Война с Китаем

ЭПИЗОД 43

Этот небоскреб не был самым высоким в Дубае, но скоростной лифт поднимал их наверх долгих три минуты. Оба молчали, говорить было не о чем, все было обговорено этой бессонной ночью. В нужном им номере царил полумрак, сильно пахло благовониями и еще сильней — свежеприготовленным кофе. Хозяев было трое, двое в арабских белоснежных одеждах — кутрах, и таких же белоснежных головных уборах — куфиях. Еще один был в строгом черном костюме, белой рубашке и черном галстуке. Этот человек первый начал разговор:

— Господа, разрешите представить вам руководителей Национального объединенного революционного фронта Восточного Туркестана Хакимбека Нияз Хаджи, и Домуллу Сабита.

Людей в белых кутрах он представлять не стал, гости и так знали имена своих собеседников. Один из них был более пожилой, с седой бородкой клинышком, традиционной для этого поколения арабских правителей, неторопливо перебирал чётки из пахучего сандала. Второй выглядел как его младший брат — такая же бородка, только черного цвета. Собственно, они и были родные братья, от одного отца, но от разных жен.

— Абдулла, угости гостей кофе, — сказал чернобородый.

Абдулла, именно так звали человека в черном костюме, ловко налил темную, удивительно ароматную жидкость из затейливого чайника в маленькие, серебряные чашки. Гости отхлебнули напиток, и восхищенно зацокали языком. На столе было еще много яств, но никто больше ни к чему не прикоснулся. Первым о деле заговорил более молодой араб.

— Мы долгие годы помогаем вашему движению обрести свободу, мы финансируем ваши газеты, ваше радио. Но то, что вы просите сейчас — это очень много. У нас сомнения не потому, что нам жалко денег, мы боимся, что в случае неудачи китайцы просто уничтожат угнетенные народы Восточного Туркестана.

Хакимбек сделал паузу, потом ответил, почтительно, но твердо:

— Лучше умереть, чем жить так, как живет сейчас наш народ. Коммунисты стерилизируют наших жен, чтобы они больше не рожали уйгуров. Они испытывают на нашей земле на полигоне Лобнор свое атомное оружие, от радиации уже погибло более четверти миллионов уйгур, таджиков, узбеков, киргизов. Они привозят к нам со всего Китая своих ханьцев* (китайцев), они селятся на наших землях, они добывают из нашей земли уголь, нефть и газ, а нам от этого не достается ничего. Они ввели обязательный китайский язык во всех школах. Только тот, кто забудет свой язык и будет обучаться на китайском языке, имеет шанс получить хорошее образование и хорошую работу. Теперь многие уйгуры говорят на родном языке только дома. Пройдет еще два поколения, и мы окончательно растворимся среди ханьцев как горстка соли среди песка Такла-Макана.

Старший из арабов благосклонно кивнул головой. Его младший брат перевел этот кивок в словесный вариант:

— Мы в курсе ваших бед, поэтому мы и поддерживаем единоверцев в этой безбожной стране. На словах они говорят о равенстве всех народов, а на самом деле делают все, чтобы истребить все религии кроме коммунизма. Но возникает другой вопрос. Мы боимся, что после победы над коммунистическими безбожниками между победителями может возникнуть распри по национальному вопросу. Что вы скажите на это?

На это ответил Дамулла Сабит:

— Хакимбек — уйгур, я — по национальности узбек. Но прежде всего я — мусульманин. И это главное, что объединяет нас всех: уйгуров, таджиков, узбеков, казахов и киргизов. Вера, это гарантия нашей победы. Аллах — вот гарантия нашего единства.

Седобородый снова кивнул головой, а младший брат снова перевел:

— Хорошо. Мы ознакомились со списком ваших пожеланий. Но кто будет руководить военной операцией? Тут нужен опытный человек.

— У нас есть такой человек — Алишер Тура. Он узбек по национальности, в советской армии командовал дивизией, генерал-майор.

— У нас мало опытных воинов, поэтому мы просим вас направить на нашу родину воинов аллаха, — продолжил узбек.

Араб снова согласился:

— Хорошо, только дорога для них будет не близкая. Мы доставим их в соседние с Туркестаном страны, а вот дальше все будет трудней.

— Ничего, мы найдем, чем их доставить на нашу несчастную родину, — успокоил уйгур.

Чернобородый араб взглянул на брата и тот утвердительно кивнул головой:

— Вы поучите все, что просите, и даже больше. Все через Абдуллу.

Гости встали, по очереди подошли и поцеловали обильно украшенную перстнями руку седобородого, откланялись и вышли. На столе остались стоять две чашки с бесподобным кофе, из которых были сделаны только по глотку. Но никто из гостей про это не сожалел, они уже не помнили про такую приятную деталь такого судьбоносного рандеву.