Время Надежды (СИ)

36

В гнетущей тишине мы подавлены мощью своего повелителя. Стоим, будто кучка провинившихся мальчишек. Кошусь на Филиппа - он ссутулился с лицом цвета известки. Под глазами расцвели темные пятна. Кажется, его сейчас вывернет. Или брат попросту свалится в обморок.

Надеюсь, я выгляжу лучше. Ведь мне предстоит говорить.

Предатель язык успел разбухнуть и к небу прилипнуть. Хочется пить. Я не смогу выдавить даже подобия речи.

В следующее мгновение едва верю глазам. С величавой медлительностью над королевской повозкой поднимается силуэт человека с черепом вместо лица. Парит в воздухе над равниной, точно во сне. Король разводит руки, то ли благословляя нас, то ли проклиная. Возле его ладоней начинает клубиться тьма, густеть, рваться черными кляксами.

Я чувствую, как незримая сила вдавливает в седло.

«Вниз вали», - думаю я голосом мастера Семиуста. Мысль выдергивает из оцепенения. Нечеловеческим напряжением тела и воли я приподнимаюсь на стременах и перетаскиваю через седло ногу. Мне кажется, стеганые штаны и латы весят больше меня. Не представляю, как буду возвращаться в седло.

Наконец, я на мерзлой земле. Кое-как делаю несколько тяжелых шагов, и заваливаюсь на колено. Стягиваю с головы шлем. Моему примеру следуют Филипп и остальные встречающие. Некоторые падают с лошадей, позади кто-то начинает стонать. Мы представляем собой на редкость печальное зрелище.

Потом мне в лицо бросается тьма. Спустя мгновение нас окутывает черный туман. Становится темно, будто ночью. Тьма клубится, щупает, лижет незащищенную кожу, заползает к каждому под доспех, под одежду. От этого холодно и как-то противно. Мысли путаются, тяжелеют, в голову лезет только дурное. О боги! Я жалкий неудачник. Никому не нужный и не любимый. Я лишь недостойная тень собственного отца. Анэстей-неудачник. Ни с чем вовсе не справлюсь…

«Э, нет, дружище! Это не твои мысли. Их тебе внушает вон тот расфуфыренный малый. Че прислушиваешься к черной пурге? Лучше приглядись: у него из-под платья подштанники вылезли». - Насмешливый голос мастера Семиуста прогоняет наваждение. Даже дышать становится легче.

Туман возвращается обратно под плащ Повелителя. Мы стоим коленопреклоненные перед господином нашим королем Ампелиусом Виэктрисом Гобнэте Первым. Не сильно ушли от рабов… Король по воздуху приближается к нам, и останавливается за десяток шагов. Его стопы не касаются земли, словно Его Величество брезгует почвой спящих полей Арклтона.

У меня есть возможность рассмотреть государя. Издали его лицо походило на череп из-за овальных черных очков. Смоляные стекла смотрелись провалами. Вблизи он выглядит как подобает монаршьей особе. Наш король статен, высок, с великолепной осанкой и надменными чертами гладко выбритого лица. Словно с парадного портрета сошел.

Рядом с Повелителем мы будто выковырянные из земли картофелины. Даже мастер Ватабэ выглядит как коряга. Пышность одежд только подчеркивает убогость.

- Где наш почтенный слуга Келебан Анэстей?! - Рокочет король. Его голос раскатывается по долине. И одновременно звучит, словно король говорит прямо в ухо.

Невольно вспоминаю Владычицу, ее чудовищный Дом Драконов. Это плоть от плоти темное кроммово искусство.

В ответ я каркаю, каким-то неузнаваемым голосом. От усилия горло болит.

- Ваше Величество, он отравлен. И сейчас умирает. В мучениях. Мы молим Вас снизойти до помощи. - Все-таки, захожусь в кашле. Как невовремя!

Меня выручает мастер Ватабэ:

- Ваши ничтожные вассалы от лица всего плененного города Арглтон умоляют Вас. - Добавляет, не поднимая головы.

Странно, что Филипп молчит. Я смаргиваю слезы и кошусь на него. Брат сидит на заднице на земле, колени разъехались как у ребенка, а голова запрокинулась. Глаза закатились, по подбородку стекает нитка слюны. Лишился чувств при виде такого величия. Еще раз убеждаюсь: несмотря на громкие заверения, на Турнире Филипп был бы никчемным бойцом.

- Печальную весть вы нам принесли. - От голоса короля хочется сжаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍