Угрюмый роман

ГЛАВА 9

ФРАЙ-ДЖЕКИ В ВИДЕ БУЛОЧЕК

Санни

Даррел Хастингс не будет раздеваться.

Придурок.

Если он снова играет главную роль в моих мечтах, возможно, это того стоит. Какой смысл представлять себе ворчливого, полностью одетого Даррела Хастингса в три часа ночи? Я могу просто проснуться и встретиться лицом к лицу с Рычащим Медведем во плоти.

Мои пальцы цепляются за пуговицы его рубашки, чтобы я могла разглядеть грудь, и мы могли бы начать вечеринку, но руки из моей мечты гораздо менее ловки, чем в реальной жизни.

Дурацкие пуговицы.

Зачем я вообще придумала рубашку с пуговицами на Дарреле? Это так неудобно.

В темноте Даррел опускает голову. Наконец-то. Давай действовать, приятель. Я поджимаю губы и готовлюсь к мечтательному поцелую. Но его нет. Вместо этого он целует меня в макушку и говорит что-то, чего я не понимаю, но, должно быть, слегка оскорбительное, потому что это Даррел, а он не совсем из тех, кто поет мне дифирамбы.

Мои брови подергиваются.

Я хочу схватить его, но мои руки такие тяжелые.

Почему я чувствую себя такой усталой в этом сне?

Даррел исчезает, и мир снова погружается во тьму, пока от громкого звука мои глаза не раскрываются.

Все еще темно. Я ощупываю себя, прежде чем нахожу вибрирующий будильник.

Это мой телефон.

Четыре утра

Черт возьми. Я хотела проснуться в три. Это значит, что я проспала первый будильник.

Я стону и потираю затылок. Такое ощущение, что я провела три часа, попадая под грузовик Mack. Я не могу представить, насколько травмирующей была бы для меня вся эта работа в одиночку. Слава Богу, Шанья наняла дополнительную бригаду.

С их помощью я установила стену в смежной ванной комнате, покрасила стены и расставила мебель. Мы многое сделали, но мне еще предстоит внести несколько последних штрихов, прежде чем комнаты будут полностью готовы.

Сегодня учебный день, так что у меня есть самое большее… пара часов до того, как они покинут лагерь и отправятся обратно на ферму.

От зевка сводит мне челюсть, и я снова чувствую, что меня клонит в сон. Качая головой, я думаю о мальчиках. Как они провели прошлую ночь? Плакал ли Бейли по своей бабушке? Беспокоился ли Майкл о будущем с таким серьезным выражением лица?

Я надеюсь, что вид их новых комнат облегчит их сердца и сделает это новое соглашение с Даррелом менее похожим на жизнь в чужом доме, а скорее на пребывание в вечном доме.

Когда я впервые переехала в Америку, у нас не было денег, чтобы украсить наш дом, каким бы запущенным он ни был. Я была бы рада возможности жить в великолепной новой комнате. И все же, по большому счету, дом — это не четыре стены, протекающая крыша и соседи, которые, казалось, вели себя как свиньи на празднике жирных свиней в любое время ночи.

Дома были мои папа и мама за обеденным столом. Наши еженедельные звонки родственникам в Белизе. Днем гремела музыка Soca, заглушая звуки животного хрюканья наверху. Тортилья, которую мама пекла на раскаленном камале, установленном на плите с конфоркой.

Совершенно новая комната не может заменить семью. У Майкла и Бейли больше нет родителей. Я ничего не могу с этим поделать. Что касается их печали. Их боли. Я не могу представить, каково это. Насколько они, должно быть, отвязаны. Но я знаю, что комната, дом… это что-то значит. Это все еще может быть убежищем.

Упираясь рукой в матрас, я поворачиваю бедра и готовлюсь спрыгнуть с кровати.

Пока я не осознаю, что лежу в постели.

И это не моя кровать.

И это не моя комната.

И когда, черт возьми, я сюда попала?

Я резко просыпаюсь и осматриваюсь широко раскрытыми глазами. Пустой комод. Шкаф. Балкон с видом на линию деревьев.

Где я?

Мой взгляд останавливается на картине напротив кровати. Это абстрактное искусство. Тот же закрученный стиль, который я видела в кабинете Даррела.

Даррел.

Моя грудь сжимается.

Неужели я прошлой ночью вошла в спальню Даррела во сне? Я была настолько измотана, что едва нашла в себе силы завести будильник на телефоне, прежде чем отключиться. Я прямо вижу, как встаю посреди ночи, чтобы найти более удобное место.

Ужас растекается по моим венам, и я закрываю рот рукой, вскакивая с кровати с такой силой, что чуть не падаю на ковер.

Что с тобой не так, Санни?

Мало того, что проникновение в комнату Даррела было полным нарушением неприкосновенности частной жизни, так еще и он прямо сказал мне не делать этого. На самом деле, Хастингс покинул терапевтический центр и проделал весь этот путь сюда несколько дней назад, просто чтобы я ничего не увидела в этих четырех стенах. Вчера он послал Дину шпионить за мной. Затем он сказал Шанье, что хочет, чтобы я убралась из его дома как можно быстрее.

После всего этого я пошла и… что? Взломала замок, чтобы забраться к нему под одеяло, понюхать его подушки и видеть эротические сны о нем?

Я стону в свои руки. — Я идиотка.

Ты идиотка, которой нужно поторапливаться, иначе эти комнаты не будут сданы вовремя.

Я со вздохом отпускаю свое унижение, раскладываю оставшийся ужас на крошечные кусочки и запихиваю его в дальние уголки своего сознания. Значит, я совсем чуть-чуть нарушила доверие клиента? Не похоже, что Даррел был там и видел, как я валяюсь в его постели, верно? Не похоже, чтобы он слышал, как я умоляла его раздеться.

— Ты молодец, Санни. Ты молодец. — Я прижимаю ладонь к груди. Мои ноги касаются холодного пола, и я почти отлетаю назад. — Где мои кроссовки?

Взгляд на деревянный пол ничего не выдает.

Я проверяю другую сторону.

По-прежнему ничего.

Я отправляюсь на поиски своей обуви. Я не помню, как снимала кроссовки, но потом я также не помню, как заползала в спальню Даррела Хастингса.

— Обувь? Обувь? — Я падаю на колени, упираясь ладонями в деревянный пол, и зову неодушевленные предметы, как будто это бездомные кошки. Сюда, кис-кис-кис.

Я теряю время, шныряя повсюду в поисках своей обуви. Нужно задрапировать шторы, постелить ковры, расстелить кровати, искусно расставить игрушки на дорогих туалетных столиках, за которые я заплатила слишком много.

Разочаровавшись, я опускаюсь на колени и заглядываю под кровать. Пуховое одеяло закрывает пол с обеих сторон. Я откидываю одеяло. Находятся ли мои кроссовки в этой темной бездне теней?

Я хватаю свой мобильный телефон, включаю фонарик и подползаю ближе к кровати Даррела. Я ищу свои кроссовки, но мне также любопытно, спрятан ли здесь таинственный секрет, который он пытался скрыть.

Я засовываю руку под кровать, ожидая, что монстр укусит меня за пальцы. Вместо этого моя рука натыкается на коробку.

Странно.

Я вытаскиваю коробку и замечаю внутри несколько фотоальбомов. Где-то в глубине души я знаю, что не должна рыться в личных вещах Даррела, но все равно это делаю.

На фотографии на обложке альбома изображен молодой Даррел, держащий на коленях золотоволосую малышку. — Это, должно быть, Клэр, — шепчу я, прижимая палец к фотокниге. Зеленые глаза Клэр искрятся жизнью и озорством. Она прекрасна.

Я всегда думал о Клэр как о ‘первой жене Алистера’. Она была запоминающейся мелодией. Красивая, призрачная фигура, которая всегда пряталась за дверью "долго и счастливо" моей лучшей подруги.

Меня не особо поразило, что Клэр была младшей сестрой Даррела. Я имею в виду, я знала, но мне было все равно, как это повлияло на него. Все, о чем я заботилась, — это о том, как Алистер позаботится о Кении и действительно ли он забыл свою первую жену.

Наблюдая, как юный Даррел обнимает свою младшую сестру, как они оба сияют в камеру, у меня что-то вырывается из груди. Тихое понимание. Проблеск заботы о мужчине за угрюмым лицом.

Мои пальцы касаются края книги, и я двигаюсь, чтобы перевернуть страницу, но что-то останавливает меня. Заглядывать под кровать Даррела и разглядывать обложку его фотоальбома — это уже переходит все границы. Как этичный дизайнер интерьера, я не могу листать фотоальбом клиента. Что-то внутри просто не позволяет мне этого сделать.

Еще раз взглянув на обложку, я поднимаю альбом, чтобы положить его обратно в коробку. Что-то выскальзывает и падает на пол. Это разрозненная фотография.

Я поворачиваю телефон так, чтобы свет падал на картинку. Это фотография Даррела. Я вижу, что зеленые глаза отводят взгляд от камеры. Он одет в черную толстовку с капюшоном. Его волосы густые и лохматые. Его кожа такая бледная, что ее можно спрятать на салфетке.

Даррел выглядит как парень в толстовке. От этой мысли я окончательно просыпаюсь. Я никогда не забуду мерзавца, который приставал ко мне в старших классах и получил серьезный урок.

Я снова смотрю на фотографию и качаю головой. Не может быть, чтобы Даррел был парнем в толстовке только потому, что на этой фотографии он бледный и в куртке. Кроме того, если бы я публично опозорила его в старших классах, он, вероятно, что-нибудь бы упомянул.

Я засовываю фотографию обратно в фотоальбом, задвигаю всю коробку обратно под кровать и нахожу свои туфли. Они аккуратно стоят под сундуком в изножье кровати. Я бы никогда так аккуратно не поставила свою обувь на землю. Как это произошло?

К сожалению, у меня нет времени разгадывать эту тайну. Я спешу в комнату напротив по коридору. За ночь пыль осела, но запах краски все еще силен. Сначала я открываю окна и проветриваю спальни. Я не хочу, чтобы у мальчиков болела голова от сильного запаха.

Затем я осматриваю обои в комнате Бейли, чтобы убедиться, что они правильно высохли. Когда я удовлетворена, я вношу последние штрихи в свой дизайн. Лего Бэтмен здесь. Плюшевая обезьянка Бейли. Занавески на крючках. Суккуленты — потому что суккуленты не помешали бы каждой комнате. Картины. Подушки. Цвет.

Да! Я практически кружусь и танцую, как диснеевская принцесса. Эта часть — моя любимая. Видя, как все эти одеяла, цвета и мебель сочетаются друг с другом, мое сердце поет.

Если бы у меня было больше времени, я бы сделала еще более безумные вещи, например, изготовленную на заказ кровать, которая одновременно служит столом для пинг-понга, или светящуюся в темноте краску для комнаты Бейли, но, увы, вместо этого им придется довольствоваться двумя безумно веселыми, но изысканными спальнями.

Солнце выползает из-за горизонта, освещая тканый ковер и струящиеся голубые занавески в комнате Майкла. Я поправляю рамку для фотографии именно так и складываю руки.

Выполнено.

Все настолько идеально, насколько я могу это сделать.

От волнения от выполнения задания у меня мурашки пробегают прямо по пальцам ног. Я вскидываю руки и вытягиваюсь к потолку.

Интересно, какова будет их реакция?

Мое воображение берет верх. Я вижу сверкающие голубые глаза Бейли за прозрачными стеклами. На лице Майкла появляется неохотная улыбка. Даррел, стоящий позади них обоих, бросает на меня восхищенный взгляд…

Нет, забудь о Дарреле.

Его нет на моем воображаемом круге почета.

Это все из-за мальчиков.

Они уже добрались сюда, блин? Я чувствую себя ребенком, ожидающим, когда его родители проснутся рождественским утром.

Охваченная предвкушением, я переключаю свое внимание на уборку дома Даррела. Моя мама всегда говорила, что я должна оставлять место лучше, чем я его нашла. Я никогда за всю свою профессиональную карьеру не оставляла дом клиента грязным после того, как закончила с этим.

К сожалению, строители устроили беспорядок, и к тому времени, как я убираю весь пластик, мусор и подметаю грязь, оставшуюся после их походов в дом и из него, я совершенно выбиваюсь из сил.

Я смотрю на часы и провожу рукой по волосам. Мальчики уже должны вставать. Когда они придут?

Проходит пять минут.

Я нажимаю на свой мобильный и подумываю позвонить Даррелу. Затем я отказываюсь от этого, потому что на самом деле не хочу разговаривать с ним прямо сейчас. Он все тот же придурок, который хочет, чтобы я исчезла из его жизни. Зачем мне подписываться на бой в такую рань?

Проходит пятнадцать минут.

Я меняю простыни на кровати Даррела и безумно надеюсь, что он этого не заметит или ему будет все равно.

Двадцать минут.

Диван начинает казаться очень удобным, и я заставляю себя ходить взад-вперед по лестнице, чтобы не заснуть. Я потратила почти восемнадцать часов на приведение в порядок этих комнат. У меня краска в волосах, на коже и по всей одежде. От меня пахнет потом и гипсокартоном. Этот диван слишком дорогой для такой вони, как у меня. Я знаю. Я купила его.

В конце концов, я добираюсь до веранды, где сажусь на один из стульев, расставленных вокруг красивого стола. Я смогу услышать, как идут мальчики. К тому же, я больше не буду портить дорогую мебель Даррела. Беспроигрышный вариант.

Солнце поднимается немного выше в небе. Оранжевые, желтые и красные всполохи простираются над облаками, которые только начинают оживать. Деревья колышутся на легком ветерке, и я не могу удержаться, чтобы не закрыть глаза.

Пять минут.

Я посплю пять минут. Конечно, Даррел и мальчики вернутся к тому времени, и я увижу их радостную реакцию.

Запах бекона щекочет мой нос. Поскольку бекон лучше сна, мои глаза распахиваются. Боль в голове напоминает мне, что резкие движения были бы не в моих интересах, и я выдыхаю, пытаясь заново осознать реальность.

После секунды сонного моргания и причмокивания сухим ртом я пытаюсь сесть. У меня болит спина, и я вспоминаю, что решила вздремнуть в кресле, которое изогнуто под углом, идеальным для пыток.

Что-то соленое стекает по моему лицу. Почему я потею? Я дотрагиваюсь до шеи и обнаруживаю еще больше пота. Солнце посылает лазерные лучи обреченности мне в лицо, и я резко просыпаюсь. Как долго я здесь спала?

Это не нормально. Я забочусь о своей коже еще со средней школы. Я так же подвержена повреждениям, как и любой другой оттенок кожи. Пользоваться солнцезащитным кремом просто необходимо, когда я подвергаюсь воздействию ультрафиолетовых лучей. Это касается как красоты, так и здоровья. И я уже много лет нахожусь на солнце… Я смотрю на часы и съеживаюсь. Боже!

Из дома доносится приглушенный смех. Это Даррел? Мои ноздри раздуваются. Если после этого у меня на коже появятся темные пятна, я отправлю ему свой счет от дерматолога.

Чтобы подняться со стула, требуется усилие, потому что я устала, раздражена и умираю с голоду. В животе урчит, призывая меня вдохнуть аромат этого восхитительного бекона. Распустит Даррел Хастингс язык за то, что оставил меня подгорать на утреннем солнце, или нет, будет зависеть от того, сколько бекона я смогу у него украсть.

Я открываю входную дверь фермерского дома и радуюсь, когда из нее не доносится ни звука. Вчера я попросила одного из рабочих смазать скрипящие соединения. Лучшее решение на свете. Это позволяет мне проникнуть в дом под покровом тишины.

Вдалеке слышится звон кастрюль и сковородок. Запах бекона становится сильнее, и я готова простить Даррела, потому что я порядочный человек и… я чувствую запах и кофе тоже?

Я останавливаюсь в гостиной, из которой открывается вид на кухню. У меня отвисает челюсть, когда я вижу кипучую деятельность.

Бейли, склонившись над прилавком, яростно раскатывает муку пустым бокалом из-под вина. Майкл помешивает лимонад в кувшине. Даррел у плиты. Он кладет один из расплющенных кусочков муки на сковороду с маслом и в явном страхе отскакивает, когда масло потрескивает вокруг подношения.

— Что ты делаешь? — Ошеломленно спрашиваю я.

Хаос на кухне постепенно прекращается. Три пары глаз впиваются в меня — зеленые, карие и кристально-голубые.

Бейли поправляет очки на носу перепачканным в муке пальцем. — Санни!

— Милый, что… — Затем мой взгляд метнулся к Майклу. — Что происходит?

— Мы готовим завтрак. — Бейли одаривает меня мальчишеской улыбкой.

— О-о.

— Почему ты такая потная? — Спрашивает Майкл.

Я бросаю на Даррела хмурый взгляд. — Это хороший вопрос, Майкл. Я тоже хотела бы знать, почему я потная?

Даррел бросает на меня оценивающий взгляд. Что? Он никогда не видела наполовину черную, наполовину майянку, разгуливающую на два тона темнее, чем она была вчера?

— Мы готовим жаренные джеки, — объявляет Бейли. В его голубых глазах светится гордость. — Мы взяли рецепт из Интернета.

— Найти его было на удивление легко. — Майкл уклончиво кивает. — Хотя я сомневаюсь, что они будут такими же вкусными, как твои.

Я принюхиваюсь. — Что-нибудь горит?

— О, точно. — Даррел набрасывается на сковороду и щелчком вытаскивает жаровню из масла. Я стараюсь не съеживаться слишком сильно, когда вижу почерневшие, скрученные кусочки.

— Та-дам! — Бейли размашистым жестом указывает на это.

Я втягиваю губы в рот, потому что он драгоценный и восхитительный, но это самый уродливый фрай-джек, который я когда-либо видела в своей жизни.

— Тебе нужна помощь? — Я иду на кухню.

Майкл спешит остановить меня и протягивает обе руки. — А-а.

Я удивленно моргаю.

Он встречает мой пристальный взгляд твердым взглядом. Его кудри стали крупнее и беспорядочнее, чем были вчера, поднимаясь мягкими черными спиралями. Он поджимает губы бантиком купидона. — Тебе сюда входить нельзя.

— Почему бы и нет? — Я смотрю на Даррела. Это часть его плана ‘не пускать Санни в дом’? Он втянул в это и детей?

Майкл указывает на стол. — Садись. Мы справимся.

Я бросаю взгляд на фрай-джек, который Даррел превращает в груду одинаково подгоревших и твердых на вид пирожков.

— Мы делаем кое-что приятное, — сообщает мне Бейли, крепче сжимая пустую бутылку из-под вина.

— О, милый, я ценю это. — Мои пальцы подергиваются. Мне так сильно хочется выхватить бутылку вина и заменить ее настоящей скалкой. Тесто для жарки будет густым, если не использовать подходящие инструменты.

— Майкл сказал, что это несправедливо, что ты работала всю ночь, пока мы ели сморы, — сообщает мне Бейли. Благослови его господь. Он все еще продолжает с той бутылкой вина.

— Потому что это так, — бормочет Майкл. Судя по изгибу его розовых губ, он выглядит довольным, что его признали за участие в программе "удиви Санни завтраком".

— Мистер Даррел сказал, что мы должны приготовить фрай-джеки. — Бейли поворачивается и одаривает Даррела сияющим взглядом. — Верно?

Он хмыкает и кивает.

Основы общения с Даррелом Гастингсом.

— Правда, ребята. Я ценю это. — Я съеживаюсь, когда Даррел бросает жаркое на сковородку и бросается обратно, как ребенок под юбку матери. Мужчина ведет себя как военный сержант, но его пугает потрескивающий жир. — Как бы мне ни нравилось то, что ты делаешь, я не могу просто… — Майкл пробует свой лимонад на вкус, а затем насыпает в него галлон сахара. Моя рука слегка левитирует. — Сиди здесь и ничего не делай.

Перевод: пожалуйста, из любви ко всему, что есть хорошего в белизской кухне, впустите меня на эту кухню.

Бейли качает головой, еще больше убирая свои кудри от притяжения. Я начинаю думать, что мальчики "вкатились" на кухню в тот момент, когда проснулись. Даррел все еще выглядит немного сонным, а волосы мальчиков торчат во всех мыслимых направлениях, кроме как вниз.

— Сегодня нет занятий? — Спрашиваю я вслух.

— Мы отправляемся в путь через полдня.

— Потому что вчера были похороны бабушки, — поясняет Майкл.

Напоминание об их бабушке окутывает комнату видимым темным облаком. Огонек в глазах Бейли гаснет, и Майкл смотрит в кружку с лимонадом, как будто внизу он найдет лист с ответами на свои выпускные экзамены.

Я прочищаю горло и быстро меняю тему. — Какой фильм вы, ребята, смотрели вчера?

Майкл набирает обороты и начинает говорить о Бэтмене. Бейли постоянно перебивает, подпитываясь возбужденной энергией своего брата.

Я ухмыляюсь и подпираю подбородок костяшками пальцев, слушая оценку Майклом фильмов и присоединяясь, когда у меня появляется какая-нибудь мысль. Он на удивление начитан для одиннадцатилетнего ребенка. Меня это не удивляет. Он через многое прошел и ведет себя по-взрослому и сдержанно.

— Ладно, мальчики. Вымойте руки. Думаю, того, что у нас есть, нам хватит на ужин. — Даррел ставит на стол корзинку с фрай-джеками — могу лия вообще называть эти мерзости фрай-джеками?

Майкл обеими руками тащит ко мне тяжелую банку с лимонадом.

— Кто-нибудь накрывал на стол? — Спрашивает Даррел.

— Я сделаю это! Я поднимаю руку.

Он смотрит на меня, его взгляд любопытный и напряженный, как будто он пытается прочитать мои мысли. Я ерзаю. Почему он так на меня смотрит? Он ведь не знает, что я вломилась в его комнату и спала на его кровати, не так ли?

Ни за что. Даррелл не оставил бы детей одних в палатке в лесу. Он может быть грубым и раздражающим, но он также чрезмерно заботлив. Это обратная сторона такой чертовски осторожности. Он все переоценивает. Этим бедным детям предстоит жить с отцом-вертолетчиком на границе.

Еще один украдкой брошенный взгляд в его сторону показывает, что он все еще наблюдает за мной. Уверенная, что он просто пялится, потому что хочет знать, когда я уйду, я отвечаю ему хмурым взглядом.

Его брови подпрыгивают. Что? Он думает, что я буду мила с ним только потому, что он угощает меня углями в форме жаровни? Я не так уж отчаянно нуждаюсь в друзьях.

Закатив глаза в качестве невербального знака моего отвращения, я прохожу мимо него и открываю ближайший шкаф. Внутри ряд кастрюль из нержавеющей стали, которые выглядят так, словно ими никогда не пользовались. Я открываю следующий шкаф и следующий. Где тарелки?

— Сюда, — говорит Даррел.

Я вызывающе хмурю брови. — Я бы сама во всем разобраласьа.

Губы Даррела приподнимаются. На него подействовали все эти пары фрай-джеков? Что тут смешного?

Я отворачиваюсь от его трогательно сексуальной улыбки и тянусь к тарелкам в буфете. Без предупреждения он проскальзывает ко мне сзади. Его тело нависает над моим, и его глубокий голос рычит: — Позволь мне помочь тебе.

На кухне тепло от всей готовки, но все только что стало обжигающе горячим. — Я с этим разберусь.

— Уверен, что разберешься. — В его голосе слышится нотка веселья. Даррел хватает тарелки, вытягивает руки и прижимает меня к столешнице.

Я слегка поворачиваюсь и любуюсь его великолепной грудью. Он переоделся в светло-голубую рубашку, подчеркивающую его накачанные бицепсы. Он не брился, и щетинка вокруг его аппетитных губ зовет меня, как бекон.

Я облизываю внезапно пересохшие губы. На ум приходят воспоминания о сне прошлой ночи. Прижимаюсь к груди Даррела. Целую его пресс. Обвиваю руками его шею и тяну его на себя…

Дерьмо. Я ныряю под его руку и отворачиваюсь, моя грудь яростно вздымается.

Даррел бросает на меня невинный взгляд. — Ты в порядке?

Я киплю от адреналина и влечения, а он — Даррел Вонючий Гастингс.

Я не могу сделать это прямо сейчас.

— Отлично, — выплевываю я. — Где ложки? — Я топаю по комнате в поисках столовых приборов, радуясь, когда Бейли и Майкл возвращаются на кухню после мытья рук в ванной.

По крайней мере, когда здесь дети, взгляд Даррела не кажется таким… страстным. Что с ним такое? Как будто его взгляд изменился за одну ночь. Обычно в его глазах жесткий блеск, как будто само мое существование оскорбляет его. Сегодня есть… Я не знаю. Здесь что-то изменилось, и это выводит меня из себя.

— Как вам, ребята, спалось прошлой ночью? — Спрашиваю я, когда мы все усаживаемся за стол и разглядываем невкусную гору фрай-джеков. После коллективного вздоха страха, во время которого мы все замираем и гадаем, кто первым почувствует вкус, я разделяю одно для себя и кладу другое в тарелку Бейли. — Было не слишком холодно, не так ли?

— У Бейли потекли слюни. Как обычно. — Майкл поддразнивает тихо, но это передает суть.

Его младший брат бросает на него злобный взгляд. — Не правда!

— Правда. Я купался в твоих слюнях.

— Заткнись.

— Бейли. Майкл, — предупреждает Даррелл тихим голосом.

Мальчики немедленно приступают к делу.

Сексуально, что ему не нужно повышать голос, чтобы успокоить их. Сексуально то, как он нарезает бекон для Майкла и Бейли, прежде чем разделить подгоревшие, почти несъедобные порции для себя.

И, черт возьми, я не думаю о том, насколько сексуален Даррел Хастингс прямо сейчас, когда жую кусочек фрай-джека, твердого, как печенье.

Прежде чем тишина становится слишком плотной, Даррел берет кружку с соком и наливает стакан Бейли. — Они оценили сюрприз. — Его глаза встречаются с моими. — Спасибо.

Мое сердце перестает биться. — Э-э…

— Майкл, хочешь немного этого? — Даррел переключает свое внимание на одиннадцатилетнего мальчика, который кивает.

Я смотрю, как сок наполняет чашку Майкла и расплескивается по стеклянным краям. Такое чувство, что у меня внутри тоже жидкость, и я понятия не имею, почему я сейчас так взволнована.

Чтобы снова почувствовать себя нормальной, я по глупости набиваю рот жареным картофелем и потом жалею об этом. — Бвах, эээ. — Я высовываю язык. Когда все мужчины за столом, включая Даррела, выглядят немного убитыми горем, я кашляю. — Я имею в виду… пальчики оближешь.

— Дай мне попробовать. — Даррел откусывает кусочек от жареного джека, и его ресницы трепещут, как веера подводной лодки.

Бейли морщит нос, откусывая кусочек, и он рассыпается в черную пыль у него в руке.

Я беру салфетку и вытираю рот, чтобы мне больше не хотелось есть.

Майкл смеется первым, и это заставляет всех слегка подпрыгнуть. Одиннадцатилетний мальчик запрокидывает голову и хохочет так сильно, что слезы текут по его лицу.

— Это… — он задыхается, — так ужасно. Кто это приготовил?

К нему присоединяется беззаботное хихиканье Бейли. — Мы это сделали.

Губы Даррела дрожат. — Я думаю, что есть место для улучшения.

— Да, это… — Я смеюсь так сильно, что у меня болит живот. — Это один из способов взглянуть на это.

После того, как приступ хихиканья проходит, мы сжимаем бекон в кулаках, и я веду детей вверх по лестнице в их комнаты. Их реакция — это все, чего я могла желать. Бейли с разбегу подскакивает к своей кровати с рисунком животных и падает в нее, прижимая к себе мягкую игрушку.

— Ты его починила? — Бейли ахает, держа в руках новую и улучшенную игрушку-орангутанга.

— Ничего такого, с чем не справились бы маленькая иголка с ниткой. — Я ухмыляюсь. Теперь глаза обезьянки блестят и настороженны. Он больше не выглядит так, будто флиртует со мной.

Когда приходит время показывать Майклу его комнату, я веду мальчиков через смежную ванную и ловлю в зеркале восхищенный взгляд Даррела.

Совершенно верно. Я настолько хороша, Гастингс. Не забывай об этом.

Майкл ничего не говорит, когда видит свою комнату, но ему и не нужно. Его глаза занимают больше половины лица, и он смотрит на все эти мелочи — подушки с символикой Бэтмена, фигурки и футляр для фотографий — с отвисшей челюстью.

Стены в черно-желтой тематике — идеальный баланс унылого и яркого. Кроме того, это тот дизайн, который может развиваться вместе с ним в подростковом возрасте, не чувствуя себя мультяшным.

— Это действительно красиво, Санни, — говорит Даррел, как будто удивлен.

Я уверена, ты счастлив, что теперь я не буду тебе мешать. — Спасибо, — отвечаю я вместо этого. Не нужно показывать свою мелочную сторону перед мальчиками.

— Спасибо. — Майкл бросает на меня многозначительный взгляд. Как будто он не уверен, что чувствует, но чувства хорошие.

— Не за что. — Я сжимаю его плечо.

Бейли ревет и мчится в свою спальню через примыкающую ванную. — Это так круто!

— Это будет весело, — саркастически ворчит Майкл, но его губы растягиваются в улыбке, которую он не может контролировать.

— Хорошо, приятель. — Даррел хватает Бейли и поднимает его на руки. — Тебе нужно собираться в школу.

— Уже? — Бейли надувает губы.

— То, что у тебя есть полдня, еще не значит, что ты должен им воспользоваться.

— Буу! — Зову я.

— Да, буу! — Кричит Бейли.

Даррел бросает на меня тяжелый взгляд. Это раздраженный, не могла бы ты просто помолчать, взгляд, который я привыкла получать от него. — Санни, ты можешь не поощрять детей прогуливать школу?

— Это не прогул школы, если у них есть разрешение, — возражаю я.

— То, что она сказала, — Бейли указывает на меня.

Даррел качает головой. — Бейли, Майкл, собирайтесь в школу. — Его зеленые глаза останавливаются на мне. — И ты.

Дрожь пробегает по моему позвоночнику, а в животе разливается тепло. — А как же я?

— Подожди меня. Я отвезу тебя домой.

— У меня есть своя машина, — резко отвечаю я. Его зовут Даррел Хастингс, и он великолепен, отлично ладит со своими двумя мальчиками, а его рычащий голос творит сумасшедшие вещи у меня внутри. Мне нужно быть резкой прямо сейчас, потому что альтернатива вызывает тошноту.

Даррел слегка прищуривает глаза. — Я отвезу тебя домой.

— Почему ты такой…

— Я не хочу, чтобы ты вела машину, пока ты вымотана. — В его голосе звучит мука. Как и в его глазах. — Это опасно.

Приходит тяжелое осознание. Он думает о несчастном случае с Клэр.

Я смотрю ему в глаза и взвешиваю свои варианты. Я должна поспорить. Я должна точно сказать ему, где он может получать свои грубые, лающие приказы.

Вместо этого я запускаю пальцы в карманы джинсов и выплевываю: — Хорошо.