Владычество 2

8

поставил записи Ареты Франклин, Отис Реддинг и даже некоторые песни Луи Армстронга, чтобы сгладить оставшееся после ужина неприятное ощущение и напомнить себе о том, что он все еще черный.

Именно в тот вечер Райлон Беркли сказал волшебные слова, которые Кларенс помнил и по сей день: «Кларенс, мы предлагаем тебе начальное жалование в двадцать тысяч долларов плюс оплата издержек и некоторые значительные льготы». В 1977-м казалось, что такие деньги могут платить за что угодно, но совсем не за то, чтобы бесплатно посещать футбольные матчи и писать о них.

Дверь за спиной Мими, ведущая в «святилище» офиса Беркли, широко распахнулась, и Кларенс встал.

— Кларенс! Как дела?

Слова Беркли проходили сквозь фильтр пышных усов, которые, казалось, никогда не увеличивались и не уменьшались. Райлон был хорошо сложен, невысокого роста, умеренного веса, нетороплив и целеустремлен, экономен в движениях. Эта экономия отражалась на его лице и в те моменты, когда он улыбался или хмурился. Отличительной чертой Беркли было то, что по выражению его лица было трудно определить, что у него на уме, — совершенное лицо для игры в покер, за которым скрывалась система убеждений атеиста, обладающего усердием миссионера.

— Прошу прощения, мистер Беркли, — сказала Мими, — на первой линии конгрессмен Томас. Он говорит, что разговор займет не больше минуты.

— Извини, Кларенс. Ты же знаешь, насколько настойчивым может быть конгрессмен, —- Райлон засмеялся, как будто то, что он сказал, было смешным. Мими тоже захихикала с достоинством, присущим царственным особам.

— Конечно, — сказал Кларенс.

«Ты же платишь мне зарплату».

Беркли не относился к тем владельцам, которые ходят туда-сюда, заглядывая через плечи репортеров, как властная мамаша или как хозяин спортивной команды, слоняющийся у боковой линии поля, хотя тренеры и игроки предпочли бы видеть его в почетной ложе попивающим мартини. Райлон гордился тем, что предоставлял своим редакторам и авторам много свободы, но при этом все знали, что они — его редакторы и авторы, а «Трибьюн» — его газета. Особенно ярко это проявлялось во время