Восьмиклассница

Глава 9

Выходные пролетели быстро, и Катя, в основном занятая подготовкой материала для следующей недели, даже толком не успела подобрать песню для предстоящего спортивного фестиваля в школе.

В воскресенье вечером сидя с ногами на кровати в своей бывшей детской комнате она в темноте перебирала на гитаре знакомые аккорды в надежде подобрать что-то подходящее. На дворе было темно, и в комнату падал лишь тусклый жёлтый свет из окон напротив. Она вспоминала все песни, что играла когда-то, но ни одна толком не подходила для спортивного мероприятия.

"Может выбрать что-то из нового? Но так велика вероятность прогадать… Лучше что-то, что наверняка все знают. Пусть и банальное, из хитов, но всё уж лучше, чем "Катюша" или "Вечерний звон" в исполнении ансамбля Людмилы Савельевны…"

И тут за тёмным окном, рассекая своей лёгкой тенью жёлтые полосы света на постели и паркете в детской, пошёл большими хлопьями снег. Катя даже вскочила с кровати и прильнула лицом к стеклу.

"На землю тихо опустилась

Зима, зима…", — прошептала она, с детским восторгом осознавая, что вот она — та самая песня, которую она так искала. Она взяла гитару, подобрала аккорды и начала петь тихо и нежно, будто боясь вспугнуть мимо пролетающие снежинки:

"В тот день, когда ты мне приснился,

Я всё придумала сама…

На землю тихо опустилась

Зима…

Я для тебя не погасила

Свет в одиноком окне.

Как жаль, что это все приснилось

Мне…"*

****

К утру город был под метровым снежным одеялом. Добираться до работы было сложно, дороги утопали в переминаемой машинами и пешеходами снежной каше, и траспорт ходил с перебоями. Боясь опоздать, Катя чуть ли ни бегом пересекла окутанный в предрассветные сумерки Невский, запыхавшись пробежала всю Малую Конюшенную, но оказавшись на хорошо освещённом школьном дворе среди мальчиков и девочек, так же как и она направляющихся в сторону входа в школу, она вдруг резко снизила темп, чтобы не стать посмешищем в глазах своих учеников. Что они подумают, видя её бегущей на урок как опаздывающую школьницу?..

У самого входа школы дворничиха в неоново-жёлтом жилете разгребала свежевыпавший снег. Работы у неё было много. Катя поравнявшись с ней поздоровалась. Женщина лет сорока с седыми прядями, чуть выбивавшимися из-под платка, посмотрела на Катю своими светло-голубыми смеющимися глазами и поздоровалась в ответ.

"Значит, это мать Чижова?.. Та самая, за честь которой он готов убить кого угодно…"

Кате показалось это странным, но на миг в её сердце вдруг появилось чувство ревности к этой женщине.

"Счастливая. Хотелось бы мне, чтобы за меня кто-то вот так вступался…"

Оттряхнув снег с сапог, она вошла в здание школы. Поднимаясь по лестнице, Катя увидела на втором этаже у расписания уроков Чижова с его друзьями. Он был в куртке и со своей спортивной сумкой перекинутой через голову. В свою очередь заметив её, он похлопал пацанов по плечам, как бы прощаясь, и пошёл навстречу Кате вниз по ступенькам, на ходу надевая шапку. Он спускался по лестнице не останавливаясь, не глядя на неё и не проронив ни слова, и только поравнявшись не сильно афишируя сунул ей в руку обещанный переходник. Видно, он не хотел привлекать внимание своих друзей и других учеников, поднимавшихся мимо них по лестнице.

"Здрасте, приехали! Что это за театр? За пределами школы со мной, значит, можно общаться, до дома провожать даже, а в школе — мы не знакомы? Это он, что, меня стесняется? За свою репутацию перед парнями боится?"

Чего-чего, а такой степени лицемерия Катя от Чижова не ожидала. Особенно после его казавшейся ей такой бескорыстной помощи пару дней назад. Но как бы то ни было, она снисходительно решила ему подыграть и поблагодарила его только чуть заметно кивнув головой в ответ.

Чижов, спустившись в фойе против потока, исчез за входными дверьми. "Работает, значит", — промелькнуло в голове у Кати. Разглядывая переходник у себя в ладони она поднялась мимо ничего не заметивших одноклассников Чижова в учительскую.

"Хотя, ладно. Некрасиво с его стороны, конечно, что он даже не поздоровался, но заговори он со мной в открытую, потом от вопросов отбоя не было бы, что он мне передал, зачем, почему… Ещё не хватало, чтобы всплыло, что он у меня дома был…"

Она успокоилась и потому, что в душе искренне была рада тому, что Чижов сдержал своё слово и, выходит, только ради неё пришёл в школу этим утром. Это был уже третий раз после того случая в подворотне и тех тяжёлых сумок, когда он ненароком старался ей в чём-то помогать, несмотря на то, что в остальном оставался непреступным и ей непонятным.

Окинув взором школьный двор со своего подоконника в учительской, она мельком увидела, как на выходе из школы отставив лопату всторону мать поправляла Чижову шапку и потянув его голову на себя поцеловала его в лоб на прощание. Чижов, как ни странно, не отмахивался и не уворачивался, а спокойно о чём-то перекинулся с ней парой фраз, параллельно поприветствовав кого-то из парней, проходящих мимо, и поправив сумку пошёл своей дорогой в сторону Невского.

"Странно… Обычно подростки в этом возрасте по другому реагируют на материнскую опеку. Если бы он боялся за свою репутацию, он бы не дал матери так с собой обращаться у всех на виду… Да и вообще не похоже, что он кого-то может стесняться. Ему как будто вообще всё равно, что подумают люди…", — вдруг осенило её.

"Но в то же время, если его не беспокоит мнение его приятелей, почему он со мной не поздоровался, почему он меня опять проигнорировал?.. Выходит, дело во мне..? Что снова не так-то?.."

Она растерянно смотрела на его тёмный, становившийся всё меньше и меньше силует на фоне белого снега, не находя ответа на свои вопросы, пока её запутанные мысли не прервал звонок на урок.

****

Чижов не появлялся на уроках всю неделю. Пару раз Катя видела его уже ближе к вечеру, как он со спортивной сумкой поднимался в спортзал на пятом этаже, и то издалека. Ходили слухи, что на выходных в городе пройдёт районный тур чемпионата по боксу, и он в нём задействован как юниор. А в следующий понедельник Катя в этом убедилась сама — после уроков Евгений Николаевич с гордостью дерижировал вывешиванием стенгазеты у секритариата на втором этаже. Посреди плаката красовалась фотография Чижова на ринге, в бойцовских майке и трусах, с забинтоваными кистями рядом с судьёй, державшим его руку вверх в знак победы. Лицо Чижова было блестящим от пота и уставшим, но довольным.

— Красавчик, что скажите? — обратился директор радостно к Кате, поймав её взгляд на фотографии.

— Евгений Николаевич, при всём уважении к Вам, я не приветствую Ваше попечительство над Чижовым. Вы его используете для престижа школы! Но Вы подумайте о его будущем!?… Его отучать от боёв надо, а не потакать!

— Ну, ну… А что, Ваш номер для фестиваля готов?

— Да, готов. Но не уходите от темы, пожалуйста. Да, он — гордость школы, приносит медали и кубки. Но что Вы даёте Чижову взамен? Ему не боксом заниматься, а учиться надо! Тем более, Вы ведь тоже в курсе, что у него проблемы как раз-таки из-за драк и уличных разборок.

— Вот это и есть Ваша задача, дорогуша — нести культурное просвещение таким как он. Займитесь им. Хотите, лично, по моей просьбе. И ещё одна просьба лично от меня: раз уж Вы и так прийдёте выступать на фестивале, может, могли бы и подежурить заодно?

"Лично!?"

— Ну, Евгений Николаевич, умеете Вы людей использовать! Ладно, подежурю, — улыбнулась Катя с ноткой досады в голосе. Она собралась было уже уходить, но директор добавил ей вслед:

— Катюша, да, и фотографию свою принесите! 10 на 15. Ваша пропала со стенда преподавателей…

Катя удивилась. Она даже вернулась обратно к расписанию уроков, возле которого был вывешен стенд.

"Тимлянская Екатерина Андреевна, учитель немецкого языка".

Фотографии не было.

_________________________

* "Зимний сон" Алсу