Трагедия

Глава 2

Кейн

— Чёрт возьми, твою мать, ублюдок!

Молоток, которым я только что ударил по своим костяшкам, выпал из моей руки и упал прямо на ногу.

— Чёрт! — Я швырнул долото, которое держал в трясущейся руке, через весь магазин. Оно врезалось в стопку деревянных дюбелей, стоящих вдоль стены, сотрясая их, прежде чем упасть на пол.

Шум снаружи сводил меня с ума, и я, чёрт возьми, не мог сосредоточиться.

Я как раз вырезал насечки на кленовой доске. Стол, который я спроектировал, включал в себя различные насечки и борозды. Не только потому что они были прочными, но и потому что они придавали детали уникальный дизайн этого конкретного изделия. Оно было похоже на головоломку, и каждый кусочек должен был быть изготовлен с точностью.

На этой конкретной детали было десять насечек. Как раз в тот момент, когда я собирался доработать последнюю, снаружи раздался громкий треск, заставивший меня вздрогнуть. Молоток, который я поднял, опустился под неправильным углом, двигаясь слишком быстро. Он попал в конец моего долота, отправив его слишком глубоко в древесину, прежде чем соскользнуть и поранить костяшку моего большого пальца.

Мало того, что у меня болела рука, теперь мне придётся переделывать эту деталь и девять других насечек, на вырезание которых я потратил последний час.

Я уже отставал по времени с этим проектом, потому что мои клиенты трижды меняли своё мнение о типе древесины. К тому времени, когда они, наконец, остановились на клёне, у моего поставщика не оказалось этого дерева. Я спешил закончить этот стол к крайнему сроку, и ошибки только отбрасывали меня дальше.

Я совершал глупые ошибки, подобные этой, целую неделю, и всё из-за чёртового шума.

И всё из-за моей чёртовой соседки.

Прошёл месяц с тех пор, как эта женщина появилась на моём пороге. Я провёл два дня после её приезда, страшась мысли о компании здесь, наверху. Я привык жить в полном одиночестве. Даже до того, как мои бывшие соседи умерли, они не часто бывали здесь. Поэтому, когда она отсутствовала несколько недель, я решил, что она сдалась.

Я расслабился, радуясь, что мне не придётся делить этот горный склон.

Затем неделю назад, как раз когда начали распускаться майские цветы, Эйрстрим въехал задним ходом на её подъездную дорожку.

После этого прибыла строительная бригада. С тех пор они шумели, начиная с рассвета и заканчивая с наступлением темноты.

Снаружи раздался новый грохот, заставивший меня подняться со стула.

— Чёрт, я сдаюсь. — Мне придётся вернуться поздно вечером и молиться, чтобы я смог сосредоточиться.

Я наклонился и поднял молоток, лежащий у моего ботинка, неся его к верстаку, где каждый инструмент занимал своё законное место на множестве крючков и полок. Я повесил молоток, затем пошёл за долотом. Его положил в ящик стола, на третье место слева.

Мои инструменты были бесценны. Я обращался с ними, возможно, лучше, чем с самим собой. Но именно они и мои руки кормили меня.

Когда я закончил ремесленное училище, я принял решение инвестировать в самые качественные инструменты на рынке. Подобно тому, как художник использует кисти и масло для создания красоты, я использовал штангенциркули и косяки. Рубанки и стружки. Напильники и рашпили. Все они были первоклассными. А мои электроинструменты: пилы, формовщики и прессы, все вместе стоили больше, чем мой грузовик.

Чтобы эффективно использовать их всех, мне нужно было сосредоточиться. Для сосредоточения, мне требовалась тишина.

Три года назад эта строительная бригада могла бы шуметь сколько угодно, и меня бы это никак не беспокоило. В то время мой магазин находился в центре индустриального парка. Вечный поток машин проносился мимо. Посетители из близлежащих предприятий заходили, чтобы поболтать и выпить мой крепкий кофе. Раньше я работал с рок-н-роллом до одиннадцати.

Так было раньше.

Теперь единственными звуками, которые я допускал в своём магазине, были звуки, издаваемые моими инструментами. Я терпимо относился к шуму леса, но закрывал дверь, если ветер слишком громко трепетал кроны деревьев или птицы издавали неприятное щебетание.

Я привык к тишине.

Если мои соседи не смогут её поддерживать, я, чёрт возьми, сойду с ума.

Возможно, это уже случилось.

Чем она там вообще занималась? У неё было пятеро парней, которые разрушали её дом. Она жила в Эйрстриме, генератор которого включался и выключался в любое время суток. Неужели она пыталась превратить мою жизнь в сущий ад?

Поскольку о работе не могло быть и речи, я выключил свет в магазине и запер дверь. Никто никогда не поднимался сюда, и я не запирался целую вечность. Но эта женщина и её работники заставляли меня нервничать, и на прошлой неделе я решил не рисковать тем, чтобы мои инструменты оказались в кузове чужого грузовика.

Кто знает, каких людей она наняла? Или каким человеком была она? Очевидно, у неё не было никаких границ. В прошлом месяце она заявилась на мою собственность без приглашения. Затем, когда я послал ей настолько чёткое сообщение убирайся к чёртовой матери, насколько это было возможно, она накричала на меня через дверь, которую я захлопнул перед её носом.

Кто так делал?

— Я не сумасшедший, — пробормотал я, поднимаясь по тропинке, которая вела к моему дому. — Это она сумасшедшая.

Моя соседка. Эта мысль бесконечно раздражала меня. Я не потрудился познакомиться с предыдущими владельцами. Это была пожилая пара, которая приезжала на праздники и каникулы, ни разу не потрудившись представиться. Именно так меня всё устраивало.

Но теперь появилась она. Как её звали?

Пайпер. Пайпер Кэмпбелл. Боже, даже её имя раздражало меня.

Почему? Я не был уверен. Вероятно, из-за того, как быстро Пайпер проникла мне под кожу.

Я посмотрел на свою ладонь. Струп, который напоминал мне о ней в течение месяца, почти исчез. В тот день, когда она появилась, я порезал руку.

Я чистил яблоко, пытаясь снять кожуру одной длинной спиралью. Моя мама всегда делала это совершенно. Я был полусонный из-за того, что слишком мало спал в течение слишком многих лет, и после длительного похода в то утро мои мышцы ослабли. Нож соскользнул, глубоко пройдясь по мясистой части моей ладони.

Швырнув нож и яблоко через всю комнату, я схватил тряпку. Из пореза лилась кровь, и я пытался остановить кровотечение, когда Пайпер постучала в мою дверь.

Один взгляд на неё, и боль в моей руке исчезла. Её каштановые волосы были длинными и густыми, посередине их разделал идеально ровный пробор. Они спадали ей на плечи шелковистыми прядями. Её глубоко посаженные глаза были цвета моей любимой тёмной морилки для дерева.

Её губы были пухлыми под величественной переносицей. Зелёный лесной свет освещал её оливковую кожу. Её классическая красота была неуместна на моём пыльном крыльце.

Моё тело немедленно отреагировало на выпуклость её груди и пышный изгиб бёдер. После трёх лет жизни в одиночестве с ограниченным социальным взаимодействием я почти забыл, как быстро мой член может затвердеть при виде красивой женщины.

Или, может быть, дело было именно в ней.

Реакция моего тела только подогрела мой гнев, поэтому я закрыл дверь перед её потрясающим лицом.

Хотя ущерб уже был нанесён. Каждая её черта запечатлелась в моей голове, и с тех пор я никак не мог блокировать её изображения.

Я поднялся на крыльцо, представляя её на этом самом месте, и посмотрел на её дом. Она что, решила заняться реконструкцией? Или просто сносит его?

Любопытство взяло верх надо мной, и я повернулся, отступая вниз по лестнице, по которой только что поднялся. Старая тропа между нашими участками заросла, но всё ещё можно было рассмотреть её очертания благодаря оленям, которые не давали ей исчезнуть.

Я направился к её участку, не планируя подходить слишком близко. У меня не было никакого желания ни с кем разговаривать сегодня — или в любой другой день. Но когда я увидел катастрофу, которую сотворила эта женщина, мои шаги стали длиннее.

— Ты, чёрт возьми, издеваешься надо мной. — Я покачал головой, стиснув зубы, когда осматривал местность.

Строители привезли большой металлический мусорный контейнер. Он был припаркован между нашими домами, и теперь завален сломанными досками и гипсокартонном. Также с одной стороны можно было увидеть старые потолочные панели.

А то, что не поместилось в мусорный контейнер, теперь было разбросано по земле.

Столешницы Фомика наваливались на кусты. Жёлтые шкафы были сложены у молодого дерева. По лесной подстилке были разбросаны рулоны старого ковра.

По моей лесной подстилке.

Дом Пайпер был построен на краю её участка, почти как мой. Два сооружения примыкали к границе между нашими земельными участками. Логика, стоящая за этим решением, была для меня загадкой. Может быть, люди, которые строились на этих землях, думали, что соседи — это хорошо.

Но поскольку я не разделял этого мнения, близость наших домов всегда безумно беспокоила меня.

Когда я только переехал сюда, я подумывал о том, чтобы перенести свою хижину в центр своего участка площадью шесть гектар. Но когда я узнал, что мои соседи здесь не появлялись, я решил оставить всё как есть.

Огромная ошибка.

Мне следовало перенести свою хижину. А ещё лучше купить её участок и гарантировать себе уединение. Но поскольку я производитель мебели, а не миллиардер, у меня не было такой возможности.

Похороны обошлись дорого.

Мне повезло, что после покупки участка у меня осталось достаточно денег для обустройства магазина.

Мой сберегательный счёт снова медленно рос, потому что мне не нужно было многого на жизнь. Я не ел вне дома, не ходил в бары и не покупал новую одежду. Моими единственными расходами были продукты, коммунальные услуги и сотовый телефон, которым я нечасто пользовался.

Но когда я подошёл к невидимой черте между нашими участками, я проклял себя за то, что не взял кредит, чтобы купить и её землю.

Повсюду валялся мусор. Я заметил ещё несколько жёлтых шкафов и несколько обрывков лаймово-зеленых обоев. Это был бирюзовый холодильник?

Да.

И он был на моей территории вместе со всем остальным, заражая мою жизнь своим уродством.

Я оторвал своё внимание от беспорядка и устремил свой пристальный взгляд на дом как раз в тот момент, когда входная дверь распахнулась. Поток из пяти смеющихся и хлопающих друг друга по спине рабочих хлынул наружу. Теперь, когда они разрушили всю мою собственность, они, вероятно, освободились пораньше, чтобы пойти выпить пива в баре «Ларк Коув».

Рабочие набились в ряд грузовиков, припаркованных вдоль подъездной дорожки, и один за другим уехали. Ни один из них не заметил меня. Я стоял, хмуро глядя на их задние фары, пока от них не остался лишь отдалённый рокот двигателей.

Когда их больше не было слышно, я направился прямо к Эйрстриму и постучал в серебряную дверь.

Клоунская машина Пайпер была припаркована позади кемпера. Машина была слишком чертовски милой, слишком модной, чтобы быть здесь. Я прищурил глаза на минутку, когда замок на двери щёлкнул, открываясь.

— Я думала, вы ушли на весь день. — Пайпер улыбалась, когда дверь распахнулась. Ямочки на её щеках тоже были чертовски милыми. Они исчезли вместе с её улыбкой, когда она увидела, что у её двери стою я, а не один из членов бригады.

Мой взгляд блуждал по её лицу, разбирая его на части и выискивая то, что мне не нравилось. Но ничего не вышло.

Твою мать. Мне нравилось в ней всё, от её больших глаз до узких ноздрей и плоского подбородка. Мне даже нравились её слишком белые зубы.

— Я могу вам помочь? — Она придержала дверь открытой, но не вышла.

— Какого чёрта здесь происходит?

Она моргнула, затем её рот открылся.

— Извини?

— Какого. Чёрта. Здесь. Происходит? — повторил я, затем указал на кучу мусора, разместившуюся на моей земле, позади меня. — Что всё это значит?

Она посмотрела поверх моей головы туда, куда я всё ещё указывал.

— Это мусор. Я делаю ремонт.

— Почему он на моей территории?

Её глаза сузились, но всё равно оставались чертовски большими.

— Он не на твоей территории. Он на моей.

— Нет. На моей, — сказал я сквозь стиснутые зубы.

— Ты ошибаешься. — Она повела бедром. — После того, как я купила это место, я попросила округ приехать и застолбить границу собственности. Я подумывала о том, чтобы поставить забор, чтобы не пускать соседей.

Соседей? Я был её единственным соседом. Но если она хотела забор, я не буду возражать. Чёрт возьми, на данный момент забор был фантастической затеей. Может быть, он заглушил бы часть шума. Может быть, было бы легче притвориться, что эта красивая, раздражающая женщина была не так близко.

Пайпер скрестила руки на груди и двинулась вниз по металлическим ступенькам, заставляя меня отступить.

— Видишь эти колья, вон там и там? Те, с неоново-оранжевыми лентами? — Она указала на столб в дальнем углу своего участка, а затем на другой столб ниже по склону среди деревьев.

Я хмыкнул, жалея, что не заметил колья, прежде чем тащиться сюда.

— Это линия моей собственности, — заявила она. — А теперь используй своё воображение — если ты представишь, что проводишь черту между колом номер один и колом номер два, ты увидишь, что куча мусора находится на моей территории. Как и сосед, которого я надеялась отгородить забором.

Я снова хмыкнул.

Это был жалкий ответ, учитывая, как сильно я недооценил Пайпер.

Она стояла близко. Очень близко. Ближе, чем женщина была ко мне на протяжении нескольких лет. На ней была тонкая белая майка. Вырез был достаточно глубоким, чтобы были видны верхушки её грудей. Две нечеткие веснушки усеяли её кремовую кожу, чуть выше декольте.

— Тебе нужно что-то ещё, Кейн? — её голос сочился сарказмом, когда она растягивала моё имя.

Я заставил себя отвести взгляд от её груди.

— Просто… просто держи своё дерьмо подальше от моей собственности.

— Хорошо.

— И избавься от шума. Он мне мешает.

— Серьёзно? — отрезала она.

— Серьёзно?

— Послушай, сосед. Я плачу небольшое состояние, чтобы это строительная бригада работала сверхурочно и переделывала мой дом. Мне плевать, если тебя беспокоит шум. Я живу в кемпере, прямо рядом с шумом, и работаю за столом, который также является гостевой кроватью. Если я могу справиться с этим, то и ты сможешь.

— Снизь громкость, или я вызову полицию.

Она фыркнула.

— И что ты им скажешь? Что по соседству работают люди? Я уже слышу, как диспетчер смеётся над тобой.

— Боже, ты невыносима.

— А тебе уже пора. — Она взмахнула рукой, отмахиваясь от меня. — Иди ворчи где-нибудь в другом месте.

— Снизь громкость. Я предупреждаю тебя. — Я подошёл ближе, используя свой рост, чтобы запугать её.

Но вместо того, чтобы отступить, она сжала челюсти и шагнула ближе. Ее невероятные сиськи почти касались моей груди.

— Или что? А? Что ты сделаешь?

Этот чёртов острый язык.

Мы стояли, свирепо глядя друг на друга. Эта пара сантиметров между нами была наполнена ненавистью, наше взаимное раздражение и разочарование встали между нами осязаемой стеной. А потом, когда над нами пронёсся легкий ветерок, стену просто… сдуло.

Моё дыхание стало тяжёлым, но не от гнева, а от вожделения. Мой мозг кричал мне отойти, но ноги словно приросли к гравию.

Пайпер тоже тяжело дышала. Каждый раз, когда её грудь поднималась, её сиськи скользили по моей футболке. Жар от её щёк распространился по груди, окрашивая кремовую кожу в бледно-розовый цвет. Её тёмные глаза вспыхнули, переходя от холодного безразличия к обжигающей похоти.

Она хотела меня. Эта вспышка в её глазах была безошибочной, и это послужило моей красной кнопкой.

Я прижался губами к её губам, проглотив вздох, затем стон, когда её руки скользнули вверх по моей груди. Мои пальцы погрузились в её шелковистые волосы, позволяя густым, сочным прядям проскользнуть сквозь мои пальцы.

Что, чёрт возьми, я делал? Я пришёл сюда, чтобы поставить свою соседку на место. Не для того, чтобы целовать её. Разумнее всего было бы прекратить это и позволить ей установить забор. Но когда она снова застонала, возможности остановиться больше не было.

Я скользнул языком в её рот. Напряженность нашего спора отразилась на нашем поцелуе, наши языки сражались, сплетаясь и извиваясь.

Пайпер вцепилась в хлопок моей рубашки, сжимая его в своих руках. Она потянула меня вперёд, сильнее прижимаясь своими губами к моим, просовывая язык глубже.

Она может хотеть контролировать этот поцелуй, но серьёзно. Она не получит желаемого.

Мои пальцы соскользнули с её волос, и я обнял её. Одним быстрым рывком прижал наши тела друг к другу. Её груди оказались сдавлены между нами.

Пайпер издала тихий стон, звук заполнил мои уши и заглушил всё, что не было этой женщиной.

Она была повсюду. Её вкус заполнил мой рот, смесь мяты и клубники. Запах её волос пересилил мускус деревьев, наполнив мой нос сладкими цветочными и цитрусовыми нотами. Её прикосновение было наэлектризовано, оно согревало мою кожу в прохладном весеннем воздухе.

Её руки прошлись по моей талии, опускаясь ниже. Кончики её пальцев впились в мою задницу, и она использовала свою хватку на полотне моих штанов Кархартт, чтобы притянуть мои бёдра ближе.

Я толкнул свою эрекцию вперёд, прижимаясь к ней всей длинной, отчего у неё перехватило дыхание.

Что мы делали? Этот вопрос пронёсся в моей голове и вылетел из неё в мгновение ока. Кого волновало, что мы делали? Это было так чертовски хорошо — прошло так много времени, — что я проклинал себя за то, что этот поцелуй не произошёл месяц назад.

— Кейн, — простонала Пайпер, её руки сжимали мою задницу с дерзкой свирепостью.

Я вернул жест, опустив руки с её спины, чтобы я мог сжать её сочную задницу, как антистресс. Я хотел, чтобы её ягодицы стали красными в наказание за всё то, чем она наградила меня ранее.

Когда я сжал её сильнее, она вскрикнула, а затем прикусила мою нижнюю губу.

Жжение в губе довело меня до крайности, отправив в полёт от похоти к отчаянию. Шаг за шагом я возвращал нас к кемперу. На этот раз Пайпер не сопротивлялась мне. Её сандалии зашаркали по подъездной дорожке, пока её спина не коснулась Эирстрима.

Мы оторвались друг от друга, когда я прижал её к блестящему алюминию, давая себе шанс затащить её внутрь. Щёки Пайпер порозовели. Её губы были влажными и распухшими. А полуприкрытые глаза были полны желания. Нигде не было видно ни проблеска сожаления или шока.

Я изучал эти пухлые губы, уголки которых приподнялись в ухмылке. Прежде чем я успел понять это, её рука двинулась в сторону, и она распахнула дверь кемпера, которая была захлопнута.

Я прижался своим пульсирующим членом к её бедру, убедившись, что она поняла, что когда мы войдём в этот фургон, пути назад не будет.

— Как далеко ты хочешь зайти?

Она не колебалась.

— До самого конца.

Наши губы столкнулись в ещё одном обжигающем поцелуе, который заставил нас, спотыкаясь, направиться к двери. Я просунул руки под её колени, и одним рывком её ноги обвились вокруг моей талии. Её пульсирующий горячий центр тёрся о мой член, заставляя его напрячься ещё сильнее.

Прошло больше трех лет с тех пор, как я был с женщиной. Моя выносливость была подорвана, и со всей её стремительностью, это закончиться так же быстро, как началось. Но как бы мне ни хотелось кончить, я был уверен, что она сделает это первой. Может быть, я удивлю её тем, что сегодня не буду полным мудаком.

Я поднялся по металлическим ступенькам в фургон с Пайпер на руках. Она крепко держалась за мои плечи, позволяя своим волосам обвиться вокруг нас, пока она посасывала мою нижнюю губу, как леденец. Она сделала это снова, словно проверяя меня на прочность.

Я зарычал и оторвал свой рот от её, желая сохранить самообладание. Потом я осмотрел фургон. Спальня находилась в противоположном конце, слишком далеко, но диван был справа от меня.

Один шаг в этом направлении, и Пайпер знала, куда мы направляемся. Она раздвинула ноги, опустив ступни на пол, и сразу же потянулась к пуговице моих штанов. Пока она расстёгивала её, я потянулся за голову, сжимая в кулаке хлопок, и в мгновение моя рубашка больше не была на мне.

— Сними свой топ, — приказал я, нуждаясь в том, чтобы увидеть, как её сиськи свободно подпрыгивают.

Она повиновалась, стягивая его через голову, пока я снимал ботинки и носки.

— Чёрт. — У меня пересохло во рту, когда я увидел её перед собой в одном бледно-розовом кружевном лифчике.

Она ухмыльнулась, затем щёлкнула застёжкой, освобождаясь.

Я отшатнулся в сторону, как поражённый громом. Её полные груди подпрыгивали и покачивались. Её соски были твёрдыми и тёмными и молили о моём языке. Даже когда она расстёгивала джинсы, всё моё внимание было сосредоточено на этих идеальных шарах, которые только и ждали, чтобы их обхватили мои руки.

В ту секунду, когда она избавилась от своих штанов, мои ладони были наполнены ею. Её кожа была глаже тончайших опилок. Стон, сорвавшийся с её губ, пьянил сильнее моего любимого солодового виски.

Она выгнула спину в ответ на моё прикосновение, её глаза закрылись. Она издала ещё один стон, когда я массировал её изгибы, и в этом звуке я услышал его.

Голод.

Она была так же лишена всего этого, как и я. Как долго у неё никого не было?

Её руки легли поверх моих, прижимая их сильнее. Её бёдра двигались, ища прикосновения. Были ли эти — такие же как и лифчик бледно-розовые — кружевные трусики мокрыми насквозь?

Мой член жаждал расстегнуть молнию и потереться о её мягкую плоть. Когда я наклонился ближе, Пайпер убрала свои руки с моих и позволила им спуститься на мою молнию. Этим утром я не позаботился о боксерах, поэтому быстрым движением её запястья мой член был освобождён, и оказался между нами.

Пайпер обхватила его, поглаживая, пока я продолжал массировать её груди и играться с сосками. Её большой палец добрался до головки, размазывая каплю предэякулята.

— Чёрт, — прошипел я. Если она продолжит, я кончу ей в руку. — Сними трусики. Затем ложись на диван.

Она отпустила мой член, её завораживающие глаза вспыхнули, когда она разделась догола. Затем она откинулась на спинку дивана, её взгляд остановился на моей эрекции.

— Ты…

Большой. Невысказанное слово эхом отозвалось в кемпере.

Уголки моего рта приподнялись, когда её щёки покраснели. Выражение голода на её лице подняло мое эго, что я ценил сегодня, поскольку это не продлится дольше десяти минут, максимум пятнадцати.

Я взял свой член, удерживая его между нами, когда она закинула одну ногу на спинку дивана. Она была мокрой, с неё практически капало, и вид её обнаженных губ заставил меня подползти к дивану. Я опустился на колени и медленно приблизился, затем без промедления занял позицию и сделал толчок, входя по самое основание.

Пайпер вскрикнула, её голова зарылась в диванную подушку. Я крепко зажмурился, не двигаясь ни на дюйм из страха, что потеряю контроль и кончу.

Эта женщина. Её киска была идеальной. Она была тугой, влажной и горячей. Она сжалась вокруг меня один раз, уже близкая к тому, чтобы кончить, поэтому я нашёл её клитор подушечкой большого пальца и обвел его.

— О, боже. Ещё. — Она выгнула бёдра, посылая меня ещё глубже.

Я медленно вышел, продолжая работать большим пальцем, затем сделал новый сильный толчок. Пайпер вскрикнула, когда ещё один спазм сотряс её внутренности. Это сокращение было невыносимой, невероятной пыткой. Мои зубы сомкнулись на внутренней стороне щеки, сильно прикусив её. Боль отвлекла меня ровно настолько, чтобы выдержать ритм, когда я вонзался в неё.

Мы трахались жёстко и быстро. Пайпер упёрлась руками в стену над головой и встречала мои удары один за другим.

Лёгкий вздох и дрожь были единственными предупреждениями, которые она дала, прежде чем её внутренние стенки сжали меня, и она взорвалась. Её торс дёрнулся с дивана, её тело было во власти оргазма.

Когда эйфория начала отступать, я оставил её клитор и обхватил её груди, позволяя им заполнить пустоту моих ладоней. Затем я начал вбиваться в неё до тех пор, пока не смог больше сдерживаться.

Белые пятна вспыхнули перед моим взором, и каждый мускул в моём теле задрожал, когда я посылал поток за потоком в её напряженное тело. Моё сердце громыхало, а руки дрожали, когда я, наконец, почувствовал, что моё освобождение утихает.

Пайпер была раскрасневшейся и красивой, смотрела на меня своими чертовски большими глазами. Часть вожделения исчезла, открыв их естественный цвет. Они были не просто коричневыми, а представляли собой уникальную смесь шоколада, обмакнутого в мёд.

Мужчина мог исчезнуть в этих глазах. Он мог потеряться там и никогда не захотеть быть найденным.

Снаружи закричал ястреб. С его пронзительным криком ситуация, в которую я сам себя поставил, вернулась. Я только что трахнул совершенно незнакомого человека на раскладном диване с тонкими подушками и колючей обивкой.

Я только что трахнул свою новую соседку.

Без презерватива.

— Твою мать. — Я выскользнул и встал, направляясь прямо к своим штанам.

— Что не так? — Пайпер села и убрала волосы с лица, прежде чем поднять с пола рубашку, чтобы прикрыть грудь.

Что не так? Мне не нужны были осложнения. Мне не нужны были шумные развлечения моей соседки. Мне не нужно было её постоянное искушение.

Я надел штаны, убирая свой всё ещё твёрдый член.

— Мы не использовали презерватив.

— Чёрт. — Она вздохнула и закрыла глаза. — Я чиста. И я защищена от, эм… беременности.

Спасибо за это грёбаным звёздам.

— Я тоже чист.

— Хорошо. — Она кивнула, всё ещё не глядя на меня.

Я не был уверен, говорила ли она мне уйти, или ей нужна была минутка, чтобы пожалеть о сексе со своим соседом, но я не спрашивал. Я собрал свои ботинки, носки и рубашку, а затем выскочил за дверь кемпера.