В пятницу раввин встал поздно

5

Хотя Элспет бывала свободна уже в полдень, ей редко удавалось выйти из дома раньше часа. Миссис Серафино поднимала обычно такую кутерьму, когда ей приходилось кормить детей, поминутно кричала из кухни: – Куда вы дели чашечку Анджелины, ту, что с тремя медведями?– или: – Элси, дорогая, подвяжите, пожалуйста, Джонни салфетку – еще успеете, успеете на автобус, – что она предпочитала накормить их сама и сесть потом на автобус, который уходит в час, а то и в половине второго. Сегодня ей было тем более все равно, что врач назначил ей на четыре. Погода стояла жаркая и влажная, а ей хотелось выглядеть свежей, когда доктор велит ей раздеться и начнет ее осматривать. Она даже с удовольствием задержалась бы дома до трех, но тогда хозяйка еще пристанет, чего доброго, с расспросами.

Она как раз сидела и кормила детей, когда миссис Серафина спустилась вниз.

– О, вы уже начали?– сказала она. – Напрасно. Идите оденьтесь, я их уже докормлю сама.

– Да они уже почти кончили, миссис Серафино. Вы бы лучше позавтракали тем временем.

– Что ж, можно и позавтракать. Я буквально умираю, так мне хочется выпить чашечку кофе.

Миссис Серафино была не из тех, кто заставит себя просить. Еще меньше ей пришло в голову выразить девушке особую благодарность: еще возомнит о себе Бог весть что. Она все еще пила свое кофе, когда Элспет кончила кормить детей, и даже не пошевельнулась, когда та повела их наверх.

Уложить детей спать было не менее хлопотно, чем накормить их. Когда Элспет наконец спустилась, миссис Серафино стояла в коридорчике и разговаривала по телефону.

– О, вы уже уложили детей? А я как раз хотела подняться к ним, – бросила она в сторону девушки, прикрыв трубку ладонью, и тут же снова затараторила по телефону.

Элспет прошла в свою комнатушку, закрыла дверь и решительно защелкнула задвижку. Она бросилась навзничь на кровать и механически включила транзистор на тумбочке. До ее слуха донесся приятный голос диктора: ”… вы слышали Берта Бернса, исполнившего ’’Кукурузно-спиртные блюз". А теперь несколько слов о погоде. Пониженное давление, о котором мы уже говорили сегодня, вот-вот доберется и до нас, так что вечером появятся тучи и туман, а может быть, пойдет и дождь. Впрочем, в жизни каждого из нас должен же быть и дождь когда-нибудь, ха-ха. А теперь мы исполним в честь миссис Айзенштадт с Западной улицы, дом номер 24 в Салеме, празднующей сегодня свой 83 день рождения, последнюю грамзапись "Счастливых бродяг". Примите наши сердечные поздравления, миссис Айзенштадт".

В каком-то полудремотном состоянии она дослушала песню, затем перевернулась на спину, прослушала, глядя в потолок, еще одну; уж очень ей не хотелось встать и переодеться в этой влажной духоте. Наконец она с усилием поднялась, стащила через голову платье, расстегнула сзади сначала лифчик, затем пояс и стянула с ног чулки, даже не дав себе труда отстегнуть их от пояса. На кухне уже орудовал, она слышала, мистер Серафино: подогревал себе кофе и доставал апельсиновый сок из холодильника. Она взглянула на задвижку и, удостоверившись, что она опущена, прошла в свою крохотную ванную и встала под душ.

Когда она полчаса спустя вышла из своей каморки, на ней было желтое льняное платье без рукав, белые туфли, белые же перчатки, а подмышкой – белая сумочка из кожзаменителя. Коротко остриженные волосы были строго зачесаны назад и затянуты белой лентой. Мистера Серафино уже не было на кухне, зато была его супруга, все еще в халате и шлепанцах, и пила вторую чашку кофе.

– Вы выглядите чудесно, Элси, – сказала она. – У вас что-то предвидится сегодня особое?

– Нет, просто схожу в кино.

– Что ж, счастливого пути! Вы не забыли ключ?

Девушка открыла сумку и показала ключ, пристегнутый к молнии кошелечка.

Вернувшись в свою комнату и закрыв за собой дверь, она прошла в небольшой коридорчик и вышла из дома через заднюю дверь. Как раз когда она дошла до угла, подошел и автобус, она села сзади у открытого окна, сняла перчатки, порылась в сумке и достала оттуда старомодное, массивное обручальное кольцо. Она надела его на палец и снова натянула перчатки.

Джо Серафино спустился на кухню полностью одетый и свежевыбритый.

– Уже ушла?– спросил он.

– Ты имеешь в виду Элспет? Только что вышла. Почему ты спрашиваешь?

– Я подумал, раз ей нужно в Линн, то я мог бы ее подбросить.

– С какой стати ты поедешь вдруг в Линн?

– Мне надо в гараж. Верх стал плохо закрываться. На днях, в дождь, он застрял посредине, и я весь промок.

– О чем же ты раньше думал?

– Погода стояла хорошая, так что я и забыл, – миролюбиво ответил он. – Но только что передавали, когда я брился, что к вечеру, может быть, польет дождь. Впрочем, к чему этот допрос?

– Почему допрос? Разве уж нельзя ни о чем спросить? Когда ты вернешься? Или об этом тоже нельзя спрашивать?

– Почему же? Спрашивай.

– Так когда же ты вернешься?

– Не знаю. Может быть, задержусь в городе. Там в клубе и перекушу, – ответил он сердито и вышел из кухни.

Она слышала, как хлопнула входная дверь и завелась машина. Она посмотрела на дверь няниной комнатушки и задумалась. Почему это муж, который вел себя всегда так, словно он вовсе не замечает девушку, вдруг вызвался подвезти ее в Линн? И с чего это он вдруг побрился? Обычно он брился непосредственно перед тем как пойти в клуб: у него такая борода, что к вечеру ему опять пришлось бы побриться.

Чем больше она думала обо всем этом, тем более ее одолевали сомнения. Почему, например, девушка так долго задержалась сегодня? Она ведь свободна уже с двенадцати, а осталась, накормила детей, уложила их спать, хотя никто ее об этом не просил. Другая няня ни за что не стала бы. Она же ушла только в половине третьего. Может быть, нарочно задержалась, дожидалась Джо?

А это вечное запирание двери на задвижку? До сих пор она только посмеивалась над этим. Когда речь заходила о прислуге, как это чаще всего и происходило в беседах с подругами, она частенько говорила об этом:

– А моя Элспет всегда запирает дверь изнутри на задвижку. Боится, наверно, как бы вдруг не зашел Джо и не застал ее раздетой или в постели.

Она всегда смеялась при этом, словно уже одна мысль о том, что ее муж может проявить интерес к прислуге, была смешной. Но вот теперь эта мысль ей отнюдь уже не казалась смешной. А вдруг Элспет запирается не от Джо, а от нее? К ней ведь можно пройти и через задним дверь. Может быть, Джо и заходит к ней оттуда, зная, что дверь на кухню заперта на задвижку и, значит, жена им не помешает.

Ей пришла еще одна мысль. Хотя девушка у них уже более трех месяцев, а друзей у нее, кажется, нет никого. Все остальные девушки с кем-то встречаются в выходной. А у Элспет только и есть что эта кобыла Силия, которая работает у Хаскинсов. Может быть, она как раз оттого ни с кем не дружит, что завела шашни с Джо?

Она высмеяла самое себя за эти дурацкие подозрения. Она ведь была с Джо практически все время: то дома, а то в клубе каждую ночь. То есть каждую ночь, кроме четверга. А в четверг Элспет была как раз выходная…

Мельвин Бронштейн уже несколько раз потянулся к телефону, но все-таки не снял трубки. Был седьмой час, и все уже ушли. Эл Бекер, правда, еще не ушел, но он сидел в своем кабинете и, судя по груде бумаг на его столе, уйдет еще нескоро.

Ничто ему не мешало позвонить Розалии. В остальные дни он думал о ней не слишком часто, но по четвергам, когда они обычно встречались, она не выходила у него из головы. Эта связь длилась уже целый год и стала для него привычкой. По четвергам она обычно звонила ему вечером, они встречались где-нибудь в ресторане, обедали, затем выезжали за город и останавливались в каком-нибудь мотеле. В полночь он всегда отвозил ее домой, так как няня, которую приходилось нанимать, не хотела оставаться с детьми дольше.

Однако последнее время этот порядок нарушился. Ни в прошлый, ни в позапрошлый четверг они не встречались. И все из-за ее нелепого страха, что муж, мол, нанял сыщиков, чтобы следить за каждым ее шагом. Она ему даже не разрешала позвонить по телефону.

– Но почему? Не думаешь же ты, что он даже на то пойдет, чтобы подслушать твои телефонные разговоры?

– Нет, но если ты мне будешь звонить, я не выдержу и приду. Тогда все начнется с начала.

Он обещал. Уж очень она настаивала, да он и сам заразился ее страхом. И вот опять наступил четверг. Ему ужасно хотелось позвонить ей, хотя бы лишь чтобы узнать – не произошло ли каких-либо изменений. Он был уверен, что если бы он только поговорил с ней, она не устояла бы: страх уступил бы желанию, которое мучило ее, он знал, ничуть не меньше, чем его самого.

Вошел Бекер и, скрывая свои истинные намерения, сказал как бы между прочим:

– Я чуть не забыл, Мел. Салли просила прихватить тебя сегодня на ужин.

' Бронштейн внутренне улыбнулся. С тех пор как Эл и Салли его как-то увидели с Розалией месяц тому назад, они всячески пытались заманить его по четвергам к себе.

– Спасибо, Эл, но сегодня я не могу. В другой раз, ладно?

– Ты, что ли, собираешься ужинать дома сегодня?

– Не-е-ет, у Дебби сегодня собирается, как обычно, ее кружок бриджа. Где-нибудь перекушу, а потом пойду в кино.

– Тогда вот что, мой мальчик. Почему бы тебе не прийти к нам после кино? У Салли новые какие-то пластинки. Говорит – первый сорт. Мы бы послушали, затем спустились бы вниз, опрокинули бы стаканчик.

– Что ж, если проеду мимо, я, может, и заскочу.

– Послушай, у меня идея получше, – не отставал Бекер. – Давай позвоним Салли, что я тоже не приду, мы бы тогда пошли куда-нибудь на пару, поужинали бы в ресторане, выпили бы, в кино бы пошли либо поиграть в кегли, словом – гужанули бы.

– Отстань, Эл. Мне хочется побыть сегодня одному. Поезжай себе домой, поужинай, отдохни. Может, я загляну попозже. – Он встал, обошел стол, обхватил своего компаньона за плечи и легонечко потянул его к двери. – Поезжай, поезжай, я тут все закрою.

Немного погодя он снял трубку и набрал номер. Послышались гудки, но никто не ответил. Он бросил трубку на рычаг.

Был уже седьмой час, когда доктор кончил с осмотром. Элспет поблагодарила секретаршу за отпечатанную на ротаторе примерную диэту, а также за брошюрку о беременности, тщательно сложила их и положила в сумку. Уже у двери она спросила – нет ли поблизости телефона?

– Внизу в вестибюле, но вы можете позвонить и отсюда, если желаете.

Элспет покраснела и покачала головой. Секретарша понимающе улыбнулась.

Она нашла автомат, вошла в будку, набрала номер, молясь в душе, чтобы он оказался дома.

– Это я, родной, Элспет, – шепнула она, когда на другом конце раздался его голос. – Нам обязательно нужно встретиться сегодня. Это очень, очень важно.

Она слушала некоторое время, затем снова заговорила.

– Ты ничего не понял. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное… Нет, по телефону нельзя… Я звоню тебе из Линна, но сейчас же еду назад. Давай поужинаем где-нибудь вместе. Может, в ’‘Прибое”? А потом я бы сходила в кино… – Услышав его ответ, она кивнула, словно он мог видеть ее. – Да я знаю, что в кино ты пойти со мной не можешь сегодня. Но ведь покушать-то тебе все равно надо. Почему же нам не поужинать вместе? Я буду в "Прибое” где-то около семи… Постарайся, родной… Если ты до половины восьмого не придешь, я буду знать, что ты не смог. Все же постарайся, ладно?

Перед тем как пойти на автобусную станцию, она зашла в кондитерскую. Попивая кофе, она достала брошюрку про беременность и несколько раз прочитала ее из корки в корку. Убедившись, что хорошо усвоила эти простейшие правила, – о них только и говорилось в брошюре, – она засунула ее под обивку сиденья. Взять с собой домой она не решалась: вдруг она попадется на глаза миссис Серафино…