Военный дневник. Год второй

22 НОЯБРЯ (637 ДЕНЬ)

Ночью обстрелы на юге, Запорожье и Одесса. Били «шахедами», часть наши перехватили. У нас вроде тихо, во всяком случае, пока. В Харькове поймали очередного шпиона. Будни войны.

Продолжаю продумывать «Стикс-ривер». Опять много лишнего приходит на ум. Пока: два харьковских эпизода (лето и поздняя осень 1919 г.), американский, вероятно, год этак 1928-й, и короткий эпизод в Галлиполи, как связка между двумя книгами.

Структура — мозаика, давно хотел попробовать.

Без диалогов, как и «Флегетон».

Но это пока планы.

Сборник поэзии — наши эмигранты, живущие в Австралии. Полистал, все надеялся найти чего-то про кенгуру. Пока не нашел, может, дальше будет? А о чем пишут? На жизнь жалуются. Нет, не на безработицу, не на голод, а как в старом анекдоте — морально тяжело. Молчали бы уже.

В 90-е эти страдальцы понаехали сюда и стали учить жизни. Правда, почти сразу же нарвались на предсказуемую реакцию и языки прикусили.

Наверно, и сейчас на жизнь жалуются и плачутся.

Смотрю ленту новостей. Оказывается, «Ван-Пис» дарит надежду на будущее. К новости прилагается жуткая рожа из самого страшного сна. Кто дарит? Что дарит?

Жизнь проходит мимо.

А новости фантастики? Вот, к примеру… «Человечество существует в резервациях, и у каждого есть свой идентификационный номер, а родная планета превратилась в одну из тысяч батареек, что питает жизненной силой высшие расы галактики».

Свят! Свят!

На улице мороз, снег, лед, тучи. Солнце лишь выглядывает.

По случаю холодов вынес кошачьему семейству колбасы. Прямо по классике: «Колбаса! Господин, отдайте ее мне!»

Заинтересовался (для работы) легендарной фигурой отважного белого разведчика полковника Двигубского. Может, пригодится. Почему легендарной? Потому что такого офицера в РИА пока что не обнаружено, а так не бывает. Знаем мы о нем из двух документов − воспоминаний Лукомского и его собственного (знаменитого!) отчета. Рискну предположить, что некто, найдя у Лукомского упоминание, сочинил этот отчет уже в 1990-е. Его содержание местами даже не намекает, а вопиет. Но сам образ использовать можно, почему бы и нет?

Погиб еще один студент Харьковского Национального университета. Командовал танком.

Атака дронами на юге, главная цель — Никополь. Обстрел Херсона, разрушен многоэтажный дом.

Это надо быть Гаем Ричи, чтобы Артура, символ, образец рыцарства, сделать уголовником. Режиссер слишком увлекся фильмами об ублюдках и сам от них многого набрался.

Я рад каждой его неудаче.

Вообще с фильмами об Артуре в Голливуде проблемы. Американцы не только в массе своей тупые, но и не представляют, что есть рыцарство. Их уровень — это ковбои Дикого Запада, попирающие трупы убитых индейцев. И супергерои в красных трусах.

Кстати, о пресловутой слезе ребенка от Достоевского. Она имеет прямое отношение к утопии, поскольку вроде бы речь идет о цене счастья всего мира.

Интеллигенты-недоучки (они все такие) цитируют обычно так: «Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребенка».

После этого хочется спросить классика насчет медицинских прививок, допустим, от холеры или чумы. Может, не стоит? Ребенок и заплакать может.

Спрашивать, однако, не стоит. Классик был странен и рассуждал странно, но идиотом все же не был. Типичная цитата, вырванная из контекста. О чем беседуют братья Иван и Алексей? О церкви и религии. Христианство, если верить попам, требует, чтобы люди страдали. И дети страдали. Поэтому цитировать надо в целом:

«Понимаешь ли ты это, когда маленькое существо, еще не умеющее даже осмыслить, что с ним делается, бьет себя в подлом месте, в темноте и в холоде, крошечным своим кулачком в надорванную грудку и плачет своими кровавыми, незлобивыми, кроткими слезками к "боженьке", чтобы тот защитил его, − понимаешь ли ты эту ахинею, друг мой и брат мой, послушник ты мой божий и смиренный, понимаешь ли ты, для чего эта ахинея так нужна и создана! Без нее, говорят, и пробыть бы не мог человек на земле, ибо не познал бы добра и зла. Для чего познавать это чертово добро и зло, когда это столько стоит? Да весь мир познания не стоит тогда этих слезок ребеночка к "боженьке"…»

Итак, классик еще раз от души пнул христианство в его православном варианте. Медицинских прививок он не касался, их в виду не имел.

Достоевский совершенно не был толстовцем. Достаточно вспомнить разговор тех же братьев о помещике, который приказал засечь ребенка до смерти. Расстрелять — и вся недолга!

Так что вполне в рамках пролетарского, истинного, гуманизма. У Достоевского есть такой пассаж. Если он узнает о бомбистах, желающих убить царя, донесет ли? Нет, не донесет.

Правильно, писатель!

Так что строим утопию ударными темпами.

Между прочим, Новая Атлантида (Бенсалем) Френсиса Бэкона — никакая не утопия, ее из перечня вычеркиваем и не учитываем. Там ничего утопичного (сословная монархия). Кроме всевластной академии наук, которая от души прогрессорствует, что несколько иное. Порядок этот установил некий мудрый король. Вот и все.