Вражда

Глава 3

Правильно поступаю или нет, я не знал. Не хотелось стравливать людей и разжигать вражду, устраивая очередное кровопролитие. Не хотелось, чтобы Новгород стал следующей Волынью. Как и многие жители Союза, я считал, что раскол к добру не приведёт. Ростислав верил, что Новгород обогатится за счёт нового источника энергии, который дадут нам серые пески, и тогда экономика княжества достигнет небывалых высот. Но когда это случится — вопрос оставался открытым. Быть может, через год, быть может, через десять лет или никогда…

И всё же моё желание помешать Голицыным было столь велико, что я решил пойти на радикальные меры, ведь пока этот род стоит у власти, ни мне, ни моей семье покой не светит. Рано или поздно они заберут всё: наше имущество и наши жизни, если им это окажется выгодно. Их следовало остановить. У владимиро-суздальских князей не получилось. Теперь моя очередь.

И в то же время я намеревался не допустить войну между Москвой и Новгородом. Как это сделать? Да чёрт его знает. Но проблему следовало решить малой кровью. Данный конфликт — дело двух княжеских родов. Народные массы втягивать в него вовсе ни к чему. Но чтобы успешно противостоять Голицыным, требовалась армия. Передо мной возникла сложная дилемма.

Союзники тоже были нужны. Новгородское княжество — может, и не самое богатое, но зато самое крупное образование во всём СРК. Именно новгородские нефть и газ питали большую часть Союза. И сколько бы Голицыны не рвались прибрать нас к рукам, остальные князья тоже не дураки, чтобы слепо потакать агрессии этого воинственного рода. Но ведь и Голицыны — небедные. За ними тоже стоит огромная экономическая мощь.

К сожалению, политикой я никогда не занимался и даже о делах Ростислава Борецкого слышал лишь краем уха. Да и много ли мог знать мелкий князёк двадцати лет отроду с относительно скромным состоянием? Даже если бы я и захотел проникнуть в закулисные тайны новгородской правящей верхушки, никто не позволил бы мне это сделать. Но теперь я просто не мог оставаться в стороне. Если не взять инициативу в свои руки, её возьмёт кто-то другой, и не факт, что это окажется доброжелатель.

Следовало начать действовать сразу, не дав противнику сделать новые шаги. Да, были определённые риски: ни я, ни мой брат не знали, какая встреча уготована нам в воинской части. Но в одном мы, как ни странно, имели схожее мнение: лучше сделать хоть что-то, чем сидеть сложа руки, безропотно ожидая своей судьбы.

Командующий пятьдесят третьей десантной бригады генерал-майор Валиков лично принял нас с Николаем у себя в кабинете. Когда мы приехали, командующий находился в расположении части и едва получил известия о нашем прибытии, пригласил к себе.

Валиков вид имел суровый: лицо с массивным подбородком и жёсткой складкой рта, широкая щетина усов над верхней губой, короткая стрижку с проблесками седины. При взгляде на него невольно приходили мысли, что человек, обладающий таким лицом, отправит на убой тысячи не моргнув глазом.

А мне, вчерашнему сержанту, предстояло мало того, что говорить с ним на равных, так ещё и убедить следовать за собой. Конечно, сейчас я уже не имел отношения к армейской иерархии и вообще являлся князем, вот только вряд ли это сыграет большую роль.

В кабинете генерал-майора находился массивный стол с брифинг-приставкой, за которым и восседал командующий. За его спиной на стене красовался герб СРК — вставший на дыбы лев на зелёном квадрате с гербами всех входящих в состав Союза княжеств. В углу комнаты на штоке висело какое-то знамя.

Мы с Николаем расположились за приставной частью стола. Говорил я, а Валиков внимательно слушал, сцепив руки в замок.

— Мы имеем информацию о незаконном захвате власти в Новгороде, — я отчеканивал каждое слово, стараясь излагать мысль максимально чётко, потому что иначе военные не понимают. — Сегодня ночью произошло нападение на поместье великого князя. Особняк Ростислава Борецкого полностью разрушен, великий князь погиб. Возможно, имел место авианалёт. Поскольку недавно Голицыны вынудили уйти в отставку законно-избранного канцлера и силой устранили ряд политических оппонентов, есть все основания полагать, что они же инициировали и нападение на Новгород. С их стороны подобные шаги являются преступлением против всех подданных Союза Русских Княжеств. Николай Голицын находится на посту канцлера незаконно, и действует он противоправными методами.

Про то, что с нами связывался Святослав, я умолчал. Пока было непонятно, какую роль он играет в данном действе, да и смещение акцентов на конфликт внутри семьи Борецких, как мне казалось, только помешает донести мою мысль.

— Вас понял, Артём Эдуардович, — проговорил Валиков резким командным голосом. — К сожалению, пока мне ничего неизвестно про события в Новгороде, но я буду выяснять обстоятельства происшествия. Я был лично знаком с Ростиславом Васильевичем, и мне жаль, что такое произошло.

— Я считаю, что в это непростое время князья Новгорода должны более тесно сотрудничать с военными, — продолжал я свою мысль, — дабы пресечь творящееся беззаконие. Речь идёт о прямом вмешательстве верхушки одного из княжеств во внутренние дела другого княжества.

— Понимаю вашу позицию, — ответил генерал-майор и, сделав непродолжительную паузу, заявил. — Однако должен напомнить, что регулярная армия СРК служит, прежде всего, защите целостности СРК.

— А так же защите прав каждого княжества, — добавил я. — А сейчас речь идёт о прямой агрессии к одному из членов Союза. Я не меньше вашего желаю сохранить целостность СРК, поэтому и обратился к вам с надеждой, что вы поможете обеспечить, как единство Союза, так и безопасность законной власти во всех его сателлитах.

— Сделаю всё, что от меня зависит, Артём Эдуардович. Но вы должны понимать: я подчиняюсь центральному командованию, и не имею права действовать без приказа.

— А я хочу вам напомнить, что командование может быть на стороне узурпаторов, действия которых угрожают целостности Союза.

— Сделаю всё, что в моих силах, — повторил Валиков, и мне показалось, что он сейчас скажет, что разговор окончен и нам пора убираться с территории части. Генерал не торопился занимать нашу сторону, ведь это значило пойти на конфронтацию с руководством армии и формально — государственную измену. Но чувствовалось, что отказывать мне он тоже не хочет. Мы же, как-никак, князья, да ещё и энергетики. Злить нас опасно.

Валиков сделал паузу, а когда он заговорил снова, тон его стал менее резок.

— Ряд офицеров поддерживает Голицыных, — сказал он. — Но есть и те, кто скептически относятся к политике данного семейства. Я уважал Ростислава Васильевича, как человека и как мудрого правителя. Жаль, что с ним случилось такое несчастье. Но почему вместо членов великокняжеской семьи прибыли именно вы?

— Многие рода Новгорода занимают выжидательную позицию, — объяснил я. — В итоге ситуация может привести к расколу, как внутри новгородской аристократии, так и внутри правящего рода. Я считаю, что ждать — непозволительное легкомыслие. Необходимо действовать решительно и быстро.

Валиков кивнул.

— Уважаю вашу позицию, — коротко ответил он. — Как я могу с вами связаться в случае необходимости? Или… с вами? — он посмотрел на Николая.

— По любым вопросам можете обращаться ко мне, — сказал я, не дав брату даже слова вставить. — Мой номер защищён от прослушивания. Записывайте.

Глава рода смирно сидел и слушал наш диалог. Кажется, Николай и сам плохо понимал, что делать в данной ситуации. Я тоже мало что понимал, но мне внутри как будто что-то подсказывало, как поступить и что сказать.

Мы с Валиковым обменялись номерами, и это можно было считать хорошим знаком. Генерал-майор не дал конкретного ответа, да он и не имел права оказывать нам прямую поддержку. Но очевидно, с Ростиславом у него уже сложились какие-то отношения, и сотрудничество он считал возможным.

Покинули военную часть мы без каких-либо проблем, через главный КПП.

— А ты неплохо с ним поговорил, — похвалил меня Николай, садясь за руль. — Он к тебе, кажется, прислушался. Но проку от этих генералов мало. Они же только приказы исполняют. Что он сделает? Прикажут ему завтра Новгород захватить. Думаешь, он пойдёт против командования?

— Я думаю, что переговоры прошли успешно, — я сел в пассажирское кресло и захлопнул дверь. — Валиков выслушал нас, и у нас есть с ним контакт. Теперь — в Сырково.

Николай повернул ключ в замке зажигания, и двигатель, пару раз кашлянув, завёлся. Мы выехали со стоянки. Теперь наш путь лежал в Новгород, но по дороге я хотел посетить военную часть в Сырково. Она находилась рядом с городом, и в случае беспорядков, именно солдаты оперативного полка должны были войти на улицы первыми. Это и произошло во время осеннего конфликта, когда Голицыны пытались склонить меня на свою сторону. Тогда наша дружина сожгла несколько единиц армейской бронетехники. Что-то мне подсказывало, после того случая военные из Сыркова нас не очень-то жалуют.

— Будем надеяться, — Николай выкрутил руль, выезжая на большую улицу. — А вот насчёт Сырково я не уверен. Видишь ли, Ростислав вёл диалог с местными военными, но не все с ним были согласны. Наверняка есть какие-то контакты, которые он наладил, и нам следует работать в первую очередь с ними, а не соваться ко всем подряд.

— И как их найти?

— Меня он тоже не посвящал в свои дела. Возможно, кто-то из помощников знает.

— Например, кто? Кто сейчас глава тайного приказа? Или может быть, ты знаешь кого-то из его приближённых?

— Мы с Ростиславом встречались пару раз, но речь шла в основном о вашем предприятии в серой зоне. Я же говорю, не ставил он меня в известность. И с главой тайного приказа у меня нет связи.

— Жаль. Ладно, сейчас ещё раз позвоню Веронике. Не нравится мне, что она не отвечает.

На экране своего нового смарт-браслета с противоударным титановым корпусом я выбрал номер Вероники и нажал «вызов». Номер оказался недоступен, как и полтора часа назад. Когда мы выехали из Ладоги, я уже звонил ей, желая убедиться, что Вероника покинула Новгород, но звонок не проходил. Раза три звонил — и каждый раз одно и то же. Я стал подозревать неладное. Если Святослав убил своего старшего брата, а возможно и его семью (ведь поместье разрушено подчистую), что ему мешало прикончить в довесок и дочерей великого князя? Скорее всего, Вероника просто-напросто не успела покинуть академию.

— Опять не отвечает? — спросил Николай.

— Нет, — покачал я головой.

Воцарилось молчание.

— Сочувствую, — проговорил Николай.

Я вздохнул. Становилось грустно при мысли, что Вероника, возможно, мертва. Девчонка отличалась непростым характером, но я привык к ней, мне она по-своему нравилась, да и она ко мне была неравнодушна. А теперь её нет, и я больше никогда не увижу её симпатичное личико, не услышу её дерзкий голосок. И вместе с тоской накатила злость и желание порубить на куски тех сволочей, которые отняла её у меня.

Конечно, надежда на лучшее ещё теплилась, но я просто не мог представить причины, по которой номер Вероники был недоступен, особенно после того, как с её отцом вероломно расправился его собственный брат.

— Да уж… — произнёс я. — Не понимаю. Её-то за что? Неужели Святослав — такая скотина, что свою же племянницу убил? Что она ему сделала?

— Ты знаешь Борецких. У них это в крови. Василий своего брата прикончил, Ростислав — отца… Да, знаю, это сделал ты, но именно Ростислав был инициатором, верно? Святослав порешил Ростислава… Возможно, он что-то знает про серую зону и про ваше совместное предприятие. Если так, то он сделает всё, чтобы заполучить его.

После этих слов ко мне как будто пришло озарение. Нашёлся недостающий кусок пазла, который позволил увидеть картину целиком.

Голицыны давно трудились над разработкой серых зон и просто не могли позволить, чтобы кто-то другой составил им конкуренцию. И месть тут совершенно ни при чём. Ими двигал голый расчёт. Компания с довольно обычным названием «Звезда», которая занималась исследованием серой зоны на севере Новгородского княжества, принадлежала мне и Ростиславу Борецкому. Ростислава Голицыны убрали. Теперь те шестьдесят шесть процентов компании разделят меж собой его дети. А если и дети мертвы, всё достанется младшему брату — Святославу, который, скорее всего, уже обо всём договорился с московским великокняжеским родом.

Меня же хотели убрать, как просто сильного противника, который может создать много проблем. Если я погибну, моя доля перейдёт жене. Вынудить Иру продать долю в компании труда не составит. Видимо, на то и рассчитывали.

— Всё сходится, — произнёс я. — Вот, оказывается, что они хотят! Как же я сам не догадался. Контроль над исследованиями. Чёрт бы их побрал. Добрались-таки до нас.

— Если честно, до сих пор не понимаю, что ценного в этих серых песках, — покачала головой Николай. — Почему из-за них столько возни?

Николай знал о том, что я делал в серой зоне и чем занимается компания «Звезда». Я ему рассказал об этом ещё три месяца назад, хоть это и являлось секретом. Но брат, кажется, не воспринимал всерьёз грядущие преобразования. Он, как и многие обыватели, смотрел на серые зоны, как на угрозу для человечества, а не как на источник богатства и власти.

— Я же тебе рассказывал, — напомнил я. — Это будущий источник энергии, причём такой, который, возможно, полностью вытеснит нефть и газ.

— Я не верю, что эта серая пыль может принести нам хоть какую-то пользу, — отрезал Николай. — Сколько её исследуют? Десятилетия. И что толку? Лучше б думали о том, как от неё избавиться.

— Полностью с тобой согласен, но правительства мировых держав считают иначе. Именно из-за этого у нас сейчас такие проблемы. Поэтому мы не должны позволить компании оказаться в руках Голицыных. Я и сам хочу, чтобы учёные научились контролировать распространение серых зон. Это — одно из условий, которое я поставил перед Ростиславом, когда мы основывали предприятие.

— Вот это поддерживаю, — проговорил Николай. — Главное, на рожон не лезь. Ты нам живым нужен.

— Постараюсь. Но ты же знаешь, что я стал сильнее.

— Считаешь себя неуязвимым?

— Не волнуйся, иллюзий я не питаю. Чтобы постичь силу, и целой жизни мало. А пока я — всё равно что младенец.

— Который в одиночку перебил целый взвод, — усмехнулся Николай. — Нашему роду повезло. Просто… будь осторожнее.

Некоторое время мы ехали молча. Старенький седан выбрался на трассу и теперь бодро катил в направлении Новгорода, маневрируя в потоке машин.

Молчание нарушил Николай.

— А между прочим, не сегодня-завтра Святослав потребует подписать клятву. Думаю, он попытается сделать это как можно скорее.

— И что тогда?

— А тогда мы все будем обязаны служить новому великому князю. Нарушение клятвы расценивается, как предательство.

Я до сих пор плохо разбирался в обычаях и законах, по которым живут бояре и князья. Я не был главой рода, и данная тема меня интересовала лишь в свете моих собственных прав и обязанностей. Про клятвы верности слышал краем уха — старинный обычай, возведённый в ранг закона, который имел широкое распространение, как на Руси, так и в европейских королевствах.

— Неужели они ничего не возразят? — удивился я. — Очевидно же, что Святослав убил своего брата, чтобы занять престол. И после этого ему принесут клятву?

— На убийство Василия все закрыли глаза, закроют и сейчас, — рассудил Николай. — Если новый князь не будет вмешиваться в дела подданных и не толкнёт их на какую-нибудь никому не нужную авантюру, главы родов тоже не полезут на рожон. Закон нас обязывает принести клятву, а Святослав уж придумает своим действиям оправдание. Например, распустит слух, что Ростислав хотел отделиться от Союза и воевать с Москвой. Да всё, что угодно.

— А убийство племянницы он чем объяснит? Это вообще нормально? А уничтожение усадьбы? Возможно, ещё кто-то из членов семьи погиб или пострадал.

— Думаешь, главам родов есть до этого дело? — спросил Николай. — Какая выгода им совать нос в чужие дела? Род Борецких находится у власти пятьсот лет. Пятьсот лет его представители сидят на новгородском престоле, и большинство семей это до сих пор устраивало. Вряд ли сейчас что-то поменяется.

— Насколько я знаю, прежде князя выбирали на вече, — вспомнил я школьный курс истории.

— Было такое. Но сомнительно, что кто-то вспомнит столь древний обычай.

— А если попробовать убедить их выбрать нового князя?

Николай усмехнулся:

— Маловероятно.

— Надо предложить.

— Кому ты предложишь? Главы родов — это не какие-то армейские генералы из простонародья. Знаешь, с какими трудностями мне приходится сталкиваться, чтобы на нашем же семейном совете свою линию гнуть? И это притом, что я — глава рода, — Николай говорил с возмущением. Чувствовалось, что у него накипело. — А какое я встретил сопротивление, когда предложил назначить воеводой Валеру! Да они смотрят на нас с тобой так, словно мы из яслей только вылезли. Думаешь, тебя или меня кто-то станет слушать?

— И всё же Валеру назначили воеводой, — заметил я. — Молодым надо прокладывать дорогу.

— Проложишь тут… — буркнул Николай.

Я хотел ещё что-то сказать, но тут заиграла мелодия на смарте. На экране отобразилось имя Максимилиана Белозёрского — звонил мой будущий тесть, который в отличие от Ростислава Борецкого пока ещё был жив.

— Добрый день, Максимилиан Сергеевич! — поздоровался я.

— И вам добрый день, Артём, — ответил Белозёрский. — Только вот не очень-то этот день и добрый, судя по последним новостям. Да и у вас, гляжу, без приключений не обошлось. Ксения мне всё рассказала. Рад, что вы с братом не пострадали.

— К сожалению, не всем так повезло, как нам, — сказал я, снова вспомнив о Веронике.

— И то верно. Ходят слухи, что погибла вся семья Ростислава Борецкого — все, кто этой ночью были в поместье. Огромная трагедия постигла наше княжество. Но я вот по какому поводу звоню. Хотел бы с вами лично встретиться и побеседовать о том, о сём. Главным образом о последних событиях, конечно же. Вам же известно, кто стоит за убийством?

— Есть версии.

— Тут уже не о версиях придётся говорить, а об очевидных фактах. Так вот, вы ведь где-то недалеко от Ладоги сейчас проживаете? Я в скором времени отбуду в своё северное имение, могу по пути заглянуть в гости, если не возражаете.

— Какие возражения, Максимилиан Сергеевич? Приезжайте в любое время. Но если хотите поговорить, я и сам могу к вам сегодня заехать.

— Вот как? Так это ещё лучше. Когда вас ждать?

— Где-то через час-полтора.

— Очень хорошо. Приезжайте.

— Белозёрский хочет встретиться, — сообщил я Николаю, завершив вызов. — Значит, Сырково пока откладывается.