Вдова Клико

Глава одиннадцатая САМЫЙ ДЕРЗКИЙ ВИНОДЕЛ ФРАНЦИИ

Март 1806 года

Ничего прекраснее Амстердама Николь не видела в своей жизни! Баржа плыла по окраинам, где толпились дома — высокие, ярко раскрашенные и изящные, как мелки в коробке художника. Девушки-затворницы глядели из больших окон, поджидая своих суженых, и солнечные блики канала играли у них на лицах. Да и у самой Николь было обласканное солнцем лицо и груз жидкого золота в трюме. Наташа улыбалась и махала рукой детям, бегущим вровень с баржей и строящим рожи. На бечевник выходили торговцы прямо из своих дверей, яркими пятнами расцветали клумбы, блестели трепещущие рыбы в руках у торговок, и салютовали проплывающей барже старики.

Когда баржа по каналу вошла в порт, часы на церкви моряков показывали ровно одиннадцать тридцать утра. Не теряя ни минуты, лоцман пошел искать людей для разгрузки, а Николь достала инструкции капитана Йоханнеса.

Запомнив дорогу, она быстро двинулась вдоль набережной, чувствуя себя самым дерзким, самым хитрым виноделом во всей Франции. Корабли казались шикарными, их выпуклые носы поднимались из воды как замки. Женщины чинили сети, булыжники мостовой стали скользкими от серебристой чешуи, а порывистый ветерок обещал приключения.

Николь поискала глазами название корабля — «Де Долфейн» — и не увидела. Адо отплытия оставалось всего три часа, так что надо было найти капитана как можно скорее, чтобы люди могли начать погрузку. В порту полно воров, и один хороший удар ножом по веревкам будет означать приговор ее шампанскому.

При таком количестве судов на воде людей было на удивление мало. Капитан послал Николь подробные указания, как добраться до корабля, но вокруг она не увидела ничего похожего на эти описания. Некого было спросить о правильном направлении, да если бы и был кто-нибудь, Николь не хотела привлекать к себе внимание. Она снова вытащила из кармана инструкции и, стараясь не выглядеть иностранкой, стала аккуратно осматриваться, ища знак таможни.

Солнце справа — значит, она идет на восток. К счастью, точно как в инструкциях, перед ней появилась вывеска Douane[42] большими золотыми буквами на стене склада. Дальше поворот направо в переулок, смотреть вперед, не обращая внимания на компанию докеров, с любопытством глазеющих на нее, и вот оно — неожиданно низкий черный дверной проем, а по бокам — немытые окна. Прищурившись, Николь прочла на табличке: «Капитан Йоханнес де Врис» и резко, уверенно постучалась. Успех близок.

Ответа не последовало. Она повторила попытку и на этот раз услышала медленно приближающееся шарканье. Дверь чуть приоткрылась, и в щелке показалось лицо старой дамы.

— Николь Клико! — объявил о себе самый дерзкий виноградарь на тысячи миль вокруг. — Капитан Йоханнес меня ждет.

Дверь распахнулась.

— Здравствуйте, моя дорогая, — сказала старая дама. — Значит, это вы. Он действительно вас ожидал, но вчера отплыл. Очень вам сочувствую, но больше ждать было нельзя. Услыхав вчера о блокаде порта, он отплыл немедленно. Работу порта прекратили срочным приказом, и не было никакой возможности вас известить.

Николь оторопела.

— Но ведь он же оставил корабль на замену?

— Прошу прощения, мадам, он уходил в дикой спешке. Можно было отплыть вчера или никогда — и он рискнул.

— Но я же не могу вести груз домой! А без надлежащего хранения он испортится. Я же внесла большой залог. Придется мне ждать его возвращения.

Вам придется ждать долго. Он вернется не раньше чем через три месяца.

— Что?!

— Я вам очень сочувствую, мадам. В коричневых кафе[43] полно людей, потерявших сегодня все свое состояние. Склады полны товаров, ждущих отплытия, и никто не знает, когда снимут блокаду. Таков приказ, или Наполеон нас всех убьет. Вы знаете, что он сегодня короновался королем Италии? Я француженка, но вполне убедительно говорю по-голландски. А на вашем месте я бы постаралась, не говоря ни слова, поспешить во Францию. Здесь небезопасно.

И дверь захлопнулась.

Николь покрепче завернулась в плащ и через покинутые причалы поспешила обратно, лихорадочно размышляя. Пятьдесят тысяч бутылок, готовых скиснуть. Ни в порт, ни из порта — ничего. Она погубила себя и прихватила еще своего инвестора, доброго старого Филиппа Клико.

К моменту возвращения на баржу ее трясло как в лихорадке, и она с трудом стала спускаться по трапу на палубу. В какой-то моменту нее застрял каблук, она попыталась схватиться за перила, промахнулась — и тут кто-то неожиданно подхватил ее и осторожно помог спуститься на палубу. Луи Бон.

— Ты слишком тороплива, — сказал он спокойно.

— Что ты тут делаешь?! — ахнула она.

— Наташа мне написала, что ты одобрила мою продажу и направляешься в Россию. Я был в дороге и еле успел вовремя получить ее письмо, так что выехал навстречу, как только смог, несмотря на то что ты напоследок наговорила мне в Париже. Кажется, посоветовала проваливать ко всем чертям. Но ты определенно добралась сюда быстрее, чем я считал возможным даже для тебя! Я приехал вчера ночью и думал, что придется еще несколько дней тебя поджидать. Вы, наверное, мчались днем и ночью.

— Так и было. Ты прости за то, что я тогда со злости наговорила, но это все уже бесполезно. Все наше предприятие — один сплошной провал. Ты знаешь, что все порты закрыты для торговли?

— Я еще вчера узнал, когда приехал.

— Это катастрофа. Зря мы все это затеяли. Я нажила себе врагов и бедного отца Франсуа утащила за собой на дно. Прав был Моэт.

— А он-то здесь при чем?

— Это уже неважно. Он так хотел меня уничтожить — так я сама это сделала без всякой его помощи. Теперь мне нужно поскорее спрятать мое шампанское. Тут кишмя кишат жандармы и таможенники, разыскивающие французских нарушителей. Не будет никакой пользы, если я попаду в голландскую тюрьму.

— Ты права. Меня выручит немецкий акцент, а ты станешь мне обузой. Я устрою так, чтобы кто-нибудь сопроводил тебя домой, а сам займусь твоим грузом. У меня есть контакт с одним складом за пару миль отсюда. Загружу туда твои бутылки, это нам даст время что-нибудь придумать.

— Но бутылки должны храниться в холодном погребе, а не на складе. Значительная смена температур их погубит.

— Есть другие предложения?

Николь скрипнула зубами:

— Нет. Но я не могу тебя здесь бросить. Поехали со мной.

Луи покачал головой:

— Нет, мне нужно уложить эти бутылки на хранение, только тогда я рискну пуститься в путь. Тебе снова нужно твое дело, и я не сдаюсь.

— Нам нужно это дело, Луи. Я уже пришла в себя и теперь ни за что не отступлю. Я буду бороться до тех пор, пока не уйдет со склада последняя бутылка и не завянет на лозе последняя гроздь. Даже и тогда я посажу новые лозы и начну сначала.

— Вот это уже похоже на Бабушетту, которая очаровала и женила на себе самого красивого мужчину в Реймсе, а потом сделала его виноградники лучшими в Шампани.

При упоминании о Франсуа их глаза встретились, и она неожиданно поняла, как спасти хотя бы часть драгоценных бутылок.

— Что, если тебе взять часть груза с собой сухим путем? Шанс есть, если будем действовать быстро. Дороги ты знаешь как свои пять пальцев. Как ты сам сказал, никто не догадается, что ты француз или что ты везешь французское шампанское — если оно все так же будет замаскировано под кофе. Просто не могу все его оставить погибать на складе.

Луи козырнул ей и расплылся в сердечной улыбке:

— Гениально, вдова Клико. Значит, наконец-то ты поняла, что для тебя хорошо, и позволишь мне тебе помочь? Хорошо, что я тогда не погиб, когда прыгнул с балкона. У этих русских неутолимая жажда к шампанскому, есть война или нет войны.

Она засучила рукава:

— Ладно, тогда разгружаем эту партию.

Луи мягко ее остановил:

— Я знаю, ты не любишь, когда тобой командуют, но прошу тебя, предоставь это мне. Тебе лучше побыстрее убраться отсюда вместе с Наташей, не привлекая к себе внимания. К тому же ты нужна на виноградниках. Если я смогу выполнить хоть какую-то часть твоих заказов, они отчаянно захотят новых.

— Жаль, что я не могу с тобой поехать.

Дело было почти безнадежное, но нельзя же было не попытаться.

— Выше голову! Твой размах слишком широк для нашего городишки, и там твое поражение воспримут с удовольствием.

— Я ей помогу, — твердо сказала Наташа, поднявшись с нижней палубы. — Всю жизнь я там прожила чужачкой и смогу ее научить, как не обращать внимания на завистников и глупцов.

Опасная будет дорога. Но если и есть на свете человек, который сможет доставить в Россию хоть часть этого груза, то это Луи. Николь узнавала этот шальной блеск в его глазах. Где она видит опасность, он видит открытый путь, новых товарищей и спутников, приключения и очередные завоевания. Женщине, которая станет его женой, выпадет трудная задача — сделать его оседлым.

Обратный путь в Реймс обернулся кошмаром из-за мучительных сожалений, молящих взглядов, обращенных в ночное беззвездное небо. О чем она только думала? Луи, помогая ей, может погибнуть. Домоправительница капитана предупреждала ее, и слова эти все время всплывали в памяти: любой француз в опасности даже в Амстердаме, уж не говоря о торговых путях через Пруссию и в Россию.

Домой Николь прибыла совершенно изнемогшая. Избегая своей городской резиденции, она направилась прямо к сельскому дому в Бузи, где горничная Жозетта ожидала ее с тарелкой лукового супа и сочувственной улыбкой. Встретиться с городом она не была готова — еще не была. Сейчас в ее глазах можно было прочесть поражение, а этого Николь не хотела показывать никому.

Она буквально рухнула на кровать. Жозетта захлопотала вокруг, раздувая огонь и уговаривая Николь отдохнуть. Несколько ночей среди лоз дадут ей прийти в себя, помогут выиграть время и собраться с силами, чтобы не обращать внимания на сплетни, а тем временем составить новый план.

За окном в свете ночного неба, куда достигал взгляд, тянулись виноградные лозы. Несмотря на отсутствие хозяйки, виноградники остались такими, какими должны быть. Ксавье и верные ей рабочие всегда об этом заботились, но все же лозы не сохранились в том безупречном порядке, как когда Николь наблюдала за всем сама. До сих пор нет бутонов — да и не появятся они до мая, — но в первое полнолуние марта наступает время бутилировать новое шампанское, смеси виноматериалов переливают из бочек в бутылки, а теплая погода, даст бог, поможет вторичному брожению создать самые живые пузырьки. Первым делом надо будет собрать дегустационный комитет и оценить следующий бленд.

Через три дня комитет собрался у нее в давильне. Николь была благодарна, что мсье Оливье согласился на срочное заседание. Для всех прославленных «носов» Реймса выдалось горячее время, а ее винодельня для них не самое важное дело.

— Когда же приедут остальные?

Мсье Оливье ответил, стараясь не глядеть ей в глаза: — Будем только я, мсье Вар и мсье Фобер. Остальные не могут.

Комитет всегда собирался в полном составе. В том, что сегодня они не пришли, чувствовалось явное неуважение, но ей необходимо было продолжать процесс. Николь готова была составить бленд в одиночку, если бы пришлось, но не привлекать комитет было бы политически неправильным.

— Плохо. Не пойдет, — заявил мсье Оливье, попробовав ее лучший пино нуар.

Мсье Вар и мсье Фобер согласно закивали.

— Вы уверены? — Николь не поверила своим ушам. — Прошедший год казался довольно удачным для этих сортов. Они с моего лучшего участка на Кот-де-Бар. Бленд получится чудесный.

— Теряете класс, мадам Клико. Не могу с вами согласиться, — ответил мсье Оливье. — А вы, господа?

— Кисловато, — сказал мсье Вар, сплевывая.

— Еще пара недель на лозе — и было бы идеально, но, к сожалению… — добавил мсье Фобер, деликатно кашлянув.

Николь попробовала еще раз. Они все ошибались, но она перешла к следующему бленду. И к следующему. Дальше.

Они отвергли их все.

Мсье Оливье похлопал Николь по руке.

— Стандарты следует соблюдать. По моему скромному мнению, необходимо подождать следующего года. Терпение — величайшая добродетель винодела. Ненужная спешка, ненужный риск часто не окупаются, — уверен, что сейчас вы это понимаете. Мы все вместе должны поддерживать репутацию нашего региона — Шампани, ставя общее благо выше личной выгоды. Искренне надеюсь, что вам намного больше повезет с урожаем этого года, мадам Клико.

Они пожали ей руку и ушли так быстро, что она даже не успела спросить их о женах. Когда они по дороге к выходу миновали Ксавье, тот сплюнул им под ноги.

— Ксавье, зачем это? — покачала головой Николь.

— Они ведь все твои бленды зарубили? — спросил он мрачно.

— Откуда ты знаешь?

— Это их тот гнойный прыщ настропалил, Моэт. Весь город гудит, как осы вокруг варенья. Ты — ходячая катастрофа, ты все потеряла, ты выплеснула на помойку все вложения Филиппа Клико, спуталась с великосветской проституткой из Парижа, когда рвалась к побережью с целым складом шампанского. Что ж, поговаривают, неудивительно, учитывая сумасшедших в семье.

— А это что значит?

— Снова вернулись слухи о смерти Франсуа, лично удобренные первосортным навозом от Моэта. Говорят, что твой муж был ненормальным и ты тоже вроде него. Лезешь не в свое дело, идешь на слишком большой риск, а когда становится горячо — сдуваешься. На сто миль вокруг не найти никого, кто стал бы с тобой вести дела, — это Моэт постарался.