Вкус к жизни

– Знаешь, Мартин, у тебя не только правила дурацкие, но и мысли! – рассмеялась я его напускной тревоге. – Я люблю тебя. Но мне надо в душ, так что всё-таки придётся тебя ненадолго оставить… Где здесь у вас душ? – вздёрнула я носик и развеселилась тому, как муж недовольно зарычал.

Он не ответил, только махнул в нужном направлении и упал на постель, широко раскинув руки в стороны. Настолько соблазнительно, что вставать уже не хотелось. Хотелось ластиться к нему, жаться, довольствоваться биением сердца и шумным дыханием. Совсем немного вредничая, я ухитрилась и прикусила кожу на его животе. Мартин содрогнулся, зашипел и… снова возбудился.

– Далеко собралась? – поинтересовался он, когда я всё же соскочила с постели.

– Я буквально на одну минуту. В душ и обратно к тебе. Ты как? Очень серьёзно настроен или полотенце лучше прихватить? – хихикнула я, припоминая, как с ним может быть сладко.

Жаль, уйти далеко не успела. Я споткнулась в темноте о вездесущий мольберт, и в неравной схватке со стихией он был опрокинут.

– Мартин, что ты здесь понаставил?! – возмутилась я, подбирая всё, что разлетелось. Он лишь фыркнул:

– Понятия не имею – я не был в этой комнате двадцать лет!

– Помоги мне! – шикнула я.

Отчего-то вдруг вспомнив, что мы находимся в чужом доме, я опасалась перебудить многочисленную публику. Странно, что когда стонала, об этом не думала. Утром будет неловко. Мартин, не обращая внимания на мою возню, похлопал ладонью по матрацу.

– Оставь так… Твоё чудовище вот-вот умрёт, а ты беспокоишься о каких-то деревяшках…

– Здесь холст! – возразила я, пытаясь водрузить его на место, присмотрелась в темноте, нахмурилась. – И, кажется, на нём даже что-то нарисовано…

– Сколько себя помню – я писал. Что тебя удивляет?

– Ничего, но теперь я хочу посмотреть! – разозлилась я этому его напускному безразличию.

– На что посмотреть?

– Не язви, я прошу тебя. Лучше включи свет!

– Юль, ты забыла, зачем шла? – разочарованно потянул Мартин, и я подавила смешок, мстительно фыркнула:

– Будет тебе урок!

– Если сейчас не вернёшься, возьму тебя прямо там. Как раз всё в деталях и рассмотришь, – пробормотал он, но едва ли имел желание встать с постели.

Напоминая о своей просьбе, я требовательно потянула:

– Мартин…

Раздался едва уловимый щелчок. Мягкий свет ночников приятно обволакивал комнату, хотя в первое мгновение привычно ослепил. Ещё совсем немного покрасовавшись перед мужем, соблазняя его обнажённым телом, азартом во взгляде, я повернулась к исчерченному углем холсту. Девушка, изображённая на нём, была обнажена и смотрела на меня, будто желая потягаться в совершенстве. Уже второй раз за вечер я была вынуждена признать, что она прекрасна. Прекрасна во всём.

На заднем плане эскиза виднелась та самая дверь, которую я могла наблюдать прямо сейчас в комнате, а в глазах только-только утолённый сексуальный голод. Красавица была слегка растрёпана, но, безусловно, довольна собой. Развёрнутые в неге плечи, выставленная напоказ грудь, приоткрытые губы… Художник постарался вложить в холст своё окрепшее желание, страсть, неприкрытый интерес.

Я оглянулась на Мартина, но он так и лежал на спине, глядя в потолок. Ревновать его к тому, что происходило двадцать лет назад, было совершенно глупо. Вот только одно «но» никак не давало покоя.

– Мартин, вы с братом не поделили подружку? – проронила я, и он встрепенулся, непонимающе нахмурился и только потом, глянув на рисунок, шумно вытолкнул из себя воздух и решительно вскинул подбородок, явно намереваясь сдержать удар. – Ты увёл его девушку или... Ну да, конечно… – складывая в мыслях обрывки слов, претензий, догадалась я. – Астафьев увёл её у тебя!

– Не увёл, – сухо обозвался Мартин и упал обратно на матрац. – Подобрал, когда мне она стала не нужна.

– Всё дело в этом? – нахмурилась я и… вернулась в постель. – Ты любил её настолько, что до сих пор не можешь ему простить?

– Вику было сложно любить. Она вызывала страсть, похоть, желание… А ещё обладала удивительным даром: создавать идеальную картинку. Она хотела блистать, срывать овации, хотела, чтобы я писал её обнажённой. Она так многого хотела… – брезгливо поморщился Мартин, хотя его голос не выражал никаких эмоций. – И ей было абсолютно всё равно, от кого она будет это «многое» получать.

– Твоя мама сказала, что они с Павлом встречались достаточно долго.

– Ну да… наверно… – отмахнулся он, не имея ни малейшего желания тратить на это время.

– И ты не испытывал ревности?

– О-о, поверь, мне было уже не до того! – сипло рассмеялся Мартин и посмотрел на меня, прожигая потемневшим взглядом насквозь. – Душ отменяется, – оповестил он хриплым, колючим от холода и отстранённости голосом.

А уже в следующее мгновение я оказалась под ним. Таким сильным, горячим уверенным… Дыхание сбилось, а глубоко внутри всё замерло, в томительном ожидании и предвкушении новой, незабываемой порции удовольствия.

От сонного, мягкого, с хмельной улыбкой Мартина не осталось и следа. Сейчас он требовательно брал то, что считал своим. И редкие, но настойчивые касания распаляли желание стремительно! Я подставлялась под его губы, под его пальцы и благодарно выгибалась, получая свою долю внимания. Шея, грудь, живот… а как жадно он касался меня между ног… Мысли о том, что я так и не попала в душ, заставили щёки вспыхнуть и дёрнуться в крепких руках, но Мартин удержал и едва не рычал от удовольствия. Его развратные, порочные касания будили во мне что-то первобытное, глубинное. Будили что-то, отражающее мою суть как слабой женщины, оказавшейся наедине с неукротимой стихией. А потом ему надоело играть. Инстинкты вопили: «трахни!» Соблазн был слишком велик, чтобы скромно отказаться.

Я уже не кричала, а лишь сипло стонала, когда размашистые шлепки плоти о плоть переступили грань порочного удовольствия. В этот момент он хотел только брать, ничего не отдавая взамен. Я знала, я всё ещё помнила это его состояние, а потому оглянулась через плечо. Перекошенное от напряжения лицо, оно застыло непроницаемой маской. Взгляд, обращённый в пустоту, стиснутые до желваков зубы.

– Мартин… Мартин, подожди… – пытаясь справиться с грубым мужским напором, прошептала я.

Он не хотел слушать. Хотел кончить. И теперь вбивался в меня с силой, с оттяжкой, больно толкаясь в самой глубине.

– Что такое, сладкая? Уже передумала заводить детей? – будто хмельно улыбнулся он и толкнулся так, что я не удержалась и прополировала носом простыню.

– Мартин… Что? – справившись с провалом, тут же встревоженно проговорила я. – Снова спина?

– Плевать на спину! На всё плевать! – злорадно рассмеялся он, увереннее натягивая меня. Бёдра ныли от жёстких пальцев. – Плевать!.. Потому что я очень!.. хочу!.. ребёнка! – задрожал он от подступающего оргазма и застонал громко, надсадно, вспарывая этим воем нутро. – Нашего… – прошептал он, прижавшись губами к моей пояснице. – Чтобы ты больше никогда… никогда не ушла! Чтобы у тебя даже мысли подобной не возникло! – рассмеялся он своему коварному плану. – Потому что пока ты ещё бегала по моему дому, уточняя, можешь ли трогать какие-то вещи, я уже!.. представлял тебя на восьмом месяце беременности! И эта мысль вот уж сколько недель подряд взрывает мне мозг!

Он не хотел из меня выходить, всё ещё прижимаясь пахом, толкаясь… теперь мягче, спокойнее. Я изловчилась и накрыла его ладонь своей, несильно сжала.

– Тогда зачем всё это?.. – окончательно запутавшись, не поняла я. – Зачем два презерватива? Зачем твоё упрямое «нет»?

– Чтобы дать тебе шанс! – прошептал он, словно удивляясь такому простому ответу. – Хотел, чтобы ты успела опомниться, передумать, сбежать!

Я вырвалась из утратившей силу хватки и встала, упираясь коленями в матрац.

– Какая забота… Чемодан мне, как?.. Не собрал ещё?

Мартин безумно улыбнулся.

– Я не смогу вечно прятать от тебя целый мир! Однажды ты всё равно захочешь вернуться в него!

– Отлично! В таком случае тебе придётся идти в этот мир за мной! – выговорила я упрёк. – Или ты представлял себе жизнь как-то иначе?

– Я знаю только жизнь, в которой бросают и предают!

– Значит, ты знаешь недостаточно! Я покажу тебе больше! – окончательно разозлившись, я скатилась с кровати прежде, чем Мартин успел меня поймать.

Торопливо спрятав обнажённое тело под мужской футболкой, я нервно метнулась по комнате, а остановилась, испугавшись собственных мыслей.

– А тебя, как, не смущает, что я спала с твоим братом? – задала я вопрос, который, казалось, буквально висел в воздухе – только руку протяни, и он рухнет прямо на голову.

– Все мы с кем-то спим… – глубокомысленно изрёк Мартин и тоже встал.

– Дело не в этом!

Он прошёлся по комнате, осмотрелся, замер у стола и потянул на себя верхний ящик. Обнаружив в нём сигареты, не задумываясь, прикурил и блаженно закрыл глаза.

– Ну, если это принципиальный момент, я могу переспать с твоей сестрой, чтобы уравнять позиции, – жёстко хмыкнул он и посмотрел из-под длинных ресниц.

Я растерянно проронила:

– У меня нет сестры…

– Подруга тоже подойдёт, – безразлично махнул муж рукой. – Выбирай любую. Дело пяти минут и неловкости как не бывало!

Снова затяжка. Глубоко, до втянутых щёк. И взгляд, который зацепил меня и держал, словно крючок жалкую рыбёшку.

– Мартин! – воскликнула я, теряя дар речи. Он вздёрнул один уголок губ.

– А что? Я только развил твою мысль. Чтобы ты представляла, насколько дико она звучит. Не в твоей голове, а в реальности!

– Просто я не хочу, чтобы однажды ты меня в этом упрекнул, – включая заднюю, принялась оправдываться я. Совершенно глупо и неуместно, но Мартин не хотел недопонимания, он хотел меня дожать, чтобы даже трепыхаться не думала.

– «Однажды» – слишком неопределённый временной промежуток, мне сложно что-то обещать, – насмешливо заметил он, эмоционально размахивая ладонью с зажатой между пальцами сигаретой. – Предлагаю перейти к конкретным цифрам. Скажем… двадцать лет! Давай… я сейчас… Э-э… – дурашливо хмурился он. – Ближайшие двадцать лет я обещаю не упрекать тебя в том, что спала с моим братом! Слова будет достаточно или стоит это обещание заверить нотариально?

– Мартин, но я ведь серьёзно… – натянуто вздохнула я, а он аж обрадовался подобному заверению.

– Отлично, я тоже!

– Но…

– И можешь даже не пытаться втянуть этот факт в наши отношения!

Зло затушив сигарету о какой-то брошенный на столе блокнот, Мартин совершил несколько стремительных шагов и оказался совсем рядом.

– Не нужно этого делать… – устало вздохнул он и обнял меня, одним махом закрывая от всего на свете! И бояться рядом с ним не хотелось. Только любить!