Вороная

Глава 29. Ты такая красивая!

Как и обещал, Володя приехал в среду вечером за швейной машиной. Зоя увидела в окно своей комнаты, как новенькая серая «Волга» остановилась у подъезда общежития. Зоя быстро спустилась вниз и теперь шла мимо каморки коменданта. Она усмехнулась оттого, что тетя Шура внимательно следит из-за занавесочки за статным мужчиной, что поднимался по ступеням крыльца. Наверное, она думала, что это новый жилец.

— Александра Никифоровна, можно я пройду с другом ко мне в комнату забрать швейную машину?

Тетя Шура вздрогнула, попавшись за своим занятием.

— В ремонт что ли хочешь отдать? — спросила она невозмутимо, поправляя цветок на подоконнике.

— В некотором роде.

В холл зашел Володя в песочного цвета плаще. Прошедшие мимо девушки задержали на нем любопытный взгляд дольше, чем следовало бы, по мнению Зои.

— Привет! — он махнул ей рукой, и глаза его сразу засветились.

Зоя кивнула.

— Документики, молодой человек, — тетя Шура уже заняла свою позицию за стеклянным окошком и протянула морщинистую руку за паспортом. Внимательно изучила, подозрительно посмотрела, сверила фотографию с лицом и отдала обратно с важным видом, как опытный следователь.

— Володя, значит, — Александра Никифоровна довольно откашлялась и показала рукой в сторону лестничной площадки, — проходите.

Они поднимались по серой, невзрачной лестнице.

— Какой этаж?

— Третий.

— Ты предупредила девушек, что я зайду? А то начнется визг!

— Да, сказала, что придет мой молодой человек и заберет швейную машину в ремонт.

Володя довольно улыбнулся на ее слово «мой».

Они добрались до комнаты. Машинка стояла на полу возле входа. Увесистая! Но парень схватил ее быстрым движением, будто это было перышко, и тут же вышел. Зоя подметила, что сожительницы проводили его заинтересованным взглядом. Она выскользнула вслед за ним, накинув поверх зеленого платья красное пальто с укороченными рукавами, сшитое по собственному эскизу.

***

— Я еще не встречал таких смелых и оригинальных идей! — Володя помог ей снять верхнюю одежду в коридорчике квартиры на Патриарших. — Думаю, что и мое пальто, которое ты поможешь мне сшить, будет потрясающим.

— Да. Единственное, пожалуй, что я переняла у своей матери — это умение красиво одеваться.

Он поставил швейную машинку на рабочий стол и начал убирать с него в чемоданчик инструменты для изготовления ювелирных изделий: молоточки, щипцы, плоскогубцы. Зоя бросила взгляд на оставленный на подоконнике блокнот с эскизами украшений. На открытой странице красовался кулон золотой рыбки, исполняющей детские желания.

— Все меня так хвалят, но мне все же не верится, что качество моей работы высокое. Мне кажется, что делаю недостаточно… — она задумалась. — Недостаточно хорошо. Могу еще лучше. И думаю, каждый человек может сделать так же, как я, стоит только приложить силы и желание.

— Нет! Придумывать новые фасоны и воплощать их в жизнь — дано не каждому. Тебе надо научиться ценить себя, — сказал Володя укоризненно. — Я сейчас вернусь.

В ванной зашумела вода. Через некоторое время он вошел в комнату переодетый в домашнее — в серые хлопковые штаны и белую футболку.

— С чего начнем?

— Будем снимать мерки. Где сантиметровая лента?

— Наверное, в твоей швейной машинке, — он пожал плечами.

Зоя сняла с нее деревянную крышку и пошарила рукой в ящике с нитками и шпульками.

— Я думала, что у тебя есть собственная. Какой же ты портной без ленты. Вот и она… Нашла!..

Володя шутливо вздохнул.

— Эту машинку мне еще папа подарил. После того как я сшила на уроках домоводства фартуки для мамы и для бабушки. Он заметил, что мне интересно этим заниматься. С тех пор я с ней не расстаюсь. Мне кажется, что она приносит мне удачу. Вот, даже в Москву с собой привезла.

Зоя развернула ленту.

— Так, а теперь изобрази самолет: разведи руки в стороны.

Володя поставил ноги на ширине плеч, сделал руки крыльями и протяжно загудел «ууу», чем вызвал у нее смех. По его глазам было видно, что ему нравилось, когда она смеется, он не отрывал взгляд от ямочек на ее щеках.

Она обвила его торс руками и перехватила за спиной сантиметровую ленту. От близости тела Володи ее бросило в жар, парень, как и всегда, пах чистотой и одеколоном.

— Кажется, снимать мерки — мое самое любимое занятие, — усмехнулся он и неожиданно для Зои обнял ее и прижал к себе.

— Ты мне мешаешь, — она пыталась напустить строгость в голос, но все равно получилось игриво.

— Эх! — Володя вздохнул с добродушным лукавством и выпустил ее из плена рук.

— Ты же хочешь научиться шить?

— Больше всего я хочу, чтобы у изготовленных мной пуговиц появилось собственное пальто.

— Тогда я могу его сама сшить для тебя.

— Нет. Все-таки сначала надо попробовать свои силы.

— Какой фасон тебе нравится?

Он взял с подоконника блокнот с эскизами украшений и перевернул несколько страниц назад. Показал наброски пальто.

— Красивое! — одобрила его набросок Зоя. — Только в этом месте я бы добавила карман-обманку.

Она взяла со стола карандаш и дорисовала деталь.

— Когда мне говорят о красоте, я тут же вспоминаю тебя, — он быстро чмокнул ее в щеку.

Зоя улыбнулась и записала его мерки в тетрадь.

— Теперь будем делать чертеж. У тебя есть старая газета?

Володя кивнул и послушно принес с кухни черно-белый сверток «Вечерней Москвы».

— У меня в классе было два одноклассника — толстый и тонкий, как у Чехова, — начала рассказывать Зоя, раскладывая на столе газету. — Тот, который тонкий, рассказал мне забавную историю. Дело в том, что толстому трусики шила бабушка. Он был настолько большой человек, что она брала ленту и шла вокруг него, потому что не могла его обхватить. Шла и приговаривала: «Так, Геннадий, стой смирно, сейчас я буду тебя измерять». Вот умора! Хотя в его оправдание скажу, человек он замечательный, очень душевный, и своего тонкого друга очень оберегал и беспокоился о нем.

Пока она высчитывала и уверенными движениями строила чертеж на серенькой бумаге с фотографиями политических деятелей, чувствовала на себе мужской взгляд. Глаза Володи, похоже, путешествовали по ее зеленому платью. Косы то и дело скатывались со спины на стол и мешали ей вести карандашом по бумаге. Обернувшись через плечо, она посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась.

Володя усмехнулся рассказанной истории, но снова стал серьезным.

Зоя дала ему задание вырезать детали из бумаги, а сама вышла в коридор за бумажной упаковкой.

— Будем переносить на ткань, — крикнула она из коридора и, появившись в комнате, заговорщически добавила, показав на плотный сверток, — удалось раздобыть на фабрике рулон качественной шерсти!

Володя не спускал с нее синих глаз.

— Что?

— Ты такая красивая… — его глаза потемнели и подернулись поволокой. — Останься со мной, в этой маленькой квартирке на Патриарших, и больше никогда не уходи!

Он подошел к ней и обнял, уткнувшись носом в ее шею.

***

Зоя поставила на тумбочку флакон французских духов Climat. Нежный аромат цветов фиалки и ландыша с едва заметным горьковатым оттенком зелени дополнил образ невесты. Она стояла возле окна в длинном белом платье в пол, с кружевными узкими рукавами и высоким полупрозрачным горлышком.

— Ты будто баронесса или княжна, — сказала Таня, укладывая волны темных волос Зои в свадебную прическу. — Я видела на старинных фотографиях, что барышни до революции такие платья носили каждый день! Вот повезло!

Зоя мимолетом вспомнила про баронессу Буксгевден, взглянув на принадлежащие ей жемчужные сережки, которые сегодня украсят ее свадебный образ.

— Ты меня очень удивила, когда согласилась приехать на свадьбу.

— Я только прочитала телеграмму, сразу завопила: «Кто ж ей локоны будет крутить?». Лёнька проникся и отпустил на три дня. Кстати, откуда у тебя такие серьги? Какая роскошь! Тоже подарок? Володька тебя балует!

Не дожидаясь ответа, Таня оглянулась на пустые кровати швей, у которых был рабочий день на фабрике, но на всякий случай шепнула Зое на ухо:

— У девок в комнате глаза завидущие, я утром видела! Духи положу в сумочку и возьму с собой в загс.

Она многозначительно посмотрела на подругу через зеркало, а Зоя рассмеялась. Сегодня она обретет гораздо большее сокровище — любимого мужа и верного друга в одном лице. Все ее утро было наполнено предчувствием любви и надеждами на светлое будущее.

— Нет, сережки мне остались в наследство от дальних родственников, — слукавила Зоя. Она не стала объяснять, что накануне свадьбы сбегала в камеру хранения и достала из Потапыча украшение для праздника.

— Хорошо иметь такую родню! — Таня поправляла ей завитые волосы. — Сейчас буду фату цеплять. Кстати, ты звонила матери?

— Много раз. Когда она слышит мой голос, просто кладет трубку. Игнорирует меня уже несколько месяцев. Я ей отправила телеграмму с приглашением на праздник и адресом квартиры Володи, чтобы она могла приехать к нам. — Зоя пожала плечами, — не знаю, прочитала ли она.

— Мама рассказывала, что Исталина Васильевна выглядит очень хорошо, бодро и жизнерадостно. Правда, всем рассказывает, какая у нее неблагодарная дочь, бросила мать, не приезжает, не звонит и не высылает деньги. Еле концы с концами сводит.

— Врет, — спокойно сказала Зоя, — с каждой зарплаты отправляю.

— Почему она такая?

— Надеюсь, однажды я об этом узнаю…

Зоя помрачнела и опустила глаза.

— Забудь! — приободрила Таня. — У меня есть для тебя сюрприз!

В комнату постучали, подруга сбегала открыть дверь.

— Людка! — завопила Зоя.

— Прямиком из Ленинграда! — засмеялась она. — Поздравляю с бракосочетанием!

После долгой разлуки они обнялись втроем и запрыгали от радости как в школьные годы.

***

Счастливые лица молодоженов, обмен кольцами, громкие крики «Горько!», шумный банкетный зал и танцы до утра. День свадьбы пролетел очень быстро. Зоя и Володя добрались до своей квартирки только под утро и без сил свалились на кровать, едва сняв праздничные наряды.

Солнечные октябрьские лучи уже пробивались через шторы, подсвечивали хрусталь в серванте и будили молодых. Володя открыл глаза и с удовольствием отметил, что они проспали остаток ночи и все утро в обнимку. На стенке тикали часы — было два часа дня. Никогда раньше он так долго не спал. Но сейчас боялся пошевелиться, чтобы не разбудить молодую супругу.

«Жена! Надо же… Надеюсь, этот брак будет крепким и ничто не сможет его разрушить, никакие проблемы и трудности».

Володя не удержался, поцеловал в лоб спящую Зою и прижал к себе покрепче, отчего она шевельнулась и начала просыпаться.

— Который час? — спросила она сонно, не открывая глаз.

— Обед.

— А у нас завтрак, получается? Я раньше не бывала замужем. Что обычно супруги делают в таком случае?

— Тот, кто больше любит, идет на кухню и варит кофе, — он прижал подбородок к ее макушке.

— Хм! — Зоя приподнялась на локте и на секунду задумалась.

— Я люблю больше, — сказали они в один голос и прыснули от смеха.

День свадьбы осложнился тем, что Зое пришлось собирать вещи в общежитии и переезжать к Володе в квартиру. Таня отвезла ее сумки на Патриаршие, а невеста осталась дожидаться жениха и его дружескую свиту в комнатушке на четыре кровати. Тетя Шура поздравляла ее громче и душевнее всех, так сильно привязалась к этой вороной девчонке.

И теперь Володя наблюдал, как Зоя сидит над двумя баулами и ищет зубную щетку. В квартире разливался удивительный аромат дефицитного аргентинского кофе, что делало утро еще более праздничным.

В дверь позвонили. Зоя в одной мужской рубашке заскочила в ванную комнату, а Володя открыл дверь. Он коротко поговорил с кем-то и снова повернул ключ, оставшись в коридоре один.

— Это почтальон. Выходи. Тебе принесли посылку.

Он поставил деревянный ящик на пол и побежал спасать кофе, убегающий из турки. Зоя присела и прочитала строку отправителя.

— От мамы.

— Наверное, свадебный подарок, — послышалось из кухни.

Зоя немного повозилась над ящиком, после чего Володя услышал ее пронзительный крик. Он снял турку с огня и выскочил к входной двери. Зоя сидела возле открытого ящика, в котором лежали копыта и ужасающая копченая свиная голова с запекшимися кровавыми потеками. Володя выхватил сопроводительную записку и прочитал пару строк:

«Зоя, ты забыла свои украшения. Они очень подойдут к свадебному платью. Поздравляю с бракосочетанием, моя дорогая!».

Она стояла возле стены, закрыв лицо маленькими ладошками, и плечи подрагивали от всхлипываний. Володя обнял жену, и Зоя уткнулась в его плечо. По рубашке расплывалось мокрое пятно ее слез.

— Я испугалась… Она никогда… никогда не оставит меня в покое!

Они простояли несколько минут в обнимку, после чего Володя с недоумением спросил:

— Что это?! Что это значит?

— В этом вся моя мать.

Чуть отстранившись, Володя посмотрел ей в глаза и с нежностью дотронулся губами до мокрых щек.

— Тише, тише…

***

Они шли по парку, и золотые листья шуршали под их ботинками. Деревья стояли уже оголенные в ожидании первого прикосновения зимы. Свинцовые тучи налились дождем и будто только и ждали момента, чтобы разразиться громом и водными потоками. Молодожены вышли ненадолго проветриться, опасливо поглядывая на затянутое серыми облаками небо.

— Она очень любит портить мне настроение. Не надо было мне открывать коробку. Я предчувствовала, что там нет ничего хорошего, — Зоя подняла желтый листик клена и начала вертеть его в руке. — Она мстит мне за то, что я не осталась жить с ней. Стыдно сказать, но я счастлива, что уехала от нее. Когда был жив отец, он мне помогал держаться хоть как-то, успокаивал, подбадривал. Но после того, как ушел в другой мир, стало просто невыносимо… Извини! Я так много жалуюсь. Давай не будем об этом!

— Но ведь тебе нужно выговориться, как-то избавиться от той боли, что мучает тебя.

— Я не должна портить тебе настроение. У меня есть способ… Более правильный, чем то, что делаю сейчас.

— Что за способ?

Володя держал ее под руку и внимательно слушал.

— Я пишу письма отцу. Выплескиваю на бумагу все, что мучает, что тревожит. Не сдерживаю себя в выражениях. Потом сжигаю, и боль уходит, дышать становится легче.

— О! Давай напишем письмо прямо сейчас. Не хочу, чтобы ты была грустной из-за утреннего происшествия, — он коснулся пальцем кончика ее носа.

Молодожены подошли к газетному киоску и купили тетрадь. Устроившись на лавочке в парке, они писали о том неприятном, что хотели вытащить из глубин своих душ. После чего Володя сложил их письма самолетиками, чиркнул спичкой и поджег. Огонь быстро объял исписанные листы и унес с ветром пепел и боль, что давила изнутри.

— Хорошее дело — писать письма, сразу стало легче, — Володя улыбнулся, откинувшись и положив руку на спинку скамейки рядом с плечами Зои.

— Это лучше, чем мучать другого человека нытьем. Ведь и ему может быть непросто в этот момент, а тут еще чужая боль, с которой надо как-то справиться, переработать и не впасть в отчаяние. Когда на тебя скидывают свои переживания без спроса, это похоже на то, как грузовик тихо подъезжает, поднимает кузов и вываливает на тебя свою грязную кучу. А ты барахтаешься под ней и не можешь выбраться, придавленный словесным мусором. О чувствах других людей тоже не надо забывать, когда делишься тем, что тяготит тебя.

Володя согласно кивнул.

— А ты кому писал?

— Полинке, — коротко сказал он. — Идем на обед! Я ужасно проголодался!

Володя встал с лавки, взял ее за руки и потянул за собой. Они шли по тропинке парка, утопающего в золоте осени. В озере плавали уточки, а по дорожкам возле скамеек прыгали воробьи, выпрашивая у горожан крошки хлеба или семечки.

***

Таня уезжала в Кишинев поздно вечером. Зоя и Володя помогли ей донести тяжелую сумку: пока молодые гуляли и наслаждались обществом друг друга, она успела оббежать детские магазины и купить ворох яркой одежды и игрушек. Они стояли на перроне и ждали прибытия поезда.

— Буду заглаживать вину перед Мишуткой, — подруга неловко улыбнулась, кивнув на баулы. — Наверное, и у вас скоро загулит малыш в люлечке. Я буду крестной, предупреждаю, — она с серьезным видом поправила квадратные очки, но тут же расплылась в улыбке, тряхнув прямой челкой и модной стрижкой каре. Ее взгляд искрился весельем

— Ты — мой ангел хранитель, Танюша. Надеюсь, мы когда-нибудь будем жить в одном городе, чтобы видеться чаще.

— Привет Лёньке, — Володя улыбнулся.

Диктор объявил посадку. Девушки обнялись на прощание. Таня заскочила в вагон и через пару минут уже махала им из окна. Машина напряглась и загудела, поезд понес Таню в Молдову, где начался сбор винограда и золотобоких нектаринов.

Перрон опустел и провалился в темноту позднего вечера. Молодожены продолжали стоять, обнявшись, под белыми осенними звездами. Воспользовавшись уединенным моментом, Володя нежно поцеловал жену. Он отстранился от нее и заправил выбившуюся от ветра прядь волос. Взгляд ее глубоких карих глаз вызывал застенчивую и глубокую любовь, от которой глухо колотилось сердце.

— У нас дома осталось одно важное дело, — Володя вернул руку на ее талию.

— Какое?

— Первая брачная ночь, — сказал он, опьяненный чувствами, зарываясь носом в ее шарф. — Точнее, вторая. Первую мы безнадежно проспали.