Вороная

Глава 26. В мастерской детского счастья

Ранним утром, до начала рабочего дня Володя паял брошку из серебра для девочки Анжелики, страдающей неизлечимой болезнью. Всю жизнь она проводила в бинтах, которые прятали не зарастающие кровоточащие раны. С нее в буквальном смысле слазила кожа, такая же хрупкая, как крылья нежной бабочки. «Буллёзный эпидермолиз», — вздохнула мать девчушки, когда обратилась к нему за помощью, узнав от коллег о хобби нового начальника цеха. Принесла ему перламутровый шарик, который однажды нашла на берегу Черного моря, и попросила сделать что-то для ее малышки. Она верила, что белоснежный минерал принесет ее дочери радость, везение и, кто знает, может быть, выздоровление. А вдруг!

Володя склонился над рабочим столом, выплавляя из кусочка серебра ажурное крылышко. В мыслях же он шел по старинной улочке Тобольска, где они с Зоей выгуливали ее коричневого хаски. Прошел уже месяц, как он переехал в Москву, но до сих пор думал о ней, иногда даже злился.

«Неужели я ей безразличен? Могла бы прийти на перрон и объясниться…», — он хмурился, работая над мелкой деталью. — «А если что-то случилось? Вдруг ее сбила машина, а я эгоистично думаю о том, что просто ей неинтересен? Надо позвонить в «Дом быта»! Почему я не сделал этого раньше?». Он посмотрел на часы — в Тобольске уже начался рабочий день. Выключил паяльник, газовую лампу и вышел в коридор: Московский нефтеперерабатывающий завод арендовал для него однокомнатную квартиру на Патриарших прудах.

Он поднял трубку с телефонного аппарата с дисковым номеронабирателем и позвонил на коммутатор.

— Вторая слушает, — ответила телефонистка городской станции.

— Девушка, межгород, пожалуйста. Соедините с «Домом быта» в Тобольске.

— Перезвоню, когда соединю. Ожидайте.

Володя положил трубку и с волнением крутился возле столика. Еще мгновение, и он услышит ее голос!

— Вот болван! — он провел рукой по волосам и попытался успокоиться. Оперся на стену, скрестил на груди руки и теперь хмурил брови, глядя на свое отражение в зеркале.

Раздался звонок. Володя подскочил к аппарату, вытер влажные от волнения ладони о черный рабочий фартук, прокашлялся.

— Алло?

— Дом быта, — сонно представился мужской голос на другом конце провода.

— Здравствуйте, вас беспокоят из Москвы. Я хотел бы поговорить с Зоей Кремлевой, со швеей-закройщицей.

— Хм-м… — послышался задумчивый голос. — Вы со швейной фабрики звоните? Она же несколько недель назад уволилась и, я так полагаю, уехала в столицу, так как ей предложили рабочее место… Ох уж эта Владлена Михайловна! Ценные кадры у нас переманивает!

— Нет, я не со швейной фабрики.

— Гражданин, я уже сказал, она у нас больше не работает.

— Подскажите название того предприятия, куда ее пригласили! Пожалуйста…

— Нет. Этого не могу сказать, конфиденциальная информация. До свидания.

Связь разъединилась, и Володя посмотрел в замешательстве на трубку, а потом положил ее на рычаг.

«Зоя в Москве? Но где?».

Он поднял глаза на зеркало, подвешенное над телефонным столиком. Рот медленно растягивался в улыбку. В груди затрепетали крохотные крылышки надежды найти ее.

***

— Рада вас видеть, Зоя Ефимовна. Хорошо, что вы откликнулись на мое предложение. Присаживайтесь, — Владлена Михайловна показала ей на стул возле своего письменного стола.

Зоя аккуратно села на краешек.

— Как я вам уже рассказывала, наша фабрика преимущественно отшивает классическую мужскую одежду — костюмы, пальто, плащи, а также обмундирование для армии. Но недавно на собрании мы решили запустить линию женской одежды, — глаза директрисы многообещающе блестели, она откинулась на спинку большого кресла и делала быстрые взмахи руками, демонстрируя масштаб нового проекта. — Вы мне попались как раз кстати! Я вас приглашаю не швеей, а на более высокий пост — технологом швейного производства. У вас хороший вкус и уникальное модное чутье!

— Что мне надо будет делать? — Зоя ерзала на стуле, пальцы перебирали ремешок сумки.

— Разрабатывать технический процесс пошива изделий, прорабатывать образцы и шить их, составлять техническую документацию. Я думаю, что вы понимаете, о чем я говорю?

— Да.

— Вот методичка с нормами сертификации и стандартами качества для ознакомления. Почитайте.

— В целом, я согласна, но у меня есть одна просьба. Мне нужно место в общежитии. Ведь я приезжая.

— Думаю, мы решим вопрос положительно, — Владлена Михайловна делала пометки в блокноте. — Сейчас я обговорю этот момент со своим заместителем по общим вопросам. Подождите в коридоре.

Она вышла из кабинета и присела на красный диванчик в холле, рядом с собой положила пальто. Через некоторое время мимо пронеслась пухленькая женщина с беспокойным видом и скрылась в кабинете директора.

Зоя положила обе ладони на щеки. Пока все складывалось очень удачно. Но от волнения она все же не смогла сидеть на одном месте. Встала с дивана и подошла к окну. Внизу по широким столичным дорогам неслись автомобили. Пейзаж разительно отличался от того, что она видела из окна ателье в своем маленьком городе.

Вспомнила, как перед отъездом ей пришлось объясняться с заказчиками и выслушать немало неприятных слов и пожеланий в свой адрес. Поморщила нос. Ее репутация была испорчена, растоптана из-за усилий матери. Они с Мишей были в сговоре! Зоя до сих пор не могла в это поверить. Как же было тяжело это осознать и принять. После того, как эта тайна открылась, она не спала всю ночь, а утром, едва начало светать, тихо сбежала в общежитие, где обнаружила заболевшего Бурана.

Она присела перед ним, он еще дышал. Старичок! Сколько они пережили вместе! С надеждой на лучший исход отвезла пса в ветеринарную клинику. Но после осмотра врач только покачал головой и предложил его усыпить, чтобы не мучился — ему оставалось недолго. Это был гуманный выбор, но Зое было горько. Она последний раз посмотрела в его добрые голубые глаза, потрепала за уши. Как было больно оставлять его одного там, на кушетке! Вышла из кабинета, не оборачиваясь. Оставила его умирать в одиночестве в кабинете врача… от этого долго плакала навзрыд на крыльце лечебницы. Она снова его потеряла, теперь уже навсегда.

Ниточки, которые держали ее в Тобольске, оборвались. Зоя медленно шла в ателье и в то утро решилась принять приглашение крупной швейной фабрики. Свалившиеся на нее разом события помогли ей найти в себе смелость купить билет до Москвы. Может быть, чтобы убежать от призрачных воспоминаний, которые бродили по улочкам ее родного городка, или, может быть, для того чтобы изменить свою жизнь к лучшему и попробовать себя на новом месте работы. В конце концов, она обещала себе стать самостоятельной и сильной.

В тот же день она написала заявление на увольнение, купила билет и отправилась в столицу. Было страшно, но она себя хвалила за смелость. К счастью, ей не было одиноко: на соседнем сидении купе ехал мужчина, который то и дело подбадривал ее, рассказывал разные истории из жизни. Зое иногда казалось, что он заглядывает ей в глаза, чтобы убедиться в отсутствии страха или грусти. Рядом с ним было спокойно. Он помог ей донести чемодан до автобусной остановки и посадил на нужный рейс, снабдив подробной инструкцией, как добраться до фабрики. Сейчас у нее мелькнула мысль, что высшие силы отправили ей ангела в виде мужчины-попутчика…

— Зоя Ефимовна! — ее окликнули, и она оглянулась.

Директор подозвала ее жестом и выдала ордер на заселение в комнату. О большем она и мечтать не могла!

— Спасибо, Владлена Михайловна! У меня к вам еще один вопрос. Вы могли бы мне подсказать, как добраться по этому адресу? — она протянула ей бумажку.

Директриса набросила очки на нос.

— Московский химический комбинат? Конечно! Это совсем не далеко отсюда.

Женщина нарисовала ей маршрут, и Зоя, крепко сжав листочек с адресом и импровизированной картой, спустилась в холл.

Она шла среди высоких домов, которые давили на нее сверху. После малоэтажек провинциального города Зоя тряслась всем телом, но гордилась собой и своей смелостью. Когда жизнь прижимает, приходится перешагивать через страхи и действовать. Хотя в душе все же ворочалось неприятное ощущение, что мать просто так ее не отпустит.

***

Володя зашел в свой рабочий кабинет и первым делом открыл справочник предприятий Москвы. В частности, его интересовала швейная промышленность. Он вел пальцем по мелким строчкам и отмечал простым карандашом, куда позвонит в первую очередь. К обеду побеспокоил семь фабрик, прежде чем услышал заветное — да, такая гражданка здесь работает.

От волнения сердце застучало в ушах.

«Как поступить? Перезвонить, когда она будет на рабочем месте, или приехать в конце рабочего дня к воротам фабрики и просто ждать ее?».

Он ходил туда-сюда по кабинету, прикусив кончик карандаша. Бросил его на книгу, сел, чтобы изучить отчеты по изготовлению нефтяного сольвента и толуола. Но тут же снова подскочил, решил ехать на «Первомайские зори», чтобы с глазу на глаз поговорить с директором, а если повезет, то с самой Зоей.

Володя подошел к двери кабинета, резко открыл ее и оказался в коридоре. Он обомлел. В нескольких метрах от него шла она в красном пальто и черном берете, изучая таблички на других дверях. Зоя ничего не замечала вокруг — настолько была сосредоточена поисками, а он уже любовался ее темными косами.

Володя прислонился к дверному косяку в позе «вот так сюрприз». Когда она увидела его, ее глаза и рот округлились от удивления. Подошла к нему быстрым шагом, посмеиваясь, явно довольная собой.

— У меня получилось! — просияла она. — Я тебя нашла!

— Теперь-то я тебя никуда не отпущу! — он притянул Зою к себе, и ее лицо исчезло в складках его пиджака.

***

В ботаническом саду желтые листья с легким шелестом опадали и стелились уютным ковром. Воробьи и голуби радовались теплой осени и возможности выпрашивать крошки у прохожих в этот солнечный день. Зоя с Володей устроились на лавочке, каждый рисовал что-то в своей папке для бумаг.

— Адрес химического завода мне дал один попутчик, он тоже работал на нефтехимическом комбинате в Тобольске, ехал с вахты. Написал мне его на бумажке, и я чуть ее не потеряла! Записка упала на асфальт, и ее понесло ветром. Я за ней. Едва успела поймать у дороги, — смеялась Зоя, шурша карандашом по бумаге. — А на заводе меня не хотела пропускать ваша дежурная, но когда узнала, что я ищу возлюбленного, с которым случайно разлучили обстоятельства, не смогла устоять от этой трогательной истории. Хотела проводить меня лично, да не смогла оставить пост.

Володя улыбнулся из-за слова «возлюбленный» и даже немного смутился, его глаза подернула поволока. Что может быть слаще понимания того, что твоя любовь взаимна?

— Зинаида Григорьевна у нас такая.

Зоя развернула к нему свой лист:

— Посмотри, это ангел с позолоченными крыльями, — она показала свой эскиз для детской броши, — он держит в руках жемчужину, он принёс дар — символ надежды на выздоровление. А у тебя что?

Володя снова улыбнулся, и Зоя засмотрелась на маленькую ямочку в уголке его рта.

— У меня плетеное из серебряных прутиков гнездо, а в нем два аиста. В гнезде яичко, которое они высиживают. Брошь будет символизировать любовь родителей к ребенку, говорить о важности семьи, верности и заботы.

— Да, — согласилась Зоя, задумчиво прикусив кончик карандаша, — отверстие в жемчужине хорошо сядет на штифт для фиксации.

Они продолжили рисовать.

— Смешно сказать, но я снова ушла из дома. Как в тот день, когда мы первый раз встретились под дождем.

— Что опять случилось?

Зоя помолчала, а потом махнула рукой. Не хотелось снова вспоминать пережитое.

— Неважно, все одно и то же… Самое неприятное касается Бурана.

— М? — на лицо Володи набежала тень.

— Его пришлось усыпить из-за старости, — ее голос дрогнул, и Володя обнял ее за плечи. — Ладно тебе… Я уже смирилась и отплакала.

— Он был верным псом.

— Да.

— Как тебе нравится рабочее место на фабрике?

— Пока разбираюсь. Новый коллектив, другие правила работы.

— Ты справишься!

— Надеюсь…

Они продолжили рисовать и некоторое время молчали.

— Покажи, что у тебя получилось? — попросила Зоя.

Володя снова развернул ей рисунок.

— У меня здесь кулончик-ракушка и внутри жемчужина.

— А у меня кулон в виде объемного сердца из металла, оно будет украшено вот такими причудливыми узорами. Внутрь обязательно нужно будет положить жемчуг. Вот сюда, — она постучала карандашом по бумаге, — он будет свободно в нем передвигаться и символизировать биение сердца. Оно бьется и борется за жизнь. Но можно использовать не только как брошку или подвеску, но и как булавку для детской шапочки, — она немного помолчала. — Ты мне когда-нибудь расскажешь, почему тебя интересуют детские ювелирные украшения?

— Долгая история, — Володя напрягся. — На улице шумно, не хотелось бы перекрикивать рев машин. Приходи ко мне в выходные, расскажу за чашкой чая, — он встал с лавочки и убрал папку с эскизами в дипломат. — Уже вечереет, стало прохладно. Идем. Я провожу тебя до общежития.

Они шли медленно, наслаждаясь обществом друг друга. Зоя поправила платок на шее и взяла Володю под руку. На сердце было так легко. Наконец-то она успокоилась, все встало на свои места, чувствовала, будто оказалась в параллельном мире, где все получается, где ей встречаются только добрые люди. Было ощущение, будто уже несколько лет она живет в этом городе, а прошлой жизни и вовсе не было. Прохладный ветерок играл в ее волосах. Осень накрыла Москву воздушным одеялом сухой листвы. Володя рассказывал о том, как он устроился на новом месте, перебирая в руке ее маленькие пальчики.

Они дошли до общежития и расцепили руки. Сердце Зои ухнуло в пятки. На высоком крыльце стоял Миша с пышным букетом. Она увидела его издалека. Парень шагнул навстречу к ней с приторно-сладкой улыбкой, делая вид, что не замечает Володю.

— Здравствуй, любимая!