Ученик рун. Том 2

Глава 5. К сердцу Империи

В дагерийской крепости мы пробыли еще два дня. Купец Пирий приводил в порядок измученных животных и давал лошадям и ослам отдых после длительного броска к безопасным стенам одной из Трех Башен, мы с Витати тоже приходили в себя.

Последствия жевания бычьих семян преследовали меня еще несколько дней. То меня переполняла энергия, то посреди дня начинало клонить в сон. Учитель, что теперь обходился только редкой помощью винефика, внимательно за мной наблюдал, но в целом тревожился не очень сильно.

— Пей больше воды, Рей. И если надо поспать — иди и спи. Сейчас сок семян бродит по твоим жилам, ему нужно время, чтобы выйти, — сказал Осиор, когда я поделился своими ощущениями.

Так как в крепости заняться было определенно нечем, то я смело последовал совету учителя — дрых в кузове телеги, ел, а потом опять ложился спать. Казалось бы, куда мне столько, но тревоги, перенесенные во время гонки с мертвецами, неплохо меня вымотали.

А потом мы вновь отправились в путь. Сначала через южные провинции Бенжи, до верховий реки Сейна, к городу Мабашар. Там наши пути с купцом Пирием разошлись: делец отправился на юг, тогда как наш путь лежал на север, обратно в Дагерию.

Остановились мы на небольшом постоялом дворе, на окраине города. Наши две лошадки, что были запряжены в телегу, вымотались и требовали ухода. Себя мы чувствовали примерно так же. Одно хорошо — учитель снова начал по чуть-чуть колдовать, а это означало, что через две-три недели последствия сражения на палубе торгового барка полностью сойдут на нет. Уже сейчас Осиор был относительно бодр, а о болях свидетельствовало только его вытянувшееся, осунувшееся лицо, с неаккуратной, вольно растущей бородой.

— А по деньгам-то негусто, — задумчиво выдал Ирман, который был казначеем отряда.

Вся наша компания расположилась за круглым столом в главном зале трактира. Пока половой нес заказ, слуга поясного мага решил провести ревизию финансов и результаты его не слишком обрадовали.

— Ой, Ирман, успокойся, — махнул рукой учитель. — Разберемся. В крайнем случае, я могу заложить свою булаву.

Лицо слуги вытянулось от удивления, а учитель тонко хихикнул. Меня же от перспективы заложить булаву истигатора тоже колотнуло: мне до сих пор нет-нет, да снилось, как я бегу по лесу с той самой булавой в руках, а за мной несется толпа мертвецов. Причем сон всегда заканчивался одинаково бестолково, без какой-либо развязки.

— Но сколько нам еще тащиться до Шамограда? — спросила Витати, лениво ковыряя миндалевидным ногтем грубую столешницу.

Осиор только пожал плечами, а после задумался, будто что-то вспоминая.

— Лиг четыреста, не меньше. Это если мы выйдем на Имперский Тракт.

— А есть варианты? — уточнила винефик.

Как и дочь Келанда, я был не силен в географии континента. Единственное, что я вообще четко знал — это где какая сторона света, да какая дорога из Нипса ведет к Акрильсере. Вот и все. Где именно находился Шамоград, каких он был размеров и вообще, что окружало столицу Дагерии, я имел крайне смутное представление.

— Ну, мы всегда можем выйти к Внутреннему морю и сесть на какую торговую шхуну. И это не океанское путешествие — почти прогулка, — легкомысленно ответил учитель. — Но это почти сто лиг крюк к порту Шахан, так что я думаю, пойдем землей. О! А вот и обед!

Пока разносчик расставлял тарелки и кружки, мы все сохраняли молчание, но как только работник трактира ушел, Ирман опять начал ныть из-за денег:

— Господин Осиор! У нас осталось хорошо, если пять империалов! Крепостной интендант содрал с нас три шкуры за то гнилое зерно и кислое вино! На фураж и припасы на четверых уйдет минимум три монеты, да и постой тут стоит… Только за этот обед потребовали три серебра!

В моей голове стали складываться цифры и довольно быстро я встал на сторону Ирмана. Денег оставалось преступно мало. А за последние полгода я привык сытно есть и спать под крышей, если мы были не в пути, так что этот вопрос меня серьезно обеспокоил. Только Витати было как-то все равно. Дочь Келанда самоустранилась от этих обсуждений, справедливо заметив, что это не ее проблема, пока у нас есть хоть несколько медяков. Да и после — тоже.

— Ладно, ладно, — ответил учитель, вытирая губы рукавом, — мы что-нибудь придумаем, да, Рей?

— Ась?

Прямо сейчас я наконец-то добрался до обжигающе-горячего рагу и изо всех сил налегал на свежую пищу, закусывая все огромным ломтем ржаного хлеба и запивая легким пивом.

— Говорю, придумаем, как денег раздобыть, — повторил учитель. — Инструмент твой помнишь где? В котором сундуке лежит?

— Ювелирный?

— А у тебя есть какой-то другой? — деланно-удивленно спросил поясной маг.

Я понял, какую глупость выдал, так что просто активно закивал головой, откусывая от ломтя кусок побольше. Слишком давно мне не доводилось поесть свежего хлеба. Только сухие галеты, вяленое мясо и кое-как сделанные во время привалов похлебки, после которых я все равно оставался голодным. Ирман вообще постоянно гонял меня от общего котла, Витати надо мной подтрунивала, а учитель не вмешивался.

— Значит, инструмент есть. Пластинки тоже упаковал, медные? Отлично! Значит, разберем флягу, если камни понадобятся, сделаем дюжину желтых хлопушек, например, с руной Ис или даже Эо. Можно будет по шесть-восемь серебра легко отдать любую безделицу. Сколько нам нужно вообще денег, Ирман?

По лицу слуги я видел, что его так и подмывает ответить «чем больше, тем лучше», но сухощавый мужчина удержался.

— Еще хотя бы три империала, на непредвиденные расходы, чтобы не пришлось закладывать настоящие амулеты или доставать камни, — ответил Ирман.

Осиор задумчиво покивал, а после продолжил:

— В крайнем случае, можно продать один из бриллиантов кибашамских купцов, если уж говорить о камнях. За такой можно выручить сразу десять-пятнадцать империалов, даже не торгуясь. Ладно, решено! Рей! После еды чуть передохни, а потом в мою с Ирманом комнату с инструментом! И пластинки найти не забудь. Поработаем, да заодно и в памяти освежишь, как амулеты делать. Ну а завтра пойдем, поищем, куда бы их пристроить. Эй! Хозяин! У тебя мёд есть?! Тащи! Давай-давай! И выпечки какой! Сколько?! Обдиралово! Ладно, понял! Серебрушка, не проблема!

Как раз к моменту, когда все доели, на стол принесли небольшое блюдце с липовым медом и пару плетенок. Корки были чуть подсохшие, но если намазать кусок булки медом, то получалось очень вкусно.

Осиор почти моментально приступил к любимому лакомству, я же старался не отставать от учителя.

— И куда в них столько влезает? — спросила у Ирмана Витати, да так, будто бы мы ее не слышали.

— Сам задаюсь этим вопросом который год, — траурно пожал плечами слуга, выуживая из кошеля очередную плату за наш с Осиором пир, — вот только ответа все нет и нет.

Поясной же маг только лукаво улыбнулся и подмигнул мне, запуская крепкие зубы в булку. В этот момент меня окончательно отпустило — мой наставник вернулся и вел себя совсем как прежде.

За время нашего путешествия по Бенже мы с учителем успели обсудить все, что только можно. И мое нестандартное применение руны Ур, и использование поясным магом печати призыва с руной Эпель, и мой бой с ходячими мертвецами. Единственный вопрос, которого мы не касались — судьба Грана. И уже после обеда, сидя за косым столом при свете свечей и мастеря на продажу простенькие амулеты под контролем учителя, я нет-нет, да и поглядывал на ту самую флягу, которую нашел в запасах Осиора. Если нам не хватит камней, именно она пойдет на разборку, а, может, мы просто продадим один из камней кибашамцев.

Наконец, я не выдержал и спросил:

— Учитель… Эта фляга… Это же фляга, с которой я работал на рынке. Когда лечил рабов, так?

Осиор, который сейчас наносил руну Ис на очередную пластинку, даже ухом не повел, хотя мне показалось, что поясной маг напрягся.

— Да, это она, — спокойно ответил поясной маг, продолжая работу.

— Как она снова оказалась у вас? — робко продолжил я.

Учитель сделал последнее движение старым штихелем, после чего отложил инструмент в сторону и повернулся ко мне.

— Я забрал ее у Яна Остреца, — ответил маг.

— Но как она…

— Рей, если хочешь о чем-то спросить — спрашивай напрямую, не надо начинать издалека.

Сейчас Осиор был серьезен, так что я умолк и уставился на пламя свечи.

— Когда я увидел флягу там, на барке, я подумал, что так Грану и надо. Но сейчас… я ведь знаю Устав. Он защищает не только людей, но и магов, так что Гран…

— Нарушил сразу несколько глав, — продолжил за меня Осиор. — Нападение на мага, кража мощного магического амулета, попытка убийства мага вместе с соучастником. Гран преступил многие законы, как Круга, так и Лаолисы.

Я прекрасно знал, какая кара следует за любое из озвученных преступлений, а мой бывший товарищ совершил их все.

— Витати сказала, что у нее дома истигаторов Круга называют дробителями. За то, как они казнят преступников. Ударом булавы… Вот сюда.

Я постучал указательным пальцем по виску, совсем как винефик.

— Ты хочешь знать, приходилось ли мне казнить преступников? — спокойно спросил Осиор.

Сейчас поясной маг сидел прямо, почти холодно, и только спокойный тон наставника позволял мне продолжать.

В ответ на вопрос Осиора я только мотнул головой. Тут и так все понятно. Шестой Трибунальный Истигатор, ученик архимага… Конечно же мой наставник казнил людей, это было его работой. Но отличало от палача его то, что он был стражем Устава. Законом в человеческом обличье, если подумать.

Устав был важен для всех. С одной стороны он ограничивал бесчинства магов, которые могли возомнить себя всесильными и попытаться установить собственную власть. Такое уже бывало, в Уставе написано, что именно конфликты между магами и обычными людьми стали причиной обеих магических войн. Но и Устав защищал магов. Мы напрямую не подчинялись никому, кроме Круга, для нас не было королей, господ и хозяев. Мы могли добровольно пойти на службу к графу или барону, или же вернуться в родную деревню и лечить людей за корзину лука и шмат сала. Маг мог пойти в моряки, кузнецы, стать лавочником-артефактором или великим воином, что сражается на передовой под стягами короля или императора. Тот же Берни выбрал стезю наемника и приключения, пока был молод, но пару раз целитель оговаривался, что планирует подкопить деньжат и уже в зрелом возрасте жениться и заняться целительством в своем родном городке. Устав давал магам абсолютную свободу от любых притязаний со стороны обычных властей.

Но и Устав определял, как должны караться отступники или любые другие преступления против магов. Поэтому и были созданы истигаторы, во главе которых стояли восемь самых сильных магов-судей — Трибунальные Истигаторы Круга, в числе которых был и мой наставник.

— Я знаю, что доводилось, я же видел, что случилось с Раконом, — наконец-то ответил я. — Просто хотел спросить о судьбе Грана. Ведь ребята, Невер и другие, рассказывали, что он заходил к ним, забрал деньги, пожитки, а потом сбежал. А тут, получается…

— Ты хочешь знать, разбил ли я шестопёром голову твоему бывшему товарищу по банде? — будто обсуждая что-то незначительное, уточнил Осиор, вернувшись к обработке медной оправы.

В горле застрял ком, так что я просто медленно кивнул.

Наставник внимательно на меня посмотрел, и, не отрываясь от работы, сказал:

— Нет, не разбил. Я казнил только того, кто ударил тебя ножом. Головорезы Остреца посадили Грана на первый попавшийся корабль и выслали с острова. Таков был мой приговор.

От этих слов учителя мне почему-то резко полегчало. С того момента, как я увидел магическую флягу на палубе барка, мысль о том, что Осиор казнил моего бывшего товарища по банде, оказывается, не давала мне покоя. А тут выяснилось, что Гран жив.

— Значит, ребята говорили правду? Что Гран пришел, забрал пожитки и деньги и был таков?

— Да, ребята не врали, — подтвердил Осиор. — Все, удовлетворил свое любопытство? Давай работать! Нам надо еще камни зарядить и проверить, как работают амулеты. А утром сходим, поищем, кому бы их можно пристроить на продажу.

— Вместе пойдем?! — удивился я.

— Конечно вместе. Это же не Нипс, где нас каждая собака в лицо знала, а чужой город. Я тебя одного не отпущу, а то еще подумают чего лишнего местные… — протянул Осиор, доводя до идеальной формы руну Эо на оправе финальным движением штихеля.

Я с легкой завистью посмотрел на точные и уверенные движения рук учителя, и вернулся к работе. Так даже лучше, что вместе, учитель прав, чужой город — чужие правила.

На следующее утро, подкрепившись кашей с яйцами и запив все это большой кружкой душистого травяного отвара с огромным ломтем свежего хлеба, мы с наставником отправились в город. На руках у нас был десяток «хлопушек» — простеньких амулетов с мелкими полудрагоценными камушками, что Осиор достал из своих запасов. Флягу мы пока особо не трогали, но один из камней кибашамцев учитель вчера аккуратно достал из паза — мало ли, нам не повезет.

Мабашар был довольно крупным пограничным городом Бенжи, минимум вдвое больше, как мне раньше казалось, немаленького Нипса. Почти весь город был заключен в кольцо крепостных стен, а по улицам постоянно расхаживали вооруженные люди: местная стража, дружинники, наемники, что искали себе клиентов из числа заезжих купцов. Конечно, город стоял чуть в стороне от Имперского тракта, на который будто на нитку жемчужины, были нанизаны сразу три столицы — Дагерии, Бенжи и Гоунса, а также целая россыпь других городов, что раскинулась недалеко от восточного побережья континента — но и тут дела велись активно. Мабашар был последним крупным торговым центром перед глубинными территориями юга Бенжи — достаточно населенного региона благодаря местным черноземам.

— Ищи подходящие вывески, — бросил Осиор, оглядываясь по сторонам.

— А, может, спросить у кого? — предложил я.

— Чтобы все знали, что двое не-местных ищут лавку ювелира? — усмехнулся учитель.

Сейчас, в походе, Осиор был собран и осторожен, но без стального блеска в глазах. Такая, усредненная версия между двумя ипостасями моего наставника.

— А я как-то не подумал… — потупился я.

— Поэтому я и пошел с тобой, Рей, — спокойно ответил Осиор. — Когда попадаешь в чужой город, надо соблюдать несколько правил. Самое главное — не болтать лишнего, потому что охотнее всего тебя будут слушать люди, замышляющие недоброе. Так что мы сейчас прогуляемся в сторону центра и найдем лавку сами. А, может, и несколько.

Все было бы намного проще, если бы учитель был в своем зеленом кушаке, но маг так ни разу и не надел свой пояс, дабы не выдавать принадлежность к колдунам. Мне тоже было запрещено носить кольцо ученика, так что по уговору, мы были просто двумя путниками из Лаолисы — господин и его племянник-служка — что по сходной цене прикупили амулетов на острове, а сейчас хотят их выгодно продать уважаемым мабашарским ювелирам, дабы оплатить путешествие на север.

В первой же лавке, что подвернулась нам на одной из центральных улиц, с нами даже не захотели разговаривать. Хозяин просто ответил, что не покупает магические изделия. Та же история повторилась еще в двух местах.

— Странно это, — протянул учитель, откусывая от свежего калача, что мы взяли у лоточника на площади по четыре медных за штуку.

— Может, не хотят связываться? Мало ли, они поддельные, — выдвинул я идею, налегая на сдобу.

— Да какое поддельные! Ты же сам рассматривал камни под линзой — сразу видно, заряжен амулет или нет. Такое не подделать, — ответил учитель.

Когда мы вернулись на постоялый двор, нас встретила Витати.

— Дайте угадаю. Ничего не продали? — с насмешкой спросила девушка, глядя на наши кислые лица.

Осиор только раздраженно мотнул головой, я же пожал плечами. По плану мы должны были раздобыть денег и уже завтра утром выехать из города в сторону Имперского Тракта. Но вот вышла задержка. А увидев, что с нами даже говорить не хотят, учитель передумал продавать и ограненный под магические амулеты алмаз. Ведь главная его ценность заключалась именно в пригодности для использования в артефактах. Так-то камень был не слишком выдающимся.

Казалось, хуже не будет — Витати уже подтрунивала что надо мной, что над учителем, но тут подошел Ирман. Когда спесивый слуга услышал, что ни одна лавка не захотела принимать амулеты от незнакомцев, он только закатил глаза, после чего потребовал магические изделия. Осиор выглядел крайне смущенным, но амулеты Ирману отдал. Перед уходом слуга потребовал не проедать последние деньги, пока его не будет рядом, а сам направился в город.

— И куда он? — спросила Витати, рассматривая спину удаляющегося слуги из-за плеча поясного мага.

— Слыхала про самый большой рынок на обоих континентах, что в Лесалентии? — вопросом на вопрос ответил Осиор.

— Это где торг насмерть идет, часами? Угу, слыхала, — кивнула головой Витати.

Осиор еще раз бросил взгляд на дверь, после чего пошел к столу, за которым мы завтракали:

— Я лично видел, — начал на ходу рассказывать маг, — как Ирман чуть не довел до удара двух местных торгашей и получил товары бесплатно — только бы ушел прочь от лотков. Уверен, задержись он тогда чуть подольше, ему бы еще доплатили. Эй! Хозяин! Булки есть свежие? Что значит кончились?! Ну-ка, отправь кого! Да, как вчера, маковую плетенку! И чтобы сегодняшняя была! Что? Сколько?! Не проблема, давай-давай! Мы подождем!

Мы с Витати только переглянулись — мой учитель был неисправим, а его тяга к булкам могла бы войти в историю.

Ирман вернулся через несколько часов, уставший, но крайне гордый собой. Это было видно по довольному лицу слуги и тому, как высоко он задрал подбородок. Глядишь, носом облака цеплять начнет.

— Я все порешал, господин Осиор! К вечеру будут у нас все припасы и вот, еще выручил кой-чего!

На стол грохнулась мошна, звеня новой партией серебряных монет.

— Сколько вышло? — спросил учитель.

— За вычетом расходов — еще четыре империала! — гордо сообщил Ирман, усаживаясь за стол.

У меня от удивления взлетели брови. Мы всего с учителем планировали выручить в лучшем случае шесть-семь больших монет, если будем продавать только хлопушки. И большая часть этих средств должна была пойти на фураж и еду — закупаться в придорожных трактирах и на постоялых дворах слишком накладно, а лошадки и так тащили практически пустую телегу. Сундуки учителя были хоть и объемными, но забитые в основном одеждой и свитками, то есть сами они весили намного больше, чем содержимое.

— Все хоть живы остались? Или кому-то после твоего похода в город нужен целитель? — с усмешкой спросил Осиор, отпивая чая из большой кружки.

— Да! Все! Господин, я сколько раз уже говорил, что нечего вам этим заниматься! Вы же что сделали, по лавочникам и ювелирам пошли, так? А надо было сразу на рынок! Купцы-то, заезжие, они народ решительный, не чета тем, кто зад на одном месте держат! Они мигом выгодную сделку почуяли, а там чуть надавить, чуть договориться. Я почти все амулеты на припасы и выменял, мимо серебра, значит, очень выгодно получилось! А что осталось — продал.

— Ты по сколько за эти хлопушки-то просил? По два империала? — сомневаясь, уточнил Осиор. — Что ты там купцам наплел?

— Если бы по два! — продолжил Ирман. — Если бы по два! По одному! Но все — которые с руной Эо были!

— Так их там было три всего, — вставил я.

— Ага, я их сам делал, три, — подтвердил Осиор.

Витати же наблюдала за всем происходящим, как за бесплатным представлением, тихо посмеиваясь в ладонь.

— Три, четыре! Какая разница! Главное — монеты в мошне, припасы — в наличии! — высокомерно подвел итог Ирман. — Может, и три там было, так значит четвертый, с Ис, в довесок пошел!

Учитель только покачал головой и, подняв брови, всем своим видом пытался показать, что он к такой вольной трактовке количества проданных амулетов Эо не имеет ровным счетом никакого отношения.

Припасы принесли пара крепких парней ближе к вечеру, когда закончился торговый день. Ирман еще проверил, те ли это мешки, что он лично выбрал из запасов купца, после чего отдал носильщикам долговую расписку, что оставил торговец, как и было уговорено ранее. А уже на следующее утро мы снова вышли на дорогу.

По плану за пару дней мы должны были выйти на Имперский Тракт, а дальше — строго на север, без крупных остановок до самого пункта назначения. Заходить в столицу Бенжи, стоящий на побережье порт Бамшар, учитель отказался наотрез, назвав его «мерзкой и шумной клоакой». Так что планировалась, что следующая остановка в населенном пункте будет у нас только на дагерийской территории — в Голате, от которого мы произведем последний бросок к самому Шамограду.

По словам учителя, дойти до Голата мы должны были дней за семь-восемь, если лошади выдержат. А после до Шамограда будет уже рукой подать, как заверил всех поясной маг.

Мне путешествие было в новинку и если бы не постоянное чувство голода, связанное со скудным пайком и нежеланием Ирмана готовить чуть больше, мне бы даже понравилось. Спасала положение Витати. Так как останавливались мы на ночлег обычно в поле — заходили на постоялые дворы лишь пару раз — то у дочери Келанда было несколько свободных часов на то, чтобы попробовать расставить силки. Местность вокруг была хоть и холмистая, но до северных лесов, которые активно расписывали моряки, и которые мне очень хотелось увидеть — бескрайние просторы зеленой массы, сколько хватает глаз — было еще далеко. Так что пока винефик была на относительно привычных ей территориях, а значит, можно было попробовать поймать какую живность. Пару раз в самодельные ловушки попадались небольшие, тощие после зимы дикие кролики, которые моментально свежевались и отправлялись в общий котел приятной добавкой к вяленому мясу, луку и капусте.

— Учитель, а когда мы начнем изучать поисковые печати? — спросил я за ужином, цепляя ложкой горячую похлебку из своей тарелки.

Попытался я это сказать будто бы между делом, но внутри у меня все буквально ходило ходуном. Тема поисковых рун была для Осиора болезненной, я это прекрасно понимал. Витати только зыркнула на меня, впрочем, моментально вернувшись к еде, а вот Ирман даже перестал ворчать о том, что у него скоро вывалится спина и он уже слишком стар для таких пеших переходов.

— Почему спрашиваешь? — уточнил Осиор.

— Ну, я же буду проходить в шамоградском Круге испытания на жетон, и я тут подумал, что…

— Мне казалось, что твой основной профиль это защита и целительство, — уточнил мой наставник, — у тебя отлично получаются эти печати, а твой дикий Ур делает тебя непревзойденным магом защиты. И это ты еще толком не пользовался своим Нидом. Ты можешь получить оранжевый или желтый жетон без каких-либо проблем, а потом выучиться на пояс. Например, целителя.

— Но ведь моя руна Инг… — потупился я. — Мне всегда казалось, что я должен стать магом с синим жетоном.

Ответ учителя показался мне странным. Еще в Нипсе Осиор натаскивал меня на боевую магию — сейчас я понимал это очень отчетливо, после бойни в море. Все эти мелкие атакующие заклинания из-за угла, требования колдовать на счет три печати едва ли не любых размеров. А сейчас мой наставник почему-то подталкивает меня к стезе гражданского мага.

Нет, я был не против. Целители всегда были в почете. Та же старая Агама жила в большом и светлом доме с красивой оградой и никогда не знала нужды, хотя я и не помню, чтобы она колдовала хотя бы в десятую часть так много, как я. Может, нападение на море изменило планы Осиора касательно меня?

Именно появление четырех рыкачей было причиной того, что путешествовали мы сейчас очень скромно, буквально скрывая, кто мы есть на самом деле. Никакой магии, никаких печатей, никаких поясов, колец ученика или других намеков на то, кто мы такие. Нападение нежити заставило нас раскрыться, но это знание осталось в пограничных Трех Башнях, а Берни, который своими глазами видел, на что я способен, ушел с купцом Пирием на юг. И даже если вести об Осиоре и его ученике дойдут до Шамограда, это произойдет уже после нашего прибытия в столицу.

— Ты освоишь руны поиска, обещаю, — сказал наконец-то учитель после недолгого молчания, — но твоей учебой займется другой маг. Я думаю, тут я плохой наставник.

— Почему?! — я чуть не вскочил с места.

Как это, уйти в обучение к другому магу?!

— Потому что мне учить кого-то поисковым печатям, это как слепому пытаться описать рассвет, — невесело ответил Осиор. — Толку будет мало. Так что мы подберем тебе наставника для синих рун.

— Но я не хочу к другому учителю!!! — чуть не закричал я.

Осиор удивленно посмотрел на меня, потом переглянулся с остальной нашей компанией, и, наконец, заливисто рассмеялся.

— Ну, ты даешь, Рей, — покачал головой Ирман.

Витати тоже хмыкнула, я же почувствовал себя максимально глупо и неуютно.

— Ты думаешь, что если будешь учиться чему-то у другого мага, то перестанешь быть моим учеником? — с улыбкой уточнил Осиор.

Я нерешительно кивнул, уставившись в собственную тарелку. Аппетит пропал окончательно.

— А я говорил, что он бестолочь! — вклинился слуга.

— Ирман! — воскликнул Осиор.

— А что, Ирман?! Бестолочь, как есть бестолочь!

Осиор еще немного позыркал на слугу, после чего продолжил:

— Рей, учиться сразу у нескольких магов — это нормально, все так делают. Мой учитель — архимаг Аурантис, но в свое время я обучался чуть ли не у каждого сильного мага Круга на тот момент. Кто-то поделится балансом рун в третьих печатях, кто-то покажет оптимальную комбинацию, кто-то — другую деталь. Все это есть в книгах и свитках, но пока не увидишь печать своими глазами, понять это бывает трудно. Особенно, если дело касается мощного волшебства.

При упоминании сложности печатей Витати довольно громко фыркнула, показывая свое отношение к сложностям печатной магии и вообще, к деятельности всего Круга. Я же уточнил:

— То есть учить вы меня не перестанете?

— Статус учителя и ученика — это навсегда, — торжественно сообщил Осиор. — Даже если ты превзойдешь меня в магии, я все равно навсегда останусь твоим учителем. И обращаться тебе ко мне придется соответственно.

Маг еще раз улыбнулся, а потом потрепал меня по волосам, как бы показывая, что волноваться больше не о чем и все будет в порядке. Этот простой жест меня успокоил, так что я вернулся к еде. Сейчас все мои мысли крутились вокруг того, кто же станет преподавать мне синие печати…

— Но ведь вы планировали учить меня поисковой магии, там, в Нипсе, — задал я последний вопрос.

— Планировал, — согласился Осиор. — Потому что поисковые печати пусть и нейтральные, но очень требовательны к силе мага. И если контур разорвется в самый неподходящий момент, то просто хлопком можно и не отделаться.

— И что поменялось? — спросил я.

— Поменялось то, что ты разорвал щитами Ур два корсарских рыкача, — вклинилась Витати. — Вот что поменялось.

Я удивленно посмотрел на дочь Келанда, а потом снова на учителя. Осиор же только кивнул, подтверждая слова винефика.

Границу с Дагерией мы перешли спокойно. Так как никаких товаров мы не везли, а из оружия у нас была одна сабля на четверых, то и пограничники, что взымали пошлины, почти моментально потеряли к нам интерес. Что взять с четверых простых спутников, что путешествуют с почтовой телегой?

В Голате на остатки денег мы пополнили припасы, после чего отправились в сторону Шамограда.

Чем ближе была столица Дагерийской Империи, тем тревожнее мне становилось. Пока мы находились в пути, все это ощущалось просто как долгая прогулка. Но чем ближе была столица, тем отчетливее ко мне приходило осознание: домой, в Нипс, я больше не вернусь. Все, это новое место, новая жизнь и, что самое важное, продолжение моей магической учебы. Учитель парой слов обмолвился, что в условиях большого города и обучение мое изменится, да и испытания на жетон и поступление на обучение в Круге — не самая простая вещь, так что это добавило мне еще тревог.

А потом, как-то незаметно, мы вошли в пригороды столицы центрального государства Западной Пресии.

Сначала увеличилась частота придорожных харчевен, а вдоль тракта стало попадаться все больше и больше безымянных сел и деревень. Количество людей на дороге тоже увеличилось — если по Бенже мы могли несколько часов идти в гордом одиночестве, обгоняемые редкими всадниками, то теперь конные проносились мимо нас с завидным постоянством. Некоторые — молча, другие — громко требуя прижаться к краю каменного настила и уступить им дорогу. Видел я и несколько крытых повозок для пассажиров, запряженные четверкой сильных лошадей, стегаемых ямщиками, они, поднимая пыль, проносились мимо нас, устремляясь к столице.

В моем воображении внутри таких вот высоких квадратных повозок, что покачивались из стороны в сторону и гремели огромными деревянными колесами по камням Имперского Тракта, сидели важные люди, какие-нибудь высокие чиновники, а может, и вельможи. Бароны или графы. Последнее меня тревожило сильнее всего, так как по редким рассказам Ирмана, сословное расслоение в Шамограде было колоссальным, Нипсу и не сравниться. Мой родной портовый город жил своей собственной жизнью, а аристократов там видывали раз в поколение, подчиняясь напрямую Акрильсере.

— А как мне отличить вельможу от обычного человека? — аккуратно задал я вопрос слуге.

Мне показалось, что именно Ирман идеально подходил для таких вопросов, ведь учитель был Трибунальным Истигатором, который склонял голову только перед Архимагами Круга.

— Да все просто, — охотно ответил слуга, впрочем, не без своей обычной спесивости, — видишь кого с мордой, будто ему дерьмом воняет, значит вельможа.

— Серьезно? — удивился я.

— Серьезнее некуда, парень, серьезнее некуда, — покачал головой мужчина. — И вот обходить их стоит стороной.

— От чего?

— Очень уж они высокомерны. Многие же считают магов обслугой, ну, кто из вельмож, ты знал?

Я отрицательно покачал головой. Впервые вообще о таком слышал. В Нипсе маги пользовались почетом и уважением, как и во всей Лаолисе. Да и моряки из других стран хоть временами и недолюбливали магиков, но только из-за того, что заработки у колдунов всегда были выше, да и физически им трудиться не надо. Но вот подобное неуважение — это для меня что-то новенькое.

— Ну вот, теперь знаешь, — продолжил Ирман, держась за вожжи, — и советую тебе вообще особо с ними не общаться. Конечно, есть среди аристократов и люди приличные, люди чести, но это сам понимаешь, раз на раз… А если какой мелкий барончик или просто безземельный дворянин — то там проблем не оберешься! Ведут себя, как те императоры, когда за душой ни медяка. А окажешь им какую услугу по доброте душевной — так еще должен останешься!

— Да ладно?!

— А ты думал? Многие вообще считают, что Устав это так, только для магов писан, а потом, когда Круг разбирательства начинает, а если еще и истигатора привлекают — сопли на кулак наматывают, сколько раз такое видел…

— А как кроме рожи кислой их отличить? Ну, там в одежде как-то или еще иначе… Вот у магов жетоны, кушаки или плащи…

— О, это довольно просто! Почти у всех есть фамильный герб, даже у самых нищих, — Ирман демонстративно сплюнул, — ведь у любого дворянина должен быть герб! Обычно нашивают его на груди, вот тут, в форме щита, а внутри какая-нибудь дурость. Ну, там не знаю, волчья пасть или скрещенные клинки. Сам поймешь, когда увидишь!

Слуга ткнул пальцем куда-то над сердцем, показывая примерное расположение герба.

После этой беседы я два дня высматривал на дороге людей с гербом на груди. Сначала мне не везло, но потом я заметил парочку нарисованных щитов — на бортах тех самых крытых телег, что проносились мимо и которые Ирман называл каретами.

Один — синий щит увитый зеленым плющом, а второй — во весь борт, большой, золотой, с четырьмя скрещенными мечами. Когда я задал вопрос, кому они принадлежат, слуга только выругался:

— А мне почем знать?! Ты представляешь, сколько по континенту этих дворянчиков бегает? Это же не на мага учиться или купцом стать. Саблей кого полоснул в бою, да на глазах у начальства — вот и жаловали тебе персональное дворянство, которое, значит, по наследству не переходит! Ну а на каретах… Золотой — цвет правящего рода, может, кто-то из дворца. А про синий щит я не знаю, захочешь, в самом Шамограде выведаешь…

По лицу слуги было видно, что эти беседы об аристократах его уже немало утомили, а я же понял, почему Ирман столько лет таскается вместе с учителем по свету, хоть и происходит из потомственной семьи профессиональных слуг. С таким норовом и отношением к дворянству его бы моментально запороли насмерть на первой же конюшне. В назидание всем прочим. Будучи же слугой трибунального истигатора Ирман получал возможность говорить, что думает, защищаемый статусом своего господина.

Когда застройка вдоль дороги стала совсем плотной, а поток людей, повозок, всадников и целых караванов — практически нескончаемым, я понял, что наш путь вот-вот закончится. Мы приближались к дагерийской столице.

Почувствовал это и мой наставник. Осиор, всю дорогу достаточно сдержанный и молчаливый, стал много шутить, говорить и активничать, совсем как раньше, в Нипсе. Так, учитель постоянно рассказывал мне что-то новое о пригородах Шамограда, объяснял, как была построена эта дорога, даже немного углубился в историю самой Дагерии и ее столицы.

— Шамоград — древний торговый центр, который построили на берегу реки, а сам город служил воротами во внутреннее море Западной Пресии. Поэтому он и стал в итоге сердцем целой империи, — рассказывал мой наставник. — Город уничтожали минимум пять раз, но после — отстраивали заново. Последний раз воссозданием Шамограда занимался император Форлорн Великий — основатель текущего имперского рода. Он заказал огромное количество мастеров, камня и прочих материалов по всей Пресии, и все они доставлялись морем. Череда судов была столь велика, что разгружали большинство кораблей прямо на побережье, а потом уже везли все землей. Собственно, на западе Шамограда, за пределами крепостной стены, остался целый район, что вырос из временного жилья рабочих, что стояло вдоль проложенной многочисленными грузовыми караванами дороги. Его так и называют — Путь Форлорна или Дорога Форлорна. Собственно, эта дорога стала началом северной части Имперского Тракта. В те времена большой наземный путь был проложен только на юг, до границы с Гоунсом.

Я внимательно слушал рассказы поясного мага, а сам же крутил головой, что та сова — только что шею себе не сворачивал. Вокруг была уйма людей в самых разнообразных одеждах, от простых мастеровых в засаленных и грязных фартуках и до столичных пижонов в узких камзолах и широкополых шляпах со свисающими почти до плеча пушистыми перьями. У многих из хорошо одетых столичных жителей и гостей Шамограда на поясе было оружие, но чаще всего на глаза попадались узкие, с локоть даги, или же еще более узкие, но от этого не менее угрожающие рапиры с вычурными гардами-сеточками.

Городская стража тоже привлекла мое внимание. В отличие от нипских увальней, это были высокие подтянутые мужчины в клиновидных нагрудниках и таких же остроконечных шлемах. Вооружены стражи порядка были или длинными и грозными алебардами, или наоборот — короткими и опасными в тесной драке мечами с локоть длиной. Видал я и простые деревянные дубинки на поясе, видимо, усмирять голь или пьяных, которые все же не заслужили удара каленой сталью.

Чем ближе была высокая каменная стена Шамограда, тем теснее становилось на улочках. По тракту дорога была широкой, тут вопросов нет, но если глянуть в сторону, то можно было увидеть, как росли многочисленные дома и лавки, построенные из всего подряд, стоящие стена к стене. Причем множились они не только на земле, но и устремлялись ввысь, а каждый последующий этаж был шире предыдущего. В итоге, когда мы подошли к самой городской стене, вокруг нас был целый муравейник из четырех, а то и шестиэтажных строений, подпертых сваями и смыкающимися на уровне крыш в уродливую арку, закрывающую прохожим небо и солнечный свет. В тех же редких местах, где все же были просветы, между домами были натянуты многочисленные веревки, на которых сушили или проветривали белье и одежду. Правда, учитывая реки помоев, что стекали с улочек в выдолбленные вдоль стен канавы, об ароматах подобных одеяний можно было только догадываться. Да и вообще, весь пригород Шамограда был по запаху больше похож на одну большую помойку. Дома, в Нипсе, было значительно чище.

— Да, Две Короны район колоритный, ни добавить, ни убавить, — протянул себе под нос Осиор, когда наша телега встала в общую очередь на въезд через городские ворота. — Злачное местечко.

— Как каменные доки? — спросил я.

— Ась?

— Ну, как район доков в Нипсе, что воры держали, — пояснил я.

— А, ну да. Только тут все намного серьезнее. Это сейчас день и поток людей с тракта распугивает всякую шваль, а вот после захода солнца сюда лучше не соваться — только если на переправу через Кобату, а там на западные ворота у Замковой горы, — ответил Осиор.

Очередь на въезд в город двигалась максимально медленно и к моменту, когда наша телега наконец-то подошла к пропускному пункту, который взымал плату за проход, Ирман уже был больше похож на злобного демона, призванного сюда руной Эпель, чем на человека. Мы с Витати тоже очень устали от окружающего гама и вони и только мой наставник не терял присутствия духа.

— Привет служивым! — воскликнул поясной маг, протягивая стражнику плату в шесть серебрушек, по половине монеты за человека и по две за каждую из лошадей.

Стражник кисло окинул взглядом протянутые ему деньги, после чего гадко протянул:

— А что это вы мне тут тычите своими грошами… Мы сейчас все проверим! В телеге-то небось товары везете, да? Эй! Поди сюда!

Кликнув сослуживца, стражник пошел к задней части нашей почтовой повозки и потребовал показать, что внутри кузова.

— Так просто же личные вещи, вот, перебираемся обратно в славный Шамоград… — спокойно ответил Осиор, но подчинился.

— Давай-давай, показывай, что в сундуках! — гаркнул один из стражников, закидывая на плечо алебарду.

Я только глянул на Ирмана, который сидел на козлах и, вывернув голову, наблюдал за происходящим. К телеге подтянулось еще несколько человек.

— Будут трясти, — тихо шепнула Витати.

— Потому что не местные? — точно так же, тихо ответил я винефику.

— Очевидно. Он как меня увидел, так сразу в стойку встал, как борзая, — продолжила дочь Келанда, кивая на того, что не взял из рук Осиора плату за проезд.

Осиор же в это время показывал стражникам содержимое багажа, пытаясь убедить алчных охранников в том, что никаких товаров мы не везем.

— Вон в том, на рундук похожем ящике что?! — ткнул пальцем стражник. — Показывай! Живее! Да и вообще, за телегу такую не меньше двух империалов плата! Как за торговую!

Я удивленно наблюдал за тем, как Осиор меланхолично выполняет указания хамоватой стражи, даже что-то себе под нос напевает. А вот слова про два империала меня смутили — те шесть серебрушек составляли половину от того, что у нас осталось, то есть даже полновесной монеты серебром не наберется. А тут сразу две!

— Да вот, обычный короб с личными вещами, одежда всякая…

Я сейчас стоял чуть в стороне и увидел, как учитель извлекает из недр ящика с плоской крышкой какой-то сверток синей ткани, при виде которого у меня екнуло в груди, после чего по доскам телеги покатилось что-то белое. Неизвестный предмет два раза отскочил от досок, а после со звоном упал на брусчатку дороги.

— Ой! — демонстративно всплеснул руками Осиор. — Я такой неловкий! Дорога была долгая!

Один из стражей, что стоял чуть позади и под ноги которого закатился кругляш, моментально наклонился, чтобы сграбастать серебряное изделие — а судя по тусклому блеску это было именно серебро — чтобы потом, может, и присвоить себе. Вот только в следующий момент страж побледнел, неотрывно разглядывая предмет в своей ладони. Его же сослуживцы продолжали наседать на учителя, переходя уже к совсем грубым выражениям.

— Что ты там возишься! Давай, деревенщина, шевелись! Показывай дно сундука, чтобы мы видели! И монеты готовь на проезд!

Учитель мельком глянул на бледного стражника, что застыл за спинами группы своих товарищей, потом поймал мой взгляд — подмигнул — после чего опять склонился над ящиком.

Я чуть прищурился, чтобы лучше рассмотреть предмет в руках бойца. Вот, он чуть шевельнулся и я наконец-то увидел, что побледневшими от напряжения пальцами страж сжимал серебряную заколку с трезубцем, символом истигаторов Круга.

А я вспомнил, что именно хранил Осиор в той коробке, от чего у меня вспотели ладони.

— Вот, ничего у меня такого тут нет! — громко сказал учитель, вываливая на пол телеги тряпичный сверток, который глухо ударил по доскам.

— Ага! Что там такое железное?! — бросился вперед один из стражей.

Я же наблюдал, как его товарищ, что все это время сверлил взглядом заколку учителя, потянул вперед руку, пытаясь остановить или хотя бы предупредить наглеца. Впрочем, еще пара стражников, что досматривала телегу, тоже двинулась вперед, предвкушая наживу.

— Ах! Вот где она!

Осиор как-то неловко взмахнул руками, отчего синяя ткань в его руках развернулась, являя стражам плащ мага с черным трезубцем во всю спину. Не найдя ничего лучше, мой учитель забросил плащ на плечо, будто это была обычная тряпка, а сам схватился за рукоять шестопёра, что сейчас чуть выглядывала из-под тряпок.

Когда учитель выпрямился, в телеге стоял трибунальный истигатор Круга с синим плащом на плече и черной булавой в руках.

Стражники замерли, выпучив глаза на моего наставника. Мне казалось, они вдохнуть лишний раз боялись. Потому что одно дело хамить простолюдину и пытаться сбить с него деньжат, да даже зацепиться с обычным магиком. А совсем другое — истигаторы, да еще и с черным трезубцем, символом трибунала!

— А! Моя фибула! А думал, мне показалось! Постоянно так и норовит укатиться! — воскликнул маг, указывая булавой на стража, замершего с серебряной заколкой в руках. — Спасибо, что нашли, уважаемый!

После этого стражников как ветром сдуло, остался только тот, что держал заколку в руках.

— Вот наша плата за проезд, — спокойно сказал Осиор, спрыгивая с кузова и протягивая заранее приготовленные деньги, — все в порядке?

Стражник только закивал головой, после чего наставник буквально вырвал из его пальцев серебряную заколку и, глянув на украшение, бросил ее на плащ, рядом с лежащей там же, на досках, булавой.

— Мы можем ехать? — спросил учитель.

— Да! Конечно! Конечно! Эй! Пропускай! Давай, живо! — гаркнул страж куда-то вперед, после чего мы тронулись с места.

Крестьяне, что шли за нами следом с нехитрыми товарами, вроде даже ничего и не поняли, хотя ругань, что преследовала нас последние полтора часа, поутихла.

Когда мы проехали чуть вглубь городских стен, учитель подошел к нам с Витати, шедшим у заднего колеса и, положив руку мне на плечо, протянул:

— Ну что, Рей. Добро пожаловать в Шамоград!