Великий миф

Глава 12

Глава 12. Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать.

Возвращаясь из Европы в 1698 году, Петр I в Раве встретился с Августом II — курфюрстом Саксонии и по совместительству королем Польши. Четыре дня беспробудного пьянства настолько сблизили двух монархов, что к концу свидания они уже стали побратимами, обменявшись одеждой и оружием. В редкие минуты просветления, очевидно, обсуждались и государственные дела, в результате чего флюгер российской политики сделал очередной поворот на сто восемьдесят градусов и вместо южного направления стал показывать север.

Итак, опять вместо мирного плодотворного труда на благо страны — ВОЙНА!

«Война — это наибольшее зло, которое может выпасть на долю государства или нации. Поэтому главной заботой правителя и ответственного генерала должно быть, как только вспыхнет война, немедленно же собрать все силы, коими только можно располагать, и приложить все усилия, чтобы война была, возможно, кратковременна и вскоре разрешилась наиболее благоприятным образом».

Это написал самый талантливый австрийский полководец времен наполеоновских войн, фельдмаршал и военный министр — эрцгерцог Карл Габсбург (1771 — 1847). Обратим внимание, что человек, всю свою жизнь посвятивший военной службе, сам командовавший армиями на поле боя, говорит о войне — как о величайшем зле, которого нужно стараться избегать, или, если это невозможно, разрешить вопрос в кратчайшие сроки. Кровь, смерть, грязь, голод, разруха — он все это видел своими глазами и прекрасно знал, о чем писал. Конечно, эрцгерцог Карл не мог быть учителем Петра I, поскольку родился на сто лет позже, но ведь русский царь во время первого Азовского похода, который по числу жертв превзошел Крымские походы В. В. Голицына, видел все тоже самое, что и австриец, мог бы и сам дойти до азбучных истин. Но, видно не судьба.

Следует второй Азовский поход, взятие никому не нужной крепости и строительство никому не нужного флота. Разрабатываются гигантские планы русской экспансии на Черном море от взятия Керчи и покорения Крыма, до захвата Стамбула и выхода в Средиземное море. Все вроде шло хорошо, но подвели европейские союзники. Они никак не хотели продолжать войну с Турцией и помогать русскому царю взять Керчь, не то, что Стамбул. Оставшись у «разбитого корыта», Петр, наконец, понял то, что должен был понять еще до первого Азовского похода: Россия не может воевать с Турцией один на один, ввиду элементарного неравенства сил. Это Петр с горем пополам понял, но, вот того, что Россия вообще не может ближайшее время воевать, просто потому, что нет, ни армии, ни военной промышленности, ни денег — вот этого он понять не мог.

Северный союз: Август II, Фредерик IV и Петр I (взято из открытых источников)

Решение Петра I начать войну со Швецией принято также внезапно, как и первый Азовский поход, и принято, несомненно, после застольных бесед с Августом.

Историк К. Ф. Валишевский очень точно пометил: «… личность Августа произвела на Петра чарующее впечатление, достаточное само по себе, чтобы доказать, сколько сохранилось в едва отшлифованном уме плотника наивной неопытности и легковерия. Высокий, красивый, сильный, искусный во всех физических упражнениях, неутомимый охотник, кутила и волокита, развратный до мозга костей, Август нравился Петру и имел на него сильное влияние. Не задумываясь, Петр признал его гением и был склонен связать свою судьбу с его участью».

Как видим, Северная война, (как и Азовские походы) — это очередной своеобразный экспромт русского царя, что говорит об отсутствии у Петра I четкой государственной политики. Все его решения носят спорадический характер, они непродуманны, поспешны и, как правило, приводят к плачевным последствиям, исправление которых требует от страны огромных жертв, как материальных, так и чисто человеческих. Вот и в этот раз, Август нарисовал ему очередную авантюру и он не раздумывая, согласился. Справедливости ради отметим, что предложение было очень заманчивым. Еще бы, на шведском троне шестнадцатилетний мальчишка (Карл XII), а против него триумвират (третьим был король Дании Фредерик IV) солидных мужиков. Мираж легкой победы настолько явно вырисовывался на горизонте, что будущие «триумфаторы» прямо за пиршественным столом разделили шкуру еще не убитого, «шведского медведя». Подобная практика была широко распространена в то время, достаточно вспомнить череду войн за испанское (1701 — 1714) и австрийское наследство (1740 — 1741), поэтому о моральной стороне дела никто не задумывался. Как только возникала подходящая ситуация, а несовершеннолетний монарх, как раз из таких, то сразу же находились ушлые соседи, предъявляющие свои права на те, или иные земли. Причем, абсолютно неважно, насколько обоснованы эти самые претензии, главное быть сильнее в данный момент.

Саксония вообще-то не имеет никаких территориальных претензий к Швеции, но вот ее курфюрст Фридрих Август I Саксонский, ставший по совместительству еще и польским королем под именем Августа II, на выборах обещал вернуть полякам Лифляндию. Причем отвоевывать самую богатую шведскую провинцию должна будет саксонская армия, поскольку Польша соблюдает нейтралитет и вроде как не при делах. Внешне полный абсурд, но суть этой сложной комбинации в том, что Лифляндия, чисто территориально, по замыслу Августа действительно возвращается в состав Польши, а вот доходы провинции прямиком направляются в саксонскую казну. Как видим Август, еще не начав войну со своим двоюродным братом, уже ее выиграл и все поделил. Напомним, что мать Августа II — Фредерика Амалия была старшей сестрой матери Карла XII Ульрики Элеоноры.

Дания имела длинный список претензий к Швеции, но в данном конкретном случае датчан интересовала только герцогская часть Шлезвиг-Гольштейна, которая им была стратегически необходима, но на которую они не имели никаких прав. Дело в том, что через территорию герцогства можно построить канал соединяющий Северное и Балтийское моря (Айдерканал был построен во второй половине XVIII века) и тогда Дания потеряет значительную часть своего бюджета — Зундскую пошлину. Герцоги, понимая всю шаткость своего положения, постоянно искали сильного покровителя, частенько ориентируясь на Швецию. Вот и на рубеже XVII — XVIII веков правящий герцог Шлезвиг-Гольштейна Фридрих IV (1671 — 1702), был женат на старшей дочери шведского короля Карла XI, сестре Карла XII.

Понятно, что при таком раскладе датчане вели себя тихо. Более того, женой Карла XI была датская принцесса Ульрика Элеонора. Задевать Карла XI, себе дороже, это датчане знали еще с 1676 года (битва при Лунде, закончившаяся полным поражением Дании), но вот его юный сын это совсем другое дело. Карл XI умер в апреле 1697 года и тут же, его бывший шурин, датский король Кристиан V начал подготовку к войне со своим несовершеннолетним племянником Карлом XII. Он, правда, умер в августе 1698 года, но его «дело» продолжил старший сын — датский король Фредерик IV. Он договорился со своим двоюродным братом Августом II напасть на младшего двоюродного брата Карла XII. Третьим подельником в этих семейных разборках стал русский царь Петр I.

Как видим, так называемый «Casus belli», или иначе говоря, повод для войны у Дании и Саксонии абсолютно «липовый». Никаких юридических прав на эти земли у них не было.

Впрочем, с Россией дело обстояло не лучше. Вроде бы Петр I хотел вернуть прибалтийские земли, отошедшие к Швеции по Столбовскому мирному договору 1617 года, но дело в том, что эти земли никто и не отбирал. Царь Василий IV (Шуйский) по собственной инициативе отдал русское побережье Балтики шведам в обмен на военную помощь (чтобы удержаться у власти), что и было оформлено Выборгским трактатом 1609 года. Шведы предложили компромисс: вместо указанных территорий они готовы взять деньги (по некоторым данным, речь шла о двух миллионах рублей), причем, предлагали даже рассрочку на четыре года. В 1616 году состоялся Земский собор, который отверг это предложение, и было решено отдать земли.

Картинка взята из открытых источников.

Официально передача этих земель была закреплена Столбовским мирным договором 1617 года, а позднее и Кардисским мирным договором 1661 года. Как бы мы не возмущались, но вина за утерю этих земель лежит полностью на русской стороне, и шведы здесь абсолютно не причем.

Кстати, это понимал, даже Петр I, которому, по большому счету, было наплевать на все условности, договоренности и обещания. Именно поэтому в манифесте № 1811 от 19 августа 1700 года (ПСЗРИ, том 4) причина войны сформулирована настолько туманно, что трудно догадаться, в чем вообще дело:

«Великий государь указал: Шведского короля, за многие его к нему Великому государю неправды и что во время его государева шествия через Ригу, от рижских жителей чинились ему Великому государю многие противности и неприятности, идти на его, шведского короля города своими, Великого государя людьми войной…».

В хронологическом порядке Северная война это уже вторая попытка вернуть прибалтийские земли. Первая была предпринята Алексеем Михайловичем по подсказке «мудрых товарищей» из Европы (австрийцев) в 1656 году, однако поводом для войны тогда послужила якобы ошибка шведских дипломатов в царском титуле при третьей ратификации Столбовского мира в 1655 году. Бред конечно, но, как видим, ничего более существенного не нашли или не придумали, не напишешь же прямо, что собрались отобрать земли, которые сами добровольно отдали!

Для тех, кому интересно, напомню, как звучал полный титул Алексея Михайловича Романова (просто для наглядности, можно не читать):

«Божиею милостью, Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Литовский, Смоленский, Тверской, Волынский, Подольский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея Северныя страны Повелитель, и государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей и иных многих государств и земель, восточных и западных и северных, отчич и дедич, и наследник, и Государь, и Обладатель».

А, была ли вообще у России причина для войны со Швецией?

Напомним, что весь XVII век Швеция является стратегическим торговым партнером России — единственным поставщиком железа и меди в обмен на продовольствие. Начиная войну со Швецией, нужно было понимать, что сразу после первого выстрела эти поставки прекратятся. Война, стала «спусковым механизмом» петровских реформ — нужен металл, а взять негде, хочешь, не хочешь, а придется развивать металлургическую промышленность. Мощностей своих железоделательных заводов (Тульских и Каширских) явно недостаточно, а медных вообще нет. Именно неудачное начало Северной войны заставило Петра I начать реформы, о которых он до этого одиннадцать лет даже и не помышлял. Хронологически эти два события совпадают.

Понимая всю нелогичность поступков своего кумира (заключение перемирия с Турцией в 1700 году, и объявление войны Швеции) академик Молчанов не придумал ничего лучшего, чем объявить восемнадцатилетнего мальчишку Карла XII потенциальным агрессором, а Петра I пророком:

«Задачи, стоявшие перед Россией на юге, на первый взгляд, казались более неотложными…. Но именно с севера и с запада могли возникнуть, и обязательно возникла бы рано или поздно, неизмеримо более грозная, чем с юга опасность, хотя тогда (на рубеже XVII и XVIII веков) она непосредственно не ощущалась. Петр сумел это почувствовать и осознать, сумел отдать предпочтение важному перед срочным». (Молчанов Н. Н.)

На самом деле никаких проблем, на юге (с Турцией) и на северо-западе (со Швецией) у России в то время не было. Были проблемы с набегами крымских татар, однако, это легко решить одним росчерком пера — подписать мир на условиях Бахчисарайского мирного договора от 1681 года, но там Петра якобы не устраивает один пункт — выплата дани Крымскому хану. Многие читатели сейчас наверняка присоединятся к его мнению — ведь платить дань, значит признавать свою зависимость от Крымского хана. На самом деле это не более чем очередной миф. Для государства двадцать тысяч рублей не такая уж большая сумма за спокойствие на южных рубежах — это прекрасно понимал Федор Алексеевич, заключая в 1681 году этот мирный договор. Напомню, что завоевав в 1783 году Крым (или присоединив, кому, как нравится), Екатерина II выплачивала Крымскому хану «содержание» — 200 000 (двести тысяч) рублей ежегодно — фактически та же дань, только в десять раз больше и называется по-другому! Однако никто не возмущался и не считал, что Россия находится в чьей-то зависимости!

Вернемся к Швеции.

Историки утверждают, что Петр I не мог избежать этого конфликта, что столкновение России и Швеции было предопределено. Основная причина — отсутствие у России выхода к берегам Балтийского моря, и как следствие, невозможность вести активную внешнюю торговлю с европейскими странами, а это в свою очередь якобы тормозит развитие всей русской промышленности, которой на самом деле еще и в помине нет.

Для того чтобы что-то продать, нужно это что-то иметь! А, что может предложить Россия странам Запада в XVII веке? Дары лесов, полей и рек! Продукты, сырье, в лучшем случае полуфабрикаты. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомиться с перечнем экспортных товаров архангельской таможни XVII века:

Кожи- 370 900 рублейМеха- 98 000 рублейСвиная щетина −25 600 рублейПоташ −120 000 рублейВоск −15 700 рублейМоскательный товар −14 800 рублейТкани −23 000 рублейШпик и мясо −33 000 рублейСало −126 000 рублейИкра −30 000 рублей

Как видим, здесь нет промышленных товаров, все это либо продукция крестьянских хозяйств, либо промысловые товары. Отдельные позиции можно рассматривать как полуфабрикаты (поташ), но не более того. Даже ткань — это просто грубые крестьянские холсты.

Отсутствие активной внешней торговли это результат господства натурального хозяйства на всей территории России и выход к берегам Балтийского моря никак не исправит эту ситуацию!

Самое интересное, что Швеция никогда не стесняла внешнюю торговлю России. А вот, об этом апологеты Петра I дружно умалчивают.

Дело в том, что договор, заключенный русской и шведской сторонами в Столбове в 1617 году, включал и ряд статей, непосредственно касающихся вопросов торговли. Россия получила право держать торговые дворы в Стокгольме, Выборге и Ревеле (Таллинн), Швеция — в Москве, Новгороде и Пскове. Купцы свободно могли отправлять свои религиозные обряды и богослужения, нельзя было только строить новые церкви. Да, было оговорено, что русские торговые люди имеют право торговать в шведских владениях только с купцами, находящимися в шведском подданстве. Но, что это меняет? В Архангельске англичане и голландцы полностью захватили в свои руки посредническую торговлю между Россией и Западом. Чем в таком случае отличается торговля в Архангельске от торговли на Балтике? Да, ничем, разница только в том, что посредники другие.

Кстати, запрет на выезд русских купцов в Европу через шведские владения — это ответная мера на запрет шведским купцам ездить в Персию через русские земли. При взаимном согласии сторон запрет мог быть отменен, но московские власти на это не пошли.

«Петр вступил в договор против Швеции с Августом II и с Данией, и тогда же Петр собирался воспретить русским купцам, возить товары в Нарву, Ревель и Ригу. Ведь вовсе не одно только желание сосредоточить торговлю в Архангельске было главной причиной указа. Русско-шведская торговля продолжалась, так как этот указ был в 1699 году отсрочен, и в момент начала войны в 1700 году в Стокгольме, как писал русский резидент князь Хилков Ф. А. Головину, было русских товаров на 100 тыс. рублей». (Тарле Е. В.)

Как видим, Россия активно торговала с Европой, другое дело, что объемы экспорта оставляли желать лучшего. Россия получала через Нарву даже оружие (пушки, мушкеты, пистолеты) и никаких ограничений со стороны Швеции не было.

Всю эту торговлю, которую русские купцы налаживали из поколения в поколение в течение восьмидесяти лет, Петр I не задумываясь разрушил в одно мгновение!