Вороная

Глава 20. Напряжение перед бурей

Каблуки стучали по асфальту Комсомольского проспекта. По дороге торопливо шла стройная девушка. В темных косах блестела золотая чулпа, усыпанная самоцветами и разноцветными эмалевыми вставками.

Она будто сошла со страницы журнала парижской моды — настолько хороша была в элегантном черном платье. Проходившие мимо парни сворачивали себе шею, оглядываясь на ее точеную фигурку, а девушки заинтересованно рассматривали необычный покрой и фасон наряда. По темным соболиным бровям и черным, как южная ночь, глазам угадывались капли восточной крови, придающие девушке особое очарование.

Зоя направлялась из ателье на автобусную остановку, перебирая рукой мелочевку в маленькой сумочке. Мать не любила, когда дочь опаздывала к ужину. Она почти проскочила мимо площади, где рабочие начали устанавливать памятник великому ученому тобольской земли — Дмитрию Менделееву. Но на мгновение все же заинтересованно остановилась, чтобы рассмотреть серьезное, задумчивое лицо химика, высеченное из серого гранита. Спустя пару секунд снова заспешила к остановке. Заставляли идти второпях и собравшиеся на небе тяжелые тучи, наполненные дождем. Природа вокруг затаилась: птицы спрятались под крыши и ветви деревьев не шелестели. Напряжение нарастало, вот-вот обещая разразиться бурей. Зое подумалось, что такая атмосфера ей очень знакома с детства и даже стала привычна.

Грянул оглушительный раскат грома, и она побежала. Но все же не успела добраться до остановки: земля всколыхнулась у нее под ногами, и первые крупные капли дождя полетели с пепельного неба. Они прибивали к земле пыль, поднявшуюся в течение жаркого дня. Летний теплый ливень пошел плотной стеной. Проезжавшие мимо машины и автобусы поднимали на дорогах настоящее цунами из дождевой воды. Пахло мокрым асфальтом.

Зоя забежала под крышу небольшого цветочного киоска переждать непогоду. Она отвернулась от дороги и посмотрела вглубь павильона, украдкой наблюдала за мягкими движениями флориста. За прозрачным стеклом женщина аккуратно укладывала в букет белые хризантемы. Заметив Зоин взгляд, она приветливо улыбнулась. Зоя тоже ответила ей улыбкой. Рядом с ней в высоких вазонах стояли розы, тюльпаны и… нарциссы. Она поморщилась от накативших неприятных воспоминаний. Именно эти цветы мама всегда приносит на могилу отца. Вихрь памяти вернул ее на пять лет назад, когда отец однажды весной не вернулся с охоты. В их лагерь на запах еды забрался медведь и покусал троих охотников. Отец умер от потери крови. А мог бы еще пожить! В носу защипало от подступающих слез. Она отвернулась от витрины. Дождь уже налил огромные серые лужи, но вот за черными тучами замаячил кусочек голубого неба. У Зои появилась надежда, что она скоро увидит радугу.

По грязной обочине бежали два парня, каждый из них расправил над собой ветровку. Они перепрыгнули черную жижу и тоже заскочили под крышу ларька, смеясь и что-то обсуждая между собой.

— Ой какая! — присвистнул за ее спиной парень с русыми волосами.

Зоя посмотрела на них, но быстро отвела глаза. На первый взгляд, им было на пару лет больше, чем ей.

— Посмотри, — шепнул тот же парень другу, — какая у нее заколка на косе! Золото высокого качества! Я такое изделие раньше не видел. Старинное как будто? Что думаешь? Тебе бы пригодилось.

Второй довольно фыркнул.

Зоя встревоженно подумала, что сейчас кто-то из них сдернет бабушкино украшение с ее волос и приберет к рукам.

— Девушка, можно с вами познакомиться? — спросил один из них.

— Нет, — отрезала она.

— Замужем что ли? — он подошел к ней ближе и посмотрел на ее руку. — Кольца, кажется, нет.

Она не стала ему отвечать. Тогда Зоя услышала за спиной стук двери павильона: один из парней, видимо, зашел в киоск и некоторое время болтал с продавщицей. Зоя украдкой обернулась, слишком подозрительно они затихли. Второй подошел к стеклу, смотрел на друга, стоящего внутри помещения, и тихо смеялся, показывая ему указательным пальцем на висок. Вскоре он вышел обратно на улицу и снова подошел к Зое.

— Без шика, но зато от души, — и протянул ей цветы.

Он купил для нее три тюльпана. От неожиданности она не знала, что и сказать, поэтому молча приняла подарок, даже не улыбнувшись. Парни продолжили о чем-то шушукаться, до нее долетали только обрывки фраз. Но ей было понятно, что они очень интересуются золотом и серебром. «Понятно, хотел втереться ко мне в доверие, чтобы забрать мое украшение».

Дождь кончился. Вечер благоухал свежестью, огромные грозовые тучи уходили из города. Зоя выпорхнула из-под крыши павильона: вдалеке уже показался автобус, направляющийся к остановке. Мелкие капли еще изредка летели, порой попадая на ее платье. Она посмотрела на наручные часы, вскочила на ступень автобуса и устроилась на последнем пустом ряду, даже не оглянувшись на цветочную лавку.

***

— Я поражен в самое сердце! — протянул Володя. — Какие у нее косы! А цвет? Будто вороново крыло. Кажется, у меня случился «солнечный удар».

— Дождь идет. Какой еще удар? — ухмыльнулся Леонид, рассматривая мокрую куртку.

— Так французы называют внезапную любовь с первого взгляда, балда, — хитро подмигнул ему друг. — Интересно, где она работает, где живет?

— Ястребов, только не говори, что собрался искать ее в городе…

— Попробую. И ты пойдешь со мной! — предупредил он друга. — Эх… Самый редкий драгоценный камень всегда спрятан где-то в глубинах, поэтому, надеюсь, мое терпение и силы, потраченные на поиски, будут вознаграждены.

— Ну ты и поэт… Кстати, про камни. Я в выходные видел на Базарной площади у одной бабки массивный серебряный браслет с аметистами. Если тебе интересно, можно зайти сегодня посмотреть. Сомневаюсь, что она его уже продала. Очень объемная вещица… — и добавил, посмеиваясь. — Это как раз в том направлении, куда уехал автобус с твоей вороной незнакомкой.

Володя кивнул ему.

***

— Смотри-ка, новое платье нацепила! Ну, показывай… — мать обошла Зою вокруг. — М-да, оно совершенно тебе не идет, открывает твои кривые ноги и демонстрирует отсутствие талии. Что ты закатываешь глаза? Кто как не я тебе это скажет? Ты же не замечаешь, как выглядишь со стороны. Зачем ты вообще носишь платья? Они все равно не помогут тебе наладить личную жизнь. Ничего не получится, хоть в шубу из соболя завернись. Хм-м… А швы какие кривые! — чуть ли не вскрикнула она в возмущении. — У тебя люди точно что-то заказывают? Обратно не приносят? Я бы такое не купила, конечно. Ладно. Где-то ведь и таким людям как ты надо работать, чтобы заботиться о старенькой, больной матери.

— Ты еще всех переживешь, — бросила Зоя и поднялась по витой деревянной лестнице в свою комнату.

Без отца было одиноко в большом доме, хотя к ним снова подселили жильцов. Бабушки не стало в тот же год, что и папы. Соседка нашла ее сидящую за столом. Она будто уснула над вязанием. В ее руках были спицы, на коленях — шерстяной носок. Тихо ушла.

Зоя вздохнула и положила сумочку на письменный стол. Нарциссы на витрине снова всколыхнули печальные воспоминания, как тину на дне озера. Еще парень этот некстати с цветами! Она поставила три тюльпана в стакан с водой на подоконнике.

— Сама себе цветы покупаешь? — мать незаметно возникла за ее спиной.

— Да, — произнесла она невозмутимо.

— Правильно, кто ж на тебя внимание-то обращать будет. Всегда сутулая и с грустным лицом.

Сегодня это была последняя капля, добавленная в чашу терпения. Зоя взорвалась, как бутылка шампанского. Она развернулась к матери и закричала:

— Скажи, за что ты меня так ненавидишь?!

Мать улыбнулась.

— Еще и нервная. Никому ты не нужна, доченька, кроме матери своей.

Она раскрыла руки для объятий, но дочь вытолкнула ее в коридор и закрыла дверь на защелку. Мать долго стучала с обратной стороны, то проклинала, то обвиняла, то говорила слова любви. Дочь закрыла уши и думала, что так больше продолжаться не может. Ей было плохо в этом доме. Что-то неуловимое ежедневно отравляло ее жизнь.

Нервно она достала из шифоньера старенький ридикюль и начала укладывать самые необходимые вещи. В первую очередь, взяла в руки то, что имело для нее особую ценность — плюшевого медвежонка — подарок бабушки Калерии. Он был уже старый, потертый и кое-где подшитый.

«Если бы мать знала, сколько он стоит на самом деле, она бы выкрала у меня именно его, а не музыкальную шкатулку с балериной», — подумала Зоя. Невзрачная игрушка никогда не интересовала мать, поэтому именно она и была выбрана хранителем несметных богатств. Она взяла Потапыча за лапу, посадила рядом с коричневой дорожной сумкой и начала укладывать серые платья и бесформенные темные кофты, которые до недавнего времени для нее покупала или шила мать. Зоя защелкнула медные застежки. К этому времени в доме все стихло.

Она приоткрыла дверь и прислушалась: мать одна смотрела телевизор в гостиной. Накинув на одну руку плащ и взяв в другую сумку, Зоя быстро спустилась на первый этаж.

— Я ухожу! — крикнула она на ходу.

— Как? Куда? Насовсем? — мать подскочила на диване. — Ты что бросишь меня? Кто будет за мной присматривать? Я бедная, немощная женщина! Практически при смерти! — в болезненном, уставшем голосе проскакивали слезливые нотки.

Зоя ухмыльнулась.

— Мама, со мной это больше не работает!

Лицо Исталины исказила злоба и ненависть. Она схватила нож со стола и кинулась на дочь.

— Я тебе сейчас отрежу палец или ухо! Или убью себя, если ты перешагнешь этот порог.

Жители из соседних комнат, любопытствуя, выглянули на звуки ссоры.

— Ты очень трусливая и не сделаешь этого, ты слишком любишь себя, — не моргнув глазом, заявила ей на это Зоя и вышла из дома, оставив концлагерь материнской любви за спиной.

Мать бросила нож и побежала за ней. Она встала возле дома и кричала вслед:

— Матери у тебя больше нет! И дома тоже нет! И на свадьбу меня не зови. И внуки мне не нужны! Ты еще пожалеешь и наплачешься!

Зоя шла по улице с ридикюлем и все думала — какое страшное чудовище живет в душе ее матери. Она всегда была такой и никогда не изменится. Это только Зоя всегда чего-то ждала, думала, что если будет хорошей, то мать ее наконец-то полюбит, станет мягче и добрее. Нет. Надо принять то, что все останется неизменным, прекратить попытки что-то исправить и как-то жить с этим дальше.

***

Небосклон горел алым, оранжевым и желтым цветом, будто огромный костер на горизонте. Лучи заходящего солнца окрашивали Иртыш и нижний город в розовые и красные оттенки. Зоя сидела у стен древнего храма и задумчиво смотрела на изгибы могучей реки.

Она вытирала теплые слезы, что текли по щекам. Зоя оплакивала свое детство и прощалась с ним. Ей было жаль и себя, и мать. Она любила ее и ненавидела, и это противоречие не давало свободно дышать и жить. Так хотелось, чтобы отношения были такими же как у всех, она старалась быть и послушной, и мягкой, и доброй. Но мать все равно была недовольна. Зоя не находила ответа — почему? Она чувствовала, что будто привязана к матери невидимыми нитями и не может просто так их оборвать и выпутаться из этой сети. Нет, она не бросила маму. Зоя поняла, что родители и взрослые дети должны жить каждый на своей территории, но при этом помогать друг другу.

В травах слышался легкий шелест ветра. Вдалеке сердито гудели баржи и корабли, идущие в навигацию на север. Зоя уже успокоилась, решила сделать зарисовку платья: пока смотрела на яркий закат, к ней пришла новая идея. Когда она была расстроена, задумки сыпались как из рога изобилия. Посмотрела в ридикюль — ах, забыла папку с рисунками! Придется за ней вернуться, когда эмоции улягутся. Зоя нашла взглядом родной дом. Отсюда, с холма, он выглядел крошечным, как игрушечка. Почти во всех окнах горел свет.

«Что про нас подумали соседи? Как неловко получилось! Все потому, что я невыдержанная и вспыльчивая», — Зоя понурила голову. — «Как теперь им в глаза смотреть? Они, наверное, считают меня слетевшей с катушек!»

В животе заурчало. Она снова взглянула в свой ридикюль и вздохнула: из еды ничего не взяла и так и не села за ужин, на который так торопилась. Еще некоторое время Зоя смотрела, как под ногами сновали муравьи, а потом поднялась с земли, отряхнула прилипшие к подолу травинки. Пересекла территорию Кремля и пошла к автобусной остановке. Хотелось успеть на последний рейс. И успела. Поехала на другой конец города.

«Я тоже добровольная изгнанница из родного дома как баронесса Софья Буксгевден», — думала Зоя, глядя на пустые городские улицы. — «Судя по всему, она была очень смелая, раз отправилась в Сибирь за Императорской Семьей. Интересно, что с ней стало? Как сложилась ее судьба? Может быть, заполучив ее украшения, я стала как и она — сильная духом? Поэтому мне удалось сегодня высвободиться от цепких объятий матери?»

Автобус добрался до конечной. Зоя вышла и отправилась к серому многоэтажному дому. Поднялась на седьмой этаж, тихо постучала в дверь. Ей открыли.