Война с Китаем

ЭПИЗОД 7

Когда Председатель КНР, он же Генеральный секретарь КПК и председатель Центрального военного совета КНР Ван Джин вошел на открытую террасу старинного, весьма затейливого здания, все присутствующие встали и согнулись в небольшом, но почтительном поклоне. Усевшись в плетеном кресле Ван Джин кивнул головой и все пятеро его собеседников устроились в таких же креслах вокруг плетеного же стола с набором для поглощения зеленого чая. Именно этим все и занялись, неторопливо и с чувством дегустируя изумительного вкуса чай, который был настолько редок и дорог, что даже не поставлялся на экспорт, а употреблялся только членами политбюро да новыми китайскими миллиардерами. При этом все присутствующие на чаепитии не отрывали глаз от самого волшебного пейзажа, что приготовила природа Китая за миллионы лет своего существования. Сотни лет это место был любимой летней резиденцией китайских императоров. Полюбоваться этим пейзажем, почувствовать блаженство волшебного климата приезжали десятки императоров Поднебесной. С приходом коммунистов этот курорт облюбовали члены политбюро, с не меньшим блаженством пребывая в императорской роскоши. И по негласной традиции именно здесь принимались самые важные решения руководства страны. Считалось, что само это место счастливое для Китая, оно само настраивало на возвышенный лад, давала пищу уму.

Ван Джин с явным удовольствием оглядел собравшихся. Пять лет он искал этих людей, осторожно прощупывая ход мыслей руководителей государственного и партийного руководства страны. И вот теперь он точно знал, что на этих пятерых можно положиться. Самый пожилой из них, семидесятипятилетний Ли Вучанхо, седовласый и благообразный являлся Председателем Всекитайского собрания народных представителей. Фактически это был второй человек после него в руководстве страны, глава законодательного крыла власти.

Су Ченглей подтверждал свое имя. Премьер Государственного совета был действительно «большим человеком». При скромном росте метр шестьдесят пять он весил сто двадцать килограмм. Зато Мин Шоушан, никак не подтверждал свое имя — гора долговечности. Шеф пропаганды КПК был невысок, сухощав, и лицо его имело немного лисье выражение — остроносое и чуть вытянутое вперед. За глаза в его окружении называли Геббельсом, и не только по внешнему сходству и занимаемому посту. Шоушан к тому же немного прихрамывал, травма, полученная в детстве, невольно делала его еще более похожим на знаменитого министра пропаганды третьего рейха.

Соответствовал своему имени и Чжан Вэйжон — Большой Военный. Министр обороны был высок, тучен и лицо имел такое, что оно так и метило на памятник конному герою. Кто никак не подтверждал своего имени, так это Мао Вейшенг. Руководитель разведки, может быть, и был «рожденным великим», но внешне не выделялся бы из миллиарда точно таких же китайских мужчин в возрасте пятидесяти пяти лет. Разве что слегка выпученные от неправильной работавшей щитовидки глаза. Но разведчику и не нужны особые приметы, скорее наоборот.

Оглядев единомышленников и отставив в сторону чашку Ван Джин кивнул головой:

— Ну, что ж, чай, как всегда, прекрасен, как и это утро. Приступим к делу. Сегодня мы собрались здесь, чтобы решить вопрос о дальнейшем пути развития Китая на следующие, я надеюсь, несколько сот лет. Я считаю, что у нас есть два пути развития. Один — продолжать экспортировать наш главный ресурс — рабочую силу и этим завоевывать мир, при этом ютясь на большой, но не сильно приспособленной территории, что нам оставили в наследство наши благословенные предки. Либо пойти путем всех остальных великих империй и расширяться территориально.

— Если расширяться, то только на север, — предложил Ченглей. — Других свободных территорий у нас нет. Есть Индия, где и так своего народа хватаем, есть Вьетнам, который смог перемолоть США. Только север.

— Преимущества есть в обоих схемах, но экспортировать такое количество людей в более развитые страны — проблематично, — тонко заметил Вучанхо. — Тем более людей с низкой квалификацией, которых у нас переизбыток. Нас уже стали бояться. Пытаются ограничить проезд проживание наших соотечественников, как в Европу, так и в Америку.

— Зато у России слишком много территории. Идет стремительная деградация этого монстра. Время России прошло, как прошло время Рима, Великобритании и Монголии. Пора заменить эту прогнившую империю на мировой сцене, — высказался Шоушан.

Чжан Вэйжон снисходительно усмехнулся:

— Даже если мы начнем войну сейчас, завтра, то мы сомнем русских быстро и навсегда.

— Не зарывайтесь, генерал. Точно так же думали и Наполеон и Гитлер, — осторожно парировал Вучанхо.

Ему ответил Вейшенг:

— Мы учтем уроки немцев. Война должна быть действительно молниеносной, все другое для русских не проходит. Тем более что я согласен с генералом. Сейчас оборона русских на наших границах похожа на бумагу — ее можно проткнуть карандашом.

— Но нужно учитывать и настроение народа. Сейчас он очень благожелательно относиться к русским. Они приезжают к нам как туристы, они поставляют нам газ и нефть. Да и политическим вопросам мы всегда идет вместе против американского империализма, — возражал Вучанхо. — Нельзя про это забывать.

— Из любого друга можно быстро сделать врага, — Вейшенг улыбнулся. — Нужно только заставить смотреть на его под другим углом зрения. Чтобы народ видел не только светлое, но и темное.

— И это мы сделаем, — пообещал Шоушан. — Очень быстро сделаем.

Ван Джин подвел итог обсуждению:

— Я рад, что мы едины в этом вопросе. Какой срок мы отпустим этой дутой империи?

— Пять лет, — предложил Вучанхо.

— Много. Три года. Через три года мы должны смять Россию как пустую консервную банку, — решительно заявил министр обороны. Все остальные закивали головой.

— Хорошо, так и решим, — согласился Генсек. — А чтобы подтвердить это решение, назначаем день начало войны. Ровно через три года — двадцать первого августа.

Они снова отпили благословенного чая. Ченглей быстро, торопливо съел два пирожных. Глава Госсовета очень любил сладкое, ел его много и часто. Вучанхо наблюдал за этим с презрительной усмешкой на лице. Он считал, что мешать сладкое и такой вкусный чай — преступление. Но что поделать — в пятьдесят пять лет человеку не привить хороший вкус. Затем Ван Джин снова взял слово:

— Теперь нам надо решить вопрос с островным Китаем. Этот человек здесь?

— Да, — подтвердил главный разведчик.

— Хорошо, позови его. Надо на него посмотреть, можно ли ему доверять. Дело, которое мы задумали, весьма сложное. В нем много плюсов и много минусов. Надо все тщательно взвесить.

Ван Джин был готов поклясться, что Вейшенг не сказал ни слова, но через полминуты на пороге террасы показался одетый во все белое человек слишком высокого, для среднестатистического китайца, роста. Несмотря на такую комплекцию, гость согнулся слишком низко и раболепно, и его можно было понять — перед ним сидели люди, от которых зависело его будущее. Мин Чангминг был человеком тщеславным и амбициозным, но что значил он, глава небольшой партии островного Тайваня, едва набирающей на выборах двадцать процентов голосов, и руководители гигантской страны с многомиллиардным населением.

После того как гость уселся и отхлебнул из чашки предложенный ему чай, разговор начал Ван Джин:

— Господин Мин, мы ценим ваши усилия по воссоединению континентального и островного Китая, но нас интересует, что именно движет вас по этому сложному и тернистому пути? Каким вы видите Тайвань после воссоединения, и какую роль вы отводите лично себе?

Тайванец снова согнулся в поклоне, поставил на стол чашку с чаем.

— Возможность быть частью великого и могучего Китая уже честь для населения нашего острова. Жаль только, что не все понимают это. Застарелый страх за свои жизни, что остался нам в наследие от гоминдана — большая глупость. У многих жителей острова существует опасение, что у них отберут его бизнес и его свободы. Но Китай сейчас другой, чем в 1949 году, и Макао и Гонконг показали, что можно прекрасно существовать двум государственным строям. Более того, я вижу большие перспективы для бизнеса нашего острова в случае воссоединения нашей родины. Сейчас жизненный уровень на Тайване очень высок, и это служит тормозом для продвижения товаров нашего производства в другой мир. Себестоимость нашей электроники слишком велика из-за высоких зарплат нашего персонала. К сожалению, мы упустили время, когда можно было полноценно внедриться со своим бизнесом в Филлипины, Тайланд и другие страны третьего. Нас опередили конкуренты, и я вижу возможности роста только на континентальном Китае. Кроме того, и Китаю выгодно иметь столь хорошо развитую промышленность как у нас.

— Да, — признался Ченглей, — расходы на закупку электроники для нашего вооружения слишком велики. Кроме того, Запад не дает нам свои последние разработки, он держит нас на десятилетним отставании от своего нынешнего развития в этой отрасли.

— А у нас уже готовые предприятия для производства всех компонентов электроники, в том числе и сверхчистого кварца, — подтвердит тайванец.

— Как вы видите политическое устройство Тайваня после воссоединения? — Спросил Вучанхо.

— Сначала запрет на всю политическую деятельность, как минимум на год, затем переходный период года на три, и затем возвращение к демократическим принципам, то есть создание партий, выборы главы острова и все остальные свободы. Конечно, не без патроната континентального правительства.

— Хорошо, это разумно, — согласился Ван Джин. — Теперь о главном: кто вас поддерживает из верховного руководства и армии, и какую роль в судьбе острова вы отводите себе?

Тайванец сделал паузу, набрал в легкие воздух. Впереди была самая сложная часть переговоров. Его запросы были слишком велики, но и козырная карта, даже джокер в его рукаве, был очень велик, чтобы торговаться на равных. И козырь тайваньца сыграл. Выслушав его, члены большой шестерки дружно закивали головами.

— Да, это очень сильный союзник, — подвел итог Вучанхо. — Имея такого друга в тылу врага — залог большой победы.

— Когда мы сможем провести операцию? — Спросил Ван Джин у министра обороны, когда тайванец удалился.

— У нас все готово, — ответил Большой военный. — Максимум — месяц.

Генсек перевел взгляд на начальника разведки и тот так же кивнул головой:

— Мы разрабатываем остров уже три года. Можно начинать.

Ван Джин радостно хлопнул себя ладонями по коленкам:

— Что ж, это прекрасно. За такое дел надо бы выпить не только зеленого чая. Я привез из последней поездки в Америку коллекционную бутылку «Джек Даниэля». Не грех будет ее не открыть за успех всего нашего замысла.

Никто из пятерых его собеседников не удивился такому повороту событий. К кукурузному виски Ван Джин пристрастился еще во время учебы в Америке, и это знали все, кто с ним работал.

Через несколько дней на стол Сизова легла папка с грифом «Совершенно секретно». Прочитав единственный документ, находившийся в папке, Сизов вызвал главу ФСБ. Уже год Михаил Васильевич Ждан не только руководил своим ведомством, но и курировала ГРУ и СВР. Это позволяло не распылять силы всех разведывательных ведомств на одни и те же задачи.

— Откуда такие данные? — Спросил Сизов, кивая на папку, после того, как глава ФСБ поздоровался.

— Источник эксклюзивный, завербован еще в шестидесятые годы, когда по нему проехали жернова культурной революции. Входил в ближнее окружение Дэн Сяопина, да и сейчас на первых ролях в государстве.

— Насколько первых? Как я понял, это собрание было строго засекречено. В таких случаях даже протоколов не ведется.

— Да, это было именно так, без протоколов. Вас интересует имя агента и его должность?

— Да, от этого зависит, будем ли мы всерьез обращать внимание на такие угрозы.

— Хорошо. Вам его можно сообщить, но, Владимир Александрович, никому больше. Даже Сазонтьеву и Соломину.

Имя и должность агента, что назвал Ждан, сильно удивили Диктатора.

— Вот даже как?! Мы, что платим ему большие деньги?

— Нет.

— Он что, добровольно пошел на это?! — Не поверил Сизов.

— Да, еще три года назад он вышел на связь и предложил свои услуги. Он реалист и не хочет, чтобы его страна втягивалась в эту авантюру. А еще он учился у нас в стране, очень любит Россию и первая его жена, русская, была убита хунвейбинами.

— Что ж, тогда надо созывать большой совет с привлечение генштаба и всех разведок. Только надо сразу предложить какое-то решение этой проблемы, желательно обсудить с начальником генштаба.

— Хорошо, мы подготовим такое решение.