Время Надежды (СИ)

79

Незаметно от девушки проверяю, хорощо ли закреплены кинжалы в рукавах. Потому что спокойствия я не чувствую.

Слуги подобрали для художницы новую одежду. Они принесли несколько ларей, доверху забитых вещами, и Кирстен выбрала самый простой наряд из возможных. Я удивлен, что она не стала брать черное. Мне пришлось объяснить ей, что черные плащ и платок надеть все же придется. Нужно скрыть ее простую одежду, и сделать похожей на одну из множества ошивающихся во дворце девиц, чьих-то родственниц и любовниц. Мне не хочется привлекать к нам внимание.

Кирстен смотрит на черную ткань с таким выражением, словно полотно пропитано ядом. Я обращаю внимание, что новый платок она завязывает поверх своего. Интересно, почему не хочет показывать волосы? Я даже кончика пряди не видел. Может, скрывает происхождение? Говорят, у самых неистовых чудодеек волосы были огненно-рыжими. А что, если такие и у нее? Это было бы очень красиво…

Сам я накидываю плащ без изысков и войлочный колпак, скрывающий светлые волосы. Все мои вещи черного цвета.

- Ну вот, теперь мы мало чем отличаемся от остальных.

- Вы так думаете? – Кирстен снизу вверх окидывает меня скептическим взглядом.

- А ты – нет?

- Я думаю, вам нужно самую малость подрубить ноги. Тогда не будете выделяться так сильно. – И тотчас спохватывается. – Ох, Ваша Светлость! Простите! Когда я нервничаю, всегда несу чушь.

Она потрясающая! Со мной мало кто смеет шутить. Из женщин – так и вовсе никто.

К тому же я впечатлен ее волей. Стержень Кирстен крепче, чем у большинства людей, которых я знаю. Только что с жизнью прощалась, прикованная к стене в подземелье, и вот уже готова к решительным действиям. Без слез, сантиментов, без жалоб на злую судьбу.

Я принял решение: должен ее выкупить. Обязательно. И освободить.

Отпустить, как редчайшую птицу, которой не место быть запертой в клетке. Мне нужно сделать это до первого круга Турнира, потому что… Мало ли как оно обернется.

Мы попали в ловушку Дома Драконов. Пространство и время причудливо комкаются, словно смятый листик пергамента, сжимаются и расходятся, образуя пустоты.

В Сером замке нет места для пустоши подобных размеров. Мы идем уже сутки, не меньше. Но над нашими головами по-прежнему висит тусклое солнце. Укрывшись за серым маревом туч, оно бледным пятном сползает к линии горизонта. Туда, где только угольно-черная галька. Там нет стены Серого Замка, ее поглотил океан темного камня. Дом Драконов – манок, чтобы завести нас подальше от берега и погубить в лихорадке безумия, о которой рассказывали моряки.

Лицо Кирстен заострилось. Она шумно дышит сквозь зубы, все чаще придерживая себя за бок. Я начинаю думать, что у нее сломаны ребра.

- Тебя били?

- Должно быть, неудачно упала. – Поводит головой Кирстен. Она зачарованно смотрит на черный силуэт ощетинившегося башнями Дома Драконов.

- Ты не дойдешь.

- Дойду. – Как ребенок, упрямится Кирстен.

- Давай я тебя понесу?

- Нет, я…

- Да не спорь ты.

Обхожу ее. Мне неловко брать девушку на руки, точно невесту. Нести на руках как младенца еще более неудобно. Поэтому, присаживаюсь и предлагаю самый пристойный вариант:

- Полезай на спину.

Поднимаюсь, подхватив ее под колени, маленькую, невесомую, теплую. И правда, Кирстен как птичка. Мне кажется, я чувствую хрупкость ее тоненьких косточек. Нет, я не буду смотреть вниз, на стройные ножки в вязаных чулках. Не стану думать, в каком положении она едет там, за спиной. Как близко ко мне прижимается. Не стану…

Мне кажется, я могу нести ее до самого края света. Ведь именно там находится Дом Драконов.

Стена Серого Замка исчезла, будто никогда не было. Дом Драконов высится посреди бескрайней каменной пустоши, огромный и неприступный. Небо серое, здание обугленное, галька черная. Над нами кружит воронье, - под облаками мечутся лоскуты тьмы. Крестовины с флагами похожи на раскинувших руки черных людей.

Мы тоже черные, в своих траурных одеяниях. Поверить не могу, что дошли.

Я опускаюсь на колено, помогаю Кирстен сойти. Она очень плоха. Словно близость Дома Драконов тянет из нее силы. Кажется, в девушке не осталось цвета, даже карие глаза потускнели и стали мышиными.

«Мы растворяемся! Становимся частицами этого черно-серого мира», - я в ужасе думаю голосом мастера Семиуста. Надо поскорее убираться отсюда! Я бы, может, сбежал, но меня держит слово. Поэтому мы рука об руку бредем вдоль фасада Дома Драконов. Обессиленные и спотыкающиеся. Кроммовы знамена хлопают на распорках, как паруса перед бурей.

Наконец, видим дверь. Нет сомнений, это та самая единственная дверь, через которую я прошел в прошлый раз. Теперь она непомерно высокая и широкая, словно из Дома Драконов должен выйти дракон. Если Кирстен вскарабкается мне на плечи, она вряд ли сможет дотянуться до дверной ручки исполинских размеров. Так может, это не дверь большая, а мы стали маленькими, истончились до пары песчинок?

Я колочу в толстый металл обшивки. Звук получается жалкий. Кулачишек Кирстен вовсе не слышно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вспоминаю о данной Владычицей подвеске. О том, что Кирстен о ней говорила… Вспыхнувшая надежда придает сил. Я выдергиваю медальон из-под ворота, прикладываю к двери, суетливо ощупываю холодную металлическую поверхность, пытаясь найти скрытую скважину. Отчаянно кричу, жалким мальчишечьим голосом:

- У меня есть медальон! Открой! Открой! Ты его сама мне дала! Это я, Гордиан!

Но дверь остается закрытой. Я слышу, как у плеча всхлипывает Кирстен:

- Гордиан, посмотрите…

Оборачиваюсь и замираю, потрясенный увиденным. Камни пустоши злобно дрожат. Постепенно все неохватное глазом пространство превращается в вибрирующий черный ковер. Затем камни начинают медленно приподниматься. Ползут наверх. Как брошенные в воду песчинки, они с ленцой опускаются в небо.

Галька под нами тоже приходит в движение. Мне приходится оттолкнуть Кирстен, чтобы ее не ударило. Сам я увернуться не успеваю, столкновение отзывается тупой болью в бедре.

- Что будем делать? – Спрашивает Кирстен безжизненным голосом.

Я снова поворачиваюсь к двери:

- Открой, ну открой же! Мать! Мама! Открой!

Бесполезный кусок угля болтается на моей шее. Дверь остается закрытой.

Как всегда. Мать не хочет меня слышать.

- Нам нужно уходить.

- Как?!

Я не знаю. Мы не сможем пройти сквозь пустошь взмывающих в небо камней. Нас побьет. Прячу Кирстен под боком. Мы вжимаемся в дверь, глядя, как над нашими головами галька закручивается в тугую спираль и закрывает небо. Тысячи тысяч камней сердито грохочут, сталкиваясь друг с другом. Становится как ночью темно, но отчего-то мы все хорошо видим.

Наконец, камни перестают подниматься, и все замирает в тягостном ожидании. Затем падает капля. Другая, еще одна, и еще… На личике Кирстен расползаются смоляные кляксы.

Каменные тучи извергают как масло густой черный ливень. Жидкая тьма затекает мне в глаза, в уши, в нос, мешает дышать. Мы промокли. Нам очень холодно. Кирстен плачет, ее плечи дрожат. Она кошмарно, сплошняком черная, будто лаком залитая - видны белки да полоска зубов.

- Бежим! – Очнувшись, кричу я, бухаюсь на колени. – Давай, садись!

Кирстен вскарабкивается мне за спину. И я бегу, спотыкаясь, в застилающей глаза черноте. Как тогда, в первый раз, камни у меня под ногами прокручиваются, выдергиваются, точно живые. Я несу Кирстен к жизни, к свету, к надежде. Несу прочь от Габи. Я знаю, что ее сестра там, в черном доме. В Доме Драконов вместе с моей матерью, женщиной, у которой нет сердца. Я услышал это в шуршании камня, в стуке капель по голове и плечам, в неистовом, издевательском смехе Владычицы, который до сих пор грохочет в ушах.