Ученик рун. Том 2

Глава 23. В лучах света

Уже потом я узнал, что борьба с дикими волколаками, то есть теми, кто встал сам по себе, была процессом будничным и отработанным по всей Дагерии, и защититься от мертвых волков могли даже обычные крестьяне. Нежить, лишенная чувства самосохранения, легко заманивалась в ловушки и специальные ямы, где после банально сжигалась. И это при условии, что волколак вовсе выйдет из леса, а не растратит всю накопленную магическую силу в поисках свежей крови и так и ляжет неподвижным трупом догнивать где-нибудь в чаще.

Но в нашей ситуации все было иначе. Огромные твари, которые где-то нашли дополнительную плоть в момент пробуждения, по мнению Магнуса были призваны намеренно. Сил у них хватало, а резня, что они устроили в лагере, разрывая на части слуг и рабов, сделала их только быстрее. Огромные, с непропорционально широкой грудиной и опущенными головами, эти твари сейчас были смертельно опасны даже для самых умелых воинов и охотников.

Когда мы вернулись в главный зал, гвардейцы и вельможи уже закончили приготовления. Большая люстра, что висела на цепи под потолком, была сброшена, а через ее крюки — переброшены крепкие веревки. Многие бойцы обзавелись не только факелами, но и кувшинами с маслом, заткнутыми какими-то тряпками и обрывками рубах вместо фитилей. А еще в зале добавилось народу — кто-то нашел слуг, что готовили поместье к приезду поздних гостей. Они должны были разместить охотников по многочисленным спальням, помочь им привести себя в порядок после конного выезда, а после — обслуживать во время вечерних танцев. Но вместо этого они сейчас стали на канаты, готовые по команде затянуть петли-силки, расставленные у окон.

Большинство гвардейцев сохранили свои укрепленные рунами Ур кавалерийские сабли, и хотя они были малопригодны для пешего боя, рубили они все еще отлично. А что самое главное — их крепости и остроты должно было хватить на то, чтобы рассечь мертвую плоть.

План десятника, который одобрили и аристократы, имевшие ранее дело с нежитью, был прост и незамысловат: впустить внутрь одну из тварей, после чего попробовать обездвижить ее ровно до того момента, как гвардейцы не посекут чудовищу лапы. Если лишить монстра подвижности и точки опоры, его можно было уже не опасаться — волколаки были слишком массивны и непропорциональны, чтобы хоть как-то передвигаться на трех точках, а если удастся лишить нежить сразу двух передних лап — это уже маленькая победа.

Думать же о том, как подобным образом высечь сразу шесть монстров, не хотелось. Решать проблемы по мере их возникновения — вот девиз, которого сейчас придерживались и гвардейцы, и аристократы. Если же в большой зал прорвется сразу несколько волколаков, было решено отступать к коридорам и спальням, где у защитников поместья было преимущество за счет длинных копий и алебард, что обнаружились в арсенале местной стражи.

Я еще раз посмотрел на крепкие стены поместья. Определенно, до того, как стать летней резиденцией императорской семьи, это был небольшой замок. Кое-где проступающие древние камни давали понять, что построили это здание в незапамятные времена, наверное, еще до правления династии Форлорнов, как пригородный опорный пункт, что мог самостоятельно держать оборону и во время набегов бандитов, и в случае войны. Окна, что ранее были бойницами, очевидно, расширили уже после — рассекли камень, и вставили дорогие стекла в рамах, но вот массивные ставни остались на месте и запирались в случае необходимости, или когда в поместье оставались только слуги.

А еще я узнал, что в столицу был отправлен гонец — как только наследница престола оказалась под защитой крепких стен. От поместья до Замковой Горы было чуть больше получаса галопом, а значит, когда десятник сказал, что продержаться нам надо два часа — он называл вполне реальные сроки. За это время гонец достигнет столицы и сообщит о нападении, и у дворца будет время прийти вельможам и наследнице на помощь.

Глядя на то, как мужчины совершенно разного социального статуса сейчас вместе организовывали оборону, как аристократы становились плечом к плечу с гвардейцами, я все больше и больше удивлялся, почему Элаиза Форлорн даже не вышла к своим защитникам. Мне же, по уму, стоило бы выскользнуть на улицу через кухню, когда волколаки вломятся внутрь, и попробовать уйти огородами. Кони, что принесли нас сюда, разбежались по территории поместья, но так как никакого ржания мы не слышали, то, скорее всего, волколаки их не тронули. Можно было бы попробовать раздобыть ездовое животное и скрыться прочь, однако же…

Я понимал, что подобное поведение поставит крест не только на мне, как магике, но и на моем учителе. Я относился к шамоградской Башне Магов, которая тесно сотрудничала с императорским дворцом. И, строго говоря, подобная нежить была одновременно как делом рук магов, так и их проблемой. И пусть я еще не был обучен белым рунам, я могу помочь защитникам другими своими печатями — хотя бы спасти раненых, если мы продержимся достаточно долго.

У меня было некоторое время поразмышлять о том, как вели бой боевые маги, там, на опушке. Не использовать магические конструкции — но активно прибегать к рунам Погоды и посредникам. Комья взлетающего под лапами волколаков грунта все еще стояли перед глазами, и мне казалось, что окажись тройка сейчас в зале, они придумали бы что-нибудь еще. Осталось только понять, что именно, ведь в голову не шло ничего такого, что я мог бы создать с помощью уже знакомых мне печатей. Летящие щиты? Они магические и просто разобьются о нежить, насыщая ее магией. Взрывать каменные полы? Но это будет в ущерб не столько волколакам, сколько защитникам поместья. Руна Тир хоть и вызывала магический огонь, но тоже не годилась, воздушные кулаки Хаг? Они тоже имели магическую природу… Надо отталкиваться от рун Ос и Ман, рун ветра и солнца, ведь руна дождя Гирэ мне тут точно не поможет…

Единственное, что мне оставалось и что точно могло сработать — дикая руна Инг.

Отойдя чуть в сторонку, я прикрыл глаза и сосредоточился на образе учителя. Если у меня получалось в критические моменты звать его с помощью поисковой магии, то, может, получится и сейчас? Главное, чтобы маг смог меня найти, но, думаю, с этим ему поможет отправленный гонец.

— Колдуешь? — спросил непонятно откуда взявшийся Магнус.

— Да, — коротко ответил я. — Руна Инг, поможет позвать на помощь.

— И каким образом? — спросил коновал.

Я вкратце объяснил магу, чего хочу добиться, на что тот лишь покачал головой.

— Никогда не слышал, чтобы поисковые руны использовали таким образом.

— А вот у меня получалось, — огрызнулся я.

Казалось, будто маг сомневается во мне или моем наставнике. Но я-то знал, что Осиор на помощь придет, главное дотянуться до него магией…

Узнать, удалось ли мое колдовство или нет, возможности у меня не было, но поисковая руна отозвалась, и заклинание я сформировал. Значит, сейчас мой наставник либо должен вспыхнуть синим светом, либо же придется ждать только тех, кого приведет отправленный в Шамоград гонец…

Час с момента нашего прибытия прошел уже точно, а значит, помощь скоро прибудет. Вот только волколаки, будто бы тоже это понимая, все же перешли в финальную атаку.

Сначала дрогнули несколько ставен, будто волколаки проверяли ширину оконных проемов, после чего в главные двери будто бы влетел таран. Зачарованное дерево, закованное в железо, жалобно скрипнуло, но выдержало. Чего не сказать о стенах, в которые были врезаны массивные петли — из них посыпалась каменная крошка.

— Приготовиться! — гаркнул десятник. — Бойцы, по местам!

Команде подчинились все — и выжившие гвардейцы, и аристократы, что еще пару часов назад спесиво потягивали вино и громко смеялись в кругу себе подобных. Сейчас, перед лицом неведомо откуда взявшейся нежити, все были относительно равны.

Я тоже выполнил команду — занял позицию за спинами бойцов, готовый колдовать целительные печати или обрушить потолок всего зала, если дела пойдут совсем плохо. О нашем плане были оповещены все присутствующие, и на мое удивление вельможи восприняли его весьма спокойно. Никто не закатывал истерик или не требовал спасти их шкуры. Если для спасения наследницы требовалось обрушить на их головы сотни фунтов камня — они были готовы. Как говорится, двум смертям не бывать, а вот быть раздавленным камнем или разорванным когтями и зубами волколаков — выбор из двух плохих вариантов. Многие предпочли погибнуть под завалом, если это даст шанс прочим. Впрочем, никто глупо погибать не собирался. Если дела пойдут совсем туго, люди начнут отступать в коридоры, расчищая площадку для моего колдовства.

Правда, некоторые вельможи гвардейцы усомнились в моей способности быстро провернуть подобное колдовство, но все вопросы были сняты после того, как под изумленные взгляды всех присутствующих — кроме Ториса, который понимал, на что я способен — я блуждающим щитом Ур буквально рассек одну из опорных балок под потолком. Чуть сложнее будет рвануть всю эту массу вниз, чтобы обрушение было массовым, но я решил, что повторю то же, что сделал на пути к Трем Башням — просто вслепую расстелю дикие щиты по максимальной площади со стороны второго этажа, и рвану их вниз. Главное, чтобы сил хватило. Конечно, все это было бы проще делать, если бы я видел, где именно находятся мои щиты, но тогда я могу упустить момент, и вся затея пойдет коту под хвост.

Вот, створки входных дверей дрогнули раз, другой, после чего массивный дверной засов жалобно хрустнул, показывая миру острые щепы, что полезли из древесины.

Первый шок от столкновения с агрессивной нежитью прошел, и сейчас в мужчинах проснулся дух охотников: какая к бездне разница, волколак перед тобой, или медведь-шатун? Последние были даже тяжелее и в некоторых моментах опаснее. Единственное отличие нежити от живых противников — она не испытывает боли, только ярость и жажду крови. Нежить не развернется и не побежит, но укрепленная сталь все так же способна пронзить мертвую плоть, как способна пробить и крепкую шкуру кабана-секача.

Так что когда засов вылетел от очередного удара, выбрасывая вперед огромные, с палец щепы во все стороны, защитники были готовы к встрече.

— Копья! — прокричал кто-то, и шаг вперед сделала пятерка мужчин с огромными десятифутовыми пиками, на которые можно было насадить волколака, как на вертел.

Вот, первая тварь запрыгнула внутрь зала, снося огромной мордой остаток дверных створок, готовая рвать и кромсать все живое. Гвардейцы же, что стояли вдоль стен, тут же подожгли тряпки на фитилях и к порогу полетели кувшины с ламповым маслом, которое моментально вспыхнуло огненной преградой, отсекая тварь от своих товарищей по стае.

Волколак, который еще не понял, что остался один — а это была умная тварь, пусть и неживая — бросился на первого попавшегося дворянина с пикой в руках. Но мужчина в желто-зеленом сюртуке и щегольском берете, сдвинутом набок, не растерялся, а, только ухнув, упер свое пехотное оружие в специальную выщербину на гладком полу, прижимая древко пяткой.

Мы с Магнусом знатно попортили пол поместья лезвиями Фео, делая эти самые выщербины-упоры для древкового оружия, чтобы мужчины могли применить свои навыки охоты на крупного зверя! Не способный изменить направление прыжка, волколак всем весом налетел на копье. Я видел, как выгнулось древко, но перед боем мы прошлись с укрепляющими печатями по всему оружию — пика выдержала, а четырехгранный наконечник без стопора вошел глубоко в грудь волколака, пробивая и шкуру, и кости, и вышел с обратной стороны промеж лопаток, где-то в области хребта.

Для любого живого существа, того же обычного волка или медведя, такая рана была бы смертельной, а смельчак, что нанес подобный удар — стал бы героем дня. Охотники бы весь вечер пили не только во славу императора Форлорна Девятого и его дочери, наследницы Элаизы, но и за охотника и его твердую руку, которой того наградили предки. Но мы имели дело с нежитью, так что волколак только рванул в сторону, обезоруживая мужчину и при этом вгоняя пику еще глубже.

Но дело уже было сделано — монстр замер на месте, так что дежурившие на блоках слуги, пусть и испуганные до смерти, всем весом навалились на веревки, сжимая петли арканов, что гвардейцы выбросили под лапы и на голову волколака, рискуя при этом нарваться на острые когти чудовища. Мгновение и одна из петель плотно затянулась на задней лапе и еще одна — на шее нежити.

Пока волколак не порвал канаты острыми, как бритвы когтями, прозвучала команда десятника:

— Поднять на копья! Рубить лапы!

Два раза повторять было не нужно. Как только и так скованный торчащей из груди пикой волколак оторвал передние лапы от пола, поднимаясь вслед за петлей, вперед шагнуло сразу три человека, насаживая мертвую плоть на острые наконечники пик. Рывок, и вот последняя точка опоры — задние лапы — подвели чудовище, и волколак на секунду завис в воздухе, опираясь исключительно на древки копий, полностью неспособный сделать хоть что-нибудь. В этот момент вперед вышли гвардейцы во главе с десятником. Закованные в броню мужчины держали в руках тяжелые сабли, укрепленные магией. Но даже острые кавалерийские клинки, способные разрубать до пупа одетого в легкую броню противника, увязали в мертвой плоти. Но вот, первый, второй, третий удар и оставшаяся свободной задняя лапа волколака была отделена тела, а после на камень зала упала еще одна — на этот раз передняя.

Чудовище же, понимая, что проклятые людишки прерывают сейчас его не-жизнь, забилось из стороны в сторону, пытаясь вырваться из арканов или спрыгнуть с копий, что пронзали его грудь, живот и шею. Монстр пытался дотянуться оставшейся когтистой лапой хоть до кого-нибудь, но копейщики свое дело знали — с детства обученные и индивидуальному и строевому бою, сейчас аристократы показывали всю удаль, на какую были способны. Особенно отличился граф Фосс — огромный рыжеволосый бородач, волосы которого были убраны в тугую косу на затылке, владелец земель на самом севере Империи. Все в нем говорило о серьезной примеси кибашамских кровей, однако это не мешало ни самому Фоссу, ни его предкам служить Империи и Престолу, что он сейчас показывал в очередной раз.

Фосс, дабы обезопасить гвардейцев, что сейчас выполняли самую грязную и опасную работу по повторному умерщвлению волколака, сделал шаг вперед и буквально пригвоздил его к стене своим тяжелым копьем с широким серпообразным стопором у основания наконечника. Крик графа смешался с боевым кличем гвардейцев и воем разъяренной нежити, а десятник, что стоял впереди своих людей, одним прыжком приблизился к волколаку и в молодецком ударе всадил свою саблю в горло чудовища, да так глубоко, что клинок увяз в позвоночном столбе монстра, да так в нем и остался.

Тут я понял, что здесь есть работа и для меня.

— Назад! Отойдите! — крикнул я гвардейцам, что бросились в стороны в тот же миг, когда поняли, кто говорит.

Не сходя с места, я прицелился в оба конца торчащего поперек шеи волколака клинка. Две вторые печати Ур, каждая с полфута, легли в руки почти мгновенно. Главное, не промахнуться, и не всадить всю эту магию в неживую тварь… Как только внутренние контуры были разорваны, я изо всех сил толкнул щиты печатью Нид, буквально вколачивая магические преграды в клинок.

Эффект превзошел любые мои ожидания. Щиты столкнулись со сталью обуха с оранжевой вспышкой, но при этом не остановились, а ударили по клинку с такой силой, что сабля буквально впечаталась в каменную стену и, по всей видимости, извлечь ее больше не получится. Голова же волколака покатилась по камню, а тело без двух лап — мгновенно обмякло. Больше эта тварь для нас не опасна.

По залу прокатился победный крик защитников.

— Так их!

— Отлично!

— Ура!

Но праздновать было рано. Не успела голова упокоенного волколака остановиться, как ставни самого крупного окна, что находилось в соседнем зале, с чудовищным хрустом вылетели, а внутрь запрыгнула мертвая тварь. Еще два монстра, услышав предсмертный хрип своего товарища по стае, остервенело рванули через огненную преграду, раскидывая всех на своем пути.

По залу прокатились первые крики раненых и хрипы умирающих — две твари, что прорвались сквозь дверной проем, быстро определили самых беззащитных и, раскидав вооруженных мужчин, бросились к слугам, что стояли на веревках, устроив кровавую баню.

Началась беготня и рубка. Защитники разделились на три группы по шесть-восемь человек, стараясь насадить подвижных монстров на длинные пики, волколаки же пытались перемахнуть через заборы из стальных наконечников и прорваться к живой плоти.

Вот, одно из чудовищ потеряло терпение и бросилось на гвардейца, что сжимал тяжелое копье, разрывая когтями стальной нагрудник и вгрызаясь в горло несчастного. Во все стороны полетели брызги крови, гвардеец закричал от боли и ужаса, но свое дело сделать успел — волколак насадился грудью на копье и потерял подвижность. В этот же момент со всех сторон на него обрушились колющие и рубящие удары и уже через мгновение монстра буквально пригвоздили к каменному полу, а один из гвардейцев, ухая как заправский дровосек, рубил твари голову.

Но слишком долго удача сопутствовать нам не могла. Одна из групп, что пыталась справиться с волколаком из бокового зала, потерпела поражение — чудовище сильно покалечило двух гвардейцев и убило еще нескольких аристократов, после чего бросилась вперед, пытаясь прорваться внутрь дома.

Я же все еще стоял на месте, в тылах, время от времени поглядывая на впечатанную в каменную стену саблю. На границе сознания крутилась какая-то идея, что-то, что позволит спасти множество жизней…

И вот, когда Магнус уже положил руку мне на плечо, пытаясь утащить в коридор за нашей спиной, потому что масло уже прогорело, и в зал шагнули оставшиеся две твари, меня осенило.

Я сбросил ладонь коновала, после чего рывком позвал руну Ур — как учила меня Витати. Руки сразу же полыхнули двумя слоями щитов Ур с руной Нид — ударная техника, которой обучила меня винефик.

— Рей! Нельзя! Это же нежить! — закричал маг, но я его не слушал.

Ведь я не собирался бороться с волколаками с помощью магии, во всяком случае, не на прямую.

Вместо того, чтобы очертя голову броситься вперед и сделать монстров только сильнее, я упал на одно колено и впечатал сияющий оранжевым кулак в пол, дробя мрамор на части. Удар, еще удар. Каждый взмах кулака и касание пола сопровождалось мощной магической вспышкой, что привлекло внимание не только бойцов по всему залу, но и волколаков.

Одна из мертвых тварей, что сейчас приближалась ко второй группе из гвардейцев и аристократов, резко сменила направление и, низко опустив голову, бросилась в мою сторону, на запах магической энергии. То же повторили и две твари, что на секунду замерли у дверей, будто выбирали себе цели или искали кого-то конкретного в творящемся безумии.

И они нашли, нашли меня.

Осколки мрамора, как я полагал, получились острые и достаточно крупные. От напряжения у меня потемнело в глазах, а вот течение времени вокруг наоборот, замедлилось. Будто прорываясь сквозь кисель, я, не вставая с колена, развернул под мраморными осколками проникающие щиты, обволакивая наиболее крупные куски со всех сторон. Главное не раздробить их в пыль, ведь если я облажаюсь, то между мной и тремя монстрами будет только пустота.

Вот, волколак, что убил и покалечил четверых, стал забирать влево, когда как два других монстра прыгнули напрямую, по кратчайшему пути.

Этого я от них и ожидал.

Едва не сжигая каналы, я рванул щиты и куски мрамора вверх, на уровень глаз, после чего стал формировать контур оранжевой печати высотой не менее пяти футов.

Вот, мир вокруг подернулся темной дымкой, будто бы я начал терять сознание, но в следующий миг я опять увидел их — магические потоки.

Замерев, словно изваяние, с незавершенной печатью перед ладонями, я посмотрел на волколаков другими глазами. От них исходило бледное фиолетовое свечение, которое, словно тряпка воду, впитывало в себя разлитую вокруг магическую силу. А учитывая, какое буйство сейчас творилось у меня под носом, волколаков стало тащить ко мне едва ли не против их воли. Точнее, воли у нежити не было — они просто подчинились инстинкту, который позволял максимально продлить их не-жизнь. И инстинкт говорил им окунуться в мое колдовство, а потом разорвать дерзкого колдуна на части, впитывая магическую силу вместе с его кровью.

Даже без дара Эдриаса я успевал, а сейчас смог позволить себе вписать в печать даже не две — три руны Нид, щедро напитав энергетический контур дармовой силой, которую надо было просто направить в нужном направлении.

Двум волколакам передо мной оставалось не менее десяти шагов, когда я разорвал внутренний контур печати и привел дикие щиты Ур в движение.

Печать Нид вышла настолько мощной, что я едва успел снять дикие щиты с обломков, прежде чем они на огромной скорости влетели в головы и туловища монстров, что уже были готовы разорвать меня на части.

Эффект оказался поразительным. Острые осколки мраморных плит пола буквально разрубили одного волколака надвое, а второму — снесли половину морды и оторвали переднюю лапу, увязнув в груди нежити.

Оставалось разобраться с последним, третьим чудовищем, что сейчас неслось в мою сторону.

Это был вожак, я понял это, глядя на мир с помощью дара мертвого мага. Фиолетовое свечение от него было более интенсивным, ярким, будто бы у него в груди было что-то, что излучало магию призыва.

Чтобы защититься от огромной твари, я повторил маневр, что ранее исполняли боевые маги на опушке — просто взорвал пол под лапами волколака. Только вместо руны Ос я использовал летящие и ударные щиты Ур, разогнанные дикой руной Нид.

Но вот остальным не так везло, как мне. Свои дуэли с монстрами проиграли и две оставшиеся группы. Гвардейцу, что работал тяжелой саблей, не хватило сил разрубить мертвую плоть и кости, и сейчас он валялся на полу без одной из ног и с разорванным когтями нагрудником. Последняя группа тоже упустила свое чудовище, а из всей команды выжил только Торис и тот самый десятник, что так удачно всадил свою саблю в горло твари.

— Назад! В коридоры! — закричал кто-то и люди стали отступать.

— Рей! Потолок! — крикнул Магнус.

Мы не успевали. Твари вот-вот догонят беглецов, а значит, погибнет и мой единственный друг в Шамограде — я считал молодого баронета уже моим другом. Так что вместо того, чтобы разрубать балки, я стал взрывать мрамор под лапами волколаков, заставляя их отступить назад.

— Бегите! — крикнул я.

Два раза повторять не пришлось. Еще до начала атаки нежити было договорено — если я начинаю обрушать поместье на мертвых тварей, то всем надо бежать без оглядки. Я же начал колдовать, благо, магическое зрение снимало с меня всякие ограничения.

Совсем, как на испытаниях, я шагнул вперед и поднял вверх руки и выбросил во все стороны проникающие щиты — тонкие оранжевые пленки, что легко пронизывали стены и потолок. Еще мгновение, и весь второй этаж с крышей рухнет на головы нежити. Я же надеялся, что меня уберегут мои дикие щиты. Ведь когда-то я справился с целой кувалдой и заплечных дел мастером из доков! А с тех пор я стал в разы, ужасающе сильнее и умелее.

Альфа волколаков — тот, от которого исходило наиболее активное фиолетовое свечение — будто бы что-то почуял и со всех лап рванул наружу через дверь. А вот две оставшиеся на лапах твари оказались не столь хитры.

Рывком я материализовал проницаемые щиты, разрубая ими камень и дерево, после чего рванул весь второй этаж вниз, ускоряя его движение дикими рунами Нид.

Витати могла бы гордиться мной. Сейчас я удерживал не менее десятка щитов и еще столько же противомагических рун Нид, а значит, я с уверенность могу сказать, что усвоил уроки винефика и достоин называться истинным магом, как величали диких магов в степях Келанда.

Сотни и тысячи фунтов камня, мрамора и дерева рухнули вниз, погребая под собой двух оставшихся в зале волколаков. Мои же щиты, что я развернул над собой полусферой, выдержали, хотя и немалой ценой. В момент, когда огромный кусок камня ударил по магической преграде, сотворенной с помощью дикой руны Ур, у меня из носа буквально фонтаном хлынула кровь, но на ногах я устоять сумел.

Когда пыль чуть осела, я в несколько подходов пробил себе путь наружу. Вечно держать щиты я не смогу, надо побыстрее уходить вглубь поместья… Однако все коридоры, как и лестница, ведущая на второй этаж, сейчас были завалены и путь мне оставался только один — наружу, где меня поджидал глава стаи нежити.

Я это чувствовал буквально кожей, хоть и не видел горящих красным огнем маленьких глаз волколака, что сейчас припал к земле у самого крыльца, ожидая, пока все стихнет.

Что-то гнало его вперед, в поместье, и это была не жажда крови, нет. Что-то другое, что-то, что светилось фиолетовым в его груди.

Едва не поломав ноги на завалах, я буквально вывалился через разбитый оконный проем в ночные сумерки, упав на мягкую траву, что росла по всему двору и вдоль стен поместья. И не успел я встать на ноги — последний волколак бросился ко мне.

Убить! Разорвать! Растерзать! Эманации глухой, противоестественной жажды крови и убийства, исходящие от нежити, были почти осязаемыми, и спасло меня только то, что я видел, как действовала тройка боевых магов.

Даже не вставая, я запустил пальцы в траву, разрывая ногтями дерн — мне показалось, что так будет легче колдовать, хотя в подобном движении не было никакого смысла — и буквально вцепившись в землю перед собой, я поднял не меньше трех футов земли под лапами волколака, отбрасывая тварь в сторону. После чего я наконец-то смог вскочить на ноги и чуть отбежать от опасно кренящейся внешней стены поместья, что рисковала рухнуть не внутрь здания, а наружу, то есть похоронить меня под своим холодным камнем.

Я чувствовал свое превосходство. Сейчас, умертвив трех из шести тварей, я четко понимал, насколько силен. Пусть я не обучен белым и фиолетовым рунам, пусть я не могу облечь свои руки и ноги в ударные щиты и выбить из этой твари дух. Но истинные руны, дикие щиты Ур и Нид давали мне свободу действия, что не снилась ни одному печатному магу. А вместе с даром Эдриаса, что позволял мне колдовать почти без напряжения сил, если я достаточно сосредоточен, волколак был для меня не опаснее дворняги.

Видимо, это поняло и чудовище передо мной. Во всяком случае, мне хотелось, чтобы альфа ощутил что-то похожее на осознание своей беспомощности перед лицом более опасного хищника. Ведь отпускать нежить я не собирался. Слишком многие погибли сегодня, слишком большого страха натерпелся и я сам, пока не понял, как противостоять мертвым волкам, что были смешаны с плотью и кровью людей и подняты кем-то на опушке императорских охотничьих угодий.

Сейчас нежить находилась от меня на расстоянии двух сотен футов — волколак, отброшенный комьями земли, отбежал в сторону и сейчас кружил на некотором удалении, будто примеряясь к следующей атаке. Я тоже вышел на центр двора перед полуразрушенным поместьем, готовясь принять последний бой с нежитью.

Вот, волколак наконец-то потерял терпение — жажда крови и убийства оказалась сильна, и никакие остатки инстинктов животного тут не властны — и бросился вперед, намереваясь разорвать дерзкого магика на части, а после полакомиться его теплой, насыщенной энергией кровью, что сделает монстра только сильнее.

Я же просто поднял над собой руки. Почему-то вспомнилась дуэль учителя и гарнизонного мага Ракона, когда Осиор привел в действие им же вынесенный смертный приговор. Я тоже вынес приговор, но не живому человеку — а мертвой твари, что неслась сейчас прямо на меня.

Вот, у меня над головой, меж ладоней, сформировался зеленый контур печати Погоды двенадцати футов в поперечнике. Я никогда этого еще не делал, но с даром Эдриаса любое количество рун внутри контура не было проблемой, если речь шла о повторяющихся символах. Это в случае комбинированных печатей все сложно — надо искать точки баланса, видеть, как руны отталкиваются друг от друга и давят на контур печати, а в случае с повторяющимися рунами достаточно соблюдать правила симметрии.

Вот, внутрь огромного контура треугольником легли три руны света Ман. Будто вернувшись в прошлое и оказавшись на месте Осиора, я одну за другой, буквально за несколько ударов сердца, создал пять печатей Нид. Осталось дождаться, когда волколак пересечет одну только мне видимую черту, за которой его ожидало окончательное упокоение.

Волколак же несся на меня, не осознавая, что его ждет. Между мной и чудищем осталось меньше полусотни футов, и я выбросил вперед летящий щит Ур, чтобы немного замедлить тварь.

Как и ожидалось, когда заклинание коснулось мертвой плоти, что могло ломать кости и сбивать с ног лошадей, оно будто бы… просто лопнуло. Но другим, истинным зрением я видел, как фиолетовое свечение, что исходило от волколака, буквально высосало щит досуха, разрушив саму руническую суть заклинания. Но для того, чтобы противостоять щиту, волколаку пришлось замедлиться. Ненадолго — буквально на несколько мгновений, но именно это мне и было нужно. Не отбросить в сторону взрывом грунта под лапами — лишь немного замедлить.

Внутренний контур и так напряженной от наполняющей ее силы печати Ман-Ман-Ман лопнул без всякого сопротивления. Над моей головой вспыхнуло рукотворное солнце, от которого я моментально закрылся заранее установленными щитами Нид.

Не находя выхода для энергии, весь магический свет собрался в единый луч, направленный на место, где сейчас находился волколак.

Да, это была магия, поток жаркого магического света, но я своими глазами видел, что свет может сделать с плотью, мертвой, или живой. Чем бы он ни был — свет Ман не был чистой магией, он согревал и давал жизнь на полях, а значит, это было такое же явление природы, как дождь или ветер.

Волколак замедлился, а еще через пару мгновений остановился на месте, полностью окутанный испепеляющим светом руны Ман. С помощью дара мертвого мага я видел, как фиолетовое свечение пытается поглотить магический свет, но получалось это у волколака только отчасти. Сжигающий все до состояния стекла сияющий поток сейчас буквально впечатывал альфу в землю, обездвиживая и разрушая мертвую плоть. Вот, волколак взвыл и попытался вырваться из пятна света, но его лапы полыхнули огнем — настоящим, а не магическим огнем — а мертвые и сухие суставы рассыпались на части. После чего он рухнул на землю беспомощной искалеченной тварью, а свет Ман сделал все остальное.

Когда рукотворное солнце, что превратило стоящую вокруг ночь в день, угасло, на месте волколака осталось только немного праха и серебристое пятно — на том месте, где была грудь и голова чудища.

Я не спеша подошел к месту казни предводителя мертвой стаи и ковырнул серебристую блямбу носком сапога. От обожженного грунта отделилась небольшая пластина едва остывшего серебра — я точно мог определить, что это именно серебро. Слишком много амулетов из этого металла я изготовил, часами всматриваясь в контуры и гравировку рун на собственных изделиях.

Вдруг, где-то справа, со стороны ворот, заржали кони. Вздрогнув, я обернулся и увидел, что прямо на меня несется целая армия, во главе с белокурой архимагом Виолой и моим наставником, что сейчас был облачен в костюм Трибунального Истигатора с серебряной фибулой под горлом, а в правой руке он крепко сжимал свою булаву. Виднелись в задних рядах и другие маги, и гвардейцы и, к моему великому удивлению — прочие участники охоты, в том числе я сумел разглядеть в неровном свете факелов, что несли над головами всадники, и барона Варнала.

Впервые за последние несколько часов на моем лице появилось некое подобие улыбки, от чего засохшая на лице кровавая корка треснула, неприятно стягивая кожу.

Учитель все же пришел за мной и привел помощь, пусть на этот раз я справился сам.