Угрюмый роман

ГЛАВА 13

ИЗБИЕНИЕ МАЙЯ

Санни

Поцелуй Даррела разрушил меня на всю жизнь.

Не потому, что его губы были теплыми и восхитительными. Или потому, что он отнесся к этому поцелую так, словно ждал годы, чтобы попробовать меня на вкус. Или потому, что он был тверд как сталь, и кто знал, что Даррел Хастингс может оказаться джентльменом, который захочет получить согласие, прежде чем отправиться на вторую базу?

Нет, я разрушена, потому что двенадцать часов спустя сижу на своем диване, заново переживая тот поцелуй и пытаясь притвориться, что все в порядке.

Это нехорошо.

Я не в порядке.

У меня есть работа. Предполагается, что я разрабатываю концепцию для потенциального клиента. Мне нужно удивить эту семью, потому что у меня нет другой работы, и я отчаянно хочу начать свой молодой бизнес.

Мне следовало бы уже отправить этот черновик по электронной почте, и тот факт, что я здесь мечтаю наяву, нехорош. Арендная плата, счета за электричество и цены на газ не волнуют меня из-за того, что я все еще в восторге от сексуального рта Даррела.

Сосредоточься, Санни. Сосредоточься.

Дизайн интерьера — это искусство. Как живопись, или писательство, или танцы. Я не могу выполнять движения, иначе это отразится в моей концепции.

К сожалению, клетки моего мозга застряли на поцелуе. Он крутится по кругу в моем сознании и отказывается оставлять меня в покое.

Это моя вина. Я не должна была отвечать на поцелуй Даррела. Или водить его рукой по своему телу, чтобы он мог пощупать меня. Или засовывать пальцы ему под рубашку и царапать ногтями его упругие золотистые мышцы. И мне определенно не следовало ждать так долго, чтобы объяснить, что поцелуй ничего не значил.

Большая жирная ложь, конечно.

Даррел Хастингс заставил меня забыть, кто я, кем был он и как, больше года он обращался со мной как с городской прокаженной. Я идиотка, что потакаю ему. Мы были в ссоре с того самого дня, как встретились. Теперь, когда мой язык близко познакомился с его горлом, я внезапно запрыгиваю в поезд Даррела?

Я беру свой ноутбук и веду цифровой ручкой для рисования по экрану, ожидая вдохновения.

Вместо этого передо мной возникает лицо Даррела, эти зеленые глаза темные и обезоруживающие. Я помню, как он прорычал: "перестань болтать, Санни", и у меня по спине пробежали мурашки. Он хорошо заставил меня замолчать. Я не могла вымолвить ни единого слова после того поцелуя.

В тишине звонит мой телефон.

Радуясь новому развлечению, я хватаюсь за него и отвечаю. — Алло?

— Это я.

Я выпрямляюсь, когда слышу голос Шаньи.

— Ты получила платеж?

Я пододвигаю ноутбук поближе, захожу в свой банк и проверяю счета. Со вздохом облегчения я отвечаю: — Да.

— Хорошо. — Шанья говорит сухим, меня не беспокоит это тоном разговора. — У меня есть для тебя еще один проект.

Мои ресницы трепещут. — Что?

— Я могу отправить черновики по электронной почте, или ты можешь зайти и забрать их. Что бы ты предпочла? — На заднем плане шуршат бумаги, и стажер шепчет: — Шанья, нам нужно твое одобрение на выбор этих обоев.

— Я не помню, чтобы говорила, что вернусь к тебе работать. — В моем голосе слышится нотка раздражения.

Что-то гремит. Вероятно, это Шанья снимает очки с носа, как она всегда делает, когда раздражена. — Санни, дорогая, давай не будем исполнять всю эту песню и танец ”я независимая женщина".

— Шанья…

— Знаешь, когда-то я был молода. Я знаю, что ты чувствуешь.

— И что я чувствую?

— Непобедимость. — Она вздыхает. — Но знаешь что, Санни. Мир — холодное и суровое место. После инцидента со Стинтоном ты, вероятно, понимаешь, о чем я говорю.

— К вашему сведению, я раскрыла инцидент со Стинтоном.

Она смеется. — Нет, ты этого не делала.

Прекрасно. Технически, я не раскрыла инцидент со Стинтоном, но каким-то образом Макс Стинтон вернул мне деньги и все уладил. Почему Шанья швыряет это мне в лицо, как будто это что-то значит?

— Дорогая, Максу Стинтону угрожали, чтобы он вернул твои деньги. Ты думаешь, они так сильно заботятся о тебе? Ты — пятнышко на их радаре. У них есть гораздо более серьезные причины для беспокойства. Тебя даже не было в списке.

Я сглатываю. — Нет, ты ошибаешься. Я спросила своих друзей, вмешивались ли они. Алистер не…

— Даррел Хастингс.

Я замираю.

— Даррел Хастингс — друг Макса Стинтона. Он сделал звонок.

— Что?

— Разве ты не знала? — Она тихо смеется. — Я думаю, ты не знала. Моя дорогая Санни, кажется, твое экзотическое личико привлекло внимание влиятельного человека. Ты ведь знаешь Гастингса, верно? Клиент, который выписал мне незаполненный чек и сказал дать тебе все, чего пожелает твое маленькое сердечко. Он не хотел, чтобы ты и пальцем пошевелила, милая. Рыцарство на самом деле не умерло.

Мои ресницы трепещут. — Ты сказала мне, что он дал нам эти деньги, потому что хотел избавиться от меня. Теперь я должна поверить, что Даррел…

— Разве я это говорила? — Она смеется.

Мое сердце горит так, словно языки пламени лижут его края. — Ты солгала мне?

— Сделала свою собственную интерпретацию — более подходящее описание.

— Шанья! — У меня сводит живот.

— Дело в том, Санни, что ты могла бы легко спрыгнуть с беговой дорожки и стать призовой женой для кого-нибудь вроде Гастингса. Это был бы неплохой концерт. Он из хорошей семьи. Отец — военный. Мать — богатая наследница. Профессиональная карьера, на которую нечего чихать. И он готов потратить деньги на тебя, дорогая. Могло быть и хуже. — Она делает паузу. — Но я не думаю, что это то, что тебя интересует.

— Откуда ты это знаешь? — Я плююсь. Я смущена, расстроена и зла, что мы вообще ведем этот разговор. — Может быть, я хочу быть трофейной женой Даррела Хастинга.

— Нет, ты не понимаешь. — Она делает паузу. — Ты знаешь, почему я тебя наняла?

— Потому что я чертовски хороша в дизайне.

— Потому что я смотрю на тебя и вижу частичку себя.

— Тогда ты знаешь, почему я не могу вернуться к работе на тебя.

— О, наоборот. Я могла бы быть… — Она причмокивает губами, и я представляю, как она прищелкивает загорелыми пальцами, подбирая нужное слово: — раскидистым красным деревом, под которым будут цвести твои маленькие веточки.

— Полагаться на тебя — это то же самое, что полагаться на Даррела, не так ли? Вы используете один аргумент, чтобы опровергнуть собственную точку зрения.

— Я показываю тебе, что никто не добивается успеха в этом мире без посторонней помощи. Ты думала, по своей крайней наивности, что такой большой и влиятельный конгломерат, как Stinton Group, заботится о старине тебе. — Количество сарказма в ее словах могло задушить меня. — Теперь ты столкнулась с суровой реальностью. Правда, дорогая Санни, в том, что… если бы богатый мужчина не хотел тебя трахнуть, ты все равно была бы в таком же отчаянном положении. Ты бы все равно с трудом оплачивала свои счета и теряла доверие к бизнесу.

Мои пальцы сжимаются в кулаки. — Ты переходишь черту, Шанья.

— Я даю тебе первый в твоей жизни сигнал к пробуждению, Санни. Ведение собственного бизнеса и профессия предпринимателя могут показаться гламурными со стороны, но вы не можете смотреть на звезд социальных сетей, фотографирующихся на яхтах с бутылками шампанского, и думать, что успех приходит сам по себе. Тебе нужен кто-то, кто будет тебя подталкивать. Я нужна тебе. И да, ты можешьж продолжить свою маленькую экскурсию в роль собственного босса и ссориться в тени, пробиваясь вверх по служебной лестнице только для того, чтобы снова быть сброшенной с ног. Или ты можешь показать системе средний палец, взяться за руки со мной и стать кем-то великим.

— А есть ли вариант С?

Она смеется. — Это твое остроумие. Я и забыла, какой… откровенной ты можешь быть.

— Я не вернусь работать на тебя. Моя мечта — создавать дизайн так, как я хочу, и создавать свой собственный бренд. Этого не может случиться, если я работаю на кого-то другого и строю их компанию вместо своей собственной. — Мой голос страстно повышается. — Я знаю, что это будет нелегко, но я на это подписалась. Я останусь верна словам, которые сказала, выходя из твоего офиса, Шанья. Я покорю мир дизайна интерьера. И я сделаю это своими руками, а не из-за того, с кем я сплю.

— Ну, ты определенно полна огня. — Она зевает. — Мне скучно. Позвони мне, когда слезешь со своей мыльницы.

— Я не буду.

— Здесь всегда найдется место для тебя.

— Благодарю тебя. Я знаю, ты не хочешь сказать, что я тебе небезразлична, но все равно приятно слышать, что у меня всегда будет работа.

— На этой теплой и пушистой ноте я скажу “прощай, Санни”.

Я вешаю трубку и прерывисто вздыхаю. Слова моего бывшего босса застревают у меня в груди. Он не хотел, чтобы ты и пальцем пошевелила. Возможно, она неправильно поняла намерения Даррела. Ему нужно было достроить комнаты мальчиков по своим собственным причинам. Возможно, эта часть не имеет ко мне никакого отношения.

Чего я не могу объяснить, так это почему Даррел оказался замешан в моих инвестиционных проблемах в Стинтоне. У него не было причин делать это, и он вообще не получил от этого никакой выгоды. Он даже не ждал благодарности. Он держал это в секрете, и я бы никогда не узнала, если бы не Шанья.

Мое сердце колотится все быстрее и быстрее. Означает ли это… он пошел на все эти неприятности, потому что я ему нравлюсь? И, может быть, поцелуй прошлой ночью не просто пересек тонкую грань между ненавистью и похотью? Означал ли он что-то большее?

Стук в дверь заставляет меня поднять голову. Я моргаю, когда еще один стук сотрясает фундамент моего здания. Это звучит так, словно тяжелый кулак бьет в барабан.

— Даррел? — Шепчу я. Ноги сами несут меня к двери, прежде чем я осознаю, что на мне футболка большого размера, брюки с пятнами от времени, а волосы растрепаны.

Я не могу позволить ему увидеть меня такой.

От новых ударов содрогается дверь.

— Минутку! — Кричу я. Пятясь назад, я забегаю в свою комнату и роюсь в шкафу.

Я не хочу заставлять Даррела ждать слишком долго, но я также не могу решить, что надеть. В каком наряде написано: "Кажется, ты мне тоже нравишься; можешь поцеловать меня еще раз", не слишком явно?

Наконец-то я хватаю вязаное зеленое облегающее платье, которое выглядит достаточно повседневно для повседневной носки, но достаточно обтягивает, чтобы подчеркнуть мои лучшие достоинства.

Я вырываю волосы из хвоста, вскрикиваю, как будто с меня сняли скальп, когда вижу все длинные темные пряди, выбившиеся вместе с ним, а затем провожу щеткой по всему беспорядку, пока они не начинают блестеть.

Макияж. Я постукиваю пальцами по подбородку. Выкладываюсь ли я полностью или… Нет, у меня нет на это времени. Я довольствуюсь тем, что брызгаю духами на запястье. Затем я останавливаюсь, чтобы промокнуть ими за ушами, потому что хочу, чтобы Даррел почувствовал приятный запах, когда он там зарычит.

Блеск — последнее, что я хватаю. Я рашу им рот и совершаю безумный рывок к входной двери. Пауза, Санни. Дыши. Ты же не хочешь выглядеть слишком нетерпеливой. Я закрываю глаза и делаю глубокие, успокаивающие вдохи, пока моя грудь не перестает вздуваться вверх-вниз, как надувной шарик. Когда я готова, я открываю дверь и растягиваю губы в знойной улыбке.

— Эй, я не ожидала… блин! — Я отскакиваю назад, когда мои глаза натыкаются на женщину майя ростом пять футов два дюйма с блестящими черными волосами, вздернутым носом и хмурым выражением лица. — Мама? Что ты здесь делаешь?

— Что я здесь делаю? — Она врывается в мою комнату, как древний вождь, врывающийся в храм для ежегодного жертвоприношения. — Что я здесь делаю? — На этот раз ее голос звучит громче. Немного более пронзительно.

— Ты дважды повторила вопрос, но так и не ответила, — замечаю я.

Мама бросает на меня мрачный взгляд, который знают все карибские матери и которым они уверенно владеют. Я уклоняюсь в ответ. Обычно я не была бы такой болтливой со своей матерью, но слова вырвались сами собой из-за шока.

И, если честно, небольшое разочарование тоже.

Предполагалось, что это будет Даррел. Почему мама появляется без предупреждения?

— Я должна была увидеть сама.

— Что увидеть?

— Если моя дочь сошла с ума! — Мамины глаза сверлили меня насквозь. — Как ты могла позволить Габору уйти?

— Мама, ты проделала весь этот путь только для того, чтобы накричать на меня из-за Габора? — Мне хочется закатить глаза, но я также хочу дожить до тридцати, поэтому сдерживаюсь.

— Нет, нет, нет. — Она машет загорелым пальцем. Я отступаю. Когда начинается размахивание пальцами, самое время пригнуться, потому что следующими полетят тапочки и руки.

Я продолжаю, пока не оказываюсь на безопасном расстоянии. — Габор был отличным парнем.

— Еще одна причина сохранить ваши отношения.

— Мама, никто не ”завязывает отношения" после одного свидания.

— В этом проблема с вами, молодыми людьми. Вы хотите встречаться с кем попало и перескакивать от одних отношений к другим. Все было бы по-другому, если бы ты вернулась в деревню. Вы с Габором были бы уже помолвлены, прежде чем кто-либо из вас решился бы на это.

— И мы оба были бы несчастны.

— Ты этого не знаешь, Сунита. — Ее губы сжимаются в тонкую линию. Она хмурится так сильно, что все ее морщины напрягаются, образуя линии на карте сокровищ. — Ты сама сказала, что Габор был хорошим человеком.

— Да, но я не хочу выходить замуж за кого-то только потому, что он хороший парень. Дело не только в этом.

— Что еще? Тебе нужен приятный мужчина-майя, который знает, как обрабатывать землю и передавать культуру твоим детям. Это конечная цель.

— А как насчет любви, мама?

— Любовь? — Она разражается смехом. — Ты думаешь, любовь — это головокружение рядом с мужчиной? Ты думаешь, это когда сердце набирает обороты и тебе хочется прыгнуть к нему в постель каждый раз, когда ты его видишь?

Если это так, то я определенно испытываю то же самое к Даррелу. Если бы он вошел в дверь вместо мамы, один из нас уже разделся бы.

— Нет, Сунита. — Мама прерывает мое рискованное видение Даррела, снимающего рубашку. Я знаю, что плохо себя чувствую, если неуместно думаю о Дарреле в присутствии родителей. — Любить — значит оставаться преданным, даже когда сердце остывает, выброс адреналина проходит, а твоя грудь обвисает. Любовь — это растяжки на животе, совместное переживание трудных времен и построение вашего сообщества так, как это под силу только вам, потому что вы оба знаете, каково это — быть другим.

— Мам, ты знаешь, чем не является любовь? Это не значит заставлять себя выходить замуж за мужчину потому, что он майя или потому, что этого действительно хочет моя мать.

— Я видела мужчин, которых ты выбираешь на своих сайтах знакомств, Санни. Это шутка. Тебе никак не удается найти подходящего партнера. Я пытаюсь тебе помочь.

— Ты пытаешься контролировать меня. И проблема в том, мама, что ты можешь сколько угодно подталкивать меня к мужчине майя. Но, в конце концов, тебе не придется жить с ним. Мне придется. Так разве я не должна сказать свое слово?

Ее глаза раздраженно сужаются. — Габор был хорошим человеком. Я сама разговаривала с ним и была впечатлена. Он обаятелен, красив, умен. У вас обоих много общего. В чем проблема?

— Может быть, он слишком идеален, мама. Ты когда-нибудь думала об этом?

— Слишком идеален? Ты такая же идеальная, как и он. Ты… вы идеальны вместе.

— Мы хотели разных вещей. — Типа… Я хотела совершенно другого мужчину, а Габор не хотел этой драмы.

— В этом нет никакого смысла.

— Я не знаю, как еще это объяснить.

— Скажи мне, в чем была настоящая проблема, Сунита.

Я резко втягиваю воздух. Габор не сказал своим родителям, что я привела на наше свидание мужчину не майя. Если бы он это сделал, мама не была бы так спокойна во время этого обсуждения. И да, это спокойствие мамы.

Я в большом долгу перед ним за то, что он не сдал меня. К сожалению, мою маму не так-то легко обмануть. Я не знаю, что сказать, чтобы сбить ее со следа.

— Мама, я…

К счастью, звонит ее телефон.

Она смотрит на него, и несколько ее морщинок разглаживаются. — Это твой отец. Он просил меня позвонить ему, когда я приеду, но я была так расстроена, что забыла.

— Ты можешь поговорить с ним в моей комнате. — Я указываю на коридор.

Она бросает на меня сердитый взгляд. — Не думай никуда уходить. Я буду здесь сразу после того, как отвечу на этот звонок.

— Я бы и не мечтала сбежать, мам, — бормочу я. Она выследит меня и притащит домой, чтобы я вышла замуж за идеального парня из племени майя, прежде чем я успею сесть в самолет.

Мама приподнимает брови двумя пальцами, показывает ими на меня, а затем отвечает на звонок папы. — Привет, милый. Да, я благополучно добралась сюда.

Надеюсь, папа сможет успокоить мою маму. Он всегда на моей стороне, хотя и молчит об этом, потому что не хочет расстраивать маму.

— Ты выходишь замуж за любого мужчину, за которого захочешь, Сунита. Не имеет значения, какого у него цвета кожи или откуда он родом. Вот что я сделал. Я влюбился в женщину из другой культуры, и это было лучшее решение в моей жизни.

С усталым вздохом я тащусь к двери. Она была открыта с тех пор, как приехала мама. Отлично. Теперь все мои соседи в курсе моих дел. Спасибо, мама.

Я захлопываю дверь, но чья-то рука проскальзывает в щель как раз перед тем, как она закрывается.

Это Даррел.

Его грудь яростно вздымается и опускается. Волосы растрепаны, пот стекает по щеке.

— Даррел? Что ты…

— Санни, я должен тебе кое-что сказать. — Он кладет руку мне на плечо. Я не уверена, делает ли он это потому, что ему нужна физическая связь, или потому, что его колени могут подогнуться в любую секунду. — Я так долго пытался игнорировать то, что я чувствую к тебе. Я говорил себе, что ненавижу тебя, но это было неправдой. Я ненавидел то, что не мог перестать думать о тебе. Я ненавидел то, что искал тебя каждый раз, когда ты входила в комнату. Я ненавидел то, что ты все еще была в моем сердце, как бы сильно я ни пытался вытащить тебя оттуда.

— Даррел. — Я бросаю нервный взгляд через плечо. Мама все еще в моей комнате, но она не будет вечно разговаривать по телефону с папой. Как бы мне ни хотелось завизжать от признания Даррела в любви, страх, что мама обнаружит нас, давит мне на кожу. — Сейчас не то…

— Я знаю, может показаться, что сейчас неподходящее время. Ты права. Так и есть. Мне еще не предоставили опеку над мальчиками, и я все еще привыкаю к роли опекуна. Есть еще кое-какие вещи, над которыми мне нужно поработать. Поверь мне. Я в курсе. Но я не мог прожить и дня, не сказав тебе, что ты…

— Хорошо, милый, — напевает мама из коридора. — Я скажу ей.

Моя паника достигает точки кипения, когда Даррел входит в мою квартиру. Его зеленые глаза прикованы к коридору, и он моргает. — Здесь кто-нибудь есть?

— Да. Моя мама. — Я кладу руки ему на спину и подталкиваю к двери.

— Твоя мама? — Он загорается. — Мне поздороваться?

— Нет, — шиплю я. — Тебе определенно не следует…

— Сунита, твой отец хочет, чтобы я передала тебе привет. Он тоже хотел быть здесь, но не смог выкроить время из преподавания. Ты знаешь, учителя не получают того уважения, которого они заслуживают, будучи прикованными к классу на столько дней подряд. Летних и зимних каникул действительно недостаточно.

— Ты права, мам, — отвечаю я. Затем бросаю на Даррела измученный взгляд. — Иди! — Я размахиваю руками и указываю на занавески. — Прячься!

Даррел обегает диван и ныряет за него как раз в тот момент, когда мама появляется из коридора. Она резко останавливается, когда видит меня, ее мамины антенны подергиваются, когда она изучает мое лицо. Я так сильно потею, что кажется, будто у меня над головой дождевая туча.

Надеясь, что мой голос звучит небрежно и расслабленно, я спрашиваю: — Что случилось?

— Почему дверь открыта, Сунита? Здесь кто-то был? — Ее брови сводит.

— Кто-то? Нет. Нет. Кто бы мог быть здесь? — Уж точно не дородный миллиардер, который только что признался, что не может перестать думать обо мне.

Я бы таяла, улыбалась и целовала Даррела прямо сейчас, если бы здесь не было мамы, заставляющей меня бояться за свою жизнь каждый раз, когда она переводит взгляд на диван. Он такой огромный мужчина, что я вижу его спину. Разве его отец не служил в армии? Он должен уметь держать доску получше.

— Санни, на что ты все время смотришь? — Мама поворачивает голову в сторону дивана.

— Ах! Мама! — Я делаю шаг вперед и хватаю ее за лицо.

Она подпрыгивает, как будто я ее растерзала. — Почему ты кричишь, Сунита?

— Я не кричу. Я просто, — я давлюсь смехом, — так рада тебя видеть. Ты никогда не навещаешь меня.

— Я могу сказать тебе то же самое. Знаешь, поезд идет в обоих направлениях.

— Ты права. Ты всегда права, мам. — Мой взгляд снова устремляется к Даррелу. — Как насчет того, чтобы мы с тобой сходили в мое любимое место для позднего завтрака, а? Мы можем поболтать за жареными домкратами.

— Я готовлю жаркое лучше, чем они. — Мама хмыкает.

Она права, но я не могу пригласить ее прямо сейчас в квартиру. — В меню у них много других блюд карибской кухни. У них есть джонни кейкс, белизские тако и мясные пироги. Ты же знаешь, что любишь мясные пироги, мама. И здесь трудно найти приличное заведение, где готовят мясные пироги. — Я отхожу немного в сторону, мои пальцы впиваются в ее плечо, когда я разворачиваю ее. — Ты можешь взять столько, сколько захочешь.

— Я уже позавтракала. — Она убирает мою руку со своего плеча.

— Тогда…. Тогда, — восклицаю я. — Десерт!

— Что? — Она морщит нос и опускает брови.

— Мне вдруг захотелось чего-нибудь сладкого. — Я потираю живот. — Как насчет того, чтобы сходить в кафе за булочками с джемом?

— Сунита, не думай, что сможешь отвлечь меня едой. Я проделала весь этот путь только по одной причине — снова свести тебя с Габором.

Даррел издает недовольный звук.

Мамина голова поворачивается в его сторону.

Я прижимаю кулак ко рту и начинаю кашлять, как будто у меня неизлечимая болезнь. Прижимая руку к животу, я качаю головой. — Прости, мам. Я просто плохо себя чувствую.

— Сунита, — говорит она низким, твердым голосом. — Что происходит? Почему ты так странно себя ведешь?

— Мама, я в порядке. Я просто больше не хочу говорить о браках по договоренности.

У мамы отвисает челюсть, как будто она лично оскорблена. Ее голос похож на разочарованный визг: — Я не устраиваю брак. У тебя есть выбор — жениться или нет. Что я делаю, так это устраиваю свидание, поскольку ты, похоже, не слишком заинтересована в том, чтобы взять под контроль свою личную жизнь.

Даррел высовывает голову из-за угла стула. Его глаза встречаются с моими сколько мне еще здесь оставаться?

Возвращайся. Каждое безмолвное указание я подчеркиваю взмахом руки. Затем я замечаю, что мама наблюдает за мной, и поднимаю руку, чтобы обмахнуть лицо. — Ух ты. Здесь жарко, правда?

— Сунита, — маме приходится слегка приподняться на цыпочки, чтобы схватить меня за плечо, поэтому я сгибаю колени, чтобы ей было удобнее, — ты не становишься моложе. Скоро тебе исполнится тридцать, и ни один мужчина майя не захочет тебя. Женщины, которые предпочитают карьеру семье, как правило, сожалеют об этом. Я не хочу этого для тебя.

Я тяжело вздыхаю. — Мама, у многих женщин позже есть карьера и семья. Когда ты становишься старше, ты становишься более зрелым и больше узнаешь о себе, о своей ценности и о том, как ты хочешь, чтобы к тебе относились. Я хочу кого-то, кто… — Я жестикулирую руками: — поддерживает меня, но не боится бросить мне вызов. Я хочу кого-то, кто выберет меня, даже если я не такая, шумная и иногда немного сумасшедшая. Мне нужен кто-то, кто позаботится о двух маленьких мальчиках, потому что им нужен дом, и он дал обещание.

— Что? Дети? Нет, нет, нет. Тебе не нужен мужчина, у которого есть дети, Сунита. Зачем ему заводить детей от другой женщины и ожидать, что ты будешь заботиться о них? Это может быть нормально для Кении, но не для тебя.

— Мама.

— Я устала. — Ее ресницы трепещут. — Устала от твоих аргументов и оправданий. До сих пор ты не назвала мне ни одной веской причины для отказа Габору. Теперь я убедилась, что это ваши прозападные идеи прогнали его прочь. Я собираюсь починить… аааа!

Мамин вопль ужаса застает меня врасплох, и я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи. Она запускает пальцы в сумочку. — Сунита, — ее голос понижается почти до шепота, — не пугайся. — Мама придвигается ближе ко мне. Грубая ткань ее юбки вызывает зуд у меня на коже. — Но я думаю, что в доме с нами кто-то есть.

Если мое сердце еще сильнее ударит по ребрам, то что-нибудь треснет. Я хватаю маму за руку. — Ты, должно быть, неправильно поняла.

— Я не делала этого, — шипит она. Не отрывая глаз от спинки стула, мама шепчет: — Сунита, позвони в 9-1-1.

Я удерживаю ее. — Мам, там ничего нет…

Она снова стряхивает меня. — Сделай это.

Я достаю свой телефон. Я не просто паникую прямо сейчас. Я полностью схожу с ума.

Мама хватает мерную палочку, которую я держу за шкафом для посуды в гостиной. Сжимая линейку обеими руками, она медленно приближается к дивану.

Ломаясь под давлением, я бросаюсь к ней. — Мама, подожди!

— Грабитель! — Мама кричит, как банши, и с такой силой опускает линейку на спину Даррела, что великан рушится на пол. — Взломщик! — Еще один удар. На этот раз он распластывается, как раздавленный таракан.

— Мама, прекрати! — Я хватаю ее за руку, чтобы удержать от убийства невинного человека.

Она борется со мной. Черт. Эта женщина сильна для своего возраста. Мне едва удается вырвать у нее линейку.

— Мама, мама. Он не грабитель. Это не так!

Даррел стонет и медленно приподнимается на четвереньках. Зеленые глаза затуманиваются от боли, а губы слегка дрожат. Он прижимает руку к спине, как будто все еще чувствует, как линейка царапает кожу.

Я встречаюсь с ним взглядом. Мне так жаль.

Он быстро моргает и поднимается на ноги, опираясь на спинку дивана.

— Если он не грабитель, что он делает в этом доме? — Мама кричит.

— Он… — Я колеблюсь.

Ее проницательный взгляд останавливается на мне. — Сунита Кетцаль, почему у тебя дома крадется мужчина. Ты что, с ума сошла?

— Здравствуйте, миссис Кетцаль. — Даррел протягивает руку. — Я Даррел Хастингс. И я… — Его взгляд скользит ко мне. — Влюблен в вашу дочь.

Умамы отвисает челюсть.

Затем она хватается за линейку, как будто хочет снова побить Даррела.

— Мама! Мама! — Я обнимаю ее. — Ему еще не пришло время умирать.

— Только Бог знает, когда мы должны уйти. И Он сказал мне, что сегодня день этого панка!

Даррел вздрагивает, но стоит на своем. Впечатляет. Это мужество заслуживает поцелуя. Если он переживет этот день, конечно. Я не собираюсь целовать труп.

— Сунита. — Мама перестает сопротивляться. Я отпускаю ее, все еще не спуская с нее глаз. Ссутулив плечи, она вздергивает нос, как бык, и свирепо смотрит на меня. — Объясни.

— Мама, Даррел — шурин Алистера. Помнишь Алистера? Жениха Кении?

— Да, я его знаю.

— Он… мы… это… — Я бросаю на Даррела испуганный взгляд.

— Мне все равно, что это такое. — Мама указывает на Даррела. — Скажи мне. Это тот человек, о котором ты говорила? Тот, кто бросает тебе вызов? — Ее глаза расширяются. — Тот, у которого двое детей?

— Они… эм… да. — Я съеживаюсь.

Мама хлопает себя ладонью по лбу и стонет. — Ай-яй.

— Они действительно особенные мальчики, мама. Их зовут Бейли и Майкл. Ты не поверишь, какие они умные. Я…

— Хватит. — Мама поднимает руку.

Я еще раз обмениваюсь взглядом с Даррелом.

Он делает шаг вперед. — Миссис Кетцаль, я давно знаю Санни и могу заверить вас, что чувства, которые я испытываю к ней, никогда не исчезнут. Я буду бережно относиться к вашей дочери и буду любить ее всю оставшуюся жизнь. Это обещание.

Мама усмехается и отводит взгляд. — Ты думаешь, обещание что-нибудь значит?

— Я знаю, что мы только что встретились, мэм. Но раз я даю обещание, я выполняю его, несмотря ни на что.

— Моя дочь не будет встречаться с мужчиной, у которого двое детей. У нее вся жизнь впереди. Но у тебя? Ты видишь ее темную кожу, глаза майя и нос майя и думаешь, что ею можно помыкать. Кто-то, кого ты можешь превратить в свою проститутку и няню.

Даррел качает головой. — Мэм, я не думаю, что есть хоть одна живая душа, которая может помыкать Санни.

Мама издает еще одно раздраженное ворчание.

— Она мне дороже, чем вы можете себе представить. — Даррел смотрит на меня с нежностью в глазах. — Она самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал. — Он возвращает свое внимание к маме. — Я действительно не знаю вашей культуры, но я уважаю ее. Я уважаю Санни. Она… мы с мальчиками не просто хотим ее. Она нужна нам. — Его голос становится грубым. — Она — семья.

Я бросаю сердитый взгляд в сторону Даррела.

Мама замолкает. — Я увидела достаточно.

— Подожди. Мам, куда ты идешь? — Я следую за ней, когда она направляется к двери.

— Я собираюсь притвориться, что этого разговора никогда не было. — Она указывает на меня и Даррела.

— Игнорирование этого не изменит фактов, мама.

— Хорошо. Делай по-своему. Встречайся с этим мужчиной сколько хочешь. — Ее глаза темнеют. — Но когда придет время выходить замуж, ты должна выйти замуж за мужчину майя.