Вражда

Глава 13

Я сидел за баранкой своего «Днепра», рядом расположился коренастый сотник Павел, на заднем сиденье — двое дружинников. Все — при оружии. Машина мчала по шоссе, за нами следовал, стараясь не отставать, один из уцелевших новгородских «Кречетов». Несмотря на десяток попаданий, он чудом остался на ходу. Пострадала лишь система управления орудийной турелью, но турель переставили с другого броневика, и теперь всё снова работало. Моему внедорожнику тоже досталось, хоть он и стоял во время боя на стоянке: три шальных пули пробили отверстия в заднем стекле, ещё одна расколола фару. В лобовом стекле тоже имелось отверстие — в углу со стороны пассажира.

Машин на дороге было мало. В воскресенье утром люди разве что на службу в церковь ехали, но большинство всё же предпочитало отсыпаться в тёплых кроватях. Я тоже был бы не прочь отдохнуть. Ночью выдалась тяжёлая, даже глаз сомкнуть не удалось. Но сейчас имелось неотложное дело. Недавно стало известно, что Святослав Борецкий покинул особняк и, возможно, собирается делать ноги. Его следовало остановить.

Недавно Валера сообщил, что, по словам наблюдателя, три машины — автомобиль Святослава Борецкого и два «Кречета» с гербами его рода — десять минут назад выехали на Псковский тракт и направились в сторону пригородов. По счастливой случайности я и сам в это время находился недалеко от дома Святослава, собираясь навестить его вместе с небольшим отрядом, который должен был отвлечь основные силы противника. Поступившая от Валеры информация скорректировала мои планы, и теперь я на всех парах мчал по Псковскому тракту в надежде догнать недруга.

То, что Святослав покинул дом, в какой-то степени мне было на руку. Его жилище хорошо охранялось, и разобраться с князем на улице казалось проще. Но это лишь в том случае, если удастся его поймать. Я подозревал, что Святослав мог спрятаться в загородном поместье под защитой ещё полусотни наёмников, а мог и вовсе удрать из города, и я хотел догнать его, прежде чем станет слишком поздно. Спешил так, что два перекрёстка пролетел на красный, благо ни пешеходов, ни машин там не было.

То, что Святослав поехал по Псковскому тракту, а не по Московскому, выглядело странным. Не мог же он бежать в Псков? Вряд ли его там кто-то ждал с распростёртыми объятиями. В Литовское княжество — тоже сомнительно. Значит, он либо ехал в поместье брата, либо — на аэродром, что находился в районе деревеньки Липицы.

Удерживая руль одной рукой, я схватил лежащую в наплечном кармане рацию:

— Валер, это Артём. Ты дорогу перекрыл?

— Готово. Не проедет, — ответил Валера. — Ты где?

— В Дубках. Скоро буду.

Четыре броневика дружины Востряковых уже ждали Святослава на дороге, ведущей мимо нашего поместья и поместья Борецких прямиком к аэродрому. Валера должен был задержать Святослава до моего прибытия. Если план сработает, у Святослава не останется шансов уйти.

Очередной светофор загорелся красным глазом. Они все словно сговорились чинить мне препятствия. Я резко затормозил, поскольку через перекрёсток двигались машины. Нелепо будет упустить Святослава из-за случайной аварии. Я нервно постукивал пальцами по баранке, гипнотизируя взглядом светофор. Он горел целую вечность, а когда включился зелёный, моя нога вдавила газ, и «Днепр», завизжав шинами, сорвался с места.

— Артём, они едут дальше по тракту! — раздался в рации голос Валеры.

— Что это значит?

— Они не свернули на развязке.

— Проклятье. Куда же они тогда?

— Могут другой дорогой ехать. Через Еруново. Там дорога убитая, но… я не знаю. Нам-то что делать?

Я секунду подумал и сказал:

— Срочно к аэродрому. Ждите там.

— Понял. Конец связи.

Вскоре и мы пролетели развязку.

Теперь оставалось надеяться, что я верно понял замысел Святослава, ведь если он двинется в сторону Пскова, в то время, как мы поедем к аэродрому, мы его больше не догоним. Я пытался прислушаться к внутреннему голосу, но тот молчал.

Вдруг Валера снова заговорил по рации.

— Нам дорогу перекрыли.

— Кто?

— «Кречеты». Похоже, наёмники. Четыре машины и солдаты — человек десять. Мы остановились, ждём.

— Где.

— Да вот, сразу перед поворотом к их усадьбе.

— Так… Значит, Борецкий тоже едет туда. Отвлеките их. Свяжите боем. Мне нужно время.

Я прибавил скорость, и едущий следом «Кречет» начал отставать. Броневик не мог двигаться так быстро. Город и пригороды вместе со светофорами остались позади — прямая, как стрела, трасса уходила вдаль. Где-то впереди был мой недруг, и мне не терпелось его догнать.

Чтобы проехать к аэродрому альтернативным маршрутом, требовалось сделать огромный крюк: навигатор показывал десять километров по шоссе и почти столько же через деревни. До нужной развязки домчали быстро, а вот когда свернули, скорость пришлось сбавить. Тут была двухполосная дорога, на которой то и дело попадались то трактор, то какой-нибудь вяло ползущий грузовик.

Сердце бешено колотилось. Я мог не успеть, а возможно, мы допустили ошибку, и Святослав уже мчит в Псков, а на аэродроме никого нет. Вскоре это предстояло узнать.

Тем временем Валера передавал по рации, что он ведёт бой и что есть потери от вражеского огня. Я просил держаться, чтобы не позволить противнику подтянуть все силы к аэропорту.

По пути попалось три посёлка, и проезжая каждый из них, приходилось сбавлять скорость, чтобы случайно не задавить какого-нибудь зазевавшегося жителя. А после третьего посёлка асфальт внезапно закончился, и дорога превратилась в грязевую колею. Мой внедорожник относительно легко миновал трудный участок, как и следовавший за мной «Кречет», и мы продолжили путь.

За Еруново была развилка. Какие-либо указатели отсутствовали, но судя по тому, что показывал навигатор, требовалось свернуть направо — именно там и находилась взлётная полоса. Вскоре по левую сторону начался длинный бетонный забор. Не доезжая километр до КПП, я затормозил.

Вокруг было пусто. Машины тут не ездили, да и жители ближайших посёлков старались не забредать в эти места. По одну сторону раскинулось поле с редкой растительностью, по другую — серела ограда с колючей проволокой. Я прислушался: с аэродрома доносился слабый гул.

— Дальше я сам, — объявил я Павлу. — Ждите здесь. Если понадобится помощь, сообщу.

— Осторожнее будьте. Мы не знаем, сколько их там, — предупредил Павел.

— Заодно и узнаю.

Я закрепил на спине ножны с шашкой, взял в руки карабин с подствольным энергоблоком, вышел, встал в траве у дороги, сосредоточился.

Сознание покинуло тело и зависло над аэродромом. Моему взору предстала и взлётная полоса, и диспетчерская вышка, и КПП, и «Кречеты» в двух вариантах раскраски: камуфляжной и обычной. Два броневика стояли за воротами, пять — на территории возле КПП, ещё один — у вышки.

На взлётной полосе находился небольшой частный самолёт с опущенной дверью-трапом. От ворот к нему двигался легковой автомобиль представительского класса. Машина остановилась, и из неё вышли трое мужчин в костюмах. Двое направились к трапу, один открыл багажник и достал оттуда чемодан. Сомнений не оставалось: Святослав бежал из города. Я правильно угадал его намерения.

Сконцентрировав внимание на площадке рядом с носом самолёта, я телепортировался туда, оказавшись в паре десятков метров от Святослава. В свободной руке сосредоточил энергию и выпустил её в стойку переднего шасси. Стойка согнулась, и самолёт клюнул носом вниз, с грохотом ударившись об асфальт. Теперь не улетит.

Святослава Борецкого я узнал сразу. Он был высок, обладал чёрной шевелюрой, длинным лицом с бакенбардами и густыми, как у отца, бровями. Святослав ошарашено глядел на меня, не понимая, как такое возможно, что я внезапно появился перед ним.

Мужчина, нёсший чемодан, бросил его и полез под пиджак. Другие двое достали оружие быстрее. Все они были с пистолетами.

— Отойдите, — я навёл ствол карабина на Святослава. — Мне нужен только он.

— Убейте его! — скомандовал Святослав.

— Даже не пытайтесь сопротивляться, Святослав Васильевич. Сдайтесь. Вам со мной не справиться.

— Ах ты засранец! — процедил Святослав, целясь в меня из пистолета. — Это ты убил отца. Знаю. Я всё знаю! Мой брат-предатель сдох, теперь пришла и твоя очередь. Убейте его! Чего стоите?

Захлопали выстрелы, синие дульные вспышки засверкали перед моими глазами — пистолеты, разумеется, были на преобразователях. Я нажал спусковой крючок энергоблока. Луч ударил Святослава в грудь и отбросил на десяток шагов. Следующий попал в охранника, что стоял рядом, третий — в охранника у машины. Все они оказались на дороге, но никого из них не пострадал.

Из салона выскочил шофёр и, устроившись за капотом, тоже принялся стрелять. Батарея энергоблока иссякла, и я направил в машину ударную волну. Смятый автомобиль перевернулся на бок, придавив шофёра.

Святослав и два охранника уже поднимались.

Я ударил энергетическими волнами. Одного охранника отбросило, второй особым приёмом блокировал волну и ринулся на меня врукопашную (похоже, пистолет сломался). Прежде чем он подбежал, я выстрелил в него раз десять, а затем отшвырнул карабин. Несколько моих ударом он блокировал, ещё от одного пригнулся, но следующий проломил ему голову. Обмякшее тело шлёпнулось на асфальт. Второго я снова отшвырнул подальше невидимой волной, как и Святослава, который едва успел встать.

Второй охранник не шевелился. Я достал из-за спины шашку и двинулся к Святославу. Тот поднялся, но получив в живот ногой, снова распластался на взлётной полосе. Я прижал его ботинком с такой силой, что по асфальту пошли трещины, и приставил к горлу остриё клинка.

— Сдавайся, — повторил я. — Ты предстанешь перед судом или умрёшь здесь и сейчас. Выбирай.

Святослав грозно сопел, но никак не мог освободиться. Наконец он прекратил бесполезное сопротивление, сдавшись на милость победителя.

Шофёр, выбравшийся из-под машины, кажется, был готов сражаться дальше и целился в меня из пистолета, от КПП бежали люди в военной форме, а «Кречеты» поворачивали в мою сторону орудийные модули. Но всё это уже не выглядело помехой. Браслет-нейтрализатор защёлкнулся на запястье Святослава, я схватил своего врага за шиворот и поставил на ноги.

— Скажи им, чтобы опустили оружие, — приказал я. — Мне ничего не будет, а тебя я зарублю, не раздумывая.

— Опустить оружие! Не стрелять! — Святослав замахал руками. — Это приказ! Всем опустить оружие!

— Молодец, а теперь иди, — я толкнул его в спину, и мы зашагали к воротам. Святослав не сопротивлялся. Возможно, он считал, что суд его оправдает. Я же был уверен, что новгородские князья не спустят ему с рук убийство членов семьи. А если нет, так я сам закончу начатое, ведь Святослав — мой пленник.

Нам никто не препятствовал, по нам никто не стрелял. Люди в камуфляже лишь беспомощно провожали нас взглядами. А когда я вывел Святослава за ворота, то вызвал по рации Павла. Вскоре дружинники подъехали к КПП. Затолкав пленника на заднее сиденье «Днепра», я сел за руль, и мы помчали обратно той же дорогой.

— Валер, как дела? — спросил я по рации.

— Наёмники отошли. Мы подбили три их машины. У нас пострадали два броневика, один человек погиб.

— Мы взяли Святослава. Всем отбой.

— Отлично! Понял тебя, — обрадовался Валера.

— Как освободишься, езжай на нашу базу. Мы — туда.

— Понял. Конец связи.

Жаль было, что убили кого-то из наших, мне не хотелось втягивать свою дружину, и всю дорогу меня мучили сомнения, правильно ли я сделал, что заставил Валеру атаковать наёмников, ведь и без него справились бы. Но никакие способности не могли повернуть время вспять.

У нашего рода тоже была собственная база, только куда меньше, чем у Борецких. Тут находилась контора СБ Востряковых, склад и гаражи. Именно здесь, в подвале трёхэтажного здания, отделанного бело-зелёными панелями, меня в прошлом году держала собственная служба безопасности.

Теперь в подвале этого здания поселили Константина Голицына, а в соседней камере — Святослава Борецкого. Остальных пленных пришлось пока оставить на базе новгородской дружины, поскольку здесь больше не было мест.

По прибытии на базу я перво-наперво связался с Максимилианом Сергеевичем. Он дал мне номер смарта главы думы, поскольку именно глава думы в отсутствии великого князя заведовал всеми делами княжества, и в тот же день после обеда Зеленогорский подъехал к нам. Его заинтересовало пленение Святослава Борецкого и Константина Голицына, не говоря уже о моём назначении воеводой. Да и мне не мешало познакомиться с главой думы, ведь нам с ним предстояло тесно сотрудничать.

Артур Дмитриевич Зеленогорский оказался пожилым мужчиной интеллигентного вида с благородными чертами лица, белой вьющейся шевелюрой и такой же белой бородкой. Одет глава думы был в тёмно-синий костюм-тройку с двубортным пиджаком и зелёный галстук с синими полосками. Зажим для галстука, серебристые часы на левом запястье, носовой платок, торчащий аккуратным треугольником из нагрудного кармана — каждая деталь подчёркивала стиль и статус.

Первым делом Зеленогорский посетил Константина и Святослава, после чего позвал меня на пару слов.

Мы вышли на улицу. У крыльца стояли два внедорожника, лимузин Зеленогорского и минивен. Водители в костюмах и люди в форме сгрудились неподалёку, курили и о чём-то беседовали. Возле ворот расположились два «Кречета» дружины Востряковых. Пройдя по дорожке, мы с Зеленогорским остановились рядом со складом. Тут нас никто не мог услышать.

— Честно говоря, я пока мало что понимаю, — проговорил размеренно Артур Дмитриевич. — Может, вы просветите старика, что произошло?

Я описал ситуацию, в которой сейчас находилась новгородская дружина. Рассказал про инициированный Гордеем Всеславовичем захват базы, про поединок, про гибель обоих воевод и про то, как четыре сотника посчитали, что я лучше всего подхожу на должность новгородского воеводы.

Зеленогорский слушал внимательно и кивал.

— Значит, теперь вы воевода дружины, — проговорил он. — Любопытно. Вы хоть знаете, что делать? Прошу прощения, но вы ещё очень молоды и служили вы, если не ошибаюсь…

— В спецотряде. Я имею общее видение. А разобраться с деталями мне помогают.

— Это вселяет оптимизм. И да, благодарю за поимку Святослава Борецкого. Скоро он будет предан суду. Это важный шаг для Новгорода.

— Суду? Это возможно? Я слышал обратное.

— Главы родов вынесут ему вердикт. На общесоюзный суд полагаться не стоит. Как видите, теперь мы сами по себе. Значит, мы и будем решать участь предателя.

— Но ведь Новгород ещё не вышел из Союза.

— Это дело времени.

— Вряд ли оно того стоит.

— Аристократия настроена иначе.

— Понимаю, — вздохнул я.

— Скоро будут приняты законы, будет избран новый великий князь. Остальное — вопросы второго порядка.

— Что насчёт новгородской дружины?

— Пока будете держать связь со мной. В отсутствии великого князя я официально представляю новгородское правительство, и все вопросы должны решаться через меня или думу. Что конкретно вас интересует?

— Я так понимаю, прежде не было разделения новгородской дружины и личной дружины Борецких.

— Увы, это так.

— Получается, что всё имущество дружины формально принадлежит Борецким: оружие, техника, недвижимость, припасы. Фактически мы должны всё отдать им и остаться с пустыми руками. Что будет, если новым великим князем станет представитель другого рода? Как будет решаться данный вопрос?

— Хм, — Зеленогорский нахмурился. Возможно, ему ещё не приходили в голову подобные мысли. — Эта проблема требует отдельного обсуждения.

— Обсуждать, полагаю, придётся с Борецкими?

— Разумеется. Организацией дружины княжества занимался лично великий князь. У нас так заведено.

— Кроме тех случаев, когда дума брала власть в свои руки.

— О, это было давно. С тех пор многое изменилось.

— Борецкие сидели на престоле пятьсот лет, не удивительно, что сложились такие порядки. Но лично я считаю, необходимо кое-что поменять. Новгородская дружина должна быть отдельной организацией и подчиняться думе, а не великому князю. Пусть у великого князя дружина будет своя, а у Новгорода — своя. Это избавит великого князя от соблазна использовать новгородскую дружину для решения личных вопросов. Как вам такая идея?

Старик покривил губы, подумал.

— Любопытная мысль, — подытожил он. — Но что я могу сейчас сказать? Пока ничего. Такие вопросы должны решаться думой. Ситуация, конечно, неприятная… Вы-то сами что намерены делать, если Борецкие потребуют вернуть имущество?

— Попробую решить проблему через Олю с Вероникой Борецких. Они теперь заседают в совете. Но и вы поторапливайтесь. Новгород не может долго находиться в подвешенном состоянии.

Зеленогорский усмехнулся:

— Да вы не суетитесь. Всему своё время. Как я и сказал, будем держать связь. Если что-то изменится, сообщу. Ах, да… Не торопитесь, пожалуйста, с выкупом. Понимаю, Константин Голицын — ваш пленник, но прежде его необходимо допросить. Он может дать ценные показания против Борецкого.

— Вряд ли вы у него что-то выведаете, но так и быть, пусть пока сидит. Только без моего ведома никаких особых мер к пленнику прошу не применять. На допросе должен присутствовать мой человек.

— Как скажете. Пленник ваш, и вы вольны поступить с ним, как вам заблагорассудится, но полагаю, мы оба заинтересованы в том, чтобы Святослав предстал перед судом. Остальные где? На базе?

— Да.

— Я пришлю за ними.

Все вопросы с главой думы были улажены, и я отправился на базу новгородской дружины. Когда прибыл туда, уже вечерело.

В моё отсутствие Дмитрий обзванивал сотников и тысяцких и информировал их о смене власти. Обзвонил он почти тридцать человек, каждому подробно разъясняя суть произошедшего. По его словам, сотники и тысяцкие восприняли новость неоднозначно. Кто-то скептически, кто-то — негативно, заявив, что не станет подчиняться самопровозглашённому воеводе. Но большинство всё же согласилось явиться на общее собрание завтра утром. Теперь только от меня зависело, сколько людей пойдёт за мной. Главной проблемой в данном случае являлся мой возраст. Вряд ли опытные дружинники воспримут всерьёз двадцатилетнего парня.

Но люди — это лишь одна из проблем, вторая — материальное обеспечение. Всё имущество дружины находилось в собственности Борецких, и те на законных основаниях могли потребовать вернуть его или, в лучшем случае, выкупить. Последний вариант (особенно, если получится договориться о рассрочке) выглядел предпочтительнее, но решить это мог только совет рода, а я даже не представлял, что сейчас творится в семье бывшего великого князя и какие там царят настроения. Вероника и Оля, которые теперь тоже заседали в совете, находились, понятное дело, под моим контролем, но ведь были и другие. С голыми руками много не навоюешь, а если всю технику отдать Боецким, они могли использовать её против нас.

Тем более что новгородская дружина была организацией небедной. В центре города находилось главное управление, на подземной парковке которого стояли около двадцати «Кречетов», а в поместье Борецких имелся большой гараж, и там тоже обычно дислоцировалась некоторое количество бронетехники.

Помимо этого в Ермолино имелись две базы, одна из них являлась секретной, и там, по словам Лугового, размещались шестнадцать танков и много чего ещё вплоть до реактивной артиллерии. В секрете эту базу держали по той просто причине, что по законам СРК княжествам запрещалось иметь вооружение такого типа. Но Борецких это не останавливало, и они уже давно копили армейскую технику.

Впрочем, после ночных боёв у дружины появилось и собственное имущество — то, что захватили у наёмников. Вот только оружия и снаряжения было недостаточно, чтобы обеспечить всех, а из техники остались одни «Ладьи» — бронированные грузовики для перевозки личного состава. Они, как правило, не имели вооружения. Да и мало от всего этого проку, если нет ни боеприпасов, ни топлива.

До ночи мы с Луговым обсуждали разные насущные вопросы. Я узнал о потерях. В ходе ночного сражения было убито восемь дружинников, ещё тринадцать человек получили ранения различной степени тяжести, двое парней уже поправились и вернулись в строй. Но теперь нас стало больше. За день на базу прибыли более ста бойцов, в том числе дружинники Востряковых. Теперь мы могли не сидеть и ждать новой атаки, а взять под контроль хотя бы некоторые улицы, в том числе главные подъезды к городу, чтобы заранее узнать о приближении врага.

О планах Голицыных пока не было известно ничего, как не было известно и то, на чьей стороне теперь Борецкие. Валера получил сведения от своих наблюдателей, что все дружинники и наёмники, которые находились в доме Святослава, куда-то уехали. Вероятно, противник концентрировал силы в поместье Борецких, но это не представлялось возможным выяснить.

Сложно было сказать, сколько их осталось. Наёмников погибло много, но Голицыны всегда могли прислать подкрепление из Москвы, а то и задействовать регулярную армию.

Вот только станет ли канцлер это делать? Святослав схвачен, а значит, его сторонникам из новгородской знати будет сложно сплотиться за не имением единого цента. Голицыных же, если те попытаются напрямую работать с местными князьями, даже слушать никто не станет. Голицыны здесь чужие.

Но успокаиваться пока было рано.

На ночь я решил вернуться во временное убежище. Не хотелось оставаться на базе, ведь по нам могли запустить ракету, как запустили её в поместье Борецких.

Было уже темно, когда я приехал в усадьбу Белозёрского. Думал, все спят, но Вероника, несмотря на поздний час, ждала меня. Она сидела на кровати в халате и что-то смотрела с портативника.

— Наконец-то, — сказала она. — А то, как ни позвоню — вечно ты занят. Расскажешь, что происходит? В новостях говорят о какой-то стрельбе на северной промзоне. Я что-то волнуюсь.

— Да, стреляли, — ответил я, вспоминая сколько пропущенных звонков было от Вероники. — Мне пришлось временно возглавить новгородскую дружину, потому что прежние воеводы погибли.

— Ты что, серьёзно стал дружинным воеводой? — брови Вероники приподнялись от удивления.

— Временно. Пока дума не утвердит новые законы, командую я. Слушай, просьба есть. Это очень важно. Мне надо связаться с вашим семейным советом и уладить одно дельце.

— Какое?

Я вздохнул. Было уже два часа ночи, ужасно хотелось спать, но кажется, другого шанса объяснить сёстрам ситуацию могло и не представиться в ближайшее время. А они должны знать всё. Только на этих двух девиц и оставалось теперь уповать в разрешении конфликта с Борецкими.

— Хорошо. Я всё расскажу, — согласился я. — Буди сестру, минут через десять соберёмся в гостиной. Это касается вас обеих.

В итоге мы с Олей и Вероникой просидели в гостиной до самого рассвета. Пришлось рассказать о том, что произошло прошлой ночью и о том, в каком положении оказалась дружина из-за ситуации с имуществом. Девушки всё поняли и обещали завтра попытаться собрать семейный совет.

Ну а я, поспав два часа, поехал в главное управление, где меня ждала встреча с офицерским составом новгородской дружины.