Вороная

Глава 21. Ни шагу назад

Проснувшись утром, Зоя сначала не поняла, где находится. Ее разбудил аромат кофе. Кто-то уже хозяйничал на кухне и вовсю громыхал чашками. Она приподнялась на локте, скрипнув пружинами дивана.

— Вот соня, — Таня выглянула из-за шкафа, что делил ее комнатку пополам. — Вставай, через полчаса надо выходить, иначе опоздаем к началу рабочего дня.

— Прости, что пришлось тебя потеснить, — Зоя потерла сонные глаза. — И спасибо за пижаму!

— Спасибо коменданту общежития, что позволил тебе остаться, — поправила ее подруга.

Зоя встала с дивана, сделала четыре шага и плюхнулась рядом с ней за крошечный столик в крошечной кухне, продолжая растирать лицо ладонями.

— Зная Исталину Васильевну, удивляюсь твоей выдержке. Я бы давно от нее сбежала! — она коротко хохотнула, а потом добавила. — Ты решила больше не общаться с ней?

— Буду помогать деньгами и заглядывать иногда, — Зоя уныло окинула взглядом стол, на котором уже стояла тарелка с бутербродами. — Жить мы должны раздельно. Люблю ее, конечно, но… если бы я осталась в том доме и дальше, она поглотила бы меня. Чувствую, как рядом с ней лишаюсь жизненных сил. Вчера вечером думала, что буду наконец-то счастлива, когда уйду. Но сейчас вместо этого в душе смешиваются противоречивые чувства — жалость к себе, любовь и ненависть к ней, непонимание происходящего, правильно ли я поступила. Хотя дышать стало легче!

— Все наладится… — Таня погладила ее по щеке. — Почему она такая, интересно?

— Не знаю… Я мельком видела дневник бабушки. Она писала, как моя мама, будучи ребенком, издевалась над ней, — Зоя подняла взгляд к потолку, пытаясь припомнить записи. — Хулиганила, врала и изворачивалась. Получается, она всегда была несносной, — Зоя посмотрела в глаза Тани, а та, в свою очередь, пожала плечами.

— Наверное. По крайней мере, я всегда ее знала такой. И ты наконец-то сделала серьезный, взрослый шаг… — оборвав фразу, подруга опомнилась и затараторила, — давай завтракать, умоляю! Иначе мы опоздаем! Только сначала чур умываться! Надеюсь, в душевой не занято. Попытай счастье!

Перед Зоей на табурете лежали резиновые тапочки и полотенце. Она взяла их, тихо вышла в общий темный коридор и добралась до душевой. Фортуна сегодня была благосклонна к ней — все раковины и ванна оказались свободными несмотря на раннее утро. Она надела шапочку для душа, заправив в нее косы, и залезла под теплый поток воды, чтобы быстро ополоснуться. Вода уносила с собой тревогу и смятение. Зоя решила, что больше никогда не будет плакать из-за матери.

После завтрака подруги побежали на работу. Зоя — в ателье, а Таня — в парикмахерскую. После окончания училища обстоятельства сложились удачным образом: они работали по соседству, в одной организации — в «Доме быта». Жаль только пышка Людочка уехала учиться в Ленинград, их третья верная подруга.

— Встретимся в вестибюле в конце рабочего дня. Пока! — Таня махнула рукой на прощание и скрылась за потертой дверью с приклеенными к ней плакатами с изображением девушек с различными прическами.

***

Рабочий день прошел в терзаниях. Сидя за швейной машиной, Зоя только и думала о том, чтобы вечером вернуться домой, броситься к матери в ноги и попросить прощения. От невнимательности и рассеянности она четыре раза уколола палец иголкой и один раз чуть не проколола руку шилом, когда пробивала дырку для железной пуговицы. Пыталась собраться, но чувство вины душило ее. Она представляла, как мать, переживая разлуку, лежит бледная в постели и ей некому принести таблетку и стакан воды. Вспоминала, сколько хорошего мама сделала для нее.

Зоя несколько раз выходила на улицу подышать. На месте не сиделось. Она время от времени поглядывала на часы, ожидая окончания рабочего дня, чтобы встретиться с Таней. Подруга волшебным образом умела ее утешить и наставить на правильный путь.

Стрелки показали шесть часов вечера. Зоя аккуратно повесила на портновский манекен плащ, над которым работала, схватила сумочку и поспешила на крылечко. Таня уже стояла там, глядя на городскую вечернюю суету. Теплый ветер играл с ее зеленой юбкой миди и белой блузкой с коротким рукавом. Она все так же стригла свои волосы под каре до середины шеи, отчего выглядела очень мило. Зоя подскочила к ней сзади и игриво накрыла ее глаза ладонями. Таня сразу отгадала, чьи мягкие белые ручки закрыли обзор. Они рассмеялись и пошли под руку в сторону общежития.

— Хорошо, что Людмила Викторовна разрешила тебе перекантоваться в моей комнате некоторое время, — призналась Таня. — Мне не так одиноко теперь.

— Ты могла бы жить с родителями, ведь на работу оттуда не так далеко ездить.

— Нет, я — уже отрезанный ломоть. Жить самостоятельно намного интереснее.

— А я, наоборот, сегодня весь день думала о том, чтобы вернуться обратно. Не хочу стеснять тебя. Да и мама, наверное, переживает. Мне ее так жаль! — Зоя с задумчивым видом слегка размахивала сумкой.

— Ты меня не стесняешь! Да и к матери я тебе не советую возвращаться! Все начнется по новой, вот увидишь… И будет еще хуже! Она решит, что тебе некуда податься, поэтому будет чувствовать себя хозяйкой положения и унижать тебя пуще прежнего!

— Ты так думаешь? — Зоя кинула на нее взгляд, полный неуверенности.

— Конечно! У меня уже стоит перед глазами эта картинка, как ты опять ни за что просишь прощения, а она с самодовольным видом принимает тебя обратно… — Таня посмотрела на нее, — извини. Может, все, что я говорю, звучит очень грубо, но я так думаю.

Подруга на секунду задумалась и добавила:

— В детстве у тебя не было возможности жить отдельно от нее, а теперь есть. Просто попробуй! Если хочешь, я позвоню к тебе домой и скажу, что ты остановилась у меня.

— Позвони! Чтобы мама не волновалась! Со мной она вряд ли захочет разговаривать, — Зоя сложила руки домиком. — Наверняка ей не по себе!

Они свернули с тротуара и подошли к телефону-автомату. Таня скрылась в кабинке, а Зоя смотрела, как она разговаривает с ее матерью и успевает строить смешные рожицы из-за стекла.

— Готово!

Дверь будки зычно хлопнула.

— Что она сказала?

— Что ей все равно, — подруга, будто извиняясь, посмотрела на нее.

Зоя расстроено вздохнула и побрела по тротуару, Таня пошла следом.

***

— Сейчас я понимаю, что это были какие-то неуловимые вещи, которые портили тебе настроение, — рассуждала Таня по пути домой. — Добрая душа всегда реагирует на явное и скрытое зло. Неудивительно, что ее поступки тебя всегда задевали за живое. Ты просто видела ее подлость и вранье, но не могла никому ничего объяснить и доказать, так как была в зависимом от родителей положении. Знаешь, что я думаю? Пусть теперь не удивляется, что ты сбежала и не хочешь возвращаться. Можно сказать, ты была в плену ее родительской любви. Хотя сомневаюсь, что это можно назвать любовью. Скорее… одержимость? Она будто всю жизнь пыталась построить вокруг тебя ограду, отвадить всех друзей и владеть тобой единолично. Брр! — Таня поморщилась, будто смотрела фильм ужасов. — Я до сих пор не могу поверить, что после смерти Ефима Петровича и Калерии Ксенофонтовны она почти сразу отдала Буранчика неизвестным людям! Единственное дорогое твоему сердцу существо.

Майское вечернее солнце пригревало их спины, золотые лучи переливались в бусинах стекляруса, которым было расшито модное платье. Зоя грустно опустила взгляд и снова погрузилась в тягостные мысли. Заметив это, подруга решила сменить тему.

— Ты такая мастерица! — Таня мечтательно посмотрела куда-то перед собой, — сшила элегантное платье, выглядишь будто француженка! Оно намного лучше тех, что шила тебе мать. Серые, бесформенные мешки! Я уверена, она хотела спрятать твою точеную фигурку от мужских глаз или… от своих, чтобы не задохнуться от зависти! Ох, прости! Я сегодня слишком много болтаю! — Таня сделала жест, будто застегнула свои губы на молнию.

Зоя посмотрела на нее, слегка улыбнулась, но ничего не сказала.

— Завтра выходной, можно сходить в кино, — предложила Таня.

Зоя хотела ответить согласием, но им преградили путь два высоких парня. Оба в джинсах и хлопковых светлых рубашках. Парень со светлыми вьющимися волосами широко улыбался, его темно-синие глаза светились нескрываемым интересом. Его русоволосый друг заинтересованно рассматривал Таню, ее стройную фигуру, серые глаза и юбку, туго обхватившую поясом талию. Он первым начал разговор:

— Кажется, Володя, мы забрели с тобой в розовый сад. Очевидно, что два диких цветка нуждаются в уходе.

Таня еле подавила смешок.

— Нуждаемся в уходе? Это ты верно подметил. Уходим, Зоя.

Девушки обошли их и снова направились к общежитию.

— Я не это имел ввиду! — возмущенно крикнул за их спинами Ленька.

Парни снова догнали их, обошли и преградили путь. Таня недоверчиво смотрела на них.

— Ты опять в том же платье, что вчера, — ткнул в Зою пальцем Лёнька. — Не дома что ли ночевала? Смотри, пристыдят публично на партсобрании, — подколол он и тут же ойкнул от боли, Володя ткнул его локтем в бок. — Ай! Что я такого сказал?

— Тебе-то что? — Таня недовольно скрестила руки на груди. — У меня она ночевала, какие проблемы?

Она повернулась к Зое:

— Что-то не пойму, вы знакомы?

— Так, привязались вчера, познакомиться хотели. Идем.

Зоя подхватила ее под руку и потянула за собой. Они направились быстрым шагом в сторону общежития, чтобы избавиться от общества назойливых ухажеров. За спиной тот, что был Володя, отругал Леонида, и они опять догнали девчонок.

— И все-таки… — не сдавался Володя. — Мы хотели бы с вами увидеться в эти выходные, — он догнал их и теперь шел позади.

— Вот настырные! — Таня цокнула и резко остановилась. — Ладно. Приходите завтра к новому памятнику. Кажется, этому… Менделееву что ли. В восемь вечера.

— Хорошо, мы обязательно будем вас там ждать, — просиял Володя.

Девушки пошли дальше, а они остались позади.

— Зачем ты назначила свидание? — возмутилась тихо Зоя.

Подруга посмеивалась в полураскрытую ладонь у рта.

— Сейчас скажу, отойдем подальше.

Зоя обернулась на парней, а потом сказала Тане на ухо:

— Пусть ждут, мы все равно не придем… Главное, что отстали.

— Эх! — вздохнула Таня. — Лёнька вообще-то симпатичный. И второй, блондинчик, тоже ничего. Могу кого-нибудь выбрать из них и сходить на настоящее свидание. Это ведь у тебя есть молодой человек! А я одинокая.

***

На следующее утро Таня пила кофе на маленькой кухоньке за шкафом и читала новости в газете.

Зоя еще не проснулась: решила поваляться подольше. За последние дни она так вымоталась, теперь требовалось основательно выспаться, чтобы полностью восстановиться. Но не вышло! Утреннюю идиллию нарушил оглушительный стук в дверь. Таня даже подавилась от неожиданности.

— Кто это? — Зоя испуганно подняла голову с растрепанными косами от подушки.

Таня пожала плечами, отложила газету и чашку, подошла к двери. Замок щелкнул.

— Как ты могла уйти из дома посреди ночи и идти по городу, когда на каждом шагу угрожает опасность!

— Миша? Что ты тут делаешь? — Зоя села на софе, завернувшись в одеяло, а Таня стояла ошеломленная от тона и напора жениха подруги — в ее семье никто и никогда так не разговаривал.

— Трубачевский, остынь! — попыталась успокоить его Таня. — Она в порядке!

— И куда ты пришла? В эту… дыру? — его лицо исказила эмоция отвращения. — Почему не приехала ко мне? Ведь у меня квартира, точнее… у моих родителей, но все же! Разве мы не собираемся пожениться? Мы почти что семья.

Зоя, привыкшая к тому, что на нее постоянно кричат и что-то требуют, спокойно сказала:

— Тише, Мишенька. Представь, что бы подумали твои родители! Это выглядело бы некрасиво. Поэтому я останусь здесь. Не переживай за меня.

Она легла обратно на диван и накрылась одеялом.

— Не переживать? Разве здесь безопасно? Что тут за контингент проживает? — он махнул рукой куда-то в общий коридор, вдалеке на общей кухне глухо разговаривали соседи.

— Воспитанные рабочие люди, — монотонно пробубнила Таня себе под нос.

Миша будто только сейчас ее заметил и поумерил пыл, чтобы не потерять лицо.

— Если хочешь, давай вместе вернемся к твоей матери. Быстро распишемся и будем жить в вашем родовом особняке.

— Нет! В тот дом я больше не вернусь, — заявила Зоя и сама удивилась своей смелости и жесткости. — Я отказалась от всего имущества родителей. Мама обещала переписать все на сына подруги.

— На Максимилиана? — удивилась с усмешкой Таня. — Во дает!

— Этого не может быть! — Миша замер, открыл рот и не смог больше сказать и слова.

— Я говорю правду, — Зоя снова закрыла глаза и устроилась на подушке поудобнее.

— Зоя! Я настаиваю, чтобы ты сейчас же собрала вещи. Мы поедем ко мне домой.

— Ты разве не слышал, что она останется здесь? — глаза Тани недовольно сверкали, за что Миша одарил ее не менее недоброжелательным красноречивым взглядом.

— Да, Миша. Это будет неудобно. Лучше заходи, выпьешь с нами чай.

Он растерянно отшагнул назад в темноту и прохладу общего коридора.

— Нет, спасибо. Пожалуй, я зайду к вам позже. Мне надо кое о чем подумать… точнее, зайти к другу, кое-что обсудить.

Трубачевский некоторое время колебался, а потом развернулся и молча ушел. Таня стояла с комично открытым ртом и переводила взгляд то на пустой коридор, то на Зою.

— Знаешь, — она, наконец, захлопнула дверь, — пока я наблюдала эту картину, ловила себя на мысли, что Трубачевский раздосадован, будто ты неожиданно выскользнула из его рук, словно косуля на охоте.

Зоя достала руку из-под одеяла, отмахнулась от ее слов и улыбнулась.

— Это же Миша! Он просто переживает за меня. Я уже привыкла к такому тону.

Таня недоверчиво посмотрела на нее, а потом вернулась к столику, налила еще одну чашку растворимого кофе и продолжила читать газету. Зоя уснуть больше не смогла, поэтому со страдальческим видом вылезла из-под одеяла и начала расчесывать длинные темные волосы.

— Пусть ворчливый, — согласилась она с подругой, — но зато Мишка такой красивый! Я люблю все только красивое! Он всегда опрятно одет и пострижен, от него всегда хорошо пахнет, немного манерный, но жутко обаятельный, — Зоя мечтательно смотрела на себя в зеркало. — Он моментально влюбляет в себя!

— Не все то золото, что блестит, — Таня отпила кофе и бросила мимолетный недовольный взгляд на Зою.