Вражда

Глава 17

Сидя в кресле в носовой части десантно-транспортного самолёта, я смотрел через иллюминатор на бескрайние северные просторы далеко внизу. Мы летели уже два часа. Скоро предстояла посадка в аэропорту Усть-Печорска.

Я спешил на помощь наёмникам, которые с самого утра отбивались от неизвестного отряда, пытающегося захватить научную базу. Хоть и не планировал лететь в ближайшее время, но ситуация требовала моего личного вмешательства. Последние часы меня не отпускало ощущение близости боя — такое же, как перед покушением в Ладоге и перед атакой на базу новгородской дружины. Похоже, предстоял серьёзный замес.

Два часа назад перед вылетом я звонил директору Павлову, начальнику лаборатории Пахомову и майору Кузнецову, возглавлявшему охрану базы. Я пытался выяснить, что там творится. Пока наёмники оборонялись успешно, отбив к двенадцати утра третью атаку, но враг не сдавался. Во время перелёта, понятное дело, я не имел возможность поддерживать связь с базой и мог лишь гадать, как разворачивались события в последние два часа.

Так или иначе, охрану дополнительную мы отправили весьма своевременно. В субботу улетела первая партия наёмников — два взвода по сорок человек каждый и четыре «Кречета». Судя по всему, противник не рассчитывал, что столкнётся с такими силами.

Но и вражеских бойцов было там, скорее всего, не намного меньше, чем наших. По последним данным, неизвестные окружили базу с трёх сторон и заняли недостроенную взлётную полосу. С четвёртой стороны находилась серая зона. Таким образом, все подступы оказались перекрыты.

Непосредственно на базе самолёты сесть не могли, но на аэродроме Усть-Печорска стояли четыре вертолёта, принадлежащие компании «Звезда». На них-то мы и собирались добраться до лаборатории. В отсутствие дорог это был единственный способ попасть туда.

Валикову я тоже звонил, но тот заверил, что его бригада воинскую часть не покидала, а сам он не знает, что творится в Усть-Печорске. Да и из сообщений с места событий было понятно, что базу атакуют не простые солдаты, а энергетики. Значит, против нас воевали либо наёмники, либо, что хуже, бойцы спецотряда.

Вместе со мной летел взвод наёмников из «Русского воинства» и десять дружинников рода. Ещё ранним утром я связался с командующим ЧВК Борецких, с которым мы активно сотрудничали, и потребовал срочной отправки не север ещё одного отряда. Уже в полдень с новгородского аэродрома вылетели два самолёта с людьми и техникой. Я отправился с ними. Плана, что делать дальше, пока не было — придумывал на ходу.

Я сидел как на иголках. С каждой минутой напряжение росло. Не терпелось поскорее связаться с лабораторией и узнать, как у них дела. За последние два часа могло произойти всё что угодно.

От раздумий меня отвлёк второй пилот. Он сообщил, что возникла проблема: в аэропорту Усть-Печорска диспетчер запретил посадку.

— Военные закрыли аэропорт, — сказал первый пилот, когда я оказался в кабине. — Не пускают.

— Какие военные? — я стоял за спинами пилотов и смотрел на приборную панель, осмысляя услышанное. — Откуда они там?

— Мы не знаем. Что делать, Артём Эдуардович?

— Садитесь.

— Вы уверены?

— Да. Обратно я не полечу. Даже речи быть не может.

— Как скажете, — в голосе первого пилота звучала какая-то обречённость. Похоже, он боялся последствий.

— Всё будет нормально, — подбодрил я. — Нас не тронут. Не позволю.

Самолёт сделал круг над взлётной полосой и начал снижаться. В рации послышался голос диспетчера. Он требовал прекратить посадку, говорил, что аэропорт закрыт, но на его слова больше никто не реагировал. Я напряжённо вглядывался в серую полоску внизу и городские кварталы, раскинувшиеся чуть поодаль. Ситуация была опасной. Если аэропорт оккупировали военные, нас могли просто-напросто сбить. Но иного выходя я не видел. Не для того мы летели сюда, чтобы в последний момент развернуться, бросив лабораторию на произвол судьбы.

Я вернулся в кресло. Шасси жёстко коснулись покрытия и застучали по стыкам бетонных плит. Самолёт стал замедляться, а потом спокойно покатил по земле, выбирая место для стоянки.

Когда я опять пришёл в кабину, в динамике радиостанции слышался мат: на связь вышел кто-то из военных.

— Не ясно сказано? — возмущался голос в динамике. — Разворачивайтесь и валите отсюда. Улетайте! Закрыт аэропорт. Не по-русски объясняю? Закрыт!

Я взял переговорное устройство:

— Говорит Артём Востряков, воевода новгородской дружины. Назовитесь и объясните, по какому праву нам запрещают посадку.

Воцарилось молчание, а потом тот же голос, но уже более спокойно сказал, что доложит командованию о моём прибытии.

Долго ждать не пришлось. Через пять минут в динамике зазвучал другой голос.

— Полковник Селезнёв слушает, — представился мужчина. — Кто вы?

— Артём Востряков, — повторил я. — Воевода новгородской дружины. По какому праву моему самолёту запрещают садиться?

— Господин Востряков, ваши самолёты должны немедленно покинуть взлётную полосу, — отчеканил полковник. — В противном случае будут приняты меры. Аэропорт закрыт по приказу верховного командования.

— Нет, полковник, меры будут приняты, если вы помешаете мне. Или вы не поняли, кто с вами говорит?

В это время раздался звук второго приземляющегося самолёта. Несмотря на возражения военных, он тоже спокойно сел на аэродроме.

— Я понимаю. Но аэропорт закрыт. Вы не имеете права здесь приземляться.

— Да неужели? А теперь, будьте добры, объясните, почему вы не согласовали свои действия ни со мной, ни с руководством Новгородского княжества? Почему о вашем присутствии здесь я узнаю только сейчас?

Я припёр полковника к стенке своим вопросом. По закону, военное командование СРК должно согласовывать свои действия с княжествами, на территории которых планируются проводиться манёвры. В данном случае имело место прямое нарушение закона. Впрочем, Голицыным это было не впервой.

— Это не входит в мои обязанности, — не задумываясь, ответил полковник. — Я подчиняюсь приказам. И советую вам сделать то же самое.

— А вы в курсе, что я не являюсь вашим подчинённым?

— Тем не менее, будучи представителем вооружённых сил СРК…

— А у нас уже военное положение ввели? — перебил я. — По какому праву полковник приказывает дружинному воеводе?

Возникла заминка.

— Я должен связаться с вышестоящим командованием для консультации, — выдал полковник после короткой паузы.

— Можете связываться с кем хотите, но если с вашей стороны раздастся хоть один выстрел, то меры приму лично я, — сказал я угрожающим тоном. — Причём такие меры, что никто из вас живым отсюда не уйдёт. Любое противодействие с вашей стороны мне и моим людям будет расцениваться, как вторжение на территорию княжества со всеми вытекающими последствиями. Поэтому давайте без глупостей. Не за что вашим ребятам тут умирать. Сидите, где сидели, и никто вас не тронет.

— Вы угрожаете офицеру общесоюзной армии?

— Да, именно этим я и занимаюсь. Или вы не в курсе, на что способен энергетик первого ранга?

— Мне отдан приказ.

— А мне какое дело? Вы нарушаете закон — это во-первых. Во-вторых, я всё сказал. Мы сейчас высаживаемся. Хоть один выстрел услышу — спалю тут вас всех к чёртовой матери.

Я положил переговорное устройство.

— С ним не разговаривайте больше, — обратился я к пилотам. — Мы сейчас высадимся, и… дальше уже моя забота.

Вернувшись в салон, я прицепил на спину ножны с шашкой, надел ранец, зарядил карабин и подствольный энергоблок. Проверил рацию, что лежала в кармане на плече и гарнитуру к ней — всё работало. Самолёт остановился, хвостовая рампа опустилась, бойцы дружины и наёмники приготовились к высадке.

Я покинул самолёт первым. Моему взгляду предстала взлётная полоса из бетонных плит. Чуть в стороне находился аэропорт с двухэтажной пристройкой и диспетчерской вышкой. Эти бело-оранжевые здания, освещённые солнечными лучами, сильно выделялись на фоне окружающего мира. Однако жизнерадостную картину омрачали два броневика «Грач», что торчали возле здания, направив на нас орудия.

По другую сторону от полосы стояла авиатехника, в том числе, громада Б-5 с жёлтой полосой на борту — грузовой вертолёт нашей компании. Неподалёку серели два военно-транспортных вертолёта «Лис» — такими пользовались как особая дружина, так и наёмники, и прочие специальные подразделения. Символику на борту разглядеть не удалось, но что-то подсказывало, что вертолёты принадлежали тем, кто в данный момент захватывал лабораторию. А вот пять зелёных транспортных самолётов, стоящих обособленно рядком, по всей видимости, являлись собственностью военных.

Дул сильный ветер. Я плотнее натянул на голову кепи и осмотрелся. Никто не стрелял, никакого движения не наблюдалось. Тогда я махнул рукой своим людям. Те принялись отстёгивать крепления бронемашин. Лейтенанту наёмников, который летел во втором самолёте, я по рации тоже приказал высаживаться.

Пока проходила высадка, я внимательно смотрел вокруг, готовясь к возможным неприятностям. Но никто помешать нам не решился, даже встретить не вышел, и вскоре четыре машины и пятьдесят бойцов стояли на взлётной полосе. Наёмники и дружинники, облачённые в бронежилеты и разгрузки, выстроились передо мной двумя рядами. У каждого на груди висели по автомату или карабину, а двое держали в руках пулемёты, за спинами у всех — ранцы, противотанковые гранатомёты и коробы с пулемётными лентами. Все эти ребята, как на подбор, были здоровыми и крепкими, они смотрели на меня холодными взглядами, готовые выполнить любой приказ.

Я оглянулся на здание аэропорта — военные по-прежнему не показывались, если не считать двух броневиков, что так и стояли, повернув к нам пушки. Однако угроза конфликта не исчезла. Приказав всем оставаться на месте, я отправился в аэропорт, чтобы лично встретиться с командованием.

Когда я вошёл в зал ожиданий, меня встретила целая делегация: три старших офицера и десяток солдат с оружием. Вперёд вышел полковник — низкорослый мужчина с зачёсанными на бок волосами.

— Я с вами разговаривал? — начала я, прежде чем полковник что-то успел сказать.

— Да, со мной. Это вы… воевода?

— Я. Вы кто? Из какой части? Что здесь делаете?

— Тридцать пятый десантный полк. Нижегородское княжество. Проводим манёвры в соответствии с планом. Какова цель вашего прибытия? Манёвры дружины тоже должны быть скоординированы с командованием СРК.

— А у нас не манёвры. Личный визит. Так что прошу не препятствовать во избежание неприятных последствий.

— Вы должны уйти со взлётной полосы, убрать авиацию, машины и людей, — продолжал настаивать полковник. — Вы создаёте помехи.

— Мои люди останутся охранять наши самолёты. Я обязан защитить своё имущество.

Полковник сделал паузу. На лице его читалось беспокойство. Я часто слышал о том, что обычным людям тяжело общаться с энергетиками из-за ощущения беззащитности перед огромной силой. Похоже, сейчас имел место именно такой случай.

— Хорошо, вы можете оставить охрану, — наконец, проговорил полковник, понявший, видимо, что мне лучше не мешать. — Прошу встать подальше от взлётной полосы.

— Спасибо за понимание, — кивнул я.

Похоже, с вояками вопрос был решён. Теперь осталось добраться до научной базы.

В наличии у нас имелось два транспортных вертолёта и один грузовой. Изначально думал перевезти людей и технику в два захода, но присутствие военных в аэропорту нарушило все мои планы.

Аэропорт нельзя было покидать, как и нельзя было бросить без охраны нашу контору в Усть-Печорске, поэтому я решил оставить половину отряда на территории аэродрома, а другую половину — отправить к зданию фирмы. Я же собирался полететь к лаборатории один и самостоятельно разобраться с захватчиками. Но прежде требовалось вызвать пилотов.

Начальником лаборатории являлся Вячеслав Сергеевич Пахомов — бывший учёный, всю жизнь проработавший в данной отрасли. Я с ним никогда не встречался, но сегодня утром уже два раза созванивался для выяснения обстановки. Сейчас он находился не на базе, а в Усть-Печорске, в конторе. Там же сидели и пилоты, которые должны были везти меня к серой зоне.

Я в третий раз за день позвонил Пахомову, желая узнать новости — они оказались неутешительными. «Лаборатория захвачена», — сразу же огорошил меня старый учёный. Пока я летел, неприятель снова атаковал базу. Охрана понесла большие потери, вся бронетехника была уничтожена, территория находилась под контролем врага, и только главный корпус, в котором засели двадцать выживших бойцов, ещё держался. С минуты на минуту противник мог снова пойти в атаку, и тогда вся лаборатория попадёт в руки моих недругов.

Единственное, что нас пока спасало, так это крайняя осторожность нападавших: те явно не стремились рушить всё на своём пути. Что логично. Ведь от захвата серого пятна и руин проку не было — ценность представляли сотрудники, оборудование и данные с компьютеров.

Пока пилоты ехали, я залез в один из «Кречетов», где имелась мощная радиостанция, и настроился на частоту майора Кузнецова. Первый вопрос мой был — как дела?

— У нас тихо, — отрапортовал майор. — Недавно стреляли. Потом предложили сдаться. Мы отказались. Ждём, что дальше предпримут.

— Значит, держитесь?

— Нас осталось девятнадцать человек. Тут есть раненые, в том числе трое учёных. Держимся, Артём Эдуардович, но долго не сможем. Энергия у всех на исходе, патроны — тоже.

— Численность противника?

— Не меньше роты. Все энергетики. Одеты в камуфляж спецотряда. Но техники у них нет. Больше ничего не могу сказать. Мы тут взаперти, носа не можем высунуть.

— Точно спецотряд?

— Абсолютно. Не раз их видел.

— Ещё какая-то информация есть?

— Больше ничего.

— Держитесь. Скоро будет подкрепление, — обещал я.

— Ждём. Очень ждём, Артём Эдуардович. Пожалуйста, поторопитесь.

Едва я закончил разговор, как мне позвонили на смарт. Звонившим оказался один из пилотов. Те уже прибыли, но военные не пускали их на территорию. Пришлось идти разбираться.

Моё вмешательство помогло, и вскоре я уже сидел в новеньком Б-11, принадлежавшем компании «Звезда», и готовился к отлёту. Это был маленький вертолётик, рассчитанный всего на шесть пассажиров. Имелся тут и вертолёт побольше, вмещавший три десятка человек, но мне сейчас такой мне не требовался.

Вся лётная техника была у нас современной. Стараниями Ростислава транспорт, чтобы перемещаться между базой и городом и перевозить грузы, в том числе, машины и вездеходы, в Усть-Печорске имелся в достатке. Более того, в ближайшее время Ростислав собирался построить взлётную полосу рядом с серой зоной, но этот проект так и не был окончен.

Загудел винт. Вертолёт оторвался от земли и стал быстро набирать высоту. Через широкое боковое окно я наблюдал, как удаляется взлётная полоса. Вокруг раскинулась необъятная зелёная равнина. В свете солнечных лучей белели многоэтажки, которые, словно на водопой, сбежались к серебристой ленте реки, что прорезала тундру с севера на юг. Вертолёт развернулся, и я увидел море, простирающееся до самого горизонта.

Лететь было менее часа, но время это казалось вечностью. Я предполагал, что противник в скором времени предпримет новую атаку и боялся опоздать.

Наконец, на горизонте показалась база. Подавшись вперёд, я наблюдал сквозь лобовое стекло за оранжевыми домиками далеко внизу, которые медленно приближались к нам. За ними виднелось огромное серое пятно — мёртвый след энергоконцентратной бомбы, взорвавшейся здесь семьдесят или восемьдесят лет назад. Сейчас пятно имело диаметр около двух километров, но во время своего возникновения, по словам учёных, оно было значительно меньше. Тем не менее, эта аннигилированная зона, носящая кодовое название А-12, являлась одной из самых мелких на нашей планете.

Из соображений безопасности было решено посадить вертолёт в трёх, а если понадобится, и в пяти километрах от лаборатории. Дальше я мог добраться самостоятельно методом выхода сознания из тела. Конечно, это отнимет некоторые силы, но всё лучше, чем потерять от вражеского огня вертолёт и двух пилотов.

Я приказал садиться. Пилот выбрал подходящий участок, машина замедлила скорость и стала снижаться. Шасси коснулось земли, я выпрыгнул из кабины и, придерживая рукой кепи, отбежал на некоторое расстояние. Вертолёт тут же стал подниматься, развернулся и на предельно низкой высоте полетел прочь. Здесь он мне был не нужен, а вот лишний борт для доставки подкрепления мог понадобиться.

Со стороны лаборатории долетали звуки автоматных очередей — значит, противник начал новое наступление. Всё было при мне: шашка, карабин с подствольником, боеприпасы в карманах подсумков, рация. Осталось только преодолеть километра три и вступить в бой с врагом. Но первым делом я связался с майором Кузнецовым, чтобы уточнить обстановку.

— Ведём бой, — раздался в наушнике голос майора на фоне плотной стрельбы. — Есть потери. Мы долго не продержимся. Нужно подкрепление!

— Пять минут, — обещал я. — Продержись пять минут. Сейчас буду.

Я сосредоточился, и моё сознание поплыло над тундрой. База теперь казалась гораздо ближе, чем раньше. Я видел огороженную решётчатым забором территорию, оранжевые одноэтажные домики, два гаража, радиовышку, большое одноэтажное здание в центре — главная лаборатория, которую сейчас обстреливали со всех сторон неизвестные, прятавшиеся за другими постройками.

Перед базой стояли два броневика, один дымился. На территории находились ещё три «Кречета», и два — горели на недостроенной взлётной полосе. Неподалёку от неё лежали рядком тела убитых, а рядом сидели и лежали живые люди — видимо, раненые.

Противников было человек сорок, не меньше. В ближний бой они пока не вступали, а только обстреливали главную лабораторию. От этой группы отделились пять бойцов и направились в мою сторону. Видимо, решили, отсечь прибывшее подкрепление.

Первым скачком я переместился примерно на километр, сократив расстояние между мной и этой группой вдвое. Снова сосредоточился. Снова моё сознание оказалось вне тела. Следующая телепортация перенесла меня ещё ближе, и я возник метрах в двухстах от бойцов, что шагали мне навстречу рассыпным строем.