В пятницу раввин встал поздно

9

Хью Лэниген был знаком со Стэнли, как, впрочем, со всеми жителями Старого города. Он застал его в вестибюле синагоги за работой: надо было расставить столы для# угощения – чай с печеньем, – которое женская организация обычно подавала по пятницам после вечерней молитвы.

– Мне нужно спросить вас кое о чем, Стэнли.

– Валяйте, Хью. Хотя все, что мне было известно, я уже сказал Ибену Дженнингсу.

– Ничего, расскажете еще раз. Итак, вы пошли накануне вечером к раввину, чтобы доложить ему о поступлении книг. Когда поступили эти книги?

– Около шести. Доставила компания "Робинзоне Экспресс". Последним рейсом.

– А в котором часу вы пошли к раввину?

– Примерно в половине восьмого. Я расписался, значит, за эту посылку – чертовски тяжелый, доложу я вам, деревянный ящик. Сначала я даже не догадался, что это книги, но потом я прочел на ярлыке обратный адрес. Отправителем значился Драпси-Колледж. Раввин мне как-то назвал отправителя, и так как название довольно странное для колледжа, то я его и запомнил. Тетя Мэтти, царство небесное, – вы ее, верно, еще помните, – чуть что говорила ’’драПать, драпануть”. Бедная старуха, ее всю вздуло от водянки, даже глаз не было видно… .

– Помню, помню. Но вы лучше расскажите про ящик.

– Да, так прочитав это название, я догадался, что это должны быть книги нашего раввина. Ну, вы, может быть, не поверите, Хью, но этот наш раввин… Он, конечно, хороший парень и все такое, однако молотком он ни в какую пользоваться не умеет, так что открывать ящик, я подумал, все равно придется мне. А раз так, то почему же не открыть сразу? Поэтому, затащив ящик – тяжелый был, стерва, – в кабинет, я снял крышку, потом убрал инструмент и решил заскочить по дороге домой к раввину и сказать ему, что книги уже здесь. Он ждал их с таким нетерпением, а мне все равно по пути.

– Где вы сейчас живете, Стэнли?

– У матушки Скофильд.

– Разве вы не жили раньше в самой синагоге?

– Да, в старой. Там у меня была своя комната на чердаке. Вот была житуха! Продрал глаза – и уже ты на работе. Но потом они почему-то не захотели. Подкинули несколько долларов в месяц, и с тех пор я снимаю комнату у мамы Скофильд.

– А почему они не захотели?

– Сказать правду, Хью, они пронюхали, что ко мне приходят изредка друзьяки. Никаких попоек мы, конечно, не устраивали – да разве бы я стал! Что ни говори, а синагога все-таки… Просто, выпивали по бутылочке пива, болтали. Они же, вероятно, подумали, что я возьму да еще бабу приведу в самые ихние праздники. – Он засмеялся и ударил себя по ляжкам. – Представляете? Они там молятся внизу, а я тут балуюсь с бабой!… Побоялись, верно, как бы из-за этого их молитвы не застряли внизу…

– Ну а дальше?

– Вот они и попросили, чтобы я съехал, что я и сделал. Все честь по чести, без всякой обиды.

– А как же в новом здании? Вы здесь никогда не ночуете?

– Бывает. Особенно зимой в заносы, когда мне нужно расчистить дорожки и тротуары чуть свет. У меня там и койка стоит в котельной.

– Может, сходим, а?

– С моим удовольствием, Хью.

Стэнли пошел вперед, спустился по небольшой металлической лестнице, затем пропустил Лэнигена вперед. Тот толкнул стальную пожарную дверь и вошел в котельную. Там стоял один только бойлер да вещи Стэнли в углу. Лэниген обратил внимание, что одеяло на койке помято.

– Койка так и стоит незаправленная с последнего снегопада?

– Да вы что! Я частенько отдыхаю здесь днем, – ответил Стэнли, а Лэниген тем временем перебирал окурки в пепельнице. – Посторонних я сюда не вожу никого.

Лэниген сел в кресло и принялся рассматривать "художественную галерею" Стэнли. Тот смущенно улыбнулся .

Начальник полиции жестом велел ему сесть тоже, и он послушно опустился на койку.

– Что ж, давайте расскажите теперь дальше. Итак, в половине восьмого вы поехали к раввину, чтобы доложить ему о прибытии книг. Разве нельзя было подождать до утра? . Или же вы подумали, что раввин тут же встанет и поедет в синагогу?

– Конечно, – удивился Стэнли. – Он частенько сидит здесь по ночам и читает.

– Что ж вы сделали потом?

– Поехал домой.

– Остановились где-нибудь по дороге?

– Конечно. Зашел в "Каюту", поужинал, выпил пару бокалов пива и поехал домой.

– И все?

– Да, весь вечер просидел дома.

– А потом легли спать?

– Нет. Пошел выпить еще пару пива. В "Каюту".

– И до которого часу вы там просидели?

– Этак до двенадцати.

– И оттуда вы поехали домой?

– Ага, – не совсем твердо ответил Стэнли.

– Хорошо. А в котором часу вы пришли на работу сегодня утром?

– Как всегда, около семи.

– И что вы сделали?

– В половине восьмого у них богослужение. Поэтому я включил свет, открыл несколько окон, чтобы немножко проветрить помещение, затем приступил к своей обычной работе – в это время года она сводится в основном к уходу за газоном. Работал граблями. Вчера убрал одну сторону – ту, что выходит на Марпль-стрит. Сегодня я пошел дальше, закончил задний фасад, обогнул здание и вышел на боковой. Вот тогда-то я и заметил девушку у стены. Они как раз все выходили из синагоги и направлялись к машинам. Подошел ближе и сразу увидел, что она мертва. Я глянул через стенку, а там мистер Мусинский – это постоянный клиент, то есть он всегда приходит по утрам молиться, – еще только садился в машину. Я его и подозвал. Он подошел, посмотрел и тут же вернулся в синагогу, чтобы позвонить в полицию.

– Когда вы пришли на работу, вы заметили машину раввина?

– Конечно.

– Удивились?

– Не особенно. Я подумал, что он приехал на службу пораньше. Потом, когда я его нигде не заметил в самой синагоге, подумал, что он у себя в кабинете.

– Вы не поднялись, не проверили?

– Нет, с чего бы я стал!

– Ну ладно, – сказал Лэниген, вставая. Стэнли тоже встал. Начальник полиции вышел в коридор, а Стэнли пошел следом. Вдруг Лэниген обернулся и как ни в чем не бывало спросил: – Вы, конечно, сразу ее узнали?

– Нет, – быстро ответил Стэнли.

Лэниген пристально посмотрел на него.

– Вы хотите сказать, что никогда не видели ее до этого?

– Кого? эту девушку, которую…

– А какую же еще?– сухо ответил Лэниген.

– Ну что ж, когда я вожусь тут вокруг синагоги, я, конечно, вижу массу людей. Видел и ее. То есть, я хочу сказать, видел ее с этими двумя маленькими макаронщиками, за которыми она присматривает.

– Вы с ней были знакомы?

– Да я ж вам человеческим языком говорю: только видел ее изредка с детьми.

– Пытались поволочиться за ней?

– С какой стати?

– А вот с той…

– Ничего я за ней не волочился.

– Так-таки ни разу не поговорили?

Стэнли достал из кармана штанов грязный платок и принялся вытирать им лоб.

– Что, жарко стало?

– Ну вас к Богу, Хью!– взорвался Стэнли. – Вы хотите запутать меня в это дело. Конечно, я с ней разговаривал. Стоишь, бывало, во дворе, а тут эта молодая чувиха с детенышами в фарватере, те давай обрывать ветки, как же тут не поговоришь…

– Я понимаю.

– Но я никогда с ней не гулял или что-нибудь в этом роде.

– Ни разу не показали ей это свинство в подвале?

– Да вы что! Просто здоровались, изредка говорил пару слов о погоде, чаще всего, она вовсе и не отвечала.

– Воображаю. Кстати, откуда вы знаете, что дети итальянцы?

– Потому что не раз видел их с отцом, с этим Серафино. Его же я знал, так как однажды сделал у него какой-то ремонт дома.

– Когда это было?

– Когда я его видел с детьми? Последний раз два Или три дня тому назад. Он подъехал на своей машине, верх был откинут, он и спрашивает ребят – не хотят ли мороженого? Тут они все трое полезли к нему в машину, сначала няня, а потом и дети, норовя сесть у дверцы. Сели они все на переднее сиденье, девушке пришлось придвинуться к нему поближе, а он так и пожирал ее глазами. Противно было смотреть.

– Противно? Может, завидно?

– По крайней мере я человек холостой, а у него жена и двое детей…