Вражда

Глава 1

Май 2026 года. Ладога.

Последние три месяца мне не давал покоя вопрос: кто я? После пробуждения моё восприятие действительности так сильно трансформировалось, словно были прожиты не жалкие двадцать лет, а десятки жизней. Отголоски древней силы страшным наследием жили во мне, звуча громче день ото дня. Но кажется, пока я оставался собой — всё тем молодым парнем, на которого однажды внезапно свалился дар, обернувшийся настоящим проклятием.

Однажды моё сознание померкло, ушло в небытие, вытесненное могущественной сущностью древнего предка, а потом нежданно-негаданно вернулось. Пробуждение это было необъяснимым, как и всё то, что случалось со мной в последний год. Я не знал, что происходило в те два месяца, не знал, надолго ли я снова стал собой и что будет завтра.

Я сто раз перечитывал найденную на шкафу книгу, но ответов не находил. Чуть ли ни наизусть знал каждую строчку, но это не помогало пролить свет на тайну моего возвращения. В послании однозначно говорилось, что древняя сила должна была вытеснить моё «я», однако по какой-то причине этого не произошло. То ли моё «я» оказалось слишком сильным, то ли предок не сказал что-то важного, то ли он сам много не знал — так или иначе, Артём Востряков продолжал существовать.

Поначалу я каждый день просыпался с мыслью, что привычный мир вот-вот рухнет, и каждый раз тревоги оказывались напрасными. Тяжелее всего было в первый месяц. Я постоянно пытался проверить реальность — настоящая ли она или всё это только мерещится. Кажется, моё поведение порой пугало окружающих, особенно Николая и Иру — людей, которые больше других знали о моей ситуации и поддерживали меня в это непростое время.

Впрочем, страх, что мир развалится на куски, постепенно прошёл. Миновал месяц, другой, и жизнь вернулась в прежнее русло. Ежедневные дела и тренировки поглотили мне с головой, реальность нормализовалась. Более того, с момента пробуждения не было ни одной галлюцинации и ни одного приступа паники, которые мучили меня после войны.

И всё же след остался, причём не только в самосознании. После возвращения из небытия я стал сильнее. Мои каналы ещё больше раскрылись, а энергетический баланс увеличился более чем в два раза. Поначалу меня буквально трясло от избытка энергии. Ощущения походили на те, которые были после ранения: в теле циркулировала необузданная сила, которая хотела разорвать меня на куски и вырваться на свободу. Постепенно прошло. Попривык. Стал осваиваться.

В первые же дни тренировок стало понятно, что у меня появились новые способности: например, навык выходить за пределы тела. Получилось это случайно. Однажды во время медитации я слишком сильно погрузился в себя и вдруг понял, что лечу высоко над землёй. Моё тело сидело на берегу озера, а сознание парило в небесах. Испугавшись, я прервал практику и оказался в нескольких метрах от того места, где находился секундами ранее.

Что это было, объяснить мне никто не мог, поэтому пришлось разбираться самому. Повторить такой трюк удалось не сразу. Попыток было много, долго не получалось поймать нужное состояние сознания. Однако спустя неделю я всё же нашёл подходящую методику, и теперь выход за пределы тела стал контролируемым.

А когда я попытался объединить альфа, бета и гамма каналы, то получилось нечто невообразимое. Хорошо, что в тот момент рядом никого не было.

Интуиция подсказывала, что возможности мои — огромны, и то, что удалось нащупать опытным путём — лишь малая их часть. Вот только научить меня пользоваться силой никто не мог. Фёдор Фёдорович обучал только стандартным техникам, а Иван Осипович обладал слишком низким уровнем мастерства. Он передал мне всё, что знал, но этого оказалось мало. А тренеров лучше просто не находилось. Оставалось экспериментировать самому.

И вот, сидя на обшарпанной скамейке у пруда, я в который раз размышлял обо всём этом и о куче других вещей, что в суматохе дней редко посещают человеческий разум. После пробуждения я стал постоянно задумываться над сутью своего бытия. Раньше такие мысли ко мне не приходили. Видимо, побочный эффект наследия, отпечаток, оставленный предком в моём сознании.

Последние три недели мы с Ирой жили в поместье близ Ладоги — в том самом ветхом особнячке, в котором я провёл дни перед исчезновением. Ира была на шестом месяце беременности, в институте ей дали академический отпуск, и мы решили уехать из Новгорода. Точнее, я решил, а она согласилась. Какая-то необъяснимая сила гнала меня в эти глухие леса, где притаилось заброшенное поместье одного из далёких родственников, продавших его роду. Дом словно ждал меня все эти годы.

Мне показалось, это знак, что покинутое поместье должно стать моим новым жилищем. В марте я нанял строителей, те провели электричество, пробурили скважину для воды, отремонтировали несколько комнат. За два месяца удалось сделать не так много, поэтому для жилья пока была пригодна лишь половина дома, но нам с Ирой и этого хватало.

Был пасмурный воскресный день. Мы ждали гостей: в кои-то веки Николай с супругой решили навестить нас. Утро я провёл за тренировкой, а теперь сидел возле пруда, откинувшись на спинку скамейки, и смотрел на колыхание водной глади, местами подёрнутой болотной зеленью. Май в этом году выдался прохладным. Шла уже середина месяца, а летом даже не пахло.

Я поёжился и накинул капюшон спортивной курточки. Промозглый ветер задувал за воротник, но все его старания были напрасны: мне нравилось часами сидеть и думать обо всём на свете, и уходить я не собирался. Чтобы согреться, мне требовалось всего лишь усилить циркуляцию энергии в теле, но сейчас после изнуряющей тренировки напрягаться не хотелось.

На дорожке, засыпанной прошлогодней листвой, показалась Ира. Она была одета в джинсы и тёплую толстовку с красочным принтом. Одежда уже не прятала её живот, который сильно вырос за последние месяцы. Значит, скоро на свет появится мой первый отпрыск — первый по очереди, но не по порядку наследования. У меня получалось всё наоборот. Мало того, что брак второго порядка я заключил раньше остальных, так ещё и ребёнок от этого брака родится первым.

Однако больше всего в данной ситуации меня беспокоило то, получит ли наш с Ирой сын хоть каплю силы. Ира не владела энергиями, и дитё могло родиться самым обычным, как обычно и происходило в таких союзах. Успокаивал я себя лишь тем, что это не так уже и важно. Парень наверняка сделает карьеру в компании рода и получит всё необходимое в жизни. А что ещё нужно для счастья? Но для начала ему всё-таки следовало появиться на свет.

С Вероникой и Ксенией я тоже заключил помолвку. Надоело ломать голову над столь непростым выбором, поэтому решил взять в жёны обеих. Впрочем, о свадьбе пока речи не шло. Для начала девушкам предстояло закончить академию. Ксения выпускалась в этом году, а Вероника — только через три года. Я с ужасом думал о том, что ждёт меня в семейной жизни с этими двумя аристократками, но зато теперь и князь Белозёрский, и великий князь Борецкий стали моими родственниками, что должно было принести определённую пользу.

— Не замёрз? — Ира насмешливо скривила ротик. — Долго собираешься сидеть?

— Задумался что-то… — я втянул голову в воротник. — И правда, холодно.

— Не забывай, что ты можешь простудиться, как любой обычный человек, — проговорила Ира назидательным тоном. — Да и гости приехали. Пошли.

— А, да? Уже?

— Уже вообще-то час дня.

— Быстро время летит. Не заметил.

Лицо Иры вдруг стало обеспокоенным.

— У тебя опять это началось? — она внимательно посмотрела мне в глаза.

— Нет, конечно. Просто задумался. Что такого?

— Точно?

— Да не переживай ты так, — я взял её за руку. — Всё хорошо. Говорю же, не повторяются у меня больше эти приступы.

— Ну тогда пошли. Николай и Лилия ждут, — Ира потянула меня за руку. Пришлось оторваться от созерцания пейзажа и пойти за ней в дом.

Одна половина нашего старого одноэтажного особнячка с мезонином была оштукатурена и выкрашена в синий цвет, а крыша над ней блестела новеньким железом. Вторую половину облепили строительные леса. Но работа не шла. Поскольку сегодня мы ждали гостей, строителей я отправил домой.

Перед главным входом стоял автомобиль Николая. Брат с женой дожидались меня в гостиной. Мы с Николаем тепло поприветствовали друг друга. Давно с ним не виделись — с тех пор, как три недели назад я уехал из Новгорода.

— Еле нашёл вас, — весело проговорил Николай после приветствия. — Мы час плутали по окрестностям. Навигатор вообще не туда завёл. Ума не приложу, что ты забыл в этой глуши?

Я рассмеялся:

— И не говори. Сам понять не могу. Есть что-то особенное в этом месте.

— Ну раз есть, так давай показывай, что ты тут настроил. Гляжу, работа идёт полным ходом.

— Ага, уже второй месяц идёт, но меньше её не становится. Дом-то ещё — полдела, сад надо в порядок привести — вот это будет непросто.

Ира пошла на кухню разогревать пиццу и кипятить чай, а мы с Николаем и Лилией отправились смотреть моё жилище.

Больше всего Николай не понимал, что меня не устраивает дома в Новгороде, раз я решил спрятаться в такую глушь. Так же его удивляло, как мы с Ирой живём без слуг.

Я тоже удивлялся этому. Дом хоть и был раза в три меньше особняка в Новгороде, но работы для поддержания порядка тут всё равно требовалось много. Даже еду каждый день готовить — и то труд. Мне заниматься этим было некогда. Большую часть времени я тренировался или решал вопросы, связанные с предприятиями, совладельцем которых я стал после смерти отца. Процесс ремонта тоже требовалось контролировать самому. Ира же углубилась в изучение своей специальности. Поэтому пищу мы просто заказывали.

Я пару раз предлагал нанять какую-нибудь домработницу, потому что время шло, и Ире даже с теми немногими обязанностями, которые она на себя взяла, становилось всё труднее справляться. Но Ира почему-то противилась этому.

Пообедали, точнее, перекусили. Затем Лилия и Ира отправились готовить пирог, а мы с Николаем устроились в гостиной. Я не стал заморачиваться со стилизацией или дизайном, и сделал тут всё по-простому. Стены были выкрашены в светло-зелёный цвет, с ними неплохо гармонировала мягкая мебель с тёмно-зелёной обшивкой. В навесном потолке горели галогенные лампочки. Раньше в одной из стен находился камин, но я решил его убрать — не видел в нём ни эстетической ценности, ни пользы.

Николай плюхнулся на диван с подушками, я уселся в кресло.

— Выпить нечего, алкоголь не держу, — предупредил я, — так что извини.

— Ерунда. Как сам-то? — поинтересовался брат. — Как чувствуешь себя?

— Неплохо, — пожал я плечами. — Если честно, тут я чувствую себя гораздо лучше, чем в Новгороде. Тренируюсь постоянно. Дела кое-какие веду. Как денег побольше станет, выкуплю я этот участок. Поговори там с нашими стариками. Пусть на меня оформят землю, а я постепенно расплачусь. Мне здесь нравится. Спокойное уединённое местечко — то, что надо.

— Когда мне было двадцать лет, меня к уединению не сильно тянуло, — хмыкнул Николай.

— У тебя столько херни в жизни не происходило.

— И то верно… Слушай, Тём, но ведь ты не собираешься прожить тут всю жизнь? У тебя предприятия, тебе учиться надо, да и неплохо было бы постепенно вливаться в дела рода. Что думаешь по этому поводу? Если хочешь поступать в академию, уже сейчас надо подавать документы.

— Да ну её, — поморщился я. — Мне нужен сильный тренер — это да. Только найти никто такого не может. А остальное… суета сует.

— Развивать силу — это одно, но остаться без образования…

— А на кой чёрт мне оно сдалось? Сам подумай.

— Ты бы мог участвовать в делах семьи или пойти в политику. Да куда угодно. С такой-то силой тебе все дороги открыты. Возможно, стоит снова баллотироваться в канцлеры? Понимаю, осенью было не до этого, но ведь есть люди, которые по-прежнему желают выдвинуть тебя на эту должность. Есть те, кто поддержит…

— Подумаю, — отрезал я. — Может быть, однажды это и случится, когда почувствую, что сам могу управлять окружением, а не окружение будет дёргать за ниточки, как это было с Вельяминовым. Таких сил я пока в себе не вижу, да и сейчас другие вещи важнее… Ладно, хватит обо мне. Как у тебя-то дела? Что в Новгороде творится?

— Да у нас-то всё по-прежнему, а вот в Москве… Новости хоть читаешь?

— Иногда. Поэтому и спрашиваю.

— Ты же знаешь, что Воронцов подал в отставку? А кого избрали, знаешь?

— Знаю, — нахмурился я. — Вчера читал.

Дела в Москве разворачивались стремительно. Ещё три недели назад, когда я уезжал из Новгорода, там было всё спокойно. А потом началось. Голицыны опять принялись мутить воду, и теперь они вернули себе власть, поубивав кучу народу. Прежний канцлер бежал, а на его место посадили Николая Голицына — бывшего советника канцлера.

— Мы все как на иголках, — сказал Николай. — Ростислав готовится в любой момент дружину мобилизовать. Ах да, тут весть разлетелась, что главу княжеской думы убили. Не знаю, правда или нет.

— Бориса Безбородова? Вот же сволочи.

— В новостях не пишут. Может, враньё. Но положение щекотливое.

— Но как? Не понимаю. Как Безбородовы так облажались? Ведь у них всё было продумано, на их стороне были главы родов, ГСБ, большинство князей поддерживало их.

— Большинство — это сильно сказано. Перевес был мизерным. Многие оказались не в восторге от нового канцлера. Думаю, если б избрали тебя, такого не случилось бы.

— И всё равно не понимаю. Неужели за Голицыным ещё кто-то следует после того, как они так мощно обосрались осенью?

— Это самый сильный род во всём СРК. Мало кому выгодно портить с ними отношения. А теперь, боюсь, Голицыны стали ещё сильнее. К тому же на их стороне генералы.

Ситуация выглядела поганее некуда. Ещё осенью казалось, что Голицыны раздавлены, что владимирские князья потеснили их и этому роду больше ничего не светит. Но не прошло и полгода, как Голицыны вернули утраченное положение и ещё больше укрепили свои позиции. А значит, и нам, как их главным противникам, теперь не придётся спать спокойно.

— Хреново, — описал я одним словом всю плачевность ситуации. — Будем надеяться, что Ростислав под них не прогнётся.

— Не, Ростислав намерен стоять до конца, — покачал головой Николай. — Он, как я слышал, о чём-то договаривался с командующими военных частей в нашем княжестве, и развернул пропаганду среди населения. Если Голицыны хотя один косой взгляд кинут в нашу сторону, боюсь, Новгород просто-напросто объявит о своей независимости. И скорее всего, к нам примкнут другие. Например, Псков.

— Псков?

— Ну да. Чудские хоть и отвалились от нас в прошлом веке, но судьбу Галицко-волынского княжества они разделить не желают.

— Опять кто-то рвётся к власти, и опять льётся кровь. Когда это закончится, скажи мне?

— Когда у руля окажется тот, кто найдёт баланс между всеми сторонами.

Я скептически хмыкнул:

— Или пока каждый не перестанет тянуть одеяло на себя. Впрочем, и то и другое маловероятно.

— И тут мы возвращаемся к тому, что центральный правитель должен быть символом могущества и силы. Поскольку князья и бояре уважают только это. Вот и думай.

— Да я думаю… — вздохнул я. — Посмотрим. Не будем загадывать наперёд, тем более когда такая жопа вокруг.

— Ага. Сейчас и Чарторыйские на границу с Псковской областью войска стягивают, и УСФ, боюсь, захочет под шумок забрать спорные территории.

— А они на новгородскую землю могут сунуться? Или их только юг Урала интересует?

— Да чёрт их знает. Спорные территории на юге, но сам понимаешь.

— Это да, — вздохнул я.

Мы замолчали. Воцарилась тишина. Тикали часы на стене, за окнами шелестели листвой осины. И вдруг я почувствовал близкую опасность, словно из сада за мной кто-то наблюдает, готовясь убить.

Поднявшись с кресла, я подошёл к окну и стал пристально осматривать местность. В голове — дикое желание схватить карабин, что стоял в спальне в шкафу. Без оружия в руках ощущалась какая-то нелепая беспомощность. После армии такое было постоянно. Потом как будто прошло, и вот опять…

Во дворе, конечно же, никого не оказалось. Я задумчиво почесал щёку со шрамом, оставшимся после ранения осколком. Беспокойное ощущение ушло.

— Всё нормально? — спросил Николай.

— Да, конечно. Просто давай о чём-нибудь другом поговорим.

— Я всё это к тому, чтобы ты не засиживался тут. Семье может понадобиться твоя помощь, да и Новгороду — тоже.

— Ага, я понял. Посмотрим.

Дальше разговор пошёл о делах насущных. Николай рассказал, что творится в родовой корпорации, но за последние три недели там ничего интересного не случилось. Всё было по-старому. Разве что оружейный завод получил крупные заказы от великокняжеских родов Новгорода, Пскова и Смоленска.

Вспомнили мы и дядю Гену. Несмотря на усилия наших адвокатов, он всё ещё находился в тюрьме. Но теперь с ним хотя бы можно было держать связь. Месяц назад я с ним общался. Дядя Гена оптимизма не терял, говорил, что не так уж ему и плохо живётся. Он обрадовался, когда узнал, что Валера стал воеводой боевой дружины вместо одного из наших стариков, поздравил меня с помолвками и выразил надежду, что у меня будет куча потомков, которые сделаю наш род ещё более сильным и многочисленным.

Мы с Николаем общались до самого ужина, пока Ира не позвала в столовую. Там нас ждал пирог. Я и брат накинулись на него, словно после месяца голодовки, и стали поглощать, попутно нахваливая наших жён, которые не поленились и собственными руками состряпали такую вкуснятину.

Набив брюхо, мы все вчетвером отправились гулять вокруг заросшего пруда, не обращая внимания на противную погоду и промозглый ветер. Смотреть тут было нечего, и мы принялись оживлённо обсуждать то, как лучше обустроить сад. Работы тут предстояло много. Я собирался снести деревянные флигели и конюшню, освежить воду в пруде, вырубить лишний кустарник, отреставрировать круглую беседку с колоннами, которая сейчас имела крайне убогий вид.

Так мы и бродили по заросшим тропинкам и болтали о том, о сём, а когда стало смеркаться, двинулись в сторону дома. Для Николая с Лилией уже была приготовлена комната. Брат хотел погостить два-три дня, и я возражений не имел. Мы даже придумали, чем заняться в этой глуши. Завтра по плану предстояла охота.

Когда возвращались, меня снова охватила тревога. Я остановился и принялся всматриваться в лес за прудом. Парк зарос и в сгущающихся сумерках казался непроходимыми дебрями, в которых легко заблудиться. Впрочем, впечатление это было обманчивым: там всё ещё имелось множество дорожек, а за деревьями, метрах в двухстах от пруда, территория поместья ограничивалась старой ржавой оградой.

— Что-то случилось? — Ира дотронулась до моей руки.

— Нет, — покачал я головой. — Мы же говорили о том, чтобы парк облагородить. Вот и думаю, как смотреться будет, когда это сделаем.

Ира посмотрела на меня подозрительным взглядом. Она боялась возобновления моих приступов даже больше, чем я. Ира не раз рассказывала, как ей было тяжело, когда я пропал. Ей тогда сильно помогла Лилия. В те два месяца она морально поддерживала Иру, и тех пор они являлись лучшими подругами.

— Кажется, парком мы займёмся нескоро, — заметила Ира. — Дом бы закончить.

— Зато представь, как тут будет хорошо, если всё это привести в порядок, — сказал я.

— Тут и так хорошо.

— Только в дебрях заблудиться можно, — сострил Николай.

— Вот и я о том же, — согласился я. — Ещё охранную систему надо поставить, камеры и прочее. А то мало ли…

— Ребят, может, пойдём в дом уже? — Лилия, одетая в тонкий плащик, поёжилась. — А то у меня уже зуб на зуб не попадает.

— Пошли, — согласился я.

Мой взгляд скользнул по дальнему берегу пруда и остановился на чёрной фигуре в длинном балахоне, что неподвижно стояла за камышами. В следующий миг она исчезла. Потаращившись ещё пару секунд на пустой берег, я зашагал к особняку. Галлюцинации возвращались.

Войдя в дом, Ира и Лилия разулись и прошли в гостиную, а меня Николай задержал в передней.

— Всё в порядке? — спросил он тихо, убедившись, что девчонки нас не слышат.

— Опять началось, — решил я не кривить душой. — Какое-то чувство опасности… Когда с войны вернулся, так же было постоянно.

— Давно началось?

— Сегодня.

— Обратись к психологу. Сто раз тебе говорил. Я читал о таких случаях. Иногда они возобновляются спустя месяцы, если не лечить.

— Фигня, — отмахнулся я. — Пойдём уже.

Вечер пролетел быстро. А вот заснуть у меня так и не получилось. Лежал и ворочался рядом со спящей Ирой. То мысли не давали покоя, то чувство тревоги, что накатывало волнами. Так проходили час за часом, и валяться на смятой простыне становилось невыносимо.

Достав из шкафа карабин и одевшись, я тихо, чтобы не разбудить Иру, вышел в гостиную, устроился за столом и принялся разбирать и чистить оружие. Действие это немного усмирило тревогу.

Я уже вставлял батарею, когда дверь открылась, и на пороге появился Николай. Одного взгляда мне хватило, чтобы понять: случилось что-то нехорошее. Обычно брат старался не показывать эмоций, но сейчас у него на лице было написано всё.

— Что стряслось? — я застыл с полусобранным карабином в руках.

— Плохи дела, — Николай прошёл в комнату, но садиться не стал. — Только что позвонил Гавриил. Говорит, со стороны поместья Борецких доносятся взрывы и стрельба. Я велел провести разведку. Не нравится мне это.

Гавриил являлся нашим дальним родственником, имел звание сотника и отвечал за охрану родовой усадьбы. Сейчас там мало кто остался. Николай даже слуг отпустил до тех пор, пока не вернётся. Но дружина по-прежнему несла дежурство.

— Что это может быть, как думаешь? — спросил я. — На Ростислава напали? Вторжение?

— Да что угодно. Слушай, Тём, если там что-то серьёзное, я бы хотел попросить тебя вернуться. Сам понимаешь.

— Да, конечно. Завтра же поедем. Вот только, думаю, Иру и Лилию надо оставить в Ладоге у дяди Андрея. Им ни к чему сейчас ехать в Новгород.

— Уверен? Надеюсь всё же, что ничего серьёзного. Может, учения какие…

И тут меня снова накрыло. Так и чудилось, что в саду притаились враги, которые вот-вот ворвутся в дом и убьют всех нас. На улице уже забрезжил рассвет, но было ещё темно, поэтому через окно я не мог разглядеть, что там происходит, и это лишь усиливало тревогу.

— Надо кое-что сделать, — я поднялся со стула. — Подожди. Скоро вернусь.

Выбежав из дома, я сел на крыльцо и сосредоточился. Понадобилось около минуты, чтобы сознание отделилось от тела и понеслось над просторами. Когда это происходило, моё зрение становилось совсем другим, и даже темнота не мешала увидеть всё, что творится на земле.

По лесу, что раскинулся вокруг поместья, россыпью чёрных фигур шли вооружённые люди, направляясь к моему дому. Группа из двадцати человек двигалась с северной стороны, а вторая группа поменьше в сопровождении двух бронемашин — по дороге. Удивительно, но в этот раз моя тревога возникла не на пустом месте — чутьё предупредило о приближении реальной опасности. Неизвестные готовили нападение на меня и мою семью.

Я вернул сознание в тело и пулей влетел в дом.

— У нас гости, — я забежал в комнату и начинал быстро собирать карабин. — Буди Лилию, пусть одевается. Сваливаем.