Владычество 2

32

— Как твой внук, Джейк?

— Финни? С ним все хорошо. Вот его последняя фотография, — Джейк достал из своего бумажника фотографию, которую Кларенс принялся изучать с искренним восхищением.

— Он немного бледный, но все равно красавец, — улыбнулся Кларенс. — Ты, наверное, гордишься им, дедуля? Как Джанет?

— Хорошо. Мы все еще общаемся, назначаем свидания, говорим о прошлом. В общем, налаживаем отношения. Мы даже говорили о том, чтобы опять пожениться. Не знаю...

— Женива сказала мне, что это хороший выход для вас. Ты же знаешь, они с Джанет всегда секретничают, — Кларенс на мгновение замолчал, как бы размышляя, стоит ли сказать то, что он хочет сказать. Наконец, выдавил, — скажи, Джейк, ты когда-нибудь уставал? Просто от жизни?

— Иногда. Но что именно ты имеешь в виду, Кларенс?

— То, о чем я уже говорил тебе раньше. Иногда я просто устаю быть черным.

— Но ведь быть черным не плохо. Таким тебя сотворил Бог.

— Да, я знаю. Это легко сказать, когда ты белый. Пойми меня правильно: я не стесняюсь того, что черный, но порой это просто изматывает.

— Что ты имеешь в виду? Скажи мне. Я действительно хочу понять.

Кларенс вздохнул, взвешивая, как много ему следует сказать. Наконец, он решился.

— В детстве я думал о цвете своей кожи каждый раз, когда видел белого; всякий раз, когда смотрел «Короля неба» и «Одинокого странника», видел все эти рекламные щиты или листал страницы «Life» и «Look», «Saturday Evening Post» и «Boy’s Life». Все были белыми. Политики, астронавты — все, кроме швейцаров, дворников и некоторых спортсменов. Если я был не дома и на несколько минут забывал о цвете своей кожи, то когда мне нужно было найти туалет, я о нем сразу же вспоминал.

— Но теперь ведь все по-другому.

— Где? В Миссисипи? — Кларенс несколько натянуто засмеялся, почесав указательным пальцем за правым ухом. — Да, туалетов для черных больше нет, если ты это имеешь в виду. Расизм сейчас другой. Он не так очевиден, более утонченный, более замаскированный. Но законы изменяются быстрее сердец. Помнишь, я сказал, что хотел бы, чтобы люди не различали цветов? Конечно же, это только фантазии. Они различают, и я разли-