Утилизация

Глава 13. Обед

Мостик мы одолели быстрым шагом, появления еще одной мужской фигуры на узкой конструкции наша психика бы точно не выдержала. Лизу не накрыла паническая атака, она отделалась лишь приступом медвежьей болезни, в этом я видела шанс успеть к обеду.

— Это всё сосиски, — пыхтела Лиза, — мне сразу они показались не очень.

— Мне тоже, — поддакнула я, чтобы поддержать подругу.

— Как думаешь, у кого-нибудь есть таблетки от расстройства желудка?

— У Вики точно есть. Она же доктор.

Выпорхнув на волю из зарослей, мы помчались к своему корпусу. По времени мы уже немного опаздывали. Живот урчал от голода, в горле пересохло от жажды и беспокойства.

Никого не встретив на пути, мы быстро добрались до корпуса, поднялись на веранду. Дверь в комнату была распахнута, видимо, проветривалась. На кровати лежала Жанна, подложив две подушки под голову, что-то рассматривая на телефоне. Невыразимое облегчение нахлынуло на меня при виде Жанны, легкомысленно качающей голой ступнёй в такт своим мыслям.

— Девочки! — Жанна резко села кровати. — Мы вас потеряли! Все на обед уже ушли. Меня сторожить оставили.

Меня вдруг озарило.

— Твой Саша в кепке ходит?

— Да, смешная такая, маленькая, — Жанна засмеялась. — Вы его встретили?

— Ой, — Лиза приложила руки к щекам. — Встретили…

Жанна встала с кровати.

— Всё, пойдёмте в столовку. Девчонки на измене. Я, правда, есть не хочу. Сашка шашлыками накормил. Но чаю выпью.

Закрыв комнату, мы бодрым шагом направились в столовку. Проходя мимо противопожарного стенда, Жанна приостановилась, прищурившись, взглянула на стенд.

— Сашка дрова колет, просто загляденье. Так ловко топором орудует.

До сих пор пребывающая в смятении от встречи на мостике, Лиза осторожно спросила.

— Чем Александр занимается?

— Фермерское мясо возит из деревни в город. У него небольшой фургончик — холодильник.

Мы с Лизой переглянулись.

— Он мясо, наверное, топором рубит, — сказала Лиза, не в состоянии скрыть тревоги.

— Нет, у него электрическая пила.

Заявление Жанны нас не успокоило.

— Женат?

— Представьте себе, нет. Даже паспорт показал, — Жанна пребывала в отличном настроении, — в разводе-е, — пропела она.

— Так это… надо осторожнее, — сказала Лиза.

— Я за него замуж не собираюсь, не переживайте, — ответила Жанна с улыбкой королевы. — Вы же его видели. Простой деревенский парень. Говорит, до сих пор под впечатлением, как я ночью за его лодку зацепилась.

— А образование есть?

— Ой, ну вы Шерлок Холмсы, — Жанна засмеялась. — Он механик, техникум закончил. Но мясом выгоднее заниматься. Он ипотеку платит за квартиру в городе. Раньше на северах работал, потом вернулся, родителям же надо помогать.

Мы поднялись по ступенькам в столовую. Девчонки, увидев нас, бурно отреагировали приветственными криками. Все кроме Ирочки, нам искренне обрадовались.

— Где пропадали? — воскликнула Софа, — мы извелись все.

— Хотели уже идти, вас искать.

— Куда ушли?

— Всё расскажем, — перебила я хор голосов. — Дайте поесть. Мы голодные.

Настроение девчонок было на подъёме, они и до нас о чем-то весело болтали и смеялись. Мы с Лизой сели с краю на свободные места.

На столе стояла большая кастрюля, я заглянула в неё. Окрошка! В жаркий день — изумительное холодное блюдо. Наши повара решили не заморачиваться порциями. В большой чашке стояло гора картофельного пюре, обложенного котлетами, рядом на плоской тарелке высилась стопка блинов, соседствующая с упаковкой сгущенки и большой кувшин ягодного морса.

Мама дорогая. У меня глаза разбежались от всей этой вкусноты. Я помешала поварёшкой в кастрюле, налила окрошки себе и Миле. Стопки тарелок стояли тут же.

— Муж из еды понимал только мясо и картошку, мясо и картошку, иногда можно макароны и пирожки, овощей в принципе не ел, — сказала Софа, накладывая картофельное пюре. — Столько скандалов было из-за еды, и никогда ведь не угадаешь, кубиками или соломкой ему надо.

— Бывшему всё надо было переперчить, — сказала Жанна, потягивая морс из кружки.

— Да, точно! — поддержала Ирочка, — такое перчёное, что в рот не возьмёшь.

— И моему, — подтвердила Нина.

— Когда от него ушла, первая радость была от еды. Есть то, что хочется, без оглядки на чудовище. Такой кайф, — сказала Софа.

— Мой сначала разжирел до ста сорока килограммов, потом придумал сесть на правильное питание. По несколько контейнеров каждый день барину на работу готовила. Он ни в чем не помогал. Сумки из магазина как лошадь таскала. Денег не давал, жили на мои. У меня работа, дети, уборка, готовка. Он придёт домой и матом…, уйди с глаз.

Мои воспоминания были примерно такие же, как у Вики. Агрессивно, жёстко, пренебрежительно он указывал мне моё место. Близкий любящий человек, как я считала, моя опора и защита, на самом деле, опасный хищник.

— А потом началось. Каждую пятницу надухарится, разоденется, везде побреет, машину намоет и до вечера воскресенья к родителям и друзьям в пригород.

— Где везде побреет? — Мила заинтересовалась.

— Внизу.

Девчонки рассмеялись.

— Ох, я сейчас вспомнила. Мой как-то пришёл, а лобок коротко подстрижен, — сказала Нина. — Я говорю, кому показывал? Он распсиховался, типа мужики в бане его обсмеяли, поэтому постриг. Обиделся, пошёл в кухню спать. Потом меня еще виноватой выставил. Сейчас поняла. Врал. Думаю, налево ходил.

— А мой изменял? Как думаете? — спросила Вика.

— Викуля, кто же лобок бреет, когда к друзьям едет? — ответила Жанна.

— Ну, да. И на телефоне всегда пароль. В пятницу пьяный пришел, уснул, а в четыре утра смс-ки посыпались. Я увидела адресат — имя отчество, полезла в интернет, у них юристка с таким именем. Спросила у знакомой в их конторе, где та мадам, она ответила, что в пятницу та легла на операцию в гинекологию.

— Какая операция, узнала? — спросила Жанна.

— Нет.

— Думаю, аборт, возможно, на позднем сроке.

— Я почему-то так сразу подумала.

— Не договор же она собралась обсуждать в четыре утра, — заметила Нина.

Вика тяжело вздохнула.

— Да, пошёл он. На себя злюсь. Десять лет как раб на галерах.

— Они сильнее нас. Их людьми-то сложно назвать. Это монстры, их не переиграешь, — сказала Софа, — вычерпают мозг чайной ложкой.

Девчонки, которые сидели лицом к двери мгновенно перестали улыбаться. Я оглянулась. В столовую входили четверо охранников. Все как один одетые в серые рубашки с коротким рукавом и чёрные брюки, как будто им только что выдали новую униформу.

Разговоры смолкли, за столом повисло напряжённое молчание.

— Сейчас нагадят, — тихо сказала Нина.

— Пусть попробуют, — зло огрызнулась Мила. — Я не намерена молчать.

Неожиданно охранники сели рядом с нами по обе стороны через один свободный стул. Акула взял кастрюлю с нашего стола и переставил к ним. Напротив меня чуть наискосок оказался Саба, с наглой ухмылкой посмотрел на меня. Я с трудом доела окрошку, чувствуя, как она просится назад.

Дыхание сбилось, в глазах запрыгали точки, на лбу выступила испарина. Саба раздевал взглядом, мерзко лыбился, а я опять была в роли мыши под веником? Я хочу страдать, мне нужна боль? Это моя потребность терпеть издевательства? Мысль молнией пробила сознание. Мне показалось, что пол подо мной закачался. Стало ясно как день, я сама создаю свою реальность.

На сознательном уровне я рассуждала правильно, понимала проблему, но мои истинные настройки легко считал хищник доминант. Он усмехался мне в лицо, поняв мою суть. И почему я такая хорошая находилась рядом с подобным монстром, как Саба, поддерживала его всеми своими убогими реакциями, своей заботой и любовью. Я словно из плоской проекции попала в картинку 3Д.

Стараясь отвлечься, я взяла чистую тарелку, положила картошки с котлетой, поняла, что не могу проглотить и кусочка. Сосредоточилась на дыхании. Не хотелось бы, чтобы сейчас мой голос дребезжал как рассохшееся колесо.

— Ир, а Ир.

Мальвина, угрюмо поливавшая блинчик сгущёнкой, подняла на меня настороженный взгляд.

— Что?

У меня стояла пятёрка по сценической речи. Набрав полную грудь воздуха, я спросила.

— А у Сабы лобок бритый?

Сидевшая напротив Вика захлебнулась морсом, из носа у неё потёк смородиновый напиток.

Растянуть губы в улыбке я не успела, резким рывком через стол Саба кинулся ко мне, схватил рукой за шею. От неожиданности и боли я дёрнулась, но пальцы уже сжались на горле. Пронзительно завизжала Лиза, сбоку вскочил Бур, уронив стул, и встал сзади меня.

— Не двигаться!

Одной рукой я схватилась за пальцы Сабы, второй рукой хаотично пыталась сгрести вилку.

Успею

Мою трясущуюся руку с зажатой в ней вилкой Саба перехватил без труда, вывернул до хруста. Вилка шлёпнулась из разжатых пальцев, я даже была не в состоянии взвыть от боли, потому что задыхалась от нехватки воздуха. Он дал мне сделать маленький вдох, чуть уменьшил давление, наверное, хотел растянуть агонию. Мелькнула мысль. Так и с мужем. Даст глоток кислорода, отпустит давление, потом закрутит гайки сильней предыдущего.

Рука Сабы казалась железной клешнёй, я хрипела, дёргалась под натиском его пальцев. Не отодрать от горла!

Не убьёт же здесь

Взглядами мы испепеляли друг друга.

— Что вы делаете? — вскрикнула истерично Вика, видя, как я трепыхаюсь, не в состоянии вырваться из захвата.

— Молчать! — рявкнул Бур.

Похоже, за моей спиной, он наставил на девчонок пистолет.

Сколько я продержусь? Лицо Сабы превратилось в оскаленную звериную морду. Надо было держать оборону, а я открылась противнику. Моя энергия злости и агрессии ударила по мне, показав собственную ничтожность. Как я посмела замахнуться на его грандиозность? За дурость и поплачусь.

Время сжалось до последних секунд. Лёгкие горели огнём.

— Эй, парни, — от входа послышался ледяной голос Инструктора.

В тот же миг Саба разжал пальцы, выпустил горло, я судорожно закашлялась. За моей спиной послышался шорох. Через минуту Бур появился в поле зрения, взял со стола кастрюлю с окрошкой и пошёл в дальний угол. Охранники молча похватали тарелки, ложки, вилки и двинулись вслед за ним.

— Сучка, — прошептал Саба мне в лицо, наклонившись над столом.

Наши взгляды встретились. В его глазах горела неутолимая жажда мести, я стала врагом номер один.

Охранники вместе с Инструктором сели довольно далеко от нас. Девчонки выдохнули. Можно было свободно говорить, не заботясь о том, что нас услышат.

— Нельзя провоцировать психов, Юля, — сказала Софа, — они себя не контролируют.

А то я не знаю. Но вот, сподобилась.

— Они жестокие, — добавила Жанна — убьют, скажут, ты спровоцировала.

По спине пополз холодок. Жанна говорила правду. В глазах Сабы я прочла себе смертный приговор. Но ведь я не вещь, которой насильник вправе пользоваться.

— Бывший после побоев говорил, я был не прав, но ты сама виновата, — сказала Софа. — Видели, как Саба впал в ярость? Один в один мой бывший. Меня так триггернуло. Ужас!

Трясущими руками я попыталась взять кувшин, чтобы налить морс. Лиза перехватила злополучный кувшин.

— Я помогу.

Внутри меня трясло почти так же, как снаружи. Кружка билась о зубы, когда я сделала глоток.

— Почему ты, Юля, — голос Иры сорвался, она задохнулась от возмущения, — опозорила меня перед всеми? Что я тебе сделала?

Риторический вопрос, который не имел ответа. Мальвина просто попала под горячую руку, я не думала об её тонкой душевной организации, я жаждала уязвить Сабу, плюнуть в его наглую рожу. На щеках Ирочки алели пятна, она кусала губы, сжимала в руках ни в чём не повинную упаковку сгущёнки.

Можно было выдавить «прости», но мои черти подняли головы, посмотрели на Мальвину красными злобными глазами. Брякнув кружкой об стол, сделав глубокий вдох, я решила оправдать диагноз, поставленный мне Ирочкой.

— Я не поняла. У Сабы там заросли что ли?

Ира вскочила, с размаху бросив сгущёнку на стол.

— Ну, ты и дура…

Ирочка, задрав подбородок и выпрямив спину, пошла к выходу. Девчонки посмотрели ей вслед, охранники тоже проводили её внимательными взглядами. Ох, ты ж наша королева красоты!

— Юль, зачем ты так? — спросила Нина, сидевшая рядом с Викой.

— Затем, — буркнула я. — Потому шта…

Стан моих недоброжелателей пополнился ещё на одну единицу.

— Завидуешь её молодости?

Из меня словно выкачали энергию. Интересно, когда — нибудь найдут способ измерить психическую энергию, или по старинке психолог будет выписывать антидепрессанты, выстукивая по клавиатуре в карточке диагноз. Я посмотрела на Нину потухшим взглядом.

— Прям в яблочко.

У меня не случился приступ раскаяния по причине полнейшей апатии. Обижаться на кого-либо, кроме себя не было смысла. Я умела приставлять нож к собственному сердцу, но сейчас даже не чувствовала сил, чтобы поднять руку.

Лиза, взяв из стопки чистую тарелку, положила на неё блинчик, поставила тарелку передо мной.

— Сгущёнкой полить?

— Не надо.

Софа поправила слегка съехавший на бок парик. Мне нравилось, что она не объяснялась и не оправдывалась по поводу парика, мы же сделали вид, что ничего особенного в этом нет. Девчонки рассказывали, что многие потеряли волосы, живя с психопатами. Это была наша данность, мы скорее шутили по этому поводу, обмениваясь средствами по уходу. Для женщины волосы всегда были богатством и гордостью, и терять их для слабого пола означало настоящую трагедию.

— Что-то ночью случилось, Юля? — спросила Софа.

Сглотнув сухим болезненным горлом, я отрицательно качнула головой. Софа нахмурилась, посмотрела на Лизу.

— Пожалуйста, скажите правду, — я же чувствую, что-то произошло. Вы такие испуганные забежали.

Лиза в смятении захлопала ресницами.

— Случилось?

Лиза кивнула. У меня из глаз брызнули слёзы. Не хочу об этом.

— Саба… напал на Юлю, я пряталась за беседкой. Он хотел…хотел её, ну, вы понимаете. Я подкралась со спины, ударила его камнем по голове, и мы убежали.

— Почему сразу… не рассказали?

— Я боялась, что убила его, — тихо ответила Лиза, — Мы решили не говорить, пусть бы они сами с трупом разбирались.

За столом воцарилась тишина. Скатав тонкий блинчик в трубочку, я откусила краешек, пожевала. Насладиться вкусом не удалось, я с трудом протолкнула кусочек в горло.

— Саба решил, что ударила я, — сказала бесцветным голосом, — он ведь никого рядом не видел. Пусть и дальше на меня думает. Пофиг.

— Кошмар, — прошептала Вика. — И ничего не докажешь.

— Ну, почему? Мы — свидетели сегодняшнего нападения на Юлю, — произнесла Нина, — я юрист, знаю законы. Недавно на своего заявление писала по поводу преследования и сексуального насилия. В полиции сказали, типа, какое насилие, вы же с ним живёте. Я ответила, смотрите уголовный кодекс. Они сразу сдулись.

— Охранники всё перевернут, мы окажемся виноваты, — Софа тяжко вздохнула.

— А пистолет? Бур нам угрожал! — возразила Нина.

— Они будут лгать и всё отрицать.

Жанна постучала ложкой по столу, призывая к вниманию.

— С психопатами нельзя вступать в открытый конфликт. Саба сейчас нам наглядно это показал.

— Оп, Арнольд Анатольевич, — сказала Вика.

Я медленно оглянулась.

На фоне распахнутой двери застыл куратор — аниматор, переводя непонимающий взгляд с нашей группы на охранников. Что-то его удивило. Видимо, приняв непростое решение, своей пританцовывающей походкой он направился к охранникам. Мы напряжённо наблюдали за его пантомимой. Лысый чёрт! Он о чём-то спросил, выслушал мужчин, погримасничал и двинулся в нашу сторону.

Подойдя к нам, Арнольд встал во главе стола, прижал руки к груди.

— Девочки — лапоньки, что я вижу?

После его эспакады хотелось оглядеть себя на предмет то ли оголённой груди, то ли молочных усов от сгущёнки.

— Что такое? — раздражённо спросила Жанна, сидевшая ближе всех к нему.

— Юноши хотели наладить отношения, сделать вам предложение, говорят, сели рядом, а у вас опять конфликт случился.

— Чего они хотели? — Жанна сморщилась, словно унюхала что-то непотребное. — Полицию что ли уже не ждём?

Арнольд заегозил, затанцевал на месте, подключив жестикуляцию, демонстрируя открытые ладони. Да-да, он к нам с миром пришёл. Кто бы ещё верил в этот бред.

— Ждём, конечно. Полиция в городе что-то нарыла, к нам доехать пока не могут.

— Миллионеры нашлись? — Нина сразу же ухватила суть.

Мы навострили уши.

— Какие они миллионеры! Я сто раз говорил, это клуб так называется. Зачем опять развивать эту тему? Мужчины хотели пригласить вас поиграть в футбол. Дружеский матч с милыми дамами. Готовы сразиться в меньшинстве. Вас восемь, их четверо.

Арнольд своим словами ввёл нас в ступор. Мы молча взирали на этого певца коллаборации, желая высказать ему в лицо, куда он должен засунуть предложение охранников. Арнольд абсолютно правильно понял наш внутренний злобный ор, взмахнул руками и запричитал.

— У нас и так ни йоги, ни зарядки, ни запланированного забега на два километра. Надо хоть какую-то физическую активность. Мы же в лагере, на природе. Вокруг сосновый бор, пряный воздух, а вы унылые как…

Арнольд, вытянув губы в трубочку, задумчиво посмотрел на нас.

— Как что…? — недобро прищурившись, спросила Жанна, вернув напыщенного индюка с неба на землю.

— Как осенние падающие листья, — выкрутился куратор и тоскливо вздохнул.

Следом за Арнольдом вздохнула и я. Какой артист пропадает.