Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны

Новые связи полностью отсутствовали в анализе Министерства иностранных дел. Однако в анализе Международного департамента была поставлена задача развития "хороших, дружественных связей".

Прежде всего, в документе утверждалось, что руководящим принципом советской политики должно быть то, что "ни при каких обстоятельствах восточноевропейский регион не должен представлять реальную или потенциальную угрозу военной безопасности Советского Союза. При любом развитии событий страны региона должны оставаться свободными от иностранных баз и вооруженных сил". Дальнейшая цель - служить этим заботам, и ближе к мнению МИДа - предотвращение конфликтов в регионе и его развитие как зоны стабильности и сотрудничества "в качестве необходимого условия для создания единого европейского пространства с участием Советского Союза в этом пространстве".

В определенном смысле это были совместимые и взаимодополняющие подходы, хотя и с разительно отличающимися взглядами и акцентами. Оба они представляли собой элементы гибридного горбачевского руководства. Отчасти они также были признаками и инструментами продолжающейся борьбы за влияние. Меморандум Международного департамента, вероятно, представлял собой попытку вернуть часть "территории", которая переходила в ведение Министерства иностранных дел, в то время, когда консерваторы в партийной машине, возможно, надеялись вернуть часть своего уходящего влияния после отставки Эдуарда Шеварднадзе в декабре 1990 года.

Одним из важнейших способов, с помощью которого Советский Союз мог сохранить или восстановить позитивное влияние в Восточной Европе и доверие к себе как к партнеру на будущее, было принятие революционных изменений и жизнь с ними. Этот курс также требовал аналогичной готовности новых правительств восточноевропейских стран содействовать многочисленным и зачастую трудным перестройкам.

В общем и целом, обе стороны согласились на такой процесс взаимного приспособления к изменениям.

С точки зрения институциональных изменений, наиболее заметными и основными событиями стал постепенный демонтаж политических, экономических и ритуальных связей бывшего блока.

На встрече глав правительств стран СЭВ в Софии в январе 1990 года премьер-министр Николай Рыжков, более осведомленный, чем некоторые из его новых восточноевропейских коллег, о том, что Советский Союз в течение нескольких лет субсидировал другие страны, объявил, что с января 1991 года вся советская торговля с другими странами должна быть переведена на основу мирового рынка (в твердой валюте). Последовали двусторонние переговоры по экономическим отношениям, и 28 июня 1991 года по общему согласию был ликвидирован СЭВ. С 1991 года советская торговля с Восточной Европой сократилась примерно на 60 процентов. Процесс перенастройки потребовал бы многих лет.

Варшавский пакт как инструмент советского гегемонистского контроля над своим политическим, идеологическим, военным и экономическим блоком в Восточной Европе был разрушен Революцией 89-го года. Единственный вопрос заключался в том, сможет ли он продолжать и как долго служить в качестве механизма координации советской и восточноевропейской политики и действий в различных сферах внешней политики и политики безопасности. Например, министры иностранных дел стран Варшавского договора на встрече в Праге в марте 1990 года согласились поддержать предложение Чехословакии о создании общеевропейской Комиссии по безопасности в Европе, которая бы опиралась на СБСЕ. Согласившись с этой инициативой, все остальные отказались поддержать советское предложение о совместном заявлении против вступления в НАТО воссоединенной Германии. Накануне воссоединения Германии, несколько месяцев спустя, Восточная Германия в одном из своих последних актов официально вышла из Варшавского пакта.

Вопрос заключался лишь в том, сочтут ли восточноевропейские члены Пакта достаточно полезным в качестве временного нового консенсусного органа по координации безопасности, или же он настолько отягощен своей прошлой ролью инструмента советского господства, что его следует рассматривать как обязательство, от которого необходимо избавиться как можно скорее. В течение 1990 года этот вопрос оставался открытым, но к началу 1991 года стало ясно, что Пакт больше не рассматривается как бремя. После приличного промежутка времени постепенной ликвидации функций, 1 июля 1991 года Пакт был официально распущен.

На протяжении 1990 и 1991 годов в советском руководстве существовал консенсус по каждому шагу роспуска Пакта. По словам тогдашнего министра иностранных дел Бессмертных, маршал Язов, министр обороны и другие члены Политбюро не возражали и не пытались помешать или затруднить процесс разъединения, и сотрудничали в разработке договоренностей.

Советские лидеры даже спросили поляков в начале 1990 года, не желают ли они тоже вести переговоры о выводе советских войск, но в то время, когда вопрос о воссоединении Генны и возвращении к принятию восточных границ Генны был нерешен, не только генерал Южельский, но и премьер-министр "Солидарности" Тадеуш Мазовецкий не хотели, чтобы советские войска уходили. В сентябре польские лидеры изменили свое мнение, и только после очень трудных переговоров о сроках с ноября 1990 года по октябрь 1991 года было достигнуто соглашение о том, что все советские войска в Польше уйдут к октябрю 1992 года (за исключением 6 000 человек материально-технического персонала для помощи в продолжении вывода войск из Геннани, которые могли остаться до 1994 года).

Хотя в Москве не было разногласий по поводу согласия на вывод советских войск из Восточной Европы, включая самый крупный контингент - около 350 000 военнослужащих в Восточной Германии на момент воссоединения, политическое давление, вынуждавшее принять график быстрого вывода войск из ряда стран одновременно, вызвало серьезные проблемы с материально-техническим обеспечением и другие проблемы для советских вооруженных сил. Необходимость перемещения и передислокации в Советский Союз около 1 миллиона военнослужащих, иждивенцев и гражданских служащих всего за несколько лет вызвала серьезные проблемы и значительное беспокойство и недовольство в вооруженных силах.1R5 Детальные переговоры по поводу претензий, предъявляемых к Советским вооруженным силам, привели к серьезным проблемам.

Без шума советское ядерное оружие было вывезено из Чехословакии, Венгрии и Польши в начале 1990 года, а из Восточной Германии - в 1990-91 годах.

Помимо сокращения советских вооруженных сил, советские спецслужбы также были вынуждены свернуть свои прежние тесные связи со странами Восточной Европы. Чехословакия, Венгрия и Восточная Германия в начале 1990 года сократили свои связи до таких вопросов, как координация действий по борьбе с терроризмом и контроль за оборотом наркотиков. На заседании Секретариата ЦК в марте 1990 года был утвержден меморандум "Об изменении порядка работы представителей КГБ СССР с органами безопасности НРБ (Народной Республики Болгарии), ВР (Венгерской Республики), МНР (Монгольской Народной Республики), ПР (Польской Республики) и ЧССР (Чехословацкой Социалистической Республики)". Даже возобновление связей с Восточной Германией и Румынией не предусматривалось.186 К марту 1991 года представительство КГБ и официальные связи с польской разведкой прекратились, а позднее в 1991 году были прекращены и связи КГБ с чехословацкой разведкой.

5 апреля 1991 года Горбачев и президент Румынии Ион Илиеску подписали Договор о сотрудничестве, добрососедстве и дружбе, заменивший "брежневский" договор 1970 года. Хотя по замыслу советских лидеров этот договор должен был стать первым в новой серии двусторонних договоров, вместо этого он затянулся и так и не был подписан.

Болгария, Польша, Венгрия и Чехословакия отказались подписать аналогичные предложенные договоры из-за опасений, что текст, обязывающий стороны не вступать ни в какие союзы с третьими сторонами против другой подписавшей стороны, может быть использован не только для предотвращения, например, их вступления в НАТО в определенное время, но даже для удержания их от вступления в Европейское сообщество или любую другую группу, которую будущее советское правительство может счесть направленной против его интересов.

Неудача с заключением подобных договоров о дружбе с Восточной Европой показала ограниченность подхода Международного департамента. На самом деле, новые простые двусторонние договоры должны были быть подписаны в 1992 году - первый, с Венгрией, уже был завершен в декабре 1991 года, но конец Советского Союза означал, что Россия (а также Украина и некоторые другие республики-преемники) в свое время заключили такие договоры в течение 1992 года. Тем временем Советский Союз продолжал поддерживать нормальные двусторонние дипломатические отношения со своими бывшими союзниками.

В то время как Советский Союз приспосабливался к новым реалиям Восточной Европы с болезненными и далеко идущими изменениями, Соединенные Штаты и их партнеры по НАТО также столкнулись с неопределенностью и необходимостью изменить свои индивидуальные и коллективные отношения Запада с новым режимом в Восточной Европе. Госсекретарь Бейкер совершил поездку по Восточной Европе в феврале 1990 года и изложил политику США в своей речи в Праге. Он повторил американскую точку зрения, которую он выразил в Берлине в декабре 1989 года: новая архитектура безопасности для Европы должна быть основана как на расширении роли СБСЕ и ДОВСЕ по обычным вооружениям, о котором тогда велись переговоры, так и на сохранении ключевой роли НАТО. Однако он не объяснил, как НАТО, западный альянс, может служить средством обеспечения безопасности стран Восточной Европы. Другими главными темами его выступления были необходимость развития в странах Восточной Европы демократических политических институтов и свободной рыночной экономики. Американская и другая западная экономическая помощь была одобрена, но без предложения каких-либо крупных новых программ.188 Она звучала как уместная нота ободрения и все еще туманное обещание оказать помощь.

К середине 1990 года заместитель государственного секретаря Лоуренс Иглбургер был назначен "координатором помощи США Восточной Европе", и Соединенные Штаты начали переводить восемьдесят дипломатов с постов в других странах мира, чтобы дополнить скромное традиционное американское официальное присутствие в Восточной Европе. Хотя Советский Союз привык иметь дело с дружественными, но очень бывшими союзниками, Соединенные Штаты столкнулись с жаждущими помощи учениками, а не с союзниками противника. Хотя Соединенные Штаты и организовали скромные двусторонние программы политической и экономической помощи, включая программы Корпуса мира, Информационного агентства США и Национального фонда поддержки демократии, основные усилия были направлены на участие в многосторонних программах экономической помощи и на создание многосторонних механизмов безопасности, которые могли бы охватить общеевропейское СБСЕ и Западный альянс НАТО.

В июле 1989 года была создана так называемая "Группа 24" из 24 передовых стран Восточной Азии, а также Западной Европы и Северной Америки для координации помощи Похмелью и Венгрии, которые уже начали экономический переворот. В декабре Группа 24 приняла принципиальное решение рассмотреть возможность расширения своей помощи другим странам Восточной Европы, а в июле 1990 года официально включила в нее Чехословакию, Болгарию, Югославию и Восточную Геннанию (последняя существовала лишь в течение короткого времени). Румыния еще не была включена из-за недавних репрессий против политических демонстраций, но позже она была добавлена. Югославия была включена в середине 1990 года из-за политических перестроек в некоторых республиках, входящих в состав ЕС, и раннего экономического подъема, прежде чем внутренние противоречия разрушили страну. В ноябре 1991 года были включены новые независимые Латвия, Литва и Эстония, а также новая "демократическая" Албания.

В мае 1990 года странами Европейского сообщества, Японией и США был создан Европейский банк реконструкции и развития (EBRO) (с первоначальным капиталом в размере 2 млрд. долларов) для кредитования в основном частных или приватизированных предприятий в Восточной Европе и для помощи в очистке окружающей среды.

Второй важной областью, вызывавшей беспокойство Восточной Европы, а также американские и западные усилия по обеспечению уверенности, было стремление к новым соглашениям в области безопасности. На саммите НАТО в Лондоне в июле 1990 года альянс, помимо объявления новых стратегических руководящих принципов, призвал восточноевропейские страны и Советский Союз установить регулярную дипломатическую связь с АТО для взаимных консультаций и прекратить военные контакты. На саммите СБСЕ в Париже в ноябре страны НАТО и Варшавского договора опубликовали совместное заявление о том, что они "больше не являются противниками", а будут "строить новые партнерские отношения и протягивать друг другу руку дружбы".

Парижский саммит СБСЕ также одобрил новые переговоры по мерам укрепления доверия и безопасности и создание Центра по предотвращению конфликтов. ЦПК был создан в Вене в 1991 году, первоначально со скромными полномочиями (реализация согласованных МДБ), но с перспективой более широкого использования. Советский Союз настоял на его создании и стремился к расширению его роли.

На новом заседании Североатлантического совета в Копенгагене в июне 1991 года, накануне уже объявленного роспуска Варшавского договора, страны НАТО говорили об "интенсификации" дипломатических и военных контактов и обменов, о расширении контактов парламентариев стран Восточной Европы с государствами-членами НАТО.

Еще один реальный шаг был сделан на саммите НАТО в Риме в начале ноября 1991 года, когда было объявлено о создании нового института на министерском и других уровнях - Совета североатлантического сотрудничества (NACC). 20 декабря 1991 года, всего за несколько дней до распада СССР, министры иностранных дел всех бывших стран-членов НАТО и пакта (включая три новые независимые страны Балтии) собрались в Брюсселе на инаугурационное заседание НАСС. Они приняли Заявление Совета Североатлантического сотрудничества о диалоге, партнерстве и сотрудничестве и договорились о ежегодных встречах на уровне министров. 10 марта 1992 года состоялось специальное заседание, на котором были приняты Россия и другие десять бывших советских республик Содружества Независимых Государств (оставшаяся Грузия также была принята вскоре после этого) вместо ныне не существующего Советского Союза. 5 июня 1992 года в Осло состоялась первая встреча на уровне министров тридцати семи членов КСДА (включая Албанию и Финляндию в качестве наблюдателя).

Интересным событием, параллельным с XACC, стало проведение министерской встречи Западноевропейского союза (WEU) в Бонне всего через несколько дней (19 июня 1992 года), на которой присутствовали министры иностранных дел и обороны всех восточноевропейских (и трех балтийских) государств, но не включая Россию и остальные одиннадцать республик бывшего Советского Союза. ЕС иногда пытался представить себя в качестве возможной альтернативы АТО как орган безопасности европейского сообщества. Соединенные Штаты, не являющиеся членом ЕС, отнеслись к такому подходу настороженно. Однако восточноевропейские государства явно отдавали предпочтение НАКК с участием США (и России).

Понятно, что большинство восточноевропейских членов �ACC предпочли бы полное членство в НАТО, но это не было предложено (и не было предложено в 1994 году, когда был поставлен вопрос), и вряд ли будет предложено, по крайней мере, в течение некоторого времени. Очевидно, что было желательно включить Россию, а значит, и по крайней мере Украину и другие европейские республики бывшего Советского Союза, в состав NACC. В конце концов, все бывшие республики СССР были включены. Результат в некотором смысле почти дублирует общеевропейское членство в СБСЕ и делает организацию скорее формальной и почетной, чем эффективной как группа действий. Хельсинкский саммит СБСЕ, состоявшийся 10 июля. 199:2, одобрил НАКК как "соответствующую целям СБСЕ".

Между тем, несколько государств Восточной (Центральной) Европы также стремились к более тесной координации своего сотрудничества друг с другом, но не в качестве альянса.

В середине февраля 1991 года президент Польши Лех Валенса, президент Чехословакии Вацлав Гавел и премьер-министр Венгрии Йжеф Анталл встретились на встрече "треугольника" (как их стали называть) в Вишегреле, Венгрия, и договорились продолжать встречи на различных уровнях для координации и лоббирования общих интересов. На второй встрече, в октябре, они приветствовали предложение Геншера-Бейкера о создании того, что стало НАКК. Но они продолжали встречаться для координации своих дипломатических усилий (после 1993 года они стали "Четырехугольником", включающим Чешскую Республику и Республику Словакия после раскола Чехословакии). Но они не рассматривали свою группу как замену СБСЕ, НАКК или более тесных будущих связей с НАТО.

Таким образом, либерализация в Восточной Европе, спонсируемая Горбачевым во второй половине 1980-х годов, в конечном итоге привела к освобождению стран Восточной Европы от коммунистического правления и от насильственных объятий Москвы. Соединенные Штаты поощряли и всячески приветствовали эти события, но вместо того, чтобы пытаться подтолкнуть этот процесс, они мудро отошли в сторону и позволили Горбачеву привести его в действие. А в последние два года перехода к миру после холодной войны в 1990-91 годах и Соединенные Штаты, и Советский Союз проявили большую осмотрительность в смягчении резкого выхода Восточной Европы из бывшего блока в новую расширенную "Европу, свободную и цельную", которую президент Буш только предполагал накануне революции 89-го года. Наконец, после революции 91-го года Россия, Украина, Беларусь и другие преемники бывшего Советского Союза также были включены в формирующуюся структуру новой Европы.

В отличие от этого, параллельный распад бывшей Югославской Федерации и неспособность различных многосторонних европейских организаций эффективно справиться с ним, был лишь самым драматичным из многих признаков, показывающих, что новый порядок будет трудно построить. Новая Европа будет подвержена многим сложным и трудным новым стрессам, несмотря на отсутствие дисциплины противостояния Восток\\\ в Европе во время холодного периода, а возможно, в некоторых случаях и благодаря этому.

Азия и американо-советские отношения

Азия, особенно Китай (и все больше Япония), также сохраняла свое значение в 1980-е годы. Однако значение трехсторонних отношений между Соединенными Штатами, Советским Союзом и Китаем в 1980-е годы было гораздо менее значительным, чем в 1970-е годы. Обзор хода событий с 1981 по 1991 год показывает, почему это так. Кроме того, возросло общее влияние Японии и других стран Восточной Азии, а изменения в советской и американской политике изменили общую картину участия и конкуренции двух держав. Сейчас, конечно, Россия является преемницей Советского Союза в Азии после холодной войны, и развиваются новые отношения, хотя и построенные на фундаменте прошлого.

Трехсторонняя дипломатия между Соединенными Штатами, Советским Союзом и Китаем вступила в новую фазу, отмеченную тесным китайско-американским сближением и полным крахом американо-советской разрядки. В 1981-82 гг. на трехъярусные отношения больше повлияло продолжающееся ухудшение американо-советских отношений, неясности в американо-китайских отношениях, а также пробуждение советского интереса к налаживанию отношений с Китаем. Но прежде чем рассматривать китайско-американские и китайско-советские отношения, полезно взглянуть на поворот в политике Китая в этот период, который повлиял на оба отношения.

Политика Китая

В 1981 году Дэн Сяопин, ключевой китайский лидер, несмотря на скромный пост вице-премьера, и движущая сила сближения с США с 1978 года, укрепил свои позиции. На ключевом партийном пленуме в июне 1981 года он организовал замену главы партии Хуа Гофэна на Ху Яобана. Тем не менее, влиятельные элементы, опасающиеся поворота в сторону Соединенных Штатов, оставались влиятельными в китайской политической системе. На протяжении 1980-х годов под чутким руководством Дэнга продолжались изменения на всех уровнях партийного, государственного, управленческого и военного руководства, в результате которых на руководящие посты постепенно выдвигались более дальновидные и менее доктринерские кадры. Развивались "четыре модернизации", и прежде всего рыночная экономическая реформа в широких масштабах. Тем не менее, консервативные взгляды по многим вопросам внутренней и внешней политики сохранялись, включая оговорки в отношении политики в отношении США.

Китай начал изменение внешней политики в сторону большей независимости и подтверждения своей позиции, в том числе в областях, которые расходились с позицией США или противоречили ей. Несколько заявлений сигнализировали об этом сдвиге. В июне 1981 года в одной из известных резолюций была возрождена теория "трех миров", в которой Китай, проводящий "независимую и самостоятельную" внешнюю политику, также отождествлял себя с Третьим миром в отличие от западного и советского миров и в значительной степени в оппозиции к ним. Вскоре после этого другая статья продолжила эту тему, прямо нападая на политику США в отношении Третьего мира, особенно на поддержку администрацией Рейгана Израиля, Южной Африки, Южной Кореи и Тайваня.

В 1981 году Китай голосовал вместе с Соединенными Штатами лишь в 10 процентах голосов на Генеральной Ассамблее ООН (по сравнению с 33 процентами в 1979 году), а с Советским Союзом - в 76 процентах. Как правильно утверждали китайцы, это не отражало поворот к просоветской ориентации, а отражало позицию более третьего мира.

В 1980 году Китай занимал схожую с Соединенными Штатами позицию, предупреждая, что Советский Союз и Куба пытаются использовать ситуацию в Сальвадоре для усиления своего влияния. Но уже в марте 1981 года Китай перешел к поддержке позиции сальвадорских партизан (и в течение всего времени поддерживал Никарагуа) против того, что он рассматривал как усилия Соединенных Штатов по использованию ситуации в Сальвадоре для продвижения своего влияния.

Китай решительно поддерживал \Жикарагуа (,-er bally) и критиковал поддержку США контрас. Аналогичным образом, Китай решительно выступил против оккупации США Гренады в 1983 году.

В целом, по крайней мере риторически, китайцы поддерживали национально-освободительные движения стран третьего мира (включая ООП). Они также поддерживали недавно освободившиеся страны, такие как Ангола и Мозамбик, против повстанческих движений, которые считались поддерживаемыми из-за рубежа. В двух случаях китайцы решительно выступали против правительств коренных народов, считавшихся иностранными марионетками, и активно помогали противостоящим им повстанцам: в Афганистане и Кампучии (Камбодже).

Китай также стремился идентифицировать себя в поддержке стран третьего мира другими способами. Например, в декабре 1982 – январе 1983 года премьер Чжао Цзыян посетил десять стран Африки - первая поездка туда китайского лидера его ранга со времен Чжоу Эньлая, посетившего многие из тех же стран в 1963-64 годах. На Генеральной Ассамблее ООН Китай стремился поддержать экономическое положение стран третьего мира и противопоставил расточительное стремление США и Сми к гонке вооружений.

Китай не поддержал движение "Солидарность" в Польше. Китайская озабоченность неконтролируемыми спонтанными политическими движениями в коммунистических странах преобладала над удовлетворением от того, что Советскому Союзу приходится еще тяжелее. И когда Соединенные Штаты ввели санкции против Польши и Советского Союза после того, как поляки ввели военное положение и подавили "Солидарность" в 1981 году, Китай не только не присоединился к ним, но, напротив, увеличил свою торговлю с Польшей. наоборот, он увеличил объемы торговли с Польшей. Китайцы не считали генерала Войцеха Ярузельского советской марионеткой и стремились помочь ему сохранить власть.

Расхождения с Соединенными Штатами в мировой политике не ограничивались странами третьего мира. Действительно, американская политика в отношении Китая по-прежнему воспринималась с некоторым подозрением. В феврале 1982 года тогдашний вице-премьер (а позже президент) Ли Сяньнянь сказал в интервью, что "Соединенные Штаты не являются дружественной страной". Обычно китайцы просто подчеркивали гегемонистское соперничество двух сверхдержав и не придавали значения тому, что Китай - гегемонистский соперник. двух сверхдержав и не отождествляли Китай ни с одной из них, а скорее с Третьим миром. В августе министр иностранных дел Хуан Хуа заявил: "Китай никогда не будет держаться за какую-либо сверхдержаву. Китай никогда не будет разыгрывать "карту США" против Советского Союза и "карту СССР" против Соединенных Штатов. Мы также не позволим никому разыгрывать китайскую карту". А на Двенадцатом национальном съезде Коммунистической партии Китая 1 сентября 1982 года генеральный секретарь Ху Яобанг подчеркнул, что Китай "никогда не примыкает к какой-либо крупной державе или группы держав, и никогда не поддается давлению со стороны какой-либо крупной державы" - Он также весьма критически относился как к Соединенным Штатам, так и к Советскому Союзу.

Очевидно, что к моменту проведения Двенадцатого съезда партии китайский лидерский корабль решил перейти на обособленную независимую позицию между Соединенные Штаты и Советский Союз. Теоретически, китайцы останутся равноудаленными от этих двух держав. На практике они, вероятно, продолжат быть ближе к Соединенным Штатам или, по крайней мере, более ва Советского Союза. Но связи с Советским Союзом вскоре будут восстановлены. Китайцы также решили дистанцироваться от США в большей степени, чем в период с 1978 по 1980 год; прежде всего, они хотели избежать зависимого положения в коалиции под руководством США.

В период с 1971 по 1979 гг. их главной целью было предотвратить советско-американскую коалицию против Советского Союза. В результате краха советско-американской разрядки Китай теперь мог позволить себе независимость.

В начале 1980-х годов правительство переборщило с конфронтацией с Советским Союзом, так же как, по их мнению, Соединенные Штаты переборщили с разрядкой в 1970-х годах.

Помимо изменений в американо-советских отношениях, произошло изменение китайского восприятия баланса сил между двумя сверхдержавами. Во второй половине 1970-х годов китайцы увидели тенденцию к усилению советского влияния.

В первой половине 1980-х годов, по их мнению, Соединенные Штаты снова стали сильнее. Они также пришли к выводу, что, несмотря на такие сдвиги, существует в целом стабильный баланс между ними. Эта точка зрения также обеспечивает Китаю лучшую базу для маневрирования без необходимости склоняться в ту или иную сторону, чтобы помочь обеспечить баланс.

Китайский сдвиг мог также отражать разногласия в руководстве страны. Ху Яобанг, чье влияние росло, возможно, отводил Соединенным Штатам менее центральную роль в своей концепции сбалансированной политики Китая, чем Дэн Сяопин. Однако трудно сказать, поскольку позиция Дэнга в отношении триангулярной дипломатии к началу 1980-х годов определенно изменилась по сравнению с тем, что было в конце 1970-х годов.

Как отмечалось ранее, одна из основных областей расхождений и конфликтов в китайской и американской политике после 1980 года касалась третьего мира. Более того, по мере того, как китайцы восстанавливали нормальные отношения с Советским Союзом и стремились установить более тесную идентификацию с Третьим миром, они излагали свою позицию в терминах, призванных сделать их политику ясной. На саммите в Канкуне в 1981 году премьер Чжао Цзыян объединил две сверхдержавы и сказал, что в своем соперничестве они обе представляют угрозу.

Международная безопасность. В статье, опубликованной в октябре 1982 года, вскоре после партийного съезда, прямо отмечалось, что Китай выступал вместе с Соединенными Штатами против Советского Союза по вопросам Афганистана и Кампучии, в то время как он выступал вместе с Советским Союзом против США по вопросам израильской агрессии и южноафриканского апартеида. Однако, - говорится в заключении статьи, - это не означает, что Китай "вступает в союз" с Соединенными Штатами при одних обстоятельствах или становится советским партнером при других. Это как раз доказывает, что ... Китай независим от всех [обеих] сверхдержав". В своих выступлениях на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре 1983 года и снова в сентябре 1984 года министр иностранных дел У Сюэцянь критиковал Соединенные Штаты и Советский Союз с одинаковой резкостью, в 1984 году нападая на Советский Союз по Афганистану и на Соединенные Штаты по Гренаде.

В рамках попытки продемонстрировать солидарность с народами мира Китай вновь подчеркнул свою версию мирного сосуществования. В тридцатую годовщину формулирования пяти принципов мирного сосуществования премьер Чжао Цзыян заявил, что эти принципы, впервые одобренные Бандунгской конференции в 1955 году, "фактически были приняты международным сообществом как основной ориентир в международных отношениях".

Китай также укрепил свои связи с мировым сообществом. Он решительно поддержал дальнейшее развитие международного права, например, Конвенцию по морскому праву в 1982 году (вместе с Советским Союзом и большинством стран мира, за исключением США). В 1980 году Китай присоединился к Комитету по разоружению в Женеве, заняв место Китая, остававшееся вакантным с момента создания комитета в 1962 году. В 1980 году Китай вступил в Международный валютный фонд (МВФ) и Всемирный банк (заменив Китайскую Республику на Тайване). В 1982 году Китай объявил о добровольном увеличении своей бюджетной доли в ООН. В 1983 году он вступил в Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ).

В 1980-е годы Китай продолжал концентрироваться на внутренних делах, а не на обширных внешних отношениях, и сосредотачиваться на внутреннем экономическом развитии, сдерживая периодически возникающее давление в сторону усиления внутриполитического давления.

Политическое инакомыслие и отдельные открытые демонстрации были подавлены; репрессии на площади Тяньаньмэнь были лишь самым крупным случаем. Смена политического руководства, в течение всего этого периода под руководством Дэн Сяопина (несмотря на его номинальную "отставку" из Центрального комитета партии в сентябре 1987 года), была, тем не менее, постоянным балансированием между несколькими авторитетными старшими партийными (часто военными) лидерами и более молодыми политическими и экологическими лидерами. В сентябре 1985 года Дэн организовал масштабную отставку старых консервативных партийных и военных лидеров (включая десять из двадцати четырех членов Политбюро). Но в январе 1987 года его "либеральный" наследник Ху Яобан был смещен и заменен Чжао Цзыяном. Однако после массового и кровавого подавления демонстраций на площади Тяньаньмэнь в июне 1989 года Чжао тоже был смещен. Но на протяжении всего этого периода Дэн придерживался консервативного курса в отношении осуществления политической власти, хотя он последовательно настаивал на проведении существенных экономических реформ.

Независимый внешнеполитический курс, намеченный на II съезде партии в 1982 году, был подтвержден на XIII съезде партии в октябре-ноябре 1987 года. Это означало развитие отношений не только с США и СССР, но и с Японией, странами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕА.Н) и даже с Южной Кореей. В 1997 году (и после него) были завершены переговоры с Великобританией о передаче Гонконга, хотя к концу 1980-х годов Гонконг уже был самым важным торговым партнером Китая (даже опережая Японию), а также каналом для инвестиций и торговли с Тайванем (и для обхода прямых китайских торговых квот, например, с США). Иностранные экономические инвестиции, особенно в ряд специальных экономических зон в городах вдоль побережья, приветствовались. Общим элементом в этих расширенных связях была их прямая поддержка главной цели - внутреннего экономического развития под жестким политическим контролем.

После Тяньаньмэнь китайская политика в оставшуюся часть 1989 года была сосредоточена почти исключительно на управлении кризисом в Китае. В 1990 году и первые восемь месяцев 1991 года внимание сместилось на усилия по восстановлению авторитета Китая в мире. После неудачного консервативного переворота и успешного антикоммунистического контрпереворота в Москве, с августа 1991 по 1992 год китайские лидеры обратили свое внимание на обсуждение причин советского коллапса и определение путей обеспечения того, чтобы их не постигла подобная участь.

Тем не менее, несмотря на основное внимание к внутреннему развитию, в 1980-х годах были предприняты важные шаги в отношениях Китая с Соединенными Штатами и Советским Союзом.

Китайская перестройка внешней политики в сторону более активной независимой роли имела более широкие последствия, но она включала в себя перестройку отношений с другими членами стратегического треугольника: Соединенными Штатами и Советским Союзом.

Американо-китайские отношения

Подход администрации Рейгана к Китаю, когда она вступила в должность в 1981 году, демонстрировал резкое противоречие. С одной стороны, новая администрация выступала за продолжение, даже усиление, усилий по построению американо-китайских отношений на основе стратегического геополитического выравнивания, направленного против Советского Союза. Этот курс был, по сути, продолжением политики, которую Збигнев Бжезинский, советник президента Картера по национальной безопасности, проводил с 1978 по 1980 год. Его энергично проводил государственный секретарь Александр М. Хейг-младший. Она также отвечала антисоветским настроениям президента Рейгана и других членов его администрации. С другой стороны, он вступал в конфликт со вторым курсом, основанным на другом настроении, которого сильно придерживался Рейган и ряд его коллег: сильная симпатия к Китайской Республике на Тайване и неприятие тесных связей с коммунистической Китайской Народной Республикой, особенно за счет Тайваня. Рейган и многие правые консерваторы подвергали администрацию Картера резкой критике по этому поводу. На Рейгана оказывал давление его советник по национальной безопасности Ричард Аллен, чтобы он придерживался этой позиции. Крайними были те, кто испытывал идеологическое неприятие тесного сотрудничества с любой коммунистической страной, даже для того, чтобы использовать одну страну против другой.

Политика в отношении Китая не была первоочередной задачей новой администрации. Хейг, однако, решил упредить этот вопрос. Еще на слушаниях в Конгрессе перед инаугурацией Хейг подчеркнул "совместимость и ... совпадение" американских и китайских "стратегических" интересов. 6 февраля он заставил представителя Государственного департамента заявить о намерении администрации основывать свою политику на американо-китайском нормализационном коммюнике от 15 декабря 1978 года. Этот неожиданный и не проясненный шаг заставил Белый дом сделать справочные комментарии, подчеркивающие контрапункт - намерение президента действовать в строгом соответствии с Законом об отношениях с Тайванем. Эта модель публичного противоречия часто повторялась в последующие месяцы.

Вступив в должность, администрация Рейгана стремилась узнать о масштабах и степени развития америко-китайских отношений, особенно о тайном сотрудничестве в области разведки.1, Динамика развития отношений проявилась в увеличении числа контактов. В 1981 году 80 000 американцев посетили Китай, а 16 000 китайцев посетили США; к середине 1982 года 8 000 китайских студентов учились в американских университетах, а 1 500 американцев проживали в Китае.

Вскоре возникла серьезная проблема, которая и в дальнейшем будет беспокоить американо-китайские отношения. Тайвань, желая определить, изменит ли администрация Рейгана свой курс, с первых же дней работы новой администрации потребовал поставки новых современных боевых самолетов. Хотя администрация некоторое время не занималась этой проблемой, она была очевидна. И Тайвань, и Китай хотели узнать, в каком положении они находятся при новой администрации.

Хейг, при некоторой поддержке вице-президента Джорджа Буша, который в 1973-75 годах был представителем США в Пекине, убедил Рейгана разрешить ему посетить Китай. В середине июня 1981 года Хейг отправился в Пекин, чтобы твердо определить курс американской политики и укрепить американо-китайские связи как оружие в маневрировании с Советским Союзом. Он также надеялся преодолеть сомнения китайцев и успокоить тайваньский вопрос.

Визит Хейга в Пекин в целом рассматривался как шаг к улучшению отношений и выходу за рамки ранних трений по поводу статуса Тайваня, который должен быть предоставлен Соединенными Штатами. Хейг, естественно, оценил поездку как успешную. И в одном косвенном отношении так оно и было. Как сказал Хейг в своих мемуарах: "Поездка дала возможность подтолкнуть бюрократию и администрацию к политике, которую я изо всех сил пытался выработать". Заблаговременно до визита Хейгу удалось добиться от президента одобрения изменения торгового статуса Китая: он был переведен в категорию дружественных, но не союзных стран. Это изменение позволяло передавать несколько более передовые технологии и товары двойного назначения, имеющие как военное, так и гражданское применение, а также позволяло Китаю запрашивать закупку товаров из списка боеприпасов, включая оборонительное оружие, из коммерческих источников США. (В 1980 году министр обороны Bro,rn допускал возможность получения такого статуса, а министр национальной обороны Geng Biao представил список желаемых товаров, но никаких действий по этим запросам предпринято не было).

В Пекине Хейг с большим энтузиазмом объявил о готовности США продать Китаю оборонительное оружие. Его заявление раздражило как китайцев, так и лидеров Белого дома и Пентагона. Хейг был уполномочен сообщить китайцам о принятом решении, но не объявлять о нем публично. Со своей стороны, Дэн и другие китайские лидеры не хотели, чтобы создавалось впечатление, что они согласились на стратегические отношения с Соединенными Штатами, в то время как вопрос Тайваня оставался нерешенным. Это впечатление и недовольство китайцев усилились, когда Хейг также объявил о предстоящем визите генерала Лю Хуацина, заместителя начальника штаба китайской армии, для обсуждения закупок оружия. Опять же, это объявление не было санкционировано китайцами, а когда они подтвердили планируемый визит, они старательно опустили любое упоминание о возможных закупках оружия.3 Хейг не отметил недовольство китайцев в своих мемуарах. Когда он жаловался на реакцию Белого дома, включая обещание президента Ри Гана выполнить Закон об отношениях с Тайванем, сделанное на пресс-конференции в последний день визита госсекретаря, Хейг не отметил, что заявление президента было вызвано публичным чрезмерным увлечением Хейга продажей оружия Китаю. Рейган, как и Дэн, не хотел, чтобы внутренний электорат думал, что нерешенный вопрос Тайваня был отброшен в сторону.

Во время визита Хейга в Китай состоялся обмен разведданными о ситуации в Кампучии (Камбодже) и Афганистане, продолживший в более ограниченном виде обмен (или, точнее, более ранние американские разоблачения) Генри Киссинджера и Збигнева Бжезинского. По окончании визита в прессу просочилась информация о том, что США и Китай ранее создали разведывательные объекты в Синьцзяне для мониторинга советских стратегических военных испытаний.-5 Китайцы, напротив, сохраняли сдержанность в отношении всего этого аспекта отношений (например, присутствие Чжан Чжунци, начальника военной разведки, в составе китайской делегации не упоминалось Синьхуа, Новым китайским информационным агентством).

Тем не менее, в целом, визит Хейга был неудачным. Он разыграл главную карту - продажу оружия - в неподходящее время. Китайцы, вместо того, чтобы быть впечатленными, увидели, что Соединенные Штаты пытаются привязать их к антисоветской линии под американским руководством и на американских условиях, включая вопрос Тайваня. Дэн Сяопин был вынужден публично заявить: "Соединенные Штаты думают, что Китай добивается их благосклонности. На самом деле, Китай не ищет благосклонности какой-либо страны". Выражая надежду на то, что китайско-американские отношения улучшатся, он даже счел нужным сказать: "Если наступит худшее и отношения вернутся к тем, что были до 1972 года, Китай не рухнет ..... Китайский народ... никогда не будет кланяться, карабкаться и умолять о помощи".)

Когда государственный деятель Александр Хейг приехал в Китай, я сказал ему то же самое .... Китай и Соединенные Штаты должны сотрудничать на равных".

Хейг полагал, что китайцы будут настолько соблазнены перспективой продажи американского оружия и стратегического сотрудничества против Советского Союза, что согласятся на продажу американского оружия Тайваню. Он ошибался, о чем должен был догадаться по данным, полученным во время визита бывшего президента Форда в Китай в марте, и по реакции китайцев на спекуляции в американской прессе после утечки информации о том, что Соединенные Штаты намерены разрешить продажу оружия.

Советские лидеры наблюдали за американскими усилиями по укреплению стратегического сотрудничества с Китаем и растущей сдержанностью Китая. Они сделали выводы для советской политики по обоим вопросам.

В течение следующего года американские отношения с Китаем продолжали оставаться напряженными из-за тайваньского вопроса. Это стало ясно, когда вице-президент Буш посетил Китай в мае 1982 года, надеясь, но не сумев использовать свою личную связь для более тесных отношений. Вместо этого китайцы пытались использовать этот визит для давления на Буша с целью добиться изменения позиции США по Тайваню. Главным вопросом стал вопрос о том, будут ли Соединенные Штаты поставлять Тайваню современный истребитель-бомбардировщик FX, но FX также служил символом более широких проблем.9 Китайцы отложили на неопределенное время запланированный визит генерала Лю Хуацина. Даже после того, как в январе 1982 года США приняли решение отказаться от поставок F-5G, они подтвердили продолжение совместного производства F-5E и поставку некоторых подержанных F-104G. Лишь 17 августа 1982 года было достигнуто соглашение на совместном американо-китайском совещании по кукурузе.

К тому времени государственный секретарь И. Ифртиг, который изо всех сил старался продвинуть отношения США с Китаем, стремясь к объединению против Советского Союза, покинул сцену. После почти двух лет правления администрации Рейгана Соединенные Штаты в своих отношениях с Китаем более или менее вернулись к той же точке, на которой они находились, когда администрация только вступила в должность. Ифртиг придавал большое значение роли Китая в мировой расстановке политических сил, особенно в сдерживании советской экспансии. Однако ему не удалось выстроить амеликанскую политику в отношении Китая в соответствии с тем направлением, к которому он стремился, хотя он и помог предотвратить дальнейшее ухудшение амеликано-китайских отношений.

В сентябре 1982 года бывший президент Ричард Никсон посетил Китай, где его приняли с большими почестями, а в октябре Генри Киссинджер также посетил Пекин. Китайцы передали через них администрации Рейгана, что Китай заинтересован в улучшении отношений.

В 1983 и 1984 годах амеликанская политика и дипломатическое общение с Китаем развивались более регулярно, несмотря на то, что сменивший Хейга государственный секретарь Джордж Шульц придавал меньший приоритет отношениям с Китаем и отвергал идеи "китайской карты" и геополитического "тлианга". Несколько визитов на высоком уровне продолжались. Шульц посетил Пекин в феврале 1983 года; министр иностранных дел США торговли Малкольм Болдридж в мае, советник президента по науке Джордж Кестоун в мае и министр обороны Каспар Эйнбергер в сентябре 1983 г. Министр иностранных дел Ву Сюэцян посетил США в октябре 1983 г., а министр национальной обороны Чжан Айпин в июне 1984 г. Наиболее важными политическими визитами были визиты премьер-министра Чжао Цзыяна в Вашингтон в январе и президента Рейгана в Пекин в апреле 1984 года.

Хотя за эти годы не возникло ни одного серьезного вопроса, сравнимого с вопросом о продаже оружия Тайваню, последствия этих разногласий сохранялись, и возникали менее значительные новые раздражители. Например, в первые три месяца 1983 года возник конфликт интересов по поводу торговли, особенно по поводу американских ограничений на импорт текстиля, что стало важным вопросом во время визита Шульца в Пекин в феврале.:i Вскоре после этого, в апреле 1983 года, китайская звезда тенниса перебежала в США, что привело к резкому сокращению культурных контактов Китая примерно на год.36 В мае редактор гонконгской коммунистической газеты был приговорен к десяти годам тюремного заключения как американский шпион.

Тем не менее, некоторые шаги в этом направлении были сделаны. В мае 1983 года Соединенные Штаты еще больше ослабили ограничения на передачу технологий. Китай был переведен в ту же общую категорию (категория V), что и страны Западной Европы, Австралия, Япония и Индия. Каждая продажа по-прежнему должна была рассматриваться в каждом конкретном случае, но символическое значение было значительным, и это изменение позволило расширить свободу действий.

Визит министра обороны в сентябре 1983 года и ответный визит министра обороны Чжана Айпина в июне 1984 года восстановили сдержанные отношения в сфере военной безопасности (несмотря на безответные усилия Уайнбергера по разжиганию более воинственной антисоветской позиции). В августе 1984 года министр ВМС Джон Леман посетил Китай и попытался установить контакты между двумя военно-морскими флотами. Новые отношения, пожалуй, лучше всего назвать выборочным стратегическим сотрудничеством: обмен военными визитами, ограниченные встречи по вопросам разведки и планирования политики, но никаких крупных продаж оружия и сдержанное отношение к определению областей совпадения стратегических интересов. Кроме того, без публичного обсуждения, не было и речи об установлении отношений с Китаем. Конечно, цели в Китае были исключены из плана ядерных военных ударов США (SIOP) в конце 1982 года.

Одной из областей, в которой стратегический интерес сохранялся и сотрудничество процветало до 1989 года, были тайные поставки оружия антисоветским моджахедам, воюющим в Афганистане. К 1983 году из-за слабой координации через Пакистан после 1980 года Соединенные Штаты закупали оружие советской разработки, произведенное в Китае, которое затем передавалось моджахедам.

И США, и Китай предприняли некоторые усилия и пошли на компромиссы для улучшения отношений в 1983-84 годах.

Визит премьера Чжао Цзыяна в США в январе 1984 года был самым важным после визита Дэн Сяопина пятью годами ранее. В китайских комментариях этот визит был назван "важным событием в истории отношений между Китаем и США", поскольку он состоялся в "критический момент" этих отношений. Хотя были отмечены существенные разногласия, особенно по вопросу Тайваня, было сказано, что визит прояснил соответствующие позиции, был "плодотворным" и "позитивным" и "заложил хорошую основу для дальнейшего развития отношений".

Особое значение имел визит президента Рейгана в Китай. Казалось, он был потрясен открытием, что Китай - это многоцветный гобелен, а не просто красное море. Действительно, по возвращении президент Рейган, который более тридцати лет выражал яростную враждебность к "Красному Китаю", с восторгом рассказывал о своем опыте пребывания в "так называемом коммунистическом Китае" (и выражал оптимизм по поводу того, что китайцы в своих экономических реформах придерживаются капиталистических принципов). Ил также, казалось, не заметил, что его усилия по созданию антисоветского альянса, который, как он (и его ближайшие советники) предполагал, будет прочным, на самом деле были отвергнуты, а его антисоветские заявления подверглись цензуре со стороны китайцев. Главным достижением, поспешным для визита на саммит, стало соглашение о сотрудничестве в области мирного использования ядерной энергии, которое включало американскую помощь в разработке китайских ядерных энергетических реакторов. При ближайшем рассмотрении и после дальнейших обсуждений после встречи на высшем уровне оказалось, что соглашение не обеспечивало минимально необходимых гарантий против распространения ядерного оружия среди третьих держав, а оппозиция была настолько сильной, что оно не могло быть представлено на рассмотрение Конгресса до тех пор, пока не прошло более года других обсуждений. Тем не менее, Рейган обратился к Никсону по поводу его встреч на высшем уровне с коммунистическими державами, назвал развивающиеся отношения между Китаем и США "одним из главных событий послевоенной дипломатии" и выразил надежду, что "эта наша важная, новая дружба будет зреть и процветать".

Таким образом, американо-китайские отношения к 1983-84 гг. вернулись на путь нормального развития, хотя все еще страдали от периодических вспышек в основном неурегулированных разногласий по поводу Тайваня. Однако они не вернулись к ситуации, которая преобладала с 1978 по 1980 гг. Во-первых, начиная с 1981 года Китай не занимал такого центрального места в мышлении американских лидеров (за исключением Хейга в период его пребывания в должности, но и он был разочарован в своих попытках определить политику). Киссинджер, с его образом гибкого трехстороннего баланса сил, и Бжезинский, с его целью более активного американо-китайского сотрудничества против Советского Союза, в разных отношениях отводили Китаю более значительную роль, чем администрация Рейгана. Запоздалый энтузиазм Рейгана после его визита весной 1984 года и интерес Шульца, также в значительной степени вызванный его собственным визитом, не были основаны на геополитической концепции мировой политики и ни в коей мере не имели такого значения, как энтузиазм Никсона и Картера. Более того, администрация Рейгана (включая Хейга) неявно предполагала, что Китай больше заинтересован в улучшении отношений, чем Соединенные Штаты, и что поэтому Соединенные Штаты могут размахивать перспективой продажи оружия, но при этом игнорировать китайские интересы, включая Тайвань.

Одним из признаков изменения американского взгляда на роль Китая стало заявление министра Шульца через месяц после его визита. В нем он приписал Китаю скорее региональную, чем глобальную роль, а также роль в "сопротивлении советской агрессии". Китайцам не понравилась ни та, ни другая характеристика, особенно потому, что в той же речи Шульц четко указал на гораздо более важную роль Японии в американском мышлении (как и президент Рейган), а также повторил комментарий президента, сказав, что "прогресс в американо-китайских отношене должно происходить за счет отношений с другими нашими друзьями... включая... народ Тайваня".

В ответ китайцы ухудшили свои отношения с Соединенными Штатами. И некоторые элементы ранних общих интересов ослабли. В частности, успехи Китая в повышении внутреннего производства зерна резко сократили потребность в импорте зерна. В результате такого сочетания политических и экономических обстоятельств китайцы к концу 1984 года не выполнили условия четырехлетнего соглашения с США по зерну (недозакупив зерна на сумму около 475 миллионов долларов, 3,8 миллиона метрических тонн из 6 миллионов в год, предусмотренных соглашением). После этого соглашение было признано недействительным.

В начале 1984 года были арестованы два китайца, пытавшиеся вывезти из США запрещенные к экспорту высокие технологии. Гораздо более серьезным, хотя и не повлиявшим непосредственно на развитие отношений, был арест в ноябре 1985 года ветерана-аналитика ЦРУ китайского происхождения Ларри Ву-Тай Чина, который служил китайским шпионом с 1952 года.

В 1985-88 годах отношения продолжали развиваться в основном в том же русле, что и в 1983-84 годах. В июле 1985 года президент Ли Сяньнянь посетил Соединенные Штаты, и соглашение о сотрудничестве в области мирного ядерного оружия, преждевременно объявленное более года назад по случаю визита президента Рейгана в Китай, было наконец подписано. В октябре 1985 года вице-президент Буш вновь посетил Китай, а в мае 1986 года в США приехал вице-премьер Яо Илин. Как отмечается в последующем обсуждении, эти обмены параллельны аналогичным взаимным визитам на высоком уровне между СССР и Китаем в середине 1980-х годов.

Продолжались также американские и китайские военные визиты, не имеющие аналогов в китайско-советских отношениях. В январе 1985 года Китай посетил генерал Джон В. Весси-младший, председатель Объединенного комитета начальников штабов. Было достигнуто предварительное соглашение о визите эсминцев ВМС США в Шанхай.

Запланированный заход американских ВМС в порт сел на мель из-за отказа США подтвердить, что на борту кораблей нет ядерного оружия. Генеральный секретарь Ху Яобанг сам заявил, что на кораблях не будет ядерного оружия, и Соединенные Штаты оказались в затруднительном положении, тем более что в это время они были втянуты в серьезный спор с Новой Зеландией из-за новой политики этой страны, запрещающей заход в порт кораблям с ядерным оружием, что противоречило давней американской политике отказа подтвердить или опровергнуть наличие ядерного оружия на любом корабле... Вопрос затянулся на месяцы; корабли посетили Китай только в ноябре 1986 года. Китайцы представили визит Весси как шаг в развитии китайско-американских двусторонних отношений, а не как расширение стратегического сотрудничества.

Во время повторного визита начальника Генерального штаба Ян Дэчжи в США в мае 1986 года был проведен аналогичный ряд посещений военных объектов и дальнейшее обсуждение возможных продаж военной техники. Обсуждалась возможность проведения в будущем совместных учений вооруженных сил.51 Ян Дэчжи также посетил штаб-квартиру главнокомандующего Тихоокеанским флотом США адмирала Рональда Хейса на Гавайях.

Американский интерес к продаже таких технологий, как радары и авионика, уже изменил обычную ситуацию в КОКОМ, в настоящее время Соединенные Штаты добиваются большинства исключений из запретов на продажу в коммунистические страны. В октябре 1985 года, к моменту объявления вице-президента Буша во время его визита в Китай, Соединенные Штаты получили согласие своих союзников на ускорение такого утверждения. Тем не менее, продажа военных технологий продвигалась медленно.

В октябре 1986 года министр обороны Уайнбергер вновь посетил Китай. Никакого серьезного развития отношений не произошло, но был достигнут дальнейший "медленный, но устойчивый прогресс" (по словам Уайнбергера) в продаже военных технологий. К этому времени основной продажей стало передовое оборудование авионики для китайского истребителя F-8, которое не включало в себя американскую передовую электронику, но стало большим толчком для китайцев, и при оценке в 500 миллионов долларов стало крупнейшей продажей военного оборудования. Месяцем позже состоялся визит американского флота Nmy в Циндао - первый такой визит с 1949 года (когда американские корабли Nvy ушли со стоянки в этом же порту, тогда известном на английском языке как Цинтао). Эйнбергер торжественно объявил о визите корабля в Пекине (хотя он был опережен, намеренно или нет, предыдущим тихим китайским объявлением).

Однако политические и стратегические аспекты американо-китайских отношений не вернулись к максимуму 1978-80 годов. Единственной областью, в которой наблюдался постоянный рост, была торговля. К середине 1980-х годов китайско-американская торговля стала гораздо более важной, чем торговля с Советским Союзом. В 1985 году американо-китайский товарооборот достиг более 87,7 миллиарда, что в четыре раза превышало объем торговли СССР с Китаем (Sl,9 миллиарда) и более чем в два с половиной раза - объем торговли США с Советским Союзом (82,9 миллиарда).

В речи, подытоживающей политику США в отношении Китая в декабре 1986 года, помощник секретаря по делам Восточной Азии и Тихого океана Гастон Сигур-младший стремился подчеркнуть "консенсус" (которого явно не хватало в 1981 году), "согласованность" (также отсутствовавшую в 1981 году) и "стабильность" (применяемую как к политике США, так и к ее цели в Китае - "политически стабильный, модернизирующийся Китай находится в лучшем положении, чтобы противостоять внешнему [советскому] давлению и запугиванию и с меньшей вероятностью станет разрушительным фактором в Азии"): Самым впечатляющим элементом в замечаниях секретаря Сигура было подтверждение общей американской и китайской обеспокоенности по поводу "советских действий, угрожающих международному миру и безопасности". Хотя он не указал конкретные действия, он продолжил обсуждение речи Горбачева во Владивостоке как угрожающего развития событий - "Мы считаем, - сказал он, подразумевая консенсус, - что эта речь - "только начало нового раунда советской активности в Азии". Москва может попытаться усилить свое влияние в регионе с помощью тонкой тактики, призванной преодолеть подозрения большинства азиатов относительно советских намерений". Но он выразил уверенность в том, что "наши друзья и союзники в регионе не впечатлены пустой риторикой.... Они будут судить о Москве по ее действиям, а не по словам". Затем он взял на вооружение три обозначенных Китаем препятствия на пути к улучшению отношений: вывод советских войск из Афганистана, вывод вьетнамских войск из Кампучии и сворачивание советского военного строительства вдоль китайских границ с 1960-х годов. Он также призвал к сокращению развертывания SS-20 в Азии и уменьшению военной поддержки Северной Кореи и заключил: "Я не испытываю оптимизма по поводу того, что Советский Союз предпримет какой-либо из этих шагов". Это был очень плохой прогноз, поскольку Советский Союз в течение следующих трех лет предпринял все эти шаги. "В отличие от этого, - по его словам, - Соединенные Штаты вели тесный и позитивный диалог с друзьями и союзниками во всем регионе", включая Китай.4 И снова "контраст" выдавал остаточные жесткие предположения о советской политике, которые уже устарели. Несколько месяцев спустя Сигур все еще перечислял в качестве основного элемента американского "консенсуса", что "наши долгосрочные внешнеполитические цели в Восточной Азии требуют от нас ответа на советский стратегический и геополитический вызов, и "что для этого мы должны сохранять единство интересов с крупными азиатскими государствами, такими как Китай".

Американская политика, однако, уже менялась. \\В марте 1987 года министр иностранных дел Шульц посетил Китай на шесть дней, а в июле 1988 года он еще раз подчеркнул важность китайской экономической реформы и американо-китайских экономических отношений. Обсуждались китайско-советские отношения, но, несмотря на общий скептицизм в отношении того, насколько далеко Советский Союз готов пойти в реализации своего нового мышления, главным было согласие американцев с тем, что улучшение китайско-советских отношений отвечает интересам всех. К середине 1988 года заместитель министра по политическим вопросам Майкл Х. Армакост, отметив, что "китайско-советские отношения уже улучшаются", предсказал дальнейшую нормализацию и согласился с тем, что это отвечает интересам обеих стран, а также Соединенных Штатов. А в Пекине в июле 1988 года секретарь Шульц высоко оценил тот факт, что "успех нашего опыта нмв отражается в параллельных усилиях наших двух стран по снижению напряженности в отношениях с Советским Союзом".

К середине и концу 1980-х годов как позитивные, так и негативные изменения в китайско-американских отношениях основывались на других соображениях, нежели исчезающая трехсторонняя геополитика. Один позитивный элемент - продажа американского оружия Китаю - действительно имел корни в старой общей антисоветской политике. Но все большее значение приобретали трения из-за возражений США против продажи Китаем оружия другим странам, прежде всего ракет Ирану (а также Пакистану и Саудовской Аравии). В октябре 1987 года этот вопрос привел к мягким санкциям на шесть месяцев ("временное ограничение на дальнейшую либерализацию контроля КОКОМ" в торговле с Китаем) и, в свою очередь, к тому, что Китай стал раздражать американский "политический шантаж" и "гегемонизм", представляя "угрозу стабильным китайско-американским отношениям".

Помимо двусторонних трений (несмотря на успехи) в торговле, американская критика китайских нарушений прав человека также стала более заметным вопросом. Беспорядки в Тибете, особенно после широко разрекламированного визита изгнанного Далай-ламы в США осенью 1987 года, были направлены против США китайскими лидерами, а последующее подавление тибетцев, в свою очередь, возмутило американцев. (Конгресс был более склонен к реакции, чем администрация; Сенат единогласно проголосовал за решительное осуждение осенью 1987 года, но администрация не сделала ничего, кроме как "подтвердила нашу твердую приверженность уважению прав человека в Тибете, как и во всем мире" (риторика, а не дела, чтобы применить различие Сигура в менее удобном контексте).

Еще одним элементом трений стала возросшая осведомленность американцев, если не сказать возросшая активность Китая, в отношении шпионажа в США. Два китайских дипломата в Вашингтоне были арестованы и объявлены персонами нон грата в декабре 1987 года. Ряд других случаев китайского шпионажа в конце 1980-х годов не были преданы огласке Соединенными Штатами, чтобы еще больше не испортить американо-китайские отношения.

С другой стороны отношений, на слушаниях в комитете по безопасности в США пришлось раскрыть секретное руководство по безопасности Министерства обороны, в котором Китай (наряду с Советским Союзом, Вьетнамом, Кубой и другими странами) был включен в список враждебных стран. Учитывая все публичные заявления о дружбе, этот секретный список вызвал некоторое замешательство в Китае (даже если для руководства страны это не стало настоящим сюрпризом). Министерство иностранных дел отметило, что такой список "противоречит многочисленным официальным заявлениям американского правительства".

Тем не менее, американо-китайские отношения продолжали идти по пути нормального развития до середины 1989 года. Новая администрация Буша, если можно так сказать, придала импульс отношениям. Одной из первых зарубежных поездок президента Буша была поездка в Китай в феврале 1989 года. Иль опирался на свою предыдущую службу там в начале 1970-х годов и с оптимизмом оценивал состояние американо-китайских отношений. Однако никаких новых инициатив не последовало. Более того, визит был омрачен тем, что Китай предотвратил встречу с диссидентом, что подчеркнуло проблему прав человека. Тем не менее, весной 1989 года в стране сохранялось широко распространенное чувство, что в США в отношении Китая все еще граничит с эйфорией, хотя и в меньшей степени, чем в середине 1980-х годов.

Переломным моментом в отношениях для Соединенных Штатов стало жестокое подавление мирных демонстрантов на площади Тяньаньмэнь 3-4 июня 1989 года, в результате которого погибли сотни людей. Эйфория сошла на нет. Тем не менее, президент Буш проявил сдержанность, не пойдя дальше риторических возражений, несмотря на возмущение широкой общественности и Конгресса. Дальнейшие военные контакты были быстро приостановлены, а две недели спустя (20 июня) было объявлено, что все обмены высокопоставленными представителями правительства США с Китаем приостанавливаются. Эта санкция, однако, была быстро отменена секретной отправкой советника по национальной безопасности Брента Скоукрофта и заместителя государственного секретаря Лоуренса Иглбургера в Пекин всего две недели спустя - хотя об этом визите стало известно только через полгода. В октябре бывший президент Ричард Никсон растопил лед визитом в Пекин, а в ноябре его посетил Генри Киссинджер. Дэн Сяопин предположил Никсону, что Соединенные Штаты причастны к разжиганию беспорядков в Китае, и сказал ему, что улучшение отношений зависит от Соединенных Штатов.69 Затем, в качестве неожиданного шага, Скоукрофт и Игл Бюргер посетили Пекин в начале декабря, что все еще считалось первым нарушением шестимесячного запрета на официальные контакты на высоком уровне. Это было воспринято и описано как "рискованная авантюра" и вызвало много споров, спровоцировав волну критики в Конгрессе. Затем, в разгар этих дебатов, появилось потрясающее раскрытие (основанное на китайской утечке) того, что два официальных лица также ездили в Пекин в начале июля, что стало насмешкой над публичным запретом на официальные контакты.

Когда китайцы отменили военное положение в Пекине в январе 1990 года, Соединенные Штаты сняли свою главную санкцию - запрет на предоставление Китаю кредитов Всемирного банка. Но общественные дебаты продолжались, включая жаркие споры по поводу продления торгового статуса наибольшего благоприятствования в мае, хотя администрация одержала верх в его предоставлении. В ноябре министр иностранных дел Цянь Цичэнь был принят в Вашингтоне для переговоров с Бейкером и даже на короткое время с президентом Бушем, но без видимых результатов.

В течение 1991 года отношения продолжали колебаться, то взлетая, то падая. Сохранялись одни и те же проблемы: продажа Китаем военных технологий странам Ближнего Востока; вопросы прав человека, включая экспорт продукции, произведенной заключенными ("рабский труд"); нарушения в торговле, такие как нарушение Китаем авторских прав и компьютерного программного обеспечения; высокий профицит торгового баланса Китая с Соединенными Штатами, сокращающий импорт и стимулирующий экспорт текстиля. В апреле Соединенные Штаты вновь посетил Далай-лама, и его принял президент Буш. В 1990-91 годах Китай также сократил академические обмены. В ноябре министр Бейкер посетил Пекин, что было признано авантюрой и оказалось проигрышным. Он получил лишь туманные заверения в ограничении экспорта военных технологий. Но не так уж много было потеряно в результате этих усилий (в отличие от двух провальных миссий "Скоукрнфт - Иглхургер").

Китай, однако, объявил, что будет придерживаться Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Согласие Китая также сделало возможной поддержку Советом Безопасности ООН войны в Персидском заливе против Ирака. В целом, отношения с июня 1989 года до конца 1991 года (и далее) были отмечены новой напряженностью и неоднозначными отношениями между Китаем и США, но практически не имели никакого отношения к отношениям обеих держав с Советским Союзом (или, после конца 1991 года, с Россией). Треугольника больше не было.

В целом, после начала 1980-х годов американо-китайские отношения приобрели гораздо более рутинный характер, чем в быстро меняющиеся 1970-е годы, и тому было несколько причин. Во-первых, американская политика способствовала резкому изменению трехсторонних геополитических отношений в 1980-х годах. Вторым важным новым элементом, способствовавшим возникновению такой ситуации в 1980-х годах, было, как уже говорилось ранее, изменение политики Китая. В-третьих, изменились китайско-советские отношения, что стало результатом переоценки китайской стороной трехсторонних отношений и советской переоценки и желания снизить напряженность и улучшить отношения.

Китайско-советские отношения

В 1981-82 годах китайцы решили возобновить прямые переговоры с Советским Союзом, чтобы усилить позиции Китая в трехсторонней дипломатии, сохранив при этом независимость. В 1970-х годах китайцы хотели более конфронтационных отношений между США и Советским Союзом и поэтому выступали против разрядки между ними. Одной из важных причин такой позиции было желание уменьшить способность Советского Союза оказывать давление на Китай. Другой причиной было увеличение возможности для Китая играть более активную роль в трехсторонней дипломатии, а это требовало улучшения отношений как с Советским Союзом, так и с Соединенными Штатами, чтобы получить больше рычагов влияния на обе сверхдержавы. Наконец, этот изменившийся треугольник позволил бы Китаю проводить свою более независимую политику в мире, особенно в странах третьего мира.

Намерения Китая стали предельно ясны, когда он призвал к возобновлению китайско-советских пограничных переговоров в течение трех дней после завершения визита госсекретаря Хейга в Китай в июне 1981 г. Китайцы, однако, как уже отмечалось, ранее наметили три "препятствия" или условия для любого серьезного улучшения отношений с Советским Союзом: вывод советских войск из Афганистана, вывод вьетнамских войск из Кампучии и сворачивание советского военного строительства вдоль китайских границ с конца 1960-х годов (включая вывод советских войск из Монголии). Это были жесткие условия, и Советы изначально рассматривали их как препятствующие реальному улучшению ситуации, если китайцы на практике не изменят свою позицию. В конечном итоге, однако, Советский Союз должен был уступить по всем трем пунктам.

Советская политика в отношении Китая также была подвижной. В 1981 и 1982 годах Советский Союз несколько раз брал на себя инициативу в попытках возобновить китайско-советский диалог, прерванный Китаем в начале 1980 года (вскоре после его начала) в ответ на советскую интервенцию в Афганистан. На двадцать первом съезде партии 23 февраля 1981 года Брежнев выразил желание улучшить отношения с Китаем и предложил выработать меры по укреплению доверия; китайцы быстро отвергли эту идею. 25 сентября 1981 года в непубличном послании Советы предложили провести приостановленные пограничные переговоры. Китайцы не отвечали в течение трех месяцев, что говорит о длительном разрыве отношений.

В феврале 1982 года премьер-министр Николай Тихонов воинственно заявил, что Советский Союз не откажется "от конкретных шагов, направленных на улучшение отношений", если переговоры будут вестись "на основе равенства и в духе взаимопонимания", но он подчеркнул, что "этот процесс не должен быть односторонним"."В следующем месяце в Ташкенте Брежнев пошел гораздо дальше в примирительном направлении, заявив: "Вы никогда не считали нормальным состояние вражды и отчуждения между нашими странами" и "Вы готовы без предварительных условий выработать взаимоприемлемые меры по улучшению советско-китайских отношений на основе взаимного уважения интересов друг друга". Брежнев также заявил, что Советы не "отрицают существование социалистического государства".

В своей речи в Баку в сентябре Брежнев повторил советскую заинтересованность в улучшении отношений с Китаем, как и на встрече с военными лидерами в Москве в октябре незадолго до своей смерти. Важно отметить, что в этом последнем случае он связал советский интерес к улучшению отношений с Китаем с ухудшением советских отношений с Соединенными Штатами.

Двенадцатый съезд партии в сентябре 1982 года снял прежний тезис о том, что Советский Союз является "главным источником опасности новой мировой войны", и сопутствующее предложение о необходимости создания глобального единого фронта (то есть, вместе с Соединенными Штатами) против "советского гегемонизма". Тем не менее, Москва по-прежнему рассматривалась как "серьезная угроза" безопасности Китая, которую необходимо устранить до полной нормализации отношений. Более конкретно, Ху Яобан сослался на три препятствия и заявил, что нормализация отношений с Советским Союзом зависит от того, предпримут ли Советы "практические шаги по устранению угрозы безопасности нашей страны". Но китайцы, сохранив три препятствия (или условия) в принципе, вскоре отбросили их на практике, согласившись проводить раз в полгода "консультации" по нормализации отношений заместителями министров (так называемыми "специальными представителями"). Эти переговоры начались в Москве в октябре 1982 года между заместителями министров иностранных дел Леонидом Ф. Ильичевым и Цянь Цичэнем. В ходе переговоров, когда китайцы подняли вопрос о трех условиях, Советы отказались обсуждать их на том основании, что они касаются третьих стран. Тем не менее, диалог был возобновлен".

Эти шаги Китая по улучшению отношений с Советским Союзом сопровождали шаги, предпринятые им для улучшения напряженных отношений с Соединенными Штатами (коммюнике о тайваньском оружии, напомним, было подписано 16 августа 1982 года). Китай не переключился с Соединенных Штатов на Советский Союз. Он применял стратегию Никсона-Киссинджера, направленную на завоевание рычаги в трехсторонней дипломатии путем улучшения отношений с обеими другими державами.

Советская политика в 1982 году также перешла от преимущественно антагонистической линии по отношению к Китаю, которая периодически сопровождалась призывами к улучшению отношений, к позиции, направленной преимущественно на сближение. Этот сдвиг отразился в прекращении в 1982 году советской публикации серийного сборника полемики и критических комментариев по китайской политике под названием "Опасный курс". Впервые опубликованный в 1969 г., он состоял из одиннадцати томов, последний из которых был подписан в печать 30 декабря 1981 г. и вышел в начале 1982 г. Аналогичным образом, полемические статьи с нападками на китайскую военную политику, которые были характерны для советской военно-профессиональной литературы, прекратились в 1982 г.

Преемники Брежнева призывали к улучшению отношений. Министр иностранных дел Хуан Хуа был ненадолго принят Андроповым и провел девяносто минут с Громыко по случаю похорон Брежнева в ноябре 1982 года. Андропов в своем первом важном выступлении в качестве нового лидера партии сослался на речи своего предшественника в Ташкенте и Баку и, как бы опровергая домыслы о разногласиях в Москве, подчеркнул "убежденность всей нашей партии, ее стремление смотреть вперед" в поисках улучшения отношений. Он также отметил: "Мы внимательно следим за каждым положительным ответом на это с китайской стороны". В августе 1983 года Андропов заявил, что "в последнее время в наших отношениях наметились определенные положительные тенденции", хотя "нынешний уровень двусторонних отношений еще далек от того уровня, который, по нашему убеждению, должен существовать между такими крупными и тем более соседними державами".

Фактический ход китайско-советских отношений в 1983-84 годах оставался на более нормальной основе, чем это было до 1982 года, но все еще включал в себя не более чем полугодовые консультации заместителей министров иностранных дел и скромное улучшение торговли. Раздражители продолжали существовать.

Китайские претензии на советскую территорию появились в прессе в январе 1983 года, подстегнутые советской статьей. Более важным, хотя и не ставшим проблемой, препятствующей развитию отношений, было растущее внимание Китая к развертыванию советских баллистических ракет SS-20 в Азии в пределах досягаемости Китая (108 были развернуты к 1983 году; в конечном итоге 171 были развернуты к 1985-86 годам, прежде чем все силы были расформированы в соответствии с Договором INF 1987 года).

В начале и середине 1980-х годов Советский Союз и Китай не предпринимали никаких действий, чтобы ослабить предполагаемые угрозы другой стороны. Советский Союз, например, сократил частоту военных учений вдоль китайской границы. А китайцы, в рамках начавшегося в 1985 году радикального сокращения и модернизации китайской армии, сократили силы, развернутые вдоль китайско-советской границы.

Советы пытались удержать отношения как с Китаем, так и с США от ухудшения, отчасти для того, чтобы предотвратить возврат к более тесным китайско-американским связям. Они также стремились не допустить успеха Китая в его попытках занять место на вершине треугольника, или в равновесии, но у них было мало рычагов влияния. Одним из небольших признаков их тандемного подхода к двум другим державам может служить тот факт, что старшие специалисты по Китаю и США в Министерстве иностранных дел в Москве были одновременно повышены до ранга заместителя министра.

Полугодовые раунды переговоров заместителей министров продолжались, но без существенных достижений. В марте 1983 года Советы предложили заключить пакт о ненападении, но китайцы отклонили эту идею. В августе 1983 года Андропов снова предложил меры по укреплению доверия, но китайцы не отреагировали. Визит первого заместителя премьер-министра СССР Ивана Архипова, запланированный на май 1984 года, был отложен Советами из-за возобновившихся вьетнамо-китайских пограничных боев в апреле - и, возможно, из-за раздражения по поводу визита президента Рейгана в Пекин. Министры иностранных дел Китая и СССР, все же встретились в течение шести часов в Нью-Йорке в сентябре 1984 года, чтобы продолжить диалог.

Две страны также договорились о расширении торговли. В апреле 1983 года в одном из регионов была открыта китайско-советская граница.

В последующие несколько лет последовали другие подобные соглашения о местной торговле. С 1983 по 1984 год объем торговли увеличился, достигнув 1,2 млрд. сингапурских долларов (примерно одна четвертая часть китайско-американской торговли). Одной из причин такого роста было осознание китайцами того, что их промышленные предприятия и система экономического планирования по-прежнему в значительной степени ориентированы на советскую систему. Но китайцы также продолжали обращаться за новыми технологиями к Японии и Западу, в то время как сми сдерживали продажу передовых технологий, ожидая улучшения общих отношений.

В начале и середине 1980-х годов китайцы продолжали улучшать контакты со странами Восточной Европы. Прорывом стал визит Флу Яобана в Румынию и Югославию в мае 1983 г. "Реакция Советов была гораздо менее тревожной, чем на предыдущие шаги по развитию контактов в конце 1970-х годов, особенно на визит Хуа Гофэна в Восточную Европу в 1978 году. Такие визиты стали нормой, а к июню 1987 года привели к визиту самого высокого уровня за последние три десятилетия, когда лидер партии Чжао Цзыян посетил Польшу, Восточную Германию, Чехословакию, Венгрию и Болгарию.

К концу 1984 года китайско-советские отношения начали двигаться вперед со скромного плато, достигнутого в 1982-84 годах. В сентябре состоялась встреча министров иностранных дел Громыко и Архипова в Нью-Йорке, о которой и в Москве, и в Пекине отзывались исключительно положительно. В декабре 1984 года Архипов посетил Пекин, что стало самым высокопоставленным визитом со времен встречи Алексея Косыгина с Чжоу Эньлаем в пекинском аэропорту в 1969 году. Он был хорошо принят и во время своего восьмидневного пребывания посетил несколько экономических объектов и встретился с несколькими ведущими китайскими руководителями. Были достигнуты соглашения об экономическом, научном и технологическом сотрудничестве, и было решено создать китайско-советскую комиссию по экономическому, торговому, научному и технологическому сотрудничеству. Особо следует отметить, что вице-премьер Яо Илин обратился к советскому посланнику как к "товарищу" Архипову - политически значимое изменение по сравнению с практикой четвертьвекового отчуждения. Тем не менее, ему также напомнили о трех препятствиях для полноценного развития отношений.

Незадолго до смерти Черненко, в марте 1985 года, Москву посетила первая китайская парламентская делегация. По случаю выбора Горбачева в качестве преемника Черненко генеральный секретарь Ху Яобан направил поздравление Коммунистической партии Китая, и это послание и ответ составили первый обмен приветствиями между двумя коммунистическими партиями с первых хмщевских лет. Член Политбюро Пэн Чжэнь, посетив советское посольство в Пекине, чтобы выразить соболезнования в связи со смертью Черненко, назвал его преемника товарищем Горбачевым, повторив использование братского партийного обращения, которое впервые было дано Архипову четырьмя месяцами ранее. Затем вице-премьер Ли Пэн, представлявший на похоронах Китай, назвал Советский Союз социалистической страной (впервые повторив обращение Брежнева к социалистическому Китаю тремя годами ранее). Горбачев в своей первой речи в качестве нового партийного лидера призвал к "серьезному улучшению" отношений с Китаем, которое, "при взаимности", по его мнению, вполне возможно. Пекин ответил, ссылаясь на "позитивный подход" Горбачева. Горбачев также приветливо принял Ли Пэна и его делегацию - в отличие от того, как Черненко вообще не принял вице-премьера, когда тот присутствовал на похоронах Андропова годом ранее.

Горбачев действительно стремился улучшить отношения с Китаем. В одной из первых внешнеполитических инициатив, которая также преследовала более широкие цели, он попытался в мае 1985 года (во время визита премьер-министра Индии Раджива Ганди) возродить предложения Брежнева десятилетней давности по созданию азиатского механизма коллективной безопасности, но с существенным отличием: Китай (наряду с Индией) был предложен в качестве ключевого члена, а не как неназванный объект предыдущего предложения. Похоже, он имел в виду паназиатский договор и постоянный форум, подобный хельсинкскому процессу СБСЕ в Европе. Эта инициатива не принесла никаких первых результатов, но помогла заложить основу для последующего улучшения. Примерно в то же время, по негативному стечению обстоятельств (незапланированному разве что Вьетнамом), на вьетнамо-китайской границе вновь вспыхнули локальные столкновения.

В июле 1985 года вице-премьер Яо Илинь, приехавший в Москву с ответным визитом Архипова, подписал новый пятилетний торговый пакт, как и предполагалось на декабрьских переговорах в Пекине, предусматривающий дальнейшее значительное увеличение торговли. Советские технические специалисты также вновь появились в Китае впервые с 1960 года для оказания помощи в модернизации семнадцати заводов, первоначально поставленных Советским Союзом в 1950-х годах, а также семи новых.

27 июля 1985 года Советский Союз без огласки закрыл подпольное антикитайское радио КНР на китайском языке (Ba Yi; "август l", день китайской армии), транслировавшееся на Китай более двух десятилетий. Это устранило главный раздражитель для китайцев.

Ближе к концу года произошло еще несколько событий, которые оставили тенденцию развития отношений неопределенной. В декабре заместитель министра иностранных дел Михаил Капица, посетивший Пекин, получил предварительное согласие Китая на обмен визитами между министрами иностранных дел в течение корпоративного года. Советы неразумно просочили эту новость в прессу, в результате чего китайцы сочли необходимым заявить, что такие визиты должны ожидать прогресса в решении трех препятствий, что сделало перспективу встреч гораздо менее вероятной. И в �fos cow, хотя Горбачев принял вице-премьера Ли Пэна, официальные лица Смиэта заявили, что встреча была не очень успешной. Горбачев, как сообщается, получил отпор, когда он добивался возобновления межпартийных контактов и призывал китайцев принять участие в предстоящем съезде советской партии.

Также в декабре был угнан советский коммерческий реактивный авиалайнер в Китай. Однако самолет и экипаж были быстро возвращены, и китайцы судили угонщика (второй пилот, советский гражданин среднеазиатского происхождения).

Китайцы не прислали делегацию на двадцать седьмой съезд партии в Москве в феврале-марте 1986 года. На съезде Горбачев уделил Китаю необычное внимание (это была единственная социалистическая страна, упомянутая по имени, и он посвятил ей два абзаца). В теплых выражениях он сказал: "Можно с удовлетворением говорить об определенном улучшении отношений Советского Союза с его великим соседом - социалистическим Китаем".

В марте Архипов снова посетил Пекин и встретился с премьером Чжао Цзыяном, хотя прием ему был оказан более прохладный, чем пятнадцатью месяцами ранее. В апреле в Пекин был направлен новый, более высокопоставленный советский посол Олег Трояновский, и был произведен ряд других важных кадровых перестановок.

Помимо отказа от советских усилий по развитию партийных отношений, китайцы отклонили и ряд других предложений. В январе 1986 года они снова отклонили советское предложение о заключении пакта о ненападении. В апреле они отклонили предложение министра иностранных дел Шеварднадзе о встрече на высшем уровне, заявив, что оно "нереально". (Это советское предложение, возможно, возникло из китайского предложения о встрече на высшем уровне, которое, по сообщениям, было передано Горбачеву в декабре, и которое, однако, было бы обусловлено прогрессом в преодолении трех препятствий).

Кажется очевидным, что к 1985 году китайские лидеры решили, что Советский Союз хочет улучшить отношения, но не уступить по трем препятствиям. Хотя китайцы были готовы к нормализации государственных отношений с Советским Союзом и взаимовыгодной торговле, они пришли к выводу, что если они хотят иметь рычаги влияния, чтобы добиться какого-либо движения. В связи с этим им придется сдерживать дальнейшие шаги по развитию отношений до тех пор, пока не произойдет какое-то движение со стороны Советского Союза.

Советские лидеры, в свою очередь, явно хотели улучшить отношения с Китаем, но сначала они не были готовы пожертвовать интересами безопасности, которым, по их мнению, служили их союз с Вьетнамом, постоянное военное присутствие в Афганистане (хотя уже в 198.5 г. они пересматривали это обязательство) и развертывание вооруженных сил на Дальнем Востоке, в том числе вдоль китайской границы.

В своей большой речи о советской политике в Азиатско-Тихоокеанском регионе во Владивостоке в середине 1986 года Горбачев отметил "заметное улучшение" отношений с Китаем "за последние годы" и сказал: "Я хотел бы подтвердить, что Советский Союз готов в любое время и на любом уровне самым серьезным образом обсудить с Китаем вопросы дополнительных мер по созданию атмосферы добрососедства"."Он сообщил о достигнутых или ожидаемых соглашениях о сотрудничестве в освоении бассейна реки Амур и о строительстве железнодорожного сообщения между Синьцзяном и Казахстаном (по просьбе Китая), а также высказался за сотрудничество в освоении космоса, включая подготовку китайских астронавтов. Самое важное, не ссылаясь на китайские "три условия", он сделал жесты по двум из них. Во-первых, он объявил о символическом сокращении шести полков, около 10 000 человек, из 108 000-рангового советского контингента в Афганистане, и подтвердил советскую заинтересованность в урегулировании путем переговоров, которое позволило бы полностью вывести советские вооруженные силы.94 Он также сообщил, что Советский Союз и Монголия рассматривают возможность вывода "значительного количества советских войск из Монголии". Наконец, он заявил, что Советский Союз готов обсудить с Китаем "конкретные шаги, направленные на сбалансированное сокращение уровня сухопутных войск" двух стран вдоль их границы на Дальнем Востоке. По Кампучии он смог сказать немногое, кроме замечания, что проблема "зависит от нормализации китайско-иетнарнских отношений" и что "мы можем только выразить нашу заинтересованность в том, чтобы граница между этими социалистическими государствами снова стала границей мира и добрососедских отношений", и возобновление товарищеского диалога с устранением ненужных подозрений и недоверия. Момент для этого сейчас кажется благоприятным".

Китайская реакция на предложение Горбачева была сдержанной и подчеркивала необходимость разобраться с вьетнамской оккупацией Кампучии (Камбоджи).

Советы продолжали стремиться к улучшению отношений. Заместитель премьер-министра Архипов без огласки, якобы для лечения иглоукалыванием, прибыл в Пекин незадолго до выступления Горбачева. Он оставался там две недели. Заместитель премьер-министра Николай Талызин, глава Каспия, посетил Пекин в сентябре, в основном для обсуждения экономических отношений. Иле предложил несколько направлений сотрудничества, включая реконструкцию объектов, построенных ранее при советской помощи, и новое строительство, в том числе мирных атомных электростанций.

В течение 1986 года Советский Союз также расширил сферу консультаций с Китаем, особенно в рамках двусторонних встреч по вопросам, возникающим в советско-китайских отношениях.

Американские переговоры по контролю над вооружениями. (Соединенные Штаты проводили консультации с Китаем периодически с начала 1970-х годов, а систематически - с 1984 года). На полугодовой встрече министров иностранных дел, состоявшейся в октябре.

В 1986 году заместитель министра иностранных дел Игорь Рогачев, все-таки добился согласия Китая на возобновление пограничных переговоров, прерванных после советской интервенции в Афганистан за семь лет до этого. Однако в ответ он подвергся энергичному китайскому натиску по вопросу о Карнпучии.

Время от времени продолжали возникать неожиданные и непредвиденные трудности. 12 июля в результате пограничного инцидента погиб один китайский охранник, но обе страны постарались разыграть этот инцидент. Ни одна из стран не опубликовала этот факт, а когда через месяц он просочился в японскую прессу, официальные лица как Китая, так и Советы назвали это "отдельным инцидентом" и случайной встречей. В сентябре советская баллистическая ракета, запущенная с подводной лодки, отклонилась от курса и, по всей видимости, упала в Маньчжурии.

В октябре 1986 года Советский Союз впервые за двадцать лет прекратил глушить радиопередачи на русском языке, транслируемые Радио Пекина на Советский Союз. (Китай перестал глушить передачи "Советского Союза" на китайском языке в 1982 г.) Вскоре после этого Советский Союз прекратил пропагандистские передачи на Китай собственного "Радио мира и прогресса" и закрыл последнее оставшееся подпольное радиовещание на Китай.

В феврале 1987 года начались переговоры по спорным пограничным территориям, возобновив переговоры, которые были приостановлены с 1969 года. Принципиальное согласие Рогачева, вероятно, было получено после советских заявлений о готовности пойти на уступки по этому вопросу, а в январе Горбачев (одновременно с объявлением о выводе одной дивизии из Монголии) публично заявил, что Советский Союз примет принцип пограничного ди,изиона по Талвегу (срединному каналу), что означает, что большинство спорных речных островов отойдет к Китаю. В целом, однако, инициативы Горбачева были медленными.

чтобы быть подхваченным Китаем (и другими азиатскими государствами). В первую годовщину своей речи Горбачев попытался возобновить дискуссию, особенно о контроле над аннами и мерах укрепления доверия, дав широко разрекламированное интервью индонезийской газете "Мердека". Наиболее важной новой позицией, которую выдвинул Горбачев, была важная односторонняя уступка Советского Союза: он согласился ликвидировать все ракеты средней дальности Советов в Азии в рамках Договора о промежуточном ракетном вооружении.

Договор о дальнобойных ядерных силах (INF), переговоры по которому ведутся с Соединенными Штатами. Ранее в ходе переговоров, сосредоточенных на Европе, Соединенные Штаты согласились, что Советский Союз может сохранить сто ракетных боеголовок в Азии. Договор, ликвидирующий все ракеты средней дальности, был подписан в декабре 1987 года, а ракеты впоследствии были уничтожены.

К концу года Горбачев снова выдвинул идею проведения китайско-вьетнамского саммита, но получил отказ. Китайцы хотели увидеть больше подвижек в преодолении трех препятствий.

Горбачев начал испытывать некоторое беспокойство со стороны консервативных партийных лидеров в Советском Союзе в связи с его щедрыми уступками по различным межнациональным вопросам. К 1988 году многие в советском руководстве считали, что китайско-советские отношения в достаточной степени нормализовались, и односторонние уступки по трем препятствиям были неоправданны. Однако у Горбачева были очень веские, даже вынужденные причины для продвижения по всем трем направлениям, даже если бы Китай не выдвигал их в качестве условий дальнейшего улучшения двусторонних отношений.

В феврале 1988 года Горбачев объявил о цели вывести все советские войска из Афганистана в течение одного года. В апреле успешные международные переговоры по Афганистану подтвердили такой вывод к февралю 1989 года, и к этой дате последние советские войска покинули страну. Это препятствие было, по сути, устранено.

Еще в октябре 1986 года в ходе полугодовых консультаций смитовская сторона впервые согласилась обсудить вопрос о вьетнамских войсках в Кампучии среди "региональных вопросов". Китайцы подчеркивали вьетнамско-кампучийский вопрос как "ключевое" препятствие на протяжении всего 1987 и в 1988 годах. Советы согласились на прямое обсуждение на специальной встрече в конце августа 1988 года, и хотя никаких соглашений достигнуто не было, китайцы были настолько впечатлены серьезностью советской стороны, что согласились на следующий шаг к саммиту - визит министра иностранных дел Цянь Цичэня в Москву в декабре.

В мае 1988 года Ханой объявил о выводе из Кампучии к концу года 50 000 военнослужащих, примерно половины их общей численности, с последующими обещанными сокращениями.

Горбачев возобновил полномасштабные усилия по продвижению азиатских, в том числе китайских, отношений во второй большой речи по азиатским делам в Красноварске в центральной Сибири 16 сентября 1988 года. Он снова выразил готовность продвигаться к встрече на высшем уровне с Китаем. Также, как и в предыдущей речи во Владивостоке в 1986 году и в намерениях в Йлердеке в 1987 году, Горбачев наметил широкие области для сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе, включая региональные экономические меры и меры безопасности. Повторив в более общих чертах свой предыдущий призыв к сотрудничеству в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Он предложил начать с трехсторонних дискуссий Советского Союза, Китая и Соединенных Штатов.

В начале декабря 1988 года в своем выступлении на Генеральной Ассамблее ООН Горбачев объявил о крупной двухлетней односторонней программе сокращения вооружений и войск. Хотя в основном она была сосредоточена на Европе, она также включала значительное сокращение двенадцати армейских дивизий и 200 000 человек в Азии, включая сокращения вдоль китайской границы.

Советско-китайские отношения не направлены против третьих стран и не ущемляют интересы третьих стран", - этот тезис повторили обе стороны (и ранее обе стороны передали его Соединенным Штатам). Обе страны также отказались от каких-либо амбиций или претензий на "гегемонию" в Азиатско-Тихоокеанском регионе или где-либо в мире.

Не упомянутая в официальном коммюнике, но отмеченная в выступлениях и комментариях прессы, параллельная нормализация отношений между коммунистическими партиями двух стран. Каждая страна и партия с интересом и некоторой озабоченностью наблюдали за программой реформ, проводимых в другой стране (а также за теми, которые осуществлялись в Восточной Европе). Они включили в коммюнике комментарий о том, что "стороны считают полезным для двух стран обмен информацией и опытом в области строительства социализма, перестройки и реформ, а также мнениями по представляющим взаимный интерес вопросам, касающимся двусторонних отношений и международной ситуации". И, признавая различия, они отметили, что "разногласия по этим или другим вопросам не должны препятствовать развитию отношений между двумя сторонами".

В международной сфере не было новых соглашений или шагов, но были подтверждены текущие двусторонние усилия по решению пограничных вопросов, сокращению вооруженных сил вдоль границы, развитию экономических и других связей. Также были подтверждены усилия по урегулированию региональных конфликтов, особенно в Камбодже, и несколько неожиданное согласие Китая с советским предложением призвать ООН играть более активную роль в вопросах безопасности, таких как урегулирование региональных конфликтов, и чтобы ООН и другие международные организации занимались "решением глобальных экономических, социальных, демографических и экологических проблем, имеющих решающее значение для сохранения и развития мировой цивилизации и качества жизни". "Тем не менее, в целом наблюдалось общее расхождение в восприятии мира; новое мышление Горбачева не нашло аналогов в китайской политике.

Самым драматичным и, конечно, неожиданным и нежелательным аспектом саммита, укравшим часть его грома, стало присутствие миллиона молодых китайцев на улицах, протестующих против внутренней политики Китая. Горбачев, естественно, избегал прямых контактов с демонстрантами и минимизировал комментарии по этому поводу, но в своих публичных заявлениях он подтвердил необходимость демократического участия, посоветовав при этом проявлять терпение и дисциплину. Китайским лидерам пришлось несколько изменить программу мероприятий саммита, и они ждали до следующего дня после отъезда Горбачева из страны, прежде чем объявить военное положение.

За массовым и кровавым подавлением последовала бойня на площади Тяньаньмэнь 3-4 июня.

Горбачевский саммит в ретроспективе стал высшей точкой китайско-советских отношений, закрепив крупное достижение прошлого. Однако он не стал предполагаемой основой для новых достижений, выходящих за рамки нормализации отношений. Это было неизбежно, несмотря на сдержанное официальное молчание Москвы по поводу репрессий и несмотря на продолжающиеся контакты и переговоры. Растущий китайский интерес к советским реформам был сдержан и привел к китайской кампании против "мирной эволюции" и возврату к акценту на большей самодостаточности и жесткой политической ортодоксии (мирная эволюция означала не только \Вестемские концепции гра<люального перехода к рыночной экономике, но и политику перестройки). Тем не менее, китайские экономические реформы продолжались. Эта новая китайская линия приглушила энтузиазм в отношении любого значительного увеличения контактов между людьми. После того, как в ноябре произошел полный крах коммунистического правления в Восточной Европе, разочарование китайцев в провале коммунистической реформы и растущие внутренние трудности в Советском Союзе в 1989-91 годах привели к возникновению новых барьеров на пути как народных, так и партийных связей, хотя государственные отношения продолжали развиваться нормально.

Таким образом, период с мая 1989 года по август 1991 года ознаменовал новый этап в отношениях, хотя и не совсем такой, как ожидалось. После некоторого перерыва официальные отношения возобновились после визита премьер-министра Ли Пэна в Москву в апреле 1990 года (опять же, впервые за двадцать шесть лет). В ходе визита Ли Пэна было подписано широкое десятилетнее соглашение об экономическом, научном и техническом сотрудничестве, а также первое соглашение о сотрудничестве в области космических исследований. Также было подписано соглашение (очевидно, слабое по конкретным обязательствам) о сокращении войск вдоль границы. За месяц до этого Советский Союз и Монголия договорились, что все советские войска будут выведены из страны к концу 1992 года.

Генерал Сюй Синь, заместитель начальника Генерального штаба, сопровождал Ли в Москву и в ходе встреч с советскими военными руководителями договорился о начале регулярного обмена визитами военных руководителей. Первая независимая военная делегация в

тридцати лет была одна, возглавляемая советским контр-адмиралом Владимиром Хужоковым, посетившим

Пекин в июне. В июле Китай посетила делегация советских военных - ветеранов миссий военной помощи в Китае в 1930-х годах, службы в Маньчжурии в 194,5 годах и военных советников в 1940-х и 1950-х годах. Затем последовали другие взаимные визиты, которые привели к визитам в 1991 году начальников соответствующих штабов, генерала Михаила Моисеева и генерала Чи Хаотяня. Маршал Дмитрий Язов стал первым (и последним) советским министром обороны, когда-либо посещавшим Китай, в мае 1991 года.

Не менее важными были встречи и визиты в 1990 и 1991 годах высокопоставленных военных и военно-промышленных специалистов, которые преследовали ne\v интерес Китая к приобретению советского оружия, в частности, современных истребителей.

К 1991 году отношения стабилизировались на уровне, который привел к встрече на высшем уровне в Москве в ответ на визит Горбачева двумя годами ранее. В рамках подготовки к встрече заместитель Генерального секретаря КПСС Владимир Ивашко посетил Пекин в феврале, а министр иностранных дел Александр Бессмертных - в апреле. Затем 15-19 мая 1991 года Москву посетил генеральный секретарь Цзян Цзэминь - со времени последнего визита китайского лидера Мао Цзэдуна в 1957 году прошло тридцать четыре года.

В официальном коммюнике о встрече она названа "продолжением

встреча на высшем уровне между М. С. Горбачевым и Дэн Сяопином в мае 1989 г." (исключая любое упоминание о Чжао Цзыяне).113 Как говорилось в коммюнике, обе стороны "высоко оценили важное значение нормализации советско-китайских отношений" и "выразили удовлетворение тем, что в отношениях между ними открывается новая страница". Помимо подтверждения обычного спектра политических, экономических, технических и военных контактов и связей, они согласились, что, несмотря на различия в их внутреннем развитии, "не существует универсальных моделей проведения реформ и осуществления перестройки". Они также согласились, что реформы "необходимы для раскрытия потенциала социализма", но что важным условием реформ является "поддержание стабильности в государстве и обществе", и, конечно, что "каждый народ имеет право решать дела своей страны в соответствии со своими специфическими условиями".

В международных делах два государства также обещали "продолжать содействовать процессу нормализации ситуации в мире", особенно "прилагать усилия вместе со всеми государствами мира для установления нового мирового порядка".

Конкретных соглашений было немного, самым важным было соглашение о большей части восточного участка китайско-советского, 4300 километров от монгольской границы до корейской границы, подписанное министрами иностранных дел 16 мая_- Но "фокус" был именно на укреплении и дальнейшем развитии общей нормализации, достигнутой в 1989 году. Горбачев в своей речи за ужином подчеркнул, что основа отношений является внутренней, но также и то, что хорошие отношения способствуют международной стабильности, и в отказе от трехсторонней дипломатии он сказал, что китайско-советские отношения "не являются какой-то картой в геополитической игре. Нет!"

Вызов новой нормализации в конце 1980-х годов исходил не от новых геополитических маневров ни одной из стран, ни от какой-либо другой. Три месяца спустя произошла августовская попытка государственного переворота в Москве, а к концу года - распад Советского Союза. Есть много свидетельств того, что китайские лидеры приветствовали бы успех переворота, но они избежали преждевременных обязательств, и отношения не пострадали напрямую. Стремительный крах Коммунистической партии Советского Союза, а вскоре и самого Советского Союза, стал серьезным потрясением. Китайские лидеры были более чем когда-либо убеждены в том, что они были правы, сочетая экономические реформы с продолжающимся жестким контролем над политической ортодоксией, а также в том, что они действовали правильно, подавляя анархию на площади Тяньаньмэнь.

Внутренние китайские документы, включая протокол заседания Политбюро от 28 августа, опубликованный в Гонконге, содержат другие признаки сильной критики политики Горбачева, сожаления по поводу провала переворота, враждебности к Борису Ельцину и решимости защититься от опасных внутренних китайских тенденций и влияния со стороны Советского Союза (а позже - России и других государств-преемников).

27 декабря 1991 года Китай незамедлительно признал Россию и остальные одиннадцать государств-преемников Советского Союза. Для большинства целей Россия как продолжающая соседствовать великая держава является правопреемником, и межгосударственные отношения продолжаются на нормальной основе (межпартийных отношений, конечно, больше нет). Соглашение о границе, подписанное в мае 1991 года советским правительством, было ратифицировано в феврале 1992 года российским правительством. Новым послом Хуссии в Китае был назначен заместитель министра иностранных дел СССР Игорь Рогачев, который был хорошо принят. В марте 1992 года министр иностранных дел России Андрей Козырев посетил Пекин в рамках первого из серии визитов на высоком уровне, а в декабре 1992 года его посетил президент Борис Ельцин.

В то же время Китай был обеспокоен появлением независимых государств в Казахстане и Кыргызстане, которые могут оказаться мощным притягательным фактором для родственников, проживающих в соседней китайской провинции Синьцзян., Переговоры с Советским Союзом о сокращении вооруженных сил в приграничных районах, последняя встреча которых состоялась в ноябре-декабре 1991 года, вновь собрались в марте-апреле 1992 года с российской делегацией, но к следующей сессии в июле-августе 1992 года и впоследствии Китай столкнулся с объединенной делегацией представителей России, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана; все они имели общую наследственную границу с Китаем, и они решили предоставить единую совместную делегацию. К концу 1992 года было достигнуто общее соглашение. Тем не менее, остаются нерешенные территориальные споры на границах Кыргызстана и Таджикистана с китайской провинцией Синьцзян.

Несмотря на новые сложности в Центральной Азии и новые идеологические различия между коммунистическим Китаем и некоммунистической Россией, с конца 1991 года Россия сменила Советский Союз на фундаменте отношений, которые были установлены с Китаем. И после трех беспокойных десятилетий Советский Союз и Китай к 1991 году нормализовали свои отношения, поскольку оба пришли к пониманию того, что их отношения представляют собой сочетание общих и конкурирующих двусторонних интересов, без более широких рамок союза или вражды. Ход отношений в будущем, конечно, будет зависеть от развития событий в обеих странах, а также между ними и в более широкой геополитической обстановке, прежде всего в северной части Азиатско-Тихоокеанского региона.

Япония и Восточная Азия

Все чаще отношения между Соединенными Штатами, Советским Союзом и Китаем становились частью действий на более широкой азиатско-тихоокеанской арене, а не геополитическим треугольником. Наиболее важным дополнительным актором стала Япония. Хотя американо-японские отношения оставались близкими, Япония развивала свои отношения с Китаем после 1978 года, а советско-японские отношения были разморожены при Горбачеве, хотя полной нормализации достигнуто не было.

В 1982 году, когда Китай начал проводить независимую внешнюю политику в рамках стратегического треугольника и за его пределами, одним из направлений ее развития стала Япония. В ноябре 1983 года китайско-японские отношения вышли на новый уровень после визита генерального секретаря Ху Яобана в Японию, за которым последовал ответный визит в Китай премьер-министра Ясухиро Накасонэ в марте 198-го. Во время визита Ху Яобанга обсуждался вопрос о размещении в Азии советских ракет SS-20, угрожающих обеим странам.

Советские лидеры в начале J980-х годов сделали несколько попыток улучшить отношения с Японией, в частности, во время Двадцать шестого съезда партии в феврале 1981 года и в речи Брежнева в Ташкенте в марте 1982 года - оба эти события больше запомнились параллельными подходами к Китаю. Но Япония присоединилась к Соединенным Штатам в экономических санкциях против СССР после Афганистана и Польши в 1980-82 годах и не ответила на туманные советские предложения. Советский Союз не проявлял готовности иметь дело с единственным предметом интереса японцев - спорными островами к северу от Японии.

В Дели по случаю похорон премьер-министра Индии Индиры Ганди в ноябре 1984 года состоялась краткая встреча премьер-министров Тихонова и Накасоне. Более значительной была встреча при аналогичных обстоятельствах между Горбачевым в Москве в марте 1985 года. Хотя Советы продолжали жестко критиковать Японию (в 1985 году в связи с сороковой годовщиной начала Второй мировой войны было больше, чем обычно, комментариев) и особенно критиковать военные связи с США, к концу года было достигнуто соглашение об обмене визитами министров иностранных дел в будущем году.

Визит министра иностранных дел Шеварднадзе в Японию в середине января 1986 года был первым на этом уровне за последнее десятилетие. Хотя этот визит был признан взаимополезным, он не проложил какую-либо новую содержательную основу в отношениях. Однако, возможно, горбачевское руководство расценило его как рекогносцировку возможностей на будущее, а также как шаг к общему улучшению отношений. Горбачев в своем главном обращении о советской политике в отношении Азиатско-Тихоокеанского региона в июле 1986 года назвал Японию "державой первостепенной важности". Он сказал, что в отношениях с Японией наметились "признаки перемен к лучшему", и он не только сослался на визиты министров иностранных дел (министр иностранных дел Японии Синтаро Абэ посетил Москву в мае 1986 года, ответив взаимностью на визит), но и на то, что, по его словам, в отношениях с Японией наметился прогресс.

Однако советско-японские отношения в 1980-е годы (и далее) оставались затрудненными из-за сложного спора о четырех островах к северу от Хоккайдо, которые японцы считали своими "северными территориями" (каковыми они были до 1945 года), а Советский Союз - частью Курильских островов, полученных по военному соглашению с США и оккупирована Советским Союзом в августе-сентябре 1945 года. Более того, Япония отказалась от претензий на земли Ку1ил-Ис в Сан-Францисском мирном договоре 1951 года (хотя Советский Союз не подписал этот договор). Советский Союз рассматривал эти территории прежде всего как стратегически важные для своего военно-морского бастиона в Охотском море, как экономический актив (рыболовство и полезные ископаемые) и как политически важный элемент общего "окончательного" территориального урегулирования в Азии и Европе после 11-й мировой войны.

Не рассматривая здесь достоинства советской и японской позиций, следует отметить, что у каждой из них есть аргументы в свете истории, справедливости и международного права - хотя окончательное решение вопроса, несомненно, должно быть связано с политическим урегулированием. Японское руководство начало ужесточать свою позицию, добиваясь ранее апатичной реакции общественности в Японии с помощью нарастающей кампании в 1970-х и 1980-х годах, включая инаугурацию первого ежегодного Дня Северных территорий 7 февраля 1981 года, в разгар противостояния между Востоком и Западом.