Военный дневник. Год второй

20 ОКТЯБРЯ (604 ДЕНЬ)

Обещают дождь. А может, и сейчас уже лупит, пока не выглядывал.

В сводках — про обстрелы, в том числе и по области. В городе продолжают говорить о школе в метро, обсуждают вопрос, не стоит ли туда перенести и дошкольные заведения.

Наши на левом берегу Днепра, но это не прорыв, а рейд. Результаты пока неясны. Рейд не первый — вероятно, попытка ослабить обстрелы Херсона.

— Пиши дневник, пиши! Каждый день пиши, побольше, побольше!

Это не маленький и черненький из-за левого уха вещает, это… Нет, лучше не задумываться.

С другой стороны, с кем еще общаться. Совершенно пустая квартира, и родительская квартира тоже пустая. Призраки в интернете, призраки воспоминаний.

Но — зачем? Зачем писать? А затем, чтобы когда напишу — можно будет не писать! Да, ничего не писать, вообще!

Вот!

На улице дождь, туман, воздушная тревога и голодные коты.

Чуток потеплело, циклон.

В кофейню входить прямо-таки приятно. Хоть что-то хорошо.

Ремонт на другой стороне проспекта бесконечен, но включили внутри лампочки, а заодно и громкую музыку. Издеваются?

И по-прежнему толпы машин, мечтающих об одном — убивать людей. Убивать, убивать, убивать. Стивен Кинг — пророк.

У нас война, люди гибнут, решается судьба народа.

А у них?

О-о! Сенсация! Кира Найтли категорически отказалась раздеваться в кадре — из-за токсичных мужчин. Ну, понятно, тетке сорок исполнилось…

Цивилизация омерзительных идиотов.

Писать поэму Есенин решил весной 1924-го. Особенность в том, что писал он в Ленинграде и для Ленинграда. Отсюда и направленность: Петр Великий, судьба города, оборона Петрограда осенью 1919 года.

Стратегически рассудил верно. Фактически главная фигура в поэме (в ее «новейшей» части) — Григорий Зиновьев, которого тогда уверенно считали преемником Ленина. Воздавалась хвала и Троцкому, пусть и краткая. Лев Революции свои позиции пока еще сохранял и даже их усилил.

Ленина Есенин помянул один раз, и то мельком:

Не слишком почтительно вышло.

Учел Есенин и опыт относительно формы. Писать решил в духе народных сказов и былин (по его собственным словам). Такое даже большевикам понятно. Правда, не удержавшись, процитировал и «Слово о полку Игореве». Главная же находка — образ императора Петра, как первого большевика. Да, чистое евразийство, причем не очень понятно, кто это Есенину подсказал. Едва ли выдумал сам.

Есенин слегка похулиганил. Под видом «сказа» использовал антисоветские куплеты. «Пароход идет мимо пристани…» Классика!

Написал быстро, не слишком интересуясь фактическим материалом. Отсюда и появление давно погибшего Корнилова в 1919 году. Кое-что казалось явным перебором, на что указали первые рецензенты. Скажем, большевик Петр любовался красными флагами. Есенин внял, и Петр стал грозно хмуриться.

Поэму напечатали сразу в двух журналах, что вызвало небольшой скандал. Но не чрезмерный, все окончилось благополучно.

Народ стал читать.

Один из неосуществленных замыслов — украинская теогония, новый Гесиод

А она есть, украинская теогония?

Грушевский очень старался, но нащупал только один миф времен язычества — рассказ о Золотом Соколе, который мир и сотворил. Но какой рассказ? Некие упоминания в обрядовых песнях, то ли был миф, то ли не был. Хотя, конечно, можно поискать аналогии.

Преданий, основанных на христианской традиции, больше, однако… Однако почти все они взяты из болгарских отреченных книг, апокрифов, с заметным богумильским душком. Во всех случаях мир творят вдвоем — и Господь, и Сатана (Сатанаил). Почти Толкин. Кроме того, все это пересказано неграмотными крестьянами в соответствующих образах и соответствующим языком.

Нет, никак не Гесиод. Можно ли это как-то осмыслить, изложить сколь-либо поэтично, не переделывая полностью? А вот не знаю.

Никак не решается вопрос о кошачьем домике. Этот не доделали, хотят купить новый. Непорядок.