Вкус к жизни

Глава 6

Я поторопилась влиться в шумную компанию друзей и лишь единожды оглянулась на Астафьева, который лениво плёлся следом. Он позволял мне убегать, тем самым выигрывая время на серьёзные, судя по глубокой морщине на лбу, раздумья. Конечно, великого и могучего раздирали грешные мысли, и невинная шутка, сказанная в азарте, в порыве вдохновения, сейчас разъедала мозг и… да, тешила самолюбие. Павла устраивало, что именно я сделала первый шаг навстречу. Да не такой шаг, какой вышел у него… угловатый, корявый, больше походящий на угрозу, предупреждение. Мой шаг навстречу оказался светлым, лучистым, с чудным розовым ароматом. Этот шаг будоражил сознание и порождал всё новые и новые сомнения: Астафьев пытался угадать, сколько в моих словах правды, сколько в них игры и сколько желания отомстить.

В момент, когда я приблизилась к бане, мужчины как раз выбирались из бассейна, постанывая то ли от удовольствия, то ли оттого, что обнажённые тела прихватывал намечающийся к ночи мороз.

– Не смотрю, не смотрю! – игриво посмеиваясь, заверила я смущённого толстяка и бросила в его руки халат.

Тот неторопливо натянул его на плечи и повязал пояс мудрёным узлом.

– Я ничего не видела! – заверила я и для наглядности даже прикрыла глаза ладонью.

В ответ на это толстяк задумчиво крякнул:

– А вот это слышать, милая барышня, мне, как мужчине, даже обидно! – буркнул он и потоптал в сторону настежь распахнутой дверцы парной.

Я подобрала со снега ещё пару халатов и, демонстративно глядя в противоположную сторону, подала их нуждающимся. Женьке халата не хватило, но он, ничуть не смущаясь наготы, важно прошествовал мимо.

– А ты, случаем, не обнаглел? – поинтересовалась я, оценивая интригующие виды мужских тылов.

– Юля, ты мой лучший друг! – полуобернувшись, ответственно заявил он. – А от друзей я не скрываю ничего!

Дурачась и паясничая, Женька, так и не обернувшись до конца, занял уверенную стойку и продемонстрировал одну из фирменных поз бодибилдеров. Спина напряглась, ягодицы замерли, будто каменные, мышцы плеча заиграли под влажной кожей, пробуждая и без того взбудораженную фантазию. Я издала стон. Намеренно и громко, а этот негодяй глянул на меня с поволокой и подмигнул.

– Ещё немного и мне придётся устранить соперницу физически, – вовсю демонстрируя нарастающее напряжение, с придыханием проговорила я и несдержанно закусила губу.

– Да нет, крошка… Это я боюсь, что если повернусь ещё и передом, то у тебя не будет шансов отказаться от этих слов! – похвастал он, забывая о необходимой в подобных случаях скромности.

Его взгляд переместился за мою спину, и только тогда я вспомнила о свидетеле подобных игрищ, тоже обернулась. Женька, вероятно, реагируя на предупреждение в глазах Астафьева, вызывающе фыркнул, неодобрительно покачал головой и поторопился удалиться в парную, я же развернулась к мужчине грудью и с готовностью приняла удар на себя.

– Он на тебя не клюнет, – с явным пренебрежением заметил Астафьев и невольно скривил губы.

– Для него я тоже недостаточно хороша? – с вызовом поинтересовалась я. Павел недовольно прищурился.

– У него любовь! – довёл Астафьев до средних умов простую истину, как вдруг хмыкнул в сторону. – И я никогда не говорил, что ты…

– Если позволишь, я сама разберусь, – вышло из меня замечание с доброй порцией яда. – И… не оправдывайся… Тебе не идёт.

– М-м… – догадливо потянул мужчина. – Видимо, в твоих глазах я чудовище…

Я окинула Павла внимательным взглядом и заинтересованно прищурилась.

– Попытаешься убедить, что это не так? – на выдохе проронила я и сделала осторожный шаг вперёд.

Астафьев держался уверенно и твёрдо.

– Иногда люди не понимают друг друга, так бывает.

– Ах, как жаль, что у нас не было повода всё повторить! – с наигранным огорчением в словах и на лице проронила я и… в очередной раз поторопилась избавиться от его тягостного общества.

Бежать от проблем было не в моём характере, но, словно возвращаясь в прошлое, я снова и снова пасовала перед мужским напором и «делала ноги». В ту нашу последнюю встречу я не просто сбежала, не просто спряталась от трудностей. Я в один день собрала вещи, перечеркнула несколько лет упорного труда и отправилась в другой город. Чтобы новыми эмоциями, новыми приключениями, трудностями, радостями и горестями задушить… Чтобы грузом новых событий и жизненных витков скрыть от других и от себя оглушительный провал.

В этот раз бежать пришлось недалеко. Ребята собрались у накрытого стола, чтобы ещё раз накатить, чтобы снова прокричать громкие тосты, чтобы давать жутко пошлые советы и глупо ржать над ними после. И я с радостью включилась в это действо. Активно участвовала в обсуждениях, делилась опытом, как бы давая оценку со своей, женской стороны, со своего женского взгляда. Не без сожаления я развенчивала мифы, раскрывала маленькие девичьи хитрости, вступала в жаркие споры. Мужчины поглядывали на меня не без интереса, а Лысый, порой, даже с неприкрытым восхищением. И только двое за столом, казалось, были недовольны подобными выступлениями. Астафьев смотрел привычно прямо, будто желая раздавить, а вот Женька всё больше хмурился и уже не так активно ввязывался в шумные и весёлые разговоры друзей. Несколько раз мужчины выходили подышать-покурить, я же в эти моменты тишины без зазрения совести раскидывала руки на невысокой спинке диванчика и отводила голову глубоко назад. В один из таких моментов даже отключилась, а пришла в себя от неожиданного вопроса:

– Не хочешь погреться? – предложил Женька, когда тело и без того пылало от крепкого градуса.

Я прислушалась к себе, нахмурилась, старательно потёрла глаза, которые явно намеревались меня подвести и снова закрыться.

– Да я не то чтобы любитель… – с сомнением покосилась я на дубовый веник в его руках.

На помощь Женьке пришёл адвокат. Макс совершенно не по-дружески обнял меня, окинул не совсем трезвым взглядом, опалил несвежим дыханием и впился губами в обнажённое плечо. Причём, плечо озаботило меня особенно: момент, когда я успела раздеться до нательной майки, отчаянно ускользал из памяти.

– Юлечка, милая, наш общий друг неправильно выразился. Скорее, он хотел тебя как следует отшлёпать! – откорректировал Макс вступительную речь клиента.

– Правда, что ли? – чуть растерянно уточнила я, а мужчины за столом неприлично заржали. Я не растерялась, встряхнулась, окончательно пришла в себя. – Такого мне давно не предлагали! – заявила с небывалым энтузиазмом. – А про качество оказываемых услуг я и вовсе молчу. Надеюсь, ты меня не подведёшь… – подмигнула я Женьке и выскользнула из-за стола под разочарованный мужской вздох. Макс остался крайне недоволен моим решением.

Оказавшись на улице, я придержала друга за рукав и притормозила, отчаянно качая головой.

– Давай пока подышим, – предложила, закрыв глаза, и упёрлась лбом в его грудь. Женька не торопил и не одёргивал.

– Готова, что ли?

– Я быстро пьянею и быстро отхожу! – не согласившись, заявила я. Женька недоверчиво хмыкнул.

– Твоё состояние называется: «Тело к выносу готово»!

– Нет… просто подышать не поможет… – нахмурилась я, примеряясь, в какую сторону направиться. – Мне нужно расходиться.

Я заглянула в Женькины глаза и тягуче улыбнулась.

– А я здесь видела такое место классное! – в один момент оживившись, отпрянув от мужской груди, пообещала я и потянула друга в сторону тёмной аллеи.

Он, конечно, покивал, и даже пошёл следом, а затем вполне себе бережно оттягивал меня от стволов деревьев, которые я самоотверженно обнимала, но после всё же задал вопрос, который тяготил, пожалуй, всех за столом.

– Что у тебя с Астафьевым? – прозвучал его голос деловито и строго.

В этот момент я как раз припала телом к широкому стволу берёзы и потому Женька при всём желании не смог бы рассмотреть следы растерянности на моём лице. Нескольких секунд хватило, чтобы прийти в себя, и я с готовностью растянула губы в улыбке, обернулась.

– Ты ждёшь от меня объективную оценку или можно пофантазировать?

– С вашими, мадам, фантазиями мне всё ясно: кандидата в мужья ты явно наметила.

– Не одобряешь? Ревнуешь? Есть идеи, как меня спасти от пагубной страсти?

Женька пьяно покачнулся, однако по-прежнему неплохо соображал, потому и смотрел на меня с крайне циничным упрёком в глазах.

– Не одобряю, ревную и идеи, без сомнения, есть, но давай сейчас всё же вернёмся к тебе: что происходит? Только не втирай, что влюбилась!

– Не без этого! А вообще… думаю, он меня хочет! – самоуверенно заявила я и съехала по стволу вниз. Позже чуть отступилась и распласталась прямо на снегу, свободно раскинув руки в стороны. – Ты только посмотри, какая красота! – благоговейно вздохнула я, глядя на звёзды меж длинных ветвей.

Женька подошёл ближе и приткнулся плечом к берёзе, которую я не так давно обнимала, тоже запрокинул голову к небу, но едва ли испытывал тот же поток вдохновения, что и я. Он явно не торопился спускать меня с небес на землю и старательно гонял свою мысль по задворкам сознания, прежде чем её озвучить.

– Ну, что хочет, тут сомнений нет, – выдал Женька в итоге и, по-прежнему глядя не на меня, а вверх, напряжённо прищурился. – Вопрос в том, чего именно хочет: трахнуть или всё-таки придушить?

– Фу, какой ты грубый! – воскликнула я и явственно передёрнулась от некрасивых слов. – Любить! Он хочет меня любить!

– Да прямо!.. – недоверчиво выдал Женька, но доля сомнений в собственной правоте всё же присутствовала. – С чего это Стафа так проняло? Или в истории под кодовым названием «не принял на работу», есть белые пятна?

– Белых пятен, сколько захочешь! – заверила я и даже поднялась со снега. Правда, сил на то, чтобы встать на ноги, не хватило, и я устроилась сидя, надёжно обняв притянутые к груди колени. – Я порой даже удивляюсь, как умудрилась так жёстко встрять в некрасивую ситуацию… – озвучила я своё недоумение и уставилась на Женьку. Тот, внушая доверие, улыбнулся.

– Поделишься подробностями?

– Да какие уж тут подробности… Помнишь, я говорила про таланты и их поддержку?

Женька кивнул, но без особого осознания, скорее, он надеялся вникнуть в процессе. Я печально вздохнула.

– Так вот, меня тоже поддерживали. Поддерживали, продвигали и, вероятно, вследствие этого претерпели немалые материальные затраты…

– А меценаты, как известно, привыкли получать проценты или определённого рода выгоды, – поддакнул Женька, всё же втянувшись.

– Ага! Особенно если этого мецената зовут Павел Астафьев, – тяжко вздохнула я.

– Не припомню в Пашке тяги к прекрасному, – заметил Женька, явно желая уличить меня в каком-то несоответствии, но я упрямо покачала головой.

– Он собирался на мне жениться, – плавно и тягуче улыбнулась я и, будто не веря самой себе, рассмеялась. – А для этого, думаю, ты уже догадался, я должна была занимать определённый социальный статус. Именно статус, ведь до социальных слоёв нужной высоты мне было не добраться. И Астафьев принялся меня тянуть. Всё выше и выше… Меня приглашали, хвалили, награждали, вручали всевозможные премии. Впрочем, ты обо всём этом знаешь, мы ведь так давно знакомы… – отмахнулась я, понимая, что подробности излишни. – Астафьев особо и не скрывал своих намерений, я же была влюблена в него безвозвратно. И вот об этом точно никому не говорила, – улыбнулась я собственным глупым секретам. – В наших отношениях не было место пошлости. Павел растил меня под себя, заботился, оберегал. А разочаровался, представляешь… в один момент. Так, оказывается, тоже бывает.

– Где же ты так согрешила? – усмехнулся Женька, верно уловив иронию в моих словах, в интонации.

Я втянула голову в плечи и мучительно крепко зажмурилась.

– Так глупо всё получилось… – невпопад ответила я и устало выдохнула. – Задвинул меня Астафьев одним махом, перекрыл кислород. К тому моменту мы были знакомы без малого шесть лет. И все шесть лет я дышала им. Первая любовь, – пожала я плечами, будто даже для самой себя была не в силах оправдать необъяснимую тягу к мужчине. – Моя молодая и не в меру чувствительная натура не выдержала груза ответственности. Я перестала писать, да и вообще потерялась на долгие восемь месяцев. Пришла в себя в другом городе, среди незнакомых мне людей и, знаешь… как-то очень быстро заглушила в себе это чувство потери. Потому что оно заставляло меня умирать. А для того чтобы умирать от любви, я оказалась слишком своенравна и свободолюбива. Привязанность к Астафьеву я объяснила себе как пагубную зависимость и избавилась от неё практически без сожаления.

– Практически! – намеренно подчеркнул Женька, и я горько рассмеялась, припоминая, насколько тяжело дались первые два года.

Тогда мы общались с ним как-то особенно тесно. Никаких признаний и ключевых фраз в переписке не мелькало, но мы чувствовали друг друга, и это нас объединяло.

Женька поджал губы, старательно всматривался в снежную глубину леса, как вдруг посмотрел на меня.

– Но я так и не понял…

– Я оказалась до невозможного коварна и посмела соблазнить его младшего брата, – опередила я вопрос и призналась в грехах. Женька недоумённо вскинул брови.

– Андрюху? – на всякий случай уточнил друг, и я отчаянно кивнула.

– Ну а что… он красавчик! – возмутилась я сомнению в его голосе.

– Соблазнила?! – недоумённо нахмурился Женька.

– Милый мальчик был сражён моей красотой в самое сердце! – категорично кивнула я.

– В сердце? Уверена? А, может, куда пониже? – с выразительным смешком пошловато фыркнул Женька и неодобрительно покачал головой.

– В любовном треугольнике лишней сочли меня, – развела я руками, но едва ли сокрушалась по этому поводу.

Повзрослела и переросла. Мне так казалось. А вот Женька явно считал по-другому и старательно подбирал правильные слова, чтобы донести свою мысль.

– Чёрт, Юль, если бы ты раньше сказала… – поморщился он, но недоговорил и махнул рукой как на пустое.

– Всё в порядке, – поторопилась пояснить я, но Женька снова махнул. На этот раз призывая меня не выступать.

– Мне почему-то кажется, что Стаф так не думает, – озвучил он свои мысли. – Что собираешься делать?

– Э-э… Отдаться во власть чувств? – проронила я так, будто интересовалась авторитетным мнением. Женька в ответ на подобный номер неприязненно причмокнул губами.

– И ведь его теперь палкой не выгонишь… – посетовал он, напряжённо сглотнул. – Сама-то ты чего хочешь?

– Цветочки, печеньки и платьице! – капризно процитировала я девочку из анекдота, на что Женька беззлобно фыркнул:

– Дура!

После он дёрнул меня вверх, не позволяя и далее сидеть в снегу, и старательно отряхнул отдельно примёрзшие к джинсам снежинки. Всю обратную дорогу Женька сосредоточенно молчал, а перед входом в наш банкетный домик, решительно выдал:

– Дело, конечно, твоё, но… Юль, чисто потрахаться со Стафом, конечно, можно, вот только чего-то большего я бы на твоём месте не ждал. Не подходит Пашка для семейной жизни. И считай, что это моё… чисто субъективное мнение, к которому всё же стоит прислушаться.

– Кто знает, может, у меня не складывается именно оттого, что я когда-то не поставила точку? – сделала я осторожное предположение и с каким-то нечеловеческим отчаянием ждала от Женьки ответа.

– Ну и задачки ты задаёшь, мать твою! – зло пробубнил он и обнял меня, с силой вдавив в своё крепкое тело. – Рассчитывай на меня, ладно? – требовательно проговорил он, придерживая меня за подбородок и заставляя смотреть в глаза. – Я всегда прикрою.

– Есть, мой капитан! – паясничая, отчиталась я, за что была тут же жёстко поцелована в лоб.