Бесспорно, Мария Кирилловна Симонова — единственный человек, чувствующий по-настоящему трагизм ушедшей для всех в прошлое истории, переживающий каждое написанное о ее матери слово. Подсознательно она боится цепкости мифа, имеющего свойство косить все новые поколения.
Но миф — категория философская. Мифы не придумываются специально, они рождаются самостийно, неподвластные чьей-то воле. Среди многих знаменитых, известных людей время выбирает, возможно, и не самых талантливых, уж точно не самых правильных героев и героинь, а тех, в чьей судьбе оно отразилось самым полным и в то же время самым причудливым образом. Чья жизнь — тайна, куда проникнуть не дано никому. И ошибаются исследователи, друзья и уж особенно больше всех пристрастные близкие люди...
Дочь слишком болезненно реагирует на беспардонность журналистов, когда они грубо, хотя и беззлобно, порой равнодушно вторгаются в жизнь давно умерших родителей. И старые письма она еще хранит, сожженные и несгораемые, и мать для нее существует как самый близкий человек и — как легенда, в которой она сама не в силах разобраться.
Я не хотела бы ее обидеть этой книгой, но...
Сохранились разные точки зрения, всевозможные версии, и я старалась ни одну не упустить — ведь вся история Серовой существует в легендах, пересказах — и показать актрису такой, какой она представала в глазах людей, запомнивших ее.
Трудно писать биографии известных людей. Книга не статья, ты вживаешься в коллизии чужой судьбы настолько, что, кажется, начинаешь чувствовать персонаж. Так и с Серовой. С тех пор как я увидела впервые ее детские, отроческие фотографии, она буквально заворожила меня. Само превращение забавной девчонки в белокурую красавицу казалось загадочным, словно существовали две девочки. Одна — резкая, смелая, скандальная. Отпетая. Другая — тихая, нежная, милая, не знающая ни одного дурного слова. Они так и выросли — в двух разных женщин. Я долго думала: отчего? Отчего они не вместе — Валька Половикова и Валентина Серова? Потом поняла. Одна, та, которая была мила и нежна, возродилась из старых фильмов, из рассказов Марии Кирилловны Симоновой.
Между тем история, изложенная дочерью Серовой в многочисленных статьях, — такая же легенда, возможно, самая трепетная и нежная, но это история запоздалой любви Марии Кирилловны к матери. Любви, которая гнездилась глубоко внутри, но сформировалась постепенно, по мере того как детская неприязнь дочери к матери-алкоголичке была преодолена. «Ведь я ничего никогда не знала о твоей жизни с мамой и без нее, с другой семьей», — писала она отцу в декабре 1975 года. О перипетиях материнской судьбы рассказывали ей подруги Серовой после смерти актрисы.
Образ другой Валентины,
...злой и бесценной,
Проклятой, — такой
Нет в целой вселенной
Второй под рукой,
возник по мере того, как я знакомилась решительно со всеми источниками. Будь то рассказы Агнии Серовой, воспоминания Татьяны Окуневской, письма Серафимы Бирман, дерзкая, по сути, хулиганская книга Маргариты Волиной. И конечно, стихи Константина Симонова, его романы, дневники, повести, письма... Особенно стихи: поэт любил ее двойственность, он воспевал ее, он желал этой загадки...
Чтоб встретясь с ней взглядом
В бессонной тиши,
Любить в ней две рядом
Живущих души.
Не знать, что стрясется
С утра дотемна,
Какой обернется
Душою она...
Две женщины? Или же все-таки одна — разная, сложная? Та, что любила, без рассуждений отдавалась стихийным порывам, не умела лгать. Расплата последовала неминуемо. Она страдала, в конце концов — пропала, но все же прожила прекрасную и трагическую жизнь.