И хотя он был утомительным, часть меня не хотела, чтобы этот проект заканчивался. Чем я буду заниматься по ночам, если мне больше не нужно будет выбирать цвета и напольные покрытия? Мой сосед, конечно, больше не занимал меня.

Прошло две недели с ужина в доме Кейна, и за это время я ни разу его не видела. Первую неделю я находила предлоги, чтобы не быть дома. Я ездила в Калиспелл на три импровизированных похода по магазинам. Один раз я ужинала в закусочной Боба и два раза в баре. Ночью я привыкла спать с берушами в ушах, чтобы, если Кейн всё-таки отважится прийти, я не услышала его стука.

Затем, на прошлой неделе, я просто уехала из города, отправившись на юг, в Бозмен, где посетила организацию ветеранов и вручила им огромный чек. Логан решил остаться дома, позволив мне представлять компанию вместо него. Я думаю, он отказался от поездки, потому что хотел, чтобы все благодарности за наше пожертвование были направлены на меня.

Быть в центре внимания было совсем иначе, и хотя мне нравилось, что такое трепетное отношения к себе, я предпочитаю оставаться за кулисами.

Остальная часть моей поездки превратилась в короткий отпуск, позволяющий познакомиться с новой частью Монтаны. Я поехала в причудливый городок под названием Прескотт и провела несколько ночей в мотеле «Биттеррут», одном из самых очаровательных мотелей, которые я когда-либо видела.

Этот район был немного суровее Ларк Коув, хотя также был наполнен красотой. Под занавесом из современных удобств вы получали небольшое представление о Старом Западе.

Через несколько дней я покинула Прескотт и совершила живописную поездку по Йеллоустонскому национальному парку, медленно возвращаясь домой, обратно в свой райский уголок.

Поездка была замечательной, и долгая дорога была именно тем, что мне требовалось.

Сидя за рулём, не имея ничего, кроме радио и своих мыслей, у меня было время подумать обо всём, что произошло в моей жизни за последние несколько месяцев. Тихая поездка дала мне время взглянуть с некоторой точки зрения на ужин, который перевернулся с ног на голову.

Я была так взволнована возможностью поужинать у Кейна. Его приглашение заставило меня почувствовать себя чем-то большим, чем просто его ночной подружкой, и я восприняла это как знак того, что он, по крайней мере, хотел какой-то дружбы. Что он хотел узнать меня как личность, а не просто как секс-партнёра.

Это было не свидание. Я знала, что это было не свидание. Тем не менее, вечер начался неловко, как свидание вслепую на первом курсе колледжа, которое длилось всего двадцать минут, пока парень не бросил меня, чтобы пойти в боулинг со своим соседом по комнате.

Но когда мы с Кейном устроились в тех креслах на его веранде, я почувствовала сдвиг. Щелчок. Рядом с ним было легко сидеть.

Затем он шокировал меня, приоткрыв дверь в своё прошлое. Я заставила себя не ёрзать на стуле, когда он рассказывал мне о своём родном городе и о том, что его мать всё ещё жила там. На мимолетную секунду я подумала, что он действительно может довериться мне. Может быть, он пригласил меня, чтобы снять часть груза со своего прошлого.

Глупые мысли.

Кейн Рейнольдс был самым замкнутым человеком, которого я когда-либо встречала. Он достаточно недвусмысленно дал это понять. Его прошлое было его тайной. Под контролем.

Когда мы сидели на веранде, я не позволила его молчанию побеспокоить себя. В конце концов, он пригласил меня на ужин. Это что-то значило. Маленькие победы часто были так же важны, как и большие.

Поэтому я рассказала ему о своей работе и о своём брате. Я вела в основном односторонний разговор, пока не пришло время есть.

Потом зазвонил мой чёртов телефон.

Почему мне было так трудно просто игнорировать Адама? Из всех ночей и времени для звонка он выбрал худшее. И всё же, как настоящая идиотка, я ответила.

Я всегда отвечала.

Адам сразу же начал жаловаться на своего режиссёра. Я слушала. Всякий раз, когда у Адама были трудные времена на работе, он обращался ко мне. В течение многих лет я гордилась тем, что он обращался ко мне, когда нужно было выговориться. Он не мог позволить себе жаловаться коллегам. Водоворот сплетен на Бродвее был хуже, чем школа-интернат для девочек. Выслушать его было моим долгом как его жены.

Не так просто избавиться от старых привычек.

Когда мне наконец удалось вставить слово, я сказала ему, что занята. Затем последовали вопросы.

Чем ты заняла? Ты на свидании? У тебя ведь никого нет, не так ли?

Встречалась ли я с кем-то? Один взгляд на обеденный стол, где Кейн притворялся, что не слушает, и Есть просто вылетело из моего рта.

Адам взорвался, и после второго обвинения в предательстве я повесила трубку.

Мне потребовалась неделя, чтобы понять, что я слишком долго позволяла чувствам Адама управлять мной. У меня было полное право встречаться с кем-то. У меня было полное право заниматься случайным сексом со своим соседом. Потому что я больше не была замужем.

Адам не смирился с нашим разводом, и, примерно через восемьсот километров по открытой дороге, я поняла, что я тоже.

Жаль, что моё осознание пришло на несколько недель позже. Я бы позволила телефонному звонку Адама вывести меня из себя. А не ушла бы в себя и не закончила бы свой роман с Кейном.

Я должна была ему всё объяснить. С тех пор как я вернулась из поездки, я двадцать раз смотрела в окно на его дом, зная, что мне нужно пересечь черту. Но, похоже, я не могла заставить себя пойти в его сторону.

Вместо этого я выходила за дверь и входила в свой дом, осматривая каждую мелочь. Прошлой ночью я позаимствовала промышленный пылесос команды и очистила каждую спальню от деревянных щепок, гипсокартонной пыли и упавших гвоздей.

Бригадир сказал мне сегодня утром, что в этом нет необходимости. Я притворилась, что не слышу его.

Эта уборка более чем на час отвлекла меня от мыслей о Кейне. О том, что я скучала по его ночным визитам в кемпер. Скучала по его пряному запаху на моих простынях и частичкам опилок, которые он часто оставлял после себя.

Во время своего путешествия я поняла ещё одну вещь — я не создана для случайного секса.

Моё израненное сердце было на кону, и оно требовало бережных отношений, а не черствости.

Дружба — это наибольшее из того, что я могла предложить Кейну.

У меня в кармане зазвонил телефон, и я достала его. Мама сказала, что позвонит, чтобы наверстать упущенное, и я была рада поговорить с ней. Но вместо улыбающейся фотографии мамы на экране мелькнуло имя Адама.

Я колебалась над кнопкой, которая бы сбросила его. Затем я всё-таки нажала на неё.

— Ха! — Я подняла кулак в воздух. — Я молодец.

Адам не звонил мне с того момента на ужине у Кейна. Я, конечно, не звонила ему. Первые несколько дней я боялась этого, а через неделю позволила себе надеяться, что, возможно, звонков больше не будет.

Но мне стоило бы догадаться.

Мой телефон зазвонил снова, его имя вернулось на экран. И снова я нажала на отбой, на этот раз без колебаний.

Я улыбнулась про себя, хотя потом нахмурилась, когда он позвонил снова. Он просто продолжал звонить, и каким бы терапевтическим ни было отказывать ему, я не хотела заниматься этим всю ночь.

Кроме того, игнорирование двух из трёх звонков было прогрессом.

— Привет.

— Привет, как дела, Пайп?

Я съёжилась от этого прозвища.

— Что случилось, Адам?

— Просто звоню, проверить как ты. Узнать как прошла твоя неделя.

— Нормально.

— И это всё? — Он усмехнулся. — Нормально? Раньше ты рассказывала мне всё о своём дне.

— Так и было. Когда мы были женаты. Но мы больше не женаты.

— Это был не мой выбор.

— Нет. Твой. — Мой голос оставался холодным и спокойным. — Ты поцеловал другую женщину. Это был твой выбор. Наверняка где-то там остались фотографии с хэштегом #изменяющийублюдок.

— Это был просто поцелуй.

— Да?

— Я не… Знаешь что? Я не хочу ссориться. Я просто скучаю по тебе. Вот и всё. Ты живёшь на другом конце страны. Это просто телефонный звонок, потому что я мне интересно как ты.

Я вздохнула.

— Хорошо.

— Как дела на работе? Как Логан?

— Хорошо. Он счастлив. — Адам никогда по-настоящему не ладил с Логаном. Думаю, причиной тому была зависть Адама к тому, как я восхищалась своим боссом.

— Отлично. Это отлично.

Повисло неловкое молчание, пока я ждала вопроса, который, как я знала, последует. Всё это любопытство по поводу моей работы и Логана было просто способом Адама потянуть время. Что он действительно хотел знать, так это встречаюсь ли я с кем-нибудь.

— Итак… кто этот парень, с которым ты встречаешься?

Сказал это! Адам был похож на маленького ребёнка, у которого кто-то только что украл его любимую игрушку. Ну, на самом деле Кейн меня не крал. Но Адаму не нужно было этого знать.

— Мужчина, которого я встретила здесь.

— Это серьезно?

— Нет, — призналась я.

— Оу. — Его голос звучал слишком бодро. — Я подумываю о том, чтобы посетить Монтану.

— Что? — ахнула я.

Это было моё место. Моё безопасное место. Я не хотела, чтобы Адам был здесь, наполняя его воспоминаниями о том, что я оставила позади.

— Нам нужно поговорить, Пайп. По-настоящему поговорить. Так много всего произошло, я чувствую, что нам нужно какое-то завершение. Или, может быть, даже новое начало.

Я открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Новое начало? Неужели он действительно думал, что у нас есть шанс забыть всё, что произошло?

Наш брак был полон проблем, фундаментальных вопросов, которые я слишком долго игнорировала. И один за другим они показывались с того дня, как я попросила развода.

Адам должен был быть в центре внимания. Он редко сопровождал меня на мероприятия для сотрудников фонда, потому что они были посвящены мне, а не ему. Я упросила его посетить три рождественские вечеринки, и, выслушивала, как он зевает на каждой, так что с тех пор я ходила одна.

Деньги его семьи означали, что мы всегда вращались в элитных кругах. Мои родители не были бедны, но мы никогда не были богатыми. Я никогда не хотела, чтобы Адаму было стыдно за меня, поэтому вела себя настолько безупречно, насколько это было возможно. Я зашла так далеко, что брала частные уроки этикета перед нашей свадьбой.

Адам никогда не критиковал меня и не унижал. Он поддерживал мою работу и любил мою семью. Но я никогда не вписывалась в наш образ жизни. Его образ жизни. Большинство ночей я ложилась спать с тугими узлами в животе. Я списывала свой постоянный стресс на тяжёлую работу, но это было просто оправданием.

Я была измотана, так стараясь сделать всё идеально. И где-то на этом пути мы с Адамом развалились.

С того момента, как мы обменялись клятвами, я считала нас счастливыми в браке. Тогда я использовала этот ярлык как предлог, чтобы надеть шоры и игнорировать то, что на самом деле происходило между нами. Я игнорировала изменения, сотрясающие наш фундамент. Наша подростковая любовь не была достаточно сильной, чтобы продлиться долго, не без работы — работы, которую никто из нас не хотел делать.

— Что, если я приеду через две недели? — спросил он. — У нас перерыв в расписании спектаклей. Я мог бы навестить тебя на пару дней.

— Адам, я не думаю, что это хорошая идея.

— Почему?

— Потому что это ничего не даст. Мне жаль, что ты не чувствуешь завершения. Правда. Но всё кончено. И я думаю, было бы лучше, если бы ты перестал звонить мне.

— Пайпер, ты не можешь иметь это в виду.

— Но имею, — мягко сказала я. — Мне жаль, но это так.

— Мы принадлежим друг другу. Мы сбились с пути, но для меня всегда была только ты.

Моё сердце сжалось от боли в его голосе. Когда станет проще? Он говорил то же самое всё время нашего развода. На каждой встрече с каждым адвокатом он всегда отводил меня в сторону, чтобы сказать, что любит меня.

Возможно, я разлюбила Адама, но у меня всё ещё была любовь к нему. Наши жизни просто больше не были связаны друг с другом. Наши пути больше не пересекались.

— Нет, мы не принадлежим друг другу. Мы отдалились друг от друга, Адам. Пожалуйста, найди способ принять наш развод. Пожалуйста. Я желаю тебе всего наилучшего, но это прощание.

— Пайп…

— Прощай. — Я убрала телефон от уха, хотя его протесты всё ещё доносились до меня. Затем я положила трубку.

Это было жёстче, чем я надеялась, но это давно должно было случиться.

Я попросила развода. Я довела дело до конца, несмотря на протесты Адама. Я сменила свою фамилию обратно на Кэмпбелл и переехала на противоположный конец страны.

Если Адам не смог осознать, что это конец нашего брака, то сегодняшний разговор должен безошибочно прояснить это.

Сегодня вечером я справилась с Адамом.

В выходных я помирюсь с Кейном.

Это место будет моим домом долгие годы, и я отказываюсь разрушать своё убежище из-за недолгой интрижки.

Теперь мне просто нужно было найти оливковую ветвь.

Когда я шла через гостиную к обеденной зоне, мне в голову пришла идея. Может быть, он согласится соорудить мне обеденный стол.

Найм Кейна мог бы устранить неловкость. Его мебель была безопасной зоной для разговоров. Мой ремонт тоже был таковой. Объединение этих двух факторов могло бы стать первым шагом в новых отношениях с моим соседом.

Платонических.

Были выходные Для Поминовения, и хотя я сомневалась, что у Кейна были какие-то большие планы на вечер пятницы, я не хотела идти туда, когда будет темно. Я не доверяла своему телу рядом с ним в сумерках. Одно прикосновение его мускулистой груди к моей, один толчок его массивных рук, и мы оказывались в постели.

Завтра я положу конец перерыву. С этого момента моё общение с Кейном будет ограничено светлыми часами.

Я продолжила осмотр дома, пройдя по длинному коридору, который вёл от входной двери, мимо кухни и в мою главную ванную комнату.

Там ещё не началась ни одна работа, но я всё равно хотела проверить, на всякий случай, может быть бригада всё-таки сделала что-то ещё.

Комната была такой же, какой я помнила её прошлой ночью, за исключением чистоты, так как я пропылесосила, поэтому я продолжила путь по коридору к гостевой спальне в дальнем конце дома. Из большого окна, выходившего на лес, у меня был прекрасный вид на хижину Кейна.

На нашем несостоявшемся ужине он сказал мне, что приехал сюда в поисках места, где можно было бы исчезнуть. Я бы солгала если бы сказала, что уехала из Нью-Йорка не для того, чтобы тоже исчезнуть.

Но пока Кейн просто жил здесь, я хотела пустить корни глубже, чем столетние деревья, затеняющие мою входную дверь.

Этот дом навсегда станет моим домом.

Он будет полон счастья, даже если в нём не будет детей, как я когда-то мечтала.

Мы с Адамом пытались забеременеть в течение многих лет, и каждый месяц я плакала из-за отрицательного теста на беременность. Наконец, мы пошли на приём к специалисту по бесплодию и узнали то, чего я боялась.

Независимо от того, сколькими способами мы пытались исправить мой гормональный дисбаланс, у меня не наступала овуляция. Добавьте к этому мои аномалии шейки матки, и зачатие старомодным способом было невозможно. Прежде чем мы с Адамом смогли поговорить о других вариантах, таких как ЭКО или усыновление, наш брак распался.

Единственная хорошая вещь в моём разводе, растянувшемся на годы, заключалась в том, что он дал мне достаточно времени, чтобы признать, что я не сломанная. Я не была ущербной. И мне не нужен был муж или дети, чтобы стать цельной.

Что мне было нужно, так это вещи, которые можно было бы любить, например, этот дом. Может быть, как только его реконструкция будет закончена, я заведу собаку или кошку, или обоих.

Бьюсь об заклад, кошка с удовольствием сидела бы у большого окна этой гостевой комнаты, внимательно наблюдая за тем, что происходит на улице.

Я закончила осматривать дом и вышла на улицу, пересекая посыпанную гравием подъездную дорожку к своему кемперу. Давно пора было выпить большой бокал вина и заняться бессмысленным листанием социальных сетей.

Но как только я потянулась к дверной ручке, загремел звук двигателя. Это была не легковая машина или грузовик, а что-то меньшее, похожее на газонокосилку, запускаемую с помощью натяжного шнура.

Я сделала два шага назад и посмотрела на дом Кейна. Он стоял на крыльце с бензопилой в руках. Двигатель работал на холостом ходу в течении ещё мгновения, но затем он нажал на газ, и прибор взревел.

Что он делал?

Он стоял ко мне спиной, но даже с такого расстояния я видела, что он покачивался и не мог держать равновесие. Он отшатнулся в сторону, одна нога зацепилась за другую. Бензопила всё ещё визжала, и злобные лезвия вращались в опасной близости от его ноги, прежде чем ему удалось восстановить равновесие.

Он пьян? Моё сердце дрогнуло, когда он снова покачнулся, и я бросилась по тропинке между нашими домами.

— Кейн! — закричала я, но он не слышал меня из-за шума пилы.

Я побежала быстрее.

Он поднял пилу, оставляя её в опасной близости к уху, затем бросил её на один из стульев на веранде. Тот стул, на котором я сидела две недели назад.

Из задней части устройства полетели опилки. Двигатель натужно взревел, прорезая древесину. Завершив один разрез, Кейн поднял бензопилу и снова рубанул по стулу. Его ноги запинались между порезами, но ему удавалось удержаться на ногах.

Моё сердце бешено колотилось, мои шлепанцы скользили по неровной земле, когда я спешила к его хижине, в ужасе от того, что опоздаю всего на несколько секунд. Я понятия не имела, как мне вырвать бензопилу из его рук, но я попытаюсь.

— Кейн! Остановись! — снова закричала я, но он был потерян.

Порезы становились всё реже, и когда я приблизилась к хижине, стул уже не стоял. Спинка и оба подлокотника были распилены. Всё, что осталось, — это сидушка, покоящаяся в беспорядке из сломанных досок.

Пила взялась и за этот кусок, но вместо того, чтобы разрезать его, воздух наполнился скрежещущим звуком зажима. Цепь на лезвии заклинило.

Кейн сбросил газ, давая двигателю поработать на холостом ходу. Затем он бросил аппарат на крыльцо.

— Блять!

Он отшатнулся назад, запустив обе руки в волосы. Сделав один шаг, затем два, он споткнулся о собственную пятку и упал на задницу.

— Кейн! — снова закричала я. Если он и услышал меня, то не обернулся.

Он просто положил руки на согнутые колени, уставившись на бензопилу, которая всё ещё работала в холостую на полу.

Я взбежала по ступенькам, перепрыгивая через две за раз, и, задыхаясь, упала на колени рядом с ним.

— Ты в порядке?

Он не ответил.

— Кейн, — рявкнула я, мои руки и глаза сканировали его тело в поисках порезов. — Ты в порядке?

Его затуманенные и расфокусированные глаза поднялись к моему лицу.

— Пайпер?

Я взяла его заросшие бородой щеки в свои ладони.

— Ты. В. Порядке?

— Ага. Как и ты.

Он был не просто пьян. Он был мертвецки пьян.

Я не увидела никаких порезов, и нигде не было крови, поэтому я убрала руки с его лица. Алкоголь волнами исходил от его тела.

Я встала, направляясь к бензопиле. Я никогда раньше не видела её в реальной жизни, но я обыскала аппарат в поисках выключателя. Рядом с ручкой был маленький рычажок, и я щелкнула им, заглушив двигатель.

Тишина была поразительной. Моя грудь вздымалась, когда я стояла, адреналин всё ещё бурлил в моих венах, когда я оценивала то, что сделал Кейн.

Он полностью уничтожил кресло. По всему крыльцу были разбросаны опилки и щепки. Ему также удалось пропилить неровные прорези в досках крыльца. Он вполне себе мог лишить себя руки. Идиот.

Я повернулась обратно к Кейну, ярость сменила страх.

— О чём ты думал? — взвизгнула я. — Ты мог убить себя!

Его веки опустились и закрылись, когда он пожал плечами.

— Этот стул был слишком коротким.

— Слишком коротким?

Он кивнул.

— На полтора сантиметра.

— Хорошо. — Я нахмурилась. — И это означало, что ты должен разрубить его на куски, как сумасшедший серийный убийца? Или теперь я должна называть тебя Убийца Стульев с Бензопилой?

Он усмехнулся, сверкнув мне своими белыми зубами.

— Ты забавная.

— Ты пьян.

— Пьян, — пробормотал он.

— Чёрт. — Я вытерла капельку пота с виска.

Кейн сидел на крыльце, потрёпанный, но не менее великолепный. Его слова не были невнятными, но он определённо был пьян.

— Просто… оставайся там. — Я протянула руку в жесте остановки, хотя сомневалась, что в его состоянии он зайдёт слишком далеко.

Я поспешила внутрь хижины, мои ноги замерли от того, что я увидела. Это было плохо. Грязная посуда была разбросана по всей кухне и даже в гостиной. Затем до меня донесся отвратительный запах, который заставил моё лицо скривиться.

Кейн всегда поражал меня чистотой, как здесь, так и в свей мастерской. Но здесь всё выглядело так, как будто он целенаправленно пытался разгромить свой дом в течение последних двух недель.

Из гостиной я могла видеть коридор и его спальню в задней части хижины. Его кровать всегда была застелена, когда я бывала здесь раньше, но теперь уродливое зелёное одеяло валялось на полу. Голубые простыни были беспорядочно сброшены с кровати.

Я пошла на кухню, задыхаясь от того, что запах становился всё сильнее. Я рискнула взглянуть на переполненную раковину. Тарелки на дне, казалось, были разбиты.

Была ли эта катастрофа из-за меня? Я подошла к шкафам в поисках чистого стакана. Полки были пусты, но я порылась на самой верхней и нашла покрытую пылью пивную кружку.

Я прополоскала её, затем наполнила водой и вынесла обратно на улицу.

Кейн переместился к лестнице и прислонился к столбу. Обе его ноги свободно свисали со ступенек, носки ботинок были направлены к небу под разными углами.

— Вот. — Я села рядом с ним и протянула кружку. — Выпей немного воды.

Он медленно моргнул, лениво поворачиваясь в мою сторону. Дрожащей рукой он взял воду из моей руки и сделал большой глоток. Капли воды стекали по его подбородку, частично оставаясь в бороде. Но когда кружка опустела, он отдал её обратно мне.

— Я выбросил его, — пробормотал он.

— Что ты выбросил?

— Твой торт.

Мой торт? Он, должно быть, говорил о торте, который испёк к нашему ужину. Тот, который я не попробовала, потому что была слишком занята, выбегая за дверь, когда он приказал мне уйти.

— Мне жаль.

Он махнул рукой.

— Всё в порядке. Теперь всё кончено.

Да, теперь всё было кончено.

— Ты в порядке?

Он издал низкий стон, который звучал как нет.

Но я не просила большего. Я не хотела бросать его, особенно когда бензопила была в пределах досягаемости, поэтому я перебралась к противоположному столбу и прислонилась к дереву.

Вечернее солнце садилось, и из-за высоких деревьев, окружавших нас, свет быстро угасал. Я позволила своим глазам закрыться, прислушиваясь к звукам леса и тяжёлому дыханию Кейна. Если он заснёт здесь, мне будет трудно затащить его внутрь. Но я разберусь с этим после пяти минут тишины.

— Это было три года назад.

Мои глаза распахнулись.

— Что было три года назад?

— Они предали меня.

Кто? И в чём заключалось их предательство? Я так сильно хотела спросить, но Кейн был пьян. Было бы неправильно выпытывать информацию в его пьяном угаре.

— Она умерла в выходные в День Поминовения.

Я поморщилась. Его тон омрачала не просто боль. Это была скорбь. У меня разрывалось сердце, когда я видела, как он с таким трудом скрывал боль, теперь выставленную напоказ. Я не знала, кто она такая, но могла рискнуть предположить. Кейн потерял кого-то, кого любил, и эта потеря создала оболочку мужчины рядом со мной.

— Мне жаль.

— Я ничего не чувствую. — Он глубоко вздохнул, затем пошевелился. Он откинулся на доски крыльца и в то же время повернулся так, что его голова оказалась у меня на коленях.

Моё тело замерло, ожидая его дальнейших действий. Но он вздохнул и расслабился, чувствуя тяжесть своей шеи и головы на моих бёдрах. По собственной воле мои пальцы зарылись в его шелковистые тёмные волосы.

— Я ничего не чувствую. — Глаза Кейна встретились с моими. — Но я могу чувствовать тебя.

— Я тоже тебя чувствую, — прошептала я.

Он отвернулся, уставившись вдаль, на деревья.

— Я не хочу чувствовать.

Мои пальцы перестали перебирать его волосы. Его тон был резким, но он никак не задевал. Эта резкость была порождена страхом.

Всё было бы проще, если бы мы могли отключить эти чувства, как бензопилу. Но они были с нами, кружа вокруг нас в вечернем воздухе. Больше сказать было нечего, поэтому я продолжила играть с его волосами и смотреть, как меркнет солнечный свет.

Пока Кейн и его разбитое сердце не уснули у меня на коленях.