Угрюмый роман

ГЛАВА 8

РАСКРЫТИЕ СПАЛЬНИ

ДАРРЕЛ

Тьма преследует закат, отбрасывая фиолетовые отблески на окрашенное оранжевым небо. В машине тихо. Майкл изо всех сил старается держать глаза открытыми, но Бейли уже крепко спит.

Я постукиваю пальцами по рулю, борясь с зевотой. Мое горло охрипло от всех разговоров, которые я вел во время проводов мисс Джин. Мне нужно выпить ромашкового чая и вздремнуть двенадцать часов. Статистика.

Дорога передо мной расплывается. Я пару раз моргаю, чтобы сохранить концентрацию. Почему я чувствую себя таким опустошенным?

Я не так устойчив к социальным взаимодействиям, как Алистер. Мой шурин активно избегает пустых разговоров и считает светскую беседу бессмысленной. Я не социальная бабочка, но я знаю, что социальные связи полезны для мозга.

И я за то, чтобы делать то, что полезно для мозга.

Тем не менее, у каждого есть свой предел. Мой был достигнут где-то между ди-джеем, нанятым мисс Джин, и третьим бочонком пива, с которого началась линия congo.

Это ее похороны.

Буквально.

Мисс Джин хотела, чтобы люди отпраздновали, но, я не знаю… есть что-то такое опустошающее в сегодняшнем буйстве.

Два маленьких мальчика, которые действительно любили мисс Джин и будут сильно скучать по ней, не получили от этого никакой пользы. Незнакомцы, которые пришли сегодня, будут пить ее пиво, танцевать перед ее фотографиями, а затем заниматься своей жизнью, совершенно не беспокоясь о ней или ее семье.

Может быть, я слишком много думаю об этом.

Ладно, я определенно переоцениваю это.

А это значит, что мне нужно выпить.

В поле зрения появляется фермерский дом. Я отгоняю свои мрачные мысли и пытаюсь найти место для парковки. На моей подъездной дорожке застряло по меньшей мере пять машин.

Я узнаю грузовичок Дины и маленькую машинку Санни тоже. От их вида у меня по спине пробегает странное волнение. Моя усталость сменяется нарастающим предвкушением.

— Мы здесь? — Спрашивает Майкл, протирая глаза и поднимая руки над головой.

— Да, мы дома. — Я знаю, пройдет некоторое время, прежде чем он назовет это место ‘домом’, но я надеюсь, что в конце концов он сможет это сделать. — Разбуди своего брата.

— Бейли. — Майкл трясет брата за плечо. — Бейли, вставай.

— Что? — Бейли принимает сидячее положение так быстро, что его очки чуть не слетают. Голубые глаза останавливаются на фермерском доме, а затем светлеют.

— Приехали, приятель. — Я открываю дверь.

— Мы здесь! — крикнул он.

— Не будь таким громким, — ругает его Майкл.

— Но у Санни для нас сюрприз! — Бейли размахивает ногами и расплывается в широкой улыбке.

Я внутренне съеживаюсь. Ранее Санни казалась не слишком уверенной в своем ‘сюрпризе’. Надеюсь, она обо всем догадалась, потому что у Бейли большие ожидания. Держу пари, Майкл тоже так думает.

— Ю-ху! — Какая-то фигура машет нам рукой. В свете фонарей, загорающихся на крыльце один за другим, я узнаю морщинистое лицо Дины. Она набрасывает шаль на свои тощие плечи и машет рукой.

Хлопает дверца машины.

Майкл и Бейли оба встают рядом со мной.

— Где Санни? — Его голубые глаза бегают туда-сюда, как будто от того, увидит ли он ее, зависит его следующий вздох.

Я не понимал, насколько Бейли была привязана к Санни, до похорон. То, как он потянулся к ней, чуть не пролило мои слезы, а я так хорошо сдерживала их на протяжении всех похорон.

— Санни занята ремонтом в ваших комнатах. Она не может сейчас прийти и навестить тебя.

Бейли опускает голову, и очки сползают у него с носа. Он не утруждает себя тем, чтобы поправить их обратно. — О.

Майкл засовывает руки в карманы своего блейзера. Его взгляд перемещается на дом, как будто он может увидеть Санни вдалеке.

— Но, — говорит Дина очень жизнерадостным тоном, — это не значит, что она забыла о твоем сюрпризе.

Голова Бейли вскидывается. — Правда?

— Следуй за мной.

Я выгибаю обе брови, глядя на Дину, в чем дело?

Она выпячивает нижнюю губу тебе придется подождать и посмотреть.

Я тяжело вздыхаю. Это не тот напиток и бодрящий сон, которые я себе представлял, но, по крайней мере, Бейли счастливо скачет, а Майкл, кажется, заинтригован. Это лучше, чем альтернатива — Бейли в слезах от тоски по бабушке, а Майкл сдерживает все свои эмоции внутри, пока они не взорвутся.

Дина манит нас морщинистым пальцем и ведет за угол дома. Я удивлен, что мы не заходим внутрь. Я был уверен, что сюрприз Санни был связан с кухней. В конце концов, она обещала нам белизский рис и фасоль.

— Прямо сюда. — Дина быстро проходит мимо гаража.

Я слышу стук молотков по дереву и звон металла. Который час? Разве строители не должны были уже разойтись по домам? И почему их так много?

Я сказал Шанье оказать Санни всю необходимую поддержку, но я не ожидал, что Санни будет стараться изо всех сил. Это не из-за денег. Я могу позволить себе это и многое другое. О чем я беспокоюсь, так это о том, что Санни перегружает себя.

В первую очередь я пошел к Шанье, чтобы уберечь Санни от травм. Я видел, как она пыталась в одиночку перетащить тяжелую мебель и покрасить целую комнату. Она безумно упряма, и нелогичные идеи вроде того, что она работает до изнеможения только для того, чтобы выполнить задание, являются для нее обычным делом. Я не хотел, чтобы это произошло.

Может быть, мне следовало выразиться яснее, когда я сказал Шанье оказать Санни всю необходимую помощь.

— Сюда, сюда. — Дина машет руками по кругу, когда я отстаю от группы. — Не подглядывай в дом, Даррел.

— Это не так.

— Да, это так. — Она бросает на меня ты попался взгляд.

Майкл ухмыляется.

Отлично. Теперь дети смеются надо мной.

Я прочищаю горло. — Сколько нам еще идти?

— Немного дальше. — Дина включает фонарик и направляет его на землю, когда мы входим в рощу деревьев, окружающих участок. — Санни не хотела, чтобы вы были слишком близко к дому на случай, если шум потревожит вас, но она хотела, чтобы вы были достаточно близко, чтобы вы не испугались. — Дина наклоняется и касается носа Бейли. — Особенно ты, малыш.

— Я не боюсь, — смело заявляет Бейли.

Словно для того, чтобы проверить его, над головой ухает сова. Бейли вскрикивает и бежит ко мне, прячась за моими ногами.

Майкл разражается смехом.

Мои губы приподнимаются.

Дина хихикает. — Это было очень убедительно, Бейли.

— Я… я сделал это нарочно.

— Ага, точно. — Майкл фыркает.

Бейли бросает на него мрачный взгляд.

— Эй, что это? — Я показываю вперед, чтобы мальчики не начали драться.

Бейли поправляет очки дрожащими пальцами. Вглядываясь вперед, он подпрыгивает на кончиках пальцев ног. — Это походный костер.

— Ого, — говорит Майкл себе под нос.

Я бросаю ошеломленный взгляд на Дину. — Когда у Санни было время все это организовать?

— Она бегала взад-вперед как сумасшедшая. — Дина нежно хихикает. — Кения пришла на помощь. Я тоже участвовала. — Дина гордо кивает в сторону гигантской оранжевой палатки. — Я прочитала инструкцию, пока молодые леди возились вокруг, пытаясь установить ее.

Я усмехаюсь. — Ты усердно работала.

— Спасибо. — Она опускает голову.

Мальчики набегают на турбазу, как бешеные волки.

— Здесь шоколад, крекеры грэм и маршмеллоу! — Бейли воет, запрокидывая голову и позволяя закускам сыпаться на него дождем, как долларовым купюрам.

— Что это за белая простыня? — Майкл указывает на ходули, между которыми натянут белый холст.

— Ах это? — Дина бродит вокруг костра, привлекая наше внимание к столу с ноутбуком. Когда она касается устройства, на листе появляется изображение. — Это экран проектора. Он подключен к этому ноутбуку. Вы можете смотреть любой фильм, какой захотите.

— Круто. — Майкл ухмыляется.

Получено одобрение подростка.

Впечатляет.

Дина вразвалку обходит костер и возвращается ко мне. — Мы можем поговорить секунду?

— Конечно. — Я поворачиваюсь к Бейли. — Эй, не подходи слишком близко к огню, Бейли.

— Я не буду! — кричит он в ответ сладким голосом.

— Майкл, выбирай фильм сам. Мы посмотрим все, что ты захочешь”

— Бэтмен, — говорит он без колебаний.

Я ухмыляюсь. — Полагаю, мы смотрим Бэтмена.

— Он всегда хочет посмотреть Бэтмена, — ноет Бейли.

Я бегу трусцой прочь от их перебранки. Когда мы оказываемся вне пределов слышимости, я выжидающе смотрю на Дину, но она заговаривает со мной не сразу. Вместо этого она смотрит на мальчиков с нежной улыбкой. — Они действительно оживляют это место, не так ли?

— Они… хорошие ребята.

— Самые лучшие дети.

— И у них был хороший отец.

Она кивает. — Я знаю, что это так.

— Профессор Штайн отдал всего себя своей семье. — На моем лице появляется задумчивая хмурость. — Он просто… знал, как заставить человека почувствовать, что его принимают. Я не знаю, как он это сделал.

— Это не волшебный трюк. Тебе не обязательно рождаться с каким-то особым геном, чтобы быть хорошим отцом, Даррел.

У меня сжимается в груди. Исследования показывают, что сыновья с большей вероятностью превращаются в своих отцов, а дочери с большей вероятностью выходят замуж за мужчину, похожего на их отца. Если это правда, то для меня нет никакой надежды.

— Я знаю, о чем ты думаешь. — Дина тычет пальцем мне в лицо. — И ты ошибаешься.

— Мозг может записывать и имитировать только то, что находится перед ним.

— Профессор Штайн не был твоим биологическим отцом, но он был отцом для тебя. Подражай этому. — Она сжимает мое плечо.

Я отдам этому все, что у меня есть.

Но что, если этого недостаточно?

Я отбрасываю эту мысль прочь.

Это возвращается. Что, если ты такой же, как майор. Что, если ты превратишься в мужчину, от которого эти дети хотят убежать?

Дина изучает меня и говорит тихим голосом. — Ты в порядке?

— Я не привык, чтобы люди задавали мне этот вопрос.

— То, что ты зарабатываешь на жизнь, помогая другим, не означает, что тебе иногда не нужна помощь.

— Я в порядке.

— Так ли это?

— А почему бы и нет? — Я неловко переминаюсь с ноги на ногу.

— Ты был сегодня на похоронах. Должно быть, это вызвало воспоминания о Клэр.

Я удивленно смотрю на нее. — Это… не так.

— Нет?

Я потираю лоб, ошеломленный осознанием этого. — Должен ли я беспокоиться?

Дина смеется.

— Посещение похорон мисс Джин должно было вызвать воспоминания.

— Но этого не произошло.

— Нет, не произошло.

На ее лице появляется безмятежная улыбка. — Даррел, вернись на мгновение в образ своего терапевта и оцени себя так, как ты оцениваешь пациента. Как ты думаешь, почему тебе удалось пережить этот день, не испытывая чувства вины?

— Потому что я исцеляюсь.

— А почему ты исцеляешься?

Я бросаю взгляд на мальчиков. Майкл помогает своему брату с печеньем. Бейли протягивает ему зефир, и Майкл нанизывает его на палочку.

— Возможно, это не из-за них. Тогда я тоже заботился об Алистере и Белль.

— Это было не то же самое. Тогда ты все еще был полон горя. Ты все еще скорбел. Ты намеренно использовал Алистера и Белль, чтобы спрятаться от собственной боли.

Я ненавижу, когда Дина в чем-то права.

— На этот раз это было сделано намеренно. Ты действительно больше заботился о мальчиках и о том, как они держались. Ты был так сосредоточен на них, на настоящем, что у тебя не было времени заблудиться в прошлом.

Я хмуро смотрю на нее. — Это то, на что похоже, когда тебя анализируют? Может быть, мне стоит найти другую работу.

— Очень смешно. — Она хлопает меня по руке. — Я горжусь тобой, Даррел. — Ее взгляд скользит к мальчикам у костра. — И я думаю, что взять этих мальчиков к себе было одним из лучших решений, которые ты когда-либо принимал.

Я ворчу.

Дина снова похлопывает меня по спине и поворачивается, чтобы уйти.

Я останавливаю ее движением руки. — Куда ты идешь?

— Домой.

— Присоединяйся к нам.

— Я?

Я пожимаю плечами. — Здесь гораздо больше печенья, чем мы можем съесть.

— Я бы с удовольствием. — Ее ресницы подпрыгивают.

Я засовываю руку в карман. — А как же Санни? Может, она тоже захочет зайти.

— О, я вижу.

— Что ты видишь?

Она качает головой. Ухмылка на ее лице понимающая, но такая раздражающая. Как будто она видит что-то, чего не вижу я. — Санни слишком занята, чтобы веселится прямо сейчас, но я буду ее дублершей. — Дина проходит мимо меня и закатывает рукава. — Освободите место, мальчики. Хотите попробовать лучшие сморы в мировой истории?

— Да! — Бейли качает головой.

Глаза Майкла блестят в свете камина.

Прежде чем присоединиться к ним, я оборачиваюсь и бросаю тоскующий взгляд на дом. Надеюсь, Санни не переусердствовала. И я надеюсь, что как-нибудь ночью она сможет заглянуть ко мне, чтобы я мог увидеть ее лицо.

Мальчикам бы это понравилось.

Они бы…

Кого я обманываю?

Я бы с удовольствием повидался с ней, будь то на пару минут или даже всего на секунду.

К сожалению, Санни не появляется во время ужина.

Она не появляется на марафоне всех фильмов Кристофера Нолана о Бэтмене, которые Майкл может найти.

И она не появляется, когда мальчики валятся на одеяла, вынуждая меня отнести их в палатку.

— Спи крепко, — шепчу я, проводя рукой по волосам Бейли. Он глубже зарывается носом под одеяло, подтягивая ноги к груди, и его нос раздувается при каждом вдохе.

Заметив, что он все еще в очках, я снимаю их с его лица и откладываю в сторону, чтобы он случайно не раздавил их во сне.

Затем я поворачиваюсь к Майклу. Он выглядит намного менее обремененным, когда глубоко спит. Его лицо гладкое и без этих задумчивых морщин.

— Ты тоже, приятель. — Я легонько касаюсь его головы.

Майкл фыркает во сне, заставляя меня улыбнуться.

— Пока я дышу, я буду заботиться о вас обоих, — шепчу я.

Это обещание.

Не их отцу.

Не их бабушке.

На этот раз я беру на себя обязательства перед ними.

Выбираясь из палатки, я резко останавливаюсь, когда вижу Дину, стоящую у костра. Ее глаза пронзают меня насквозь. Она открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но останавливает себя и вместо этого качает головой.

— Что?

— Ничего.

— Уже поздно. Хочешь, я провожу тебя до машины?

— Вообще-то, я думала еще немного побыть у огня. — Она подходит к одеялу и осторожно садится. Вытянув ноги перед собой, она покачивает ступнями. — На всякий случай, если ты захочешь зайти в дом или что-то еще.

— Я в порядке. — Я подхожу к одеялу.

Она останавливает меня, разводя руками. — Подожди.

Я замираю.

— Знаешь, чего я бы хотела? Свой пиджак.

— Где он? — спросил я.

— Просто так получилось, что он находится там, где сейчас Санни.

Мои брови сводит. Я пытаюсь уловить смысл в ее словах. — А?

— Мой пиджак, Даррел. Холодно.

— Вот. — Я снимаю пиджак от костюма. В то время как мальчики с восторгом срывали с себя траурные одежды и переодевались в пижамы, которые купили для них Санни и Кения, я был менее чем склонен разгуливать в одежде с обезьяньим принтом.

— Нет. Я хочу свой пиджак, Даррел. Свой.

— Ты даже не знаешь, где он находится, — слегка разочарованно замечаю я.

— Санни знает. — Ее взгляд острый.

Наконец, загорается лампочка.

Облизывая губы, я притворяюсь, что все еще ничего не понимаю, и говорю резко. — Если ты настаиваешь.

Дина смеется. Обычно я бы отругал ее за игру в сваху, но на этот раз я действительно не возражаю.

— Присмотри за мальчиками вместо меня, — говорю я, указывая большим пальцем на палатку. — Бейли обычно встает ночью, чтобы сходить в туалет. А Майкл не любит темноту. — Он никогда не признается в этом, потому что ему одиннадцать, скоро будет семьдесят пять, но я несколько раз видел, как он приоткрывал дверь, чтобы поймать свет в прихожей.

— Я позабочусь о мальчиках, Даррел. — Она отмахивается от меня и натягивает одеяло на колени.

Я бегу трусцой по лесу, пробегая мимо листвы и пригибаясь к низко нависающим ветвям. Мои парадные туфли хрустят сухими листьями и сучьями, когда я приближаюсь к дому. Звук тарахтящих двигателей грузовиков почти останавливает меня на полпути.

Санни уже уезжает? Я внимательно прислушиваюсь. Этот низкий, гортанный звук двигателя не от ее грузовика. Поспешив поближе к дому, я замечаю удаляющихся строителей.

Я в шоке смотрю на свой телефон. Сейчас предрассветный час. Я думал, рабочие ушли в середине нашего первого фильма о Бэтмене.

Грузовики исчезают на дороге в облаке выхлопных газов. Одинокая фигура остается на ступеньках крыльца. Она окружена светом из дома. Золотистые лампочки отбрасывают мягкое сияние на ее блестящие черные волосы, смуглую кожу и длинные-предлинные ноги.

Санни разворачивается, и по какой-то нелепой причине я ныряю в тень, чтобы понаблюдать за ней. Она поднимает изящные руки над головой и потягивается. От этого движения ее футболка задирается и обнажает подтянутый живот.

Мое сердце колотится сильнее. Несмотря на неприятное ощущение в животе, что шпионить за ней — ужасная идея, я посвящаю себя этому и легко хожу по дому.

Ты идиот.

Рациональный мозг прав.

Просто подойди к ней и попроси пиджак Дины.

Нечеткий, одержимый солнечным светом мозг Кетцаля имеет другое мнение.

Ты знаешь, почему Дина послала нас в дом. Это было не из-за дурацкого пиджака.

И теперь я спорю сам с собой.

Возможно, Дина была права. Мне следует обратиться за профессиональной помощью.

Санни исчезает внутри, пока я стою в тени, размышляя, хватит ли у меня мужества зайти туда и поговорить с кем-то, кто не должен причинять мне столько мучений, но справляется с этим блестяще.

Сделав глубокий вдох, я выпрямляюсь во весь рост и поднимаюсь по лестнице. Дверь заперта, но я легко достаю ключ из кармана и захожу внутрь.

— Санни, — тихо зову я.

Ничего.

Я прочищаю горло, потому что я не трус, и выкрикиваю ее имя. — Санни.

Ответа нет.

Я захожу в гостиную, съеживаясь от беспорядка отпечатков ботинок, инструментов и дивана, который был задвинут до упора в угол, чтобы не загораживать дверь.

Не смотри на это, Даррел. Не смотри. Я загоняю в угол свою потребность в порядке и чистоте, вместо этого сосредотачиваясь на поиске Санни.

— Санни? — Я взбежал по лестнице, хмуро глядя на ведра с краской и пластик, свисающие с дверных проемов.

Пыль, висящая в воздухе, вызывает у меня кашель. Надо было захватить маску для лица, прежде чем заходить сюда.

Проходя мимо спальни Бейли, я замечаю краску на стенах и уже расставленную мебель. Я сопротивляюсь желанию взглянуть на проделанную работу.

Сначала Санни.

Затем слежка.

В комнате Майкла что-то стучит. Я спешу туда и резко останавливаюсь, когда вижу Санни Кетцаль, лежащую на полу, ее конский хвост в нескольких дюймах от плоского контейнера, в котором еще осталось немного краски.

— Санни? — Я бросаюсь к ней. Мое сердце колотится в таком бешеном темпе, что я боюсь, оно скоро остановится.

Когда я протягиваю руку, чтобы перевернуть ее на спину, Санни протягивает руку и обхватывает мою ногу. — Черные потолки — это круто. Они ему понравятся.

Я быстро моргаю.

Она отпускает мою ногу и переворачивается на другой бок, бормоча во сне неразборчивые слова.

Я кладу руку на согнутое колено и облегченно смеюсь. Только Санни Кетцаль заснула бы на пол, как будто это был обычный вторник.

— Санни. — Я пожимаю ее руки. — Давай. Давай отвезем тебя домой.

— Нет. — Ее слова невнятны, как будто она выпила. Я не удивлен. Недостаток сна воздействует на мозг так же, как употребление алкоголя. Это проверенное исследование, и это предполагаемая причина несчастного случая с Клэр и Алистером, так что я знаю, насколько сильным может быть истощение.

— Санни, — мой тон мягок, но тверд, — даже если ты не хочешь идти домой, ты не можешь спать на полу.

Санни приоткрывает глаза. И затем она улыбается. Это ослепительная улыбка с морщинками в уголках ее кошачьих глаз. В тот момент, когда она показывает мне это, я вспоминаю, как влюбился в нее с первого взгляда.

— Мне нужно закончить эту комнату, — рыдает она, выставляя темный палец. — Мне нужно работать.

— Ш-ш-ш. Нет, тебе не обязательно работать. Тебе нужно поспать.

Ее голова мотается, как будто в ней ослабла пружина. — Должна.

— Санни.

Ее ладони касаются моей груди, и она отталкивает меня.

Я отшатываюсь назад, мой рот округляется. Эта женщина.

— Ты такой же, как Даррел. — Ее глаза приспущены, а волосы торчат по всей голове, как будто она только что подверглась опасному воздействию электрического тока. — Ты раздражаешь.

Она самая надоедливая.

С тобой всегда должно быть сложно, Санни?

Я разочарованно вздыхаю и снова подхожу к ней. Если она не собирается поддаваться на уговоры сдвинуться с места, мне просто придется быть немного настойчивее.

— Он думает, что он такой идеальный. — Санни показывает язык. — Только потому, что он умный и горячий.

Горячий? Это останавливает меня на полпути.

— Так устала. — Она медленно падает навзничь, ее веки закрываются.

— Вау. — Я бросаюсь к ней, обхватываю руками ее талию, чтобы она не ударилась головой об пол.

Я в панике хватаю ее за тело, и она снова просыпается. Я смотрю ей в лицо широко раскрытыми глазами.

Она смеется и показывает пальцем.

— Что? Что тут смешного?

— Даррел.

— Что?

— Я собираюсь все закончить и не мешать тебе.

Я вздыхаю так тяжело, что мир, вероятно, немного смещается со своей оси. — Никто тебя не торопит, Санни. Ты можешь не торопиться.

— Я могу это сделать! — Она бьет меня кулаком. Это почти не производит эффекта.

Я вижу, что ее высокомерие живо и в полном порядке. Некоторые вещи никогда не меняются. Санни и самоуверенность идут рука об руку. Ее лобная доля устроена таким образом. У нее нет опыта слышать слово "нет". Чего еще я могу ожидать от женщины, которую годами обожали учителя, ученики и родители? У меня бы тоже было большое эго, если бы я был на ее месте.

— Хватит. Я несу тебя в постель. — Я подхватываю ее под колени и несу, как подобает невесте. Она начинает тонуть, и я мягко подбрасываю ее на руках, чтобы как следует ухватиться.

Ее пальцы сжимаются вокруг моей рубашки. — В постель?

— Мм-хм. — Я распахиваю дверь в комнату Майкла и поворачиваюсь боком, чтобы крадучись выйти, не ударив ее головой о дверную ручку.

Она прижимается щекой к моей груди. Я бросаю на нее взгляд. Она теплая и мягкая в моих объятиях. Футболка, в которую она одета, забрызгана краской, как и ее лицо. Это ни черта не делает ее менее красивой. На самом деле, она еще привлекательнее, когда спит и не набрасывается на меня.

Интересно, позволит ли она мне и завтра уложить ее спать. Затем я мысленно даю себе подзатыльник. Достаточно того, что Майкл встречается с Санни. И Бейли любит ее больше, чем маршмеллоу-мороженое. Она также будущая невестка Алистера и новая тетя Белль. Конечно, она может и не быть родственницей Кении по крови, но какое, черт возьми, это имеет значение? Она такая же сестра Кении, какой Клэр была моей.

Связаться с Санни было бы слишком проблематично. Я не могу больше рисковать осложнениями, когда в моей жизни такой хаос.

Глаза Санни распахиваются, когда я укладываю ее поверх своих одеял. Я бы не положил ее сюда, если бы было куда пойти, но комнаты для мальчиков находятся в стадии строительства. Кроме того, я только что сменил эти листы. Как только я спрячу все свои школьные фотоальбомы и ежегодник из Джон Херст, беспокоиться будет не о чем.

— Даррел. — Санни улыбается.

Черт возьми.

Большую часть времени я могу держать свои сумасшедшие мозги подальше, но не сегодня вечером, и если она так же не улыбнется мне.

Боясь, что сделаю что-нибудь иррациональное и незаконное — например, поцелую ее, пока она не проснется должным образом, — я отстраняюсь от ее искушающего взгляда. Отодвигаюсь от кровати. Отталкивайся от Санни Кетцаль.

За исключением того, что я не ухожу далеко.

Руки Санни обвиваются вокруг моей шеи и сжимаются, останавливая мое продвижение.

Я рывком возвращаюсь к ней, с моих губ срывается возглас удивления. Она снова дергает меня вниз. Чтобы не раздавить ее, я упираюсь руками в матрас по обе стороны от ее тела.

— Сон должен быть не таким, — шепчет она, ее глаза все еще полуприкрыты, а слова небрежны.

Мои глаза чуть не вылезают из орбит, когда она пытается расстегнуть пуговицы на моей рубашке. Она все еще в полусне, наполовину в бреду, поэтому у нее не получается расстегнуть ни одной пуговицы. Но я понимаю ее намерение.

— Ты должен быть… голым, — хрипит она.

Я чувствую электрический разряд. Мое прилежащее ядро посылает такой сильный сигнал на юг, что мои штаны натягиваются при ударе.

Санни Кетцаль, не смей меня так мучить.

— Ты должен был… — Она плюхается обратно в кровать, но по-прежнему обвивается вокруг моей шеи и тащит меня за собой. — Мм. — Сумасшедшая, невыносимо красивая женщина сливается своим телом с моим, как будто она не знает, что возбуждает.

Санни Кетцаль представила меня обнаженным.

Солнечный Кетцаль мечтает обо мне.

Санни Кетцаль в постели со мной.

Эти мысли проносятся стремительным огнем в сознании, которое быстро вытесняется нерациональными инстинктами.

Я здесь не в своей тарелке. Логическое мышление функционирует на более высоком уровне. На другом уровне. И все же, одним движением своего совершенного тела Санни Кетцаль превращает меня в животное.

Она не совсем проснулась. Ее мозг работает со сбоями из-за недостатка отдыха. Ее сдержанность низкая, потому что симптомы истощения похожи на симптомы опьянения.

— Санни. — Я хватаю ее за запястье, чтобы оторвать от себя.

Именно тогда я чувствую, как мягкие губы прижимаются к моей груди. Этот поцелуй проходит мимо моей верхней рубашки, жилета под ней и кожи, покрывающей мои ребра, добираясь до моего бешено бьющегося сердца.

Я бросаю на нее потрясенный взгляд. Одна за другой все причины, по которым я не должен связываться с ней, превращаются в пепел.

Черт, мне все еще нравится эта женщина.

И не та детская, восторженная щенячья любовь, которой я был поражен в старших классах, когда увидел проходящую мимо хорошенькую девушку.

Я говорю о чем-то большем и глубоком, что пугает меня до чертиков, потому что для этого пришлось бы вырезать пространство из моей рациональной жизни, чтобы освободить место для ее импульсивного, нестандартного, спонтанного образа жизни. Это означало бы быть нелогичным, любить это и процветать в этом, потому что Санни Кетцаль не дает мне дышать.

Я должен был догадаться, что это произойдет, с того момента, как я снова встретил ее в мебельном магазине в прошлом году. Я должен был догадаться, когда увидел, что она присматривает за Кенией, как будто они названые сестры. Я должен был догадаться, когда она передумала украшать комнаты мальчиков только потому, что это помогло бы мне сохранить их. Я должен быладогадаться по тому, как она утешала Майкла и заставляла Бейли радостно смеяться в тот день, когда он испытывал наибольший страх и неуверенность.

Она не дает мне дышать.

— Санни, — шепчу я.

— Ты никогда не улыбаешься мне, — бормочет она.

Черт. Мое тело горит повсюду, и я мог бы оттолкнуть ее руки, так как я больше и сильнее ее, но это разбудило бы ее, смутило и исключило бы любое другое дурацкое оправдание, которое я могу найти, чтобы остаться здесь, прижимаясь к Санни Кетцаль, нормально.

— Улыбнись мне, Даррел.

— Если я улыбнусь тебе, ты просто снова найдешь дорогу в мое сердце, — признаюсь я. Не то чтобы рычание, ссоры и игнорирование ее делали что-то, чтобы остановить это.

Она похлопывает меня по груди и хмурится. — Что это за сон?

— Это не сон.

— Ты все еще не обнажен.

Я чуть не давлюсь смехом. — Что за похабные сны тебе снились обо мне?

Она улыбается, и я хочу поцеловать ее так сильно, что вены под моей кожей начинают гореть. И какого черта я должен останавливаться на поцелуе? Мне нужно почувствовать жар ее кожи. Нужно увидеть контраст ее темного цвета с моим светлым, когда я притягиваю ее к себе. Мне нужно погладить ее лицо и грудь и обнять эти гибкие изгибы. Мне нужно попробовать ее на вкус всеми способами, которые заставят ее стонать и пропитаться ощущением иррациональности, глупости и сумасшествия, потому что у меня возникает только желание быть таким с ней.

Я знаю, что это плохая идея, но трудно переживать, когда она расслабляется и закидывает одну ногу на меня, как будто я подушка для тела после травмы спины.

Она душит меня. Обволакивает меня своим ароматом Карибского бриза, своими длинными шелковистыми волосами, которые почти падают на кровать, и своими густыми ресницами, которые, кажется, не могут оставаться неподвижными, потому что она постоянно открывает глаза и закрывает их.

Я избегал думать о Санни Кетцаль в любой части моего будущего, потому что на бумаге она не вписывается. Она никогда не вписывалась. Я даже не буду вспоминать наше прошлое и то, насколько сильно это прошлое повлияло на то, как я подходил к женщинам в последующие годы.

Она плохо на меня действует.

Ради моего здравомыслия.

Я не из тех мужчин, которые вступают в отношения, серьезно не подумав о совместимости ценностей и личности, но если это Санни Кетцаль…

— Голый. — Она снова похлопывает меня по груди.

Я улыбаюсь. Затем опускаю голову. Наклоняюсь. Смотрю, как ее тело напрягается над моим, как будто она чувствует, что я собираюсь сделать.

Закрывая глаза, я провожу губами по ее виску.

Она моргает, издает еще один неразборчивый звук и сжимает меня еще крепче.

— Ты собираешься свести меня с ума, не так ли? — Шепчу я ей в волосы.

— Мм-хм. — Она сонно кивает.

Я улыбаюсь, глядя ей в лицо.

Эй, по крайней мере, она честна.