Время скидок в Аду

Глава 23 ДОЛГАЯ НОЧЬ В ОПЕРЕ

Каим подошел к нам, улыбаясь, словно кот, поймавший птичку; правда, с его клювообразным носом все будет наоборот — канарейка поймает кота. Мое сердце дико стучало, и если бы адские тела умели потеть, то я бы уже истекал потом, как тающий леденец. На раздумье оставалась лишь пара секунд — бежать или остаться? Если бы Великий Глава и его свита не стояли прямо между мной и выходом, то я, скорее всего, дал бы деру, а остальная часть дома походила на лабиринт, из которого не выбраться даже с компасом, поэтому я сделал глубокий вдох и приготовился.

Каим перевел взгляд от меня на девушек и, поклонившись, поцеловал руки сначала Элизабет, а потом Вере.

— Мы так рады, что вы удостоили нас своим визитом, ваша Честь, — сказала Элизабет. Ее слова были искренни, она произносила их довольным голосом, затаив дыхание.

— Я всегда рад посетить ваш великолепный дом, графиня, — ответил он, и я впервые услышал, как к Элизабет обратились по ее титулу. Это напомнило мне о Каз, о моей графине, заточенной где-то в недрах этого сумасшедшего города.

— Леди Цинк, я невероятно рад новой встрече с вами тоже.

Вера очаровательно покраснела. Казалось, она еще больше польщена вниманием Главы, чем Элизабет.

— Я рада, что вы не забыли меня, милорд.

— Называйте меня Каим, прошу вас. Я ведь здесь не по работе.

Затем он выпрямился и повернулся, чтобы осмотреть меня с ног до головы своими влажными и яркими глазами, будто я был привлекательным куском мяса, которым стоит полюбоваться с определенной высоты.

— А вы, должно быть, гость Веры. Снейкстафф, верно? В нашу последнюю встречу она не умолкая говорила о вас.

— Какая у вас память, Великий Глава! — Она обернулась ко мне. — Это было как раз той ночью, когда я обнаружила вас на дороге.

— То есть сбили его, как вы мне рассказали, — радостно и кокетливо улыбнулся ей Великий Глава, от чего его худощавое лицо с крупными чертами показалось еще более жутким, будто маска экзотического племени. — И прошу вас, леди Цинк — не хочу вас более поправлять, но называйте меня Каим.

Вера ответила радостным согласием, а Глава в это время снова повернулся ко мне. А я ведь только думал расслабиться. Вероятно, он заинтересовался мной из-за рассказа Веры.

— Сэр, теперь, когда я увидел вас вблизи, — начал он, — мне кажется, будто ваше лицо мне знакомо.

С таким же успехом он мог бы пробить мою грудную клетку и вырвать мне сердце.

— Мы раньше не встречались?

— О! В смысле, нет. Нет, вряд ли, — казалось, будто все вокруг уставились на меня. — Я редко бываю в Красном городе. В основном я работаю в… в Долине проклятия, это несколькими уровнями ниже.

— Симпатичное местечко, — сказал Каим таким тоном, что я понял — он никогда там не бывал. — Что ж, графиня, я желал бы познакомиться и с другими вашими гостями, а также с вашим мужем, который, кажется, затевает что-то нехорошее, болтая вон там со старым злодеем Папой Сергием. Так что, надеюсь, вы извините меня, если я покину вашу более приятную компанию. Хоть я и отдыхаю сегодня вечером, все равно не могу забыть про дела. — Элизабет и Вера понимающе закивали, а вороноподобный глава отвернулся, затем остановился и снова глянул на нас. — Кстати, графиня, я выделяю деньги на вечер в Дионисе, который состоится через два дня — будет то самое великое произведение Монтеверди, которое нам всем так нравится. Это будет важное событие — он Сам собирается играть главную роль в опере.

Я прямо слышал эту заглавную «С».

Он Сам? На мгновение я представил, как Сатана в гриме валькирии [39]распевает арию. Это казалось маловероятным, но Вера и Элизабет приглушенно захихикали, будто Каим рассказал им что-то невероятно озорное.

— Это правда? — спросила Вера. — Как здорово!

— Да, и я буду счастлив, если обе леди придут. Со своими джентльменами, естественно. — Он слегка кивнул в мою сторону. — Я со всей скромностью предполагаю, что этот вечер станет главным предметом разговоров всего Красного города.

По дороге домой Вера казалась счастливой, будто подросток, который только что узнал, что выиграл поездку на какое-нибудь реалити-шоу. Ее переполняли эмоции от того, что Каим помнит ее и что он оказал нам великую честь, пригласив на свой вечер.

— Кого он имел в виду, когда говорил «Сам»? Кто будет в главной роли?

— Неважно, — кокетливо ответила она. — Вы все увидите. Это будет великолепно. Но давайте лучше поговорим о вас, мой дорогой и прекрасный друг. Вы так поразили Главу! Конечно, он отличается от нас. У большинства старожилов совсем другие… побуждения. Но было видно, что он о вас очень высокого мнения. Даже спросил, не встречались ли вы! И это Глава!

Кстати, в Аду правит не один президент, как, например, в США. Это просто титул, но зато очень весомый. Я слышал лишь о трех или четырех демонах — все из них Падшие, — в резюме которых значилась эта должность, так что в каком-то смысле эта работа намного серьезнее, чем у парня в Белом доме.

В общем, Вера была в очень приподнятом настроении. Как только я снял наряды, переоделся в ночную рубашку и начал готовиться ко сну, она зашла в мою комнату, все еще в вечернем платье, и настояла на том, чтобы мы обсудили все увлекательные события этого вечера, наряды всех людей и последние услышанные сплетни. Конечно, главной темой беседы стало приглашение Каима, и именно его она хотела хорошенько обсудить. Она устроилась на краешке кровати — я лежал под одеялом, она присела на него. Служанка Белль тоже была в комнате, готовая помочь своей госпоже, когда та отправится спать. За разговором Вера слегка поглаживала меня по голове, и я почувствовал к ней невероятную нежность. Я никак не ожидал, что здесь кто-либо сможет вызвать у меня подобные чувства. В этой нежности было и какое-то странное влечение ко всем этим старомодным вещам и манерам. Вера была красива, как фарфоровая кукла; она могла легко увлечься чем-то, как девчонка, и, как и Каз, вполне могла сойти за человеческое существо (за очень привлекательное существо) на Земле. Мне казалось, что я ей очень нравлюсь, и я не мог не обратить на это внимание. Она запускала пальцы в мои волосы, гладила по голове, от чего я чувствовал себя сонным и довольным, а еще очень спокойным, что редко бывало со мной на Земле, да и в Раю тоже. Но я не чувствовал ничего более серьезного, клянусь. Я восхищался ею и не мог не признать, что она была очень привлекательной, но у меня уже была девушка-демон — и к чему это привело? К тому же с самой первой ночи вместе Каз заняла столько места в моем сердце, что больше его ни для кого не хватило бы.

Но Вера была добра со мной. Я потянулся и сжал ее руку. Коснувшись ее, я на мгновение ощутил нечто странное — твердое и острое, и мы оба слегка подпрыгнули от неожиданности, но потом вместе рассмеялись. Я понял, что дотронулся до ее ногтей — длинных, блестящих и идеально ровных.

— А я все болтаю и болтаю! — сказала она. — Вы, дорогой мой, уже, должно быть, утомились. Пойдем, Белль, поможешь мне выбраться из этих одежд. Сегодня я не буду принимать ванну, я слишком устала и в то же время слишком взволнована. Думаю, я просто заползу в постель нагишом.

Вера и ее высокая служанка вышли, оставив меня наедине с ее интересным решением, но вдруг я почувствовал себя таким обессиленным, что уснул уже спустя несколько секунд.

Шли дни моего странного официального пребывания в Красном городе. Может, в своей Секте Лжецов Снейкстафф и не такой уж важный демон — что-то вроде юриста из небольшого городка по сравнению с работой Долориэля, Адвоката Рая, которому встречалось немало жуликов, но теперь меня и Снейкстаффа закрутило в омуте высшего общества, в адской версии жизни праздных богачей.

Было нелегко понять, как устроен Ад, потому что все здесь было настолько же странно и хаотично, насколько в Раю упорядоченно и неизменно. Мне было ясно, что, по крайней мере, Вера не находилась в самом центре событий. Ее друзья Фрэнсис и Элизабет были более важными шишками, она же — увлеченным участником событий, светской красавицей Ада, по-прежнему почитавшей все атрибуты и правила своей земной жизни. Она водила меня на различные встречи, и хотя я увидел немало действительно жутких людей (если их можно назвать «людьми»), было также много и других, кто, имея другую внешность, вполне вписался бы в интеллектуальную беседу на какой-нибудь вечеринке. Многие из проклятых и демонов были забавными, яркими и даже очаровательными (в том смысле, что с такими точно не хотелось бы ссориться).

Обо мне часто говорили, как о «новой пассии Веры», хотя между нами точно не было никаких романтических отношений. Иногда меня называли «находкой Веры», как будто на фоне моей неуклюжести и моих манер существа с низших уровней разумность и непредубежденность Веры проявлялись еще ярче. Некоторые из ее окружения были настроены откровенно враждебно по отношению ко мне; в основном это были молодые или молодо выглядящие мужчины, которые, вероятно, желали быть на моем месте, но для меня это являло собой лишь очередную занимательную грань этого разнообразного и богатого общества. Честно говоря, я даже начал находить определенный комфорт в своем пребывании в Аду, что сейчас жутко меня пугает и должно было бы напугать еще тогда, но меня охватило какое-то странное чувство довольства. Были моменты, когда я едва мог вспомнить самое начало своего путешествия, не говоря уже о земной жизни — это происходило, когда Вера нежно гладила меня по голове, сидя на моей кровати, и что-то шептала.

Лишь мысли о Каз возвращали меня к реальности. Расслабившись в приятной компании самых ужасных убийц и воров, я каждый раз вспоминал ее бледное лицо, и гнетущее чувство вины отрезвляло меня хотя бы ненадолго. Элигор был где-то рядом — я слышал, как о нем упоминают, затаив дыхание, будто это рок-звезда, живущая поблизости. Это означало, что Каз тоже рядом, хотя в таком огромном городе вряд ли я смогу случайно с ней встретиться. Но бывали и моменты, когда я едва ли чувствовал ее близость, я ощущал лишь удовольствие от собственной безопасности и всеобщего восхищения. В конце концов, жизнь-то налаживалась. Моя рука понемногу отрастала: новые кости появились из обрубка кисти, как ранние весенние побеги. Но в основном я просто наслаждался тем, что нахожусь в безопасности. Я был предметом охоты и преследования в течение долгого время, и не только в Аду.

Настало время ночи в опере. Меня нарядили, словно принца Альберта, а затем я долго ожидал Веру, которая, конечно же, в этот вечер хотела выглядеть идеально. Наконец она выбрала роскошное платье из красного вельвета с низким вырезом, которое обтягивало ее выдающиеся, почти пышные формы. Я был настолько расточителен в своих комплиментах ей, насколько мне хватило слов (я все еще не привык к их, казалось, нарочно старомодным речи и поведению). Генри подогнал машину, и мы отправились в театр.

Пандемониум теперь казался мне другим по сравнению с моим первым впечатлением, когда я прибыл сюда, истекая кровью и едва дыша. Да, он все еще был темным и абсурдным, но теперь больше напоминал какой-то зарубежный город из шпионских историй, вроде Берлина в период холодной войны или «Касабланку» Богарта [40]— полных ужасных опасностей, но также предлагающих немало развлечений и возможностей. Но означало ли это, что, путешествуя в безопасности, я мог не обращать внимания на монстров на улицах города? Мог ли я игнорировать все эти страдания, которые и не снились отчаявшимся жителям стран третьего мира?

Да, в какой-то мере. Я уже начинал думать, что сделаю что угодно, лишь бы избежать изгнания из этого общества, лишь бы не отправиться снова бродить по улицам Ада без союзников или защитников; я был готов, если придется, пожертвовать своими принципами, забыть о своем ангельском прошлом, забыть обо всем. Именно так в меня закрадывался Ад. Но, несмотря ни на что, я не мог забыть Каз. Я вовсе не преувеличиваю, когда говорю, что лишь мысли о ней спасли меня от падения в бездну.

Я думал, что Театр Диониса будет похож на Ла Скала или нечто подобное, вроде такой роскошной оперы в огромном здании с колоннами классической постройки, которое с порога заявляет: «Эй, у нас тут все культурно!», но я совсем не принял во внимание адское чувство юмора. Театр находился в паре кварталов от площади Дис Патер, в самом конце широкой улицы, полной странных уродливых зданий, не похожих на высокие башни, в которых жили богачи — здесь, как в ульях, теснились остальные жители Пандемониума. На первых этажах расположились магазинчики и разные фирмы.

Когда я увидел вертикальную светящуюся вывеску с буквами, вечно покрытыми пылью, то понял всю иронию: Дионис был адской копией Театра Аполло [41]в Гарлеме, в котором, кстати, я однажды бывал — да, ваш друг Бобби Доллар посещал нечто, смахивающее на представление религиозных паломников.

Улицу переполняли автомобили, повозки и даже более странные виды транспорта, на которые приезжали сильные мира сего, а также заинтересованные зеваки и кучка попрошаек, напоминавших стаю рычащих волков. Диониса охранял отряд крепких солдат, по вооружению которых можно было изучить всю историю орудия — от дубинок до паровых пулеметов Гатлинга. [42]Большинство посетителей прибывали со своей личной охраной, так что даже самые отчаянные и опасные зеваки не решались подходить близко к зданию. Но это напоминало о том, что в любом месте, где богатство накапливалось методом хватай-беги, ваша безопасность зависела от того, сможете ли вы ее себе позволить.

Мы ожидали у входа, и я снова спросил Веру, кто же такой «Сам», исполнитель главной роли. Его имени не было на афишах, которые сообщали лишь название постановки — Коронация Поппеи. Лично я никогда о такой не слышал. Хотя, опять же, я особо и не увлекался классической музыкой или оперой, меня всегда больше привлекали джаз и блюз.

Хотя я понемногу привыкал к Аду, при виде интерьера театра все внутри у меня сжалось: он походил на старинные парижские катакомбы, полностью державшиеся на костях и черепах, пусть здесь они и были использованы более умело, чем просто для украшения стен или дверей. На арочном потолке изображались природные сцены — с использованием всех видов костей животных для скачущих овечек и безмятежного вида коров, за которыми, конечно, присматривали фигуры из человеческих скелетов. Из-за дрожащего пламени факелов мне даже показалось, что эти скелеты слегка двигаются, будто они ожили, но все еще заколдованы. Да, это все из-за факелов, хотя я и не так в этом уверен. Гигантские канделябры, балконы, колонны — все они были из человеческих и похожих на человеческие черепов и костей, многие из которых были выкрашены в ярко-красный, золотой или белый цвета, от чего весь театр казался странного вида цирком шапито.

Великий Глава Каим, сидящий в собственной ложе, помахал нам; это легкое движение длинных пальцев делало его еще более похожим на гигантскую птицу, расправившую перья. Вера была покорена тем, что такой важный тип выделил ее среди толпы. Я попытался улыбнуться.

Занавес поднялся, и представление началось. Я не очень понимал, в чем смысл, но вроде там было что-то про Древний Рим. Сначала пели персонажи, одетые богами и богинями, но музыка была совсем не такой, как в операх, которые я видел по телику и слышал по радио. Эта музыка была из эпохи Ренессанса или даже раньше, как мне показалось. На мгновение я задумался — показалась ли такая опера современной для Каз? Ведь она рассказывала, что жила намного раньше времен Ренессанса. От этих мыслей мне стало грустно. Было легче отогнать от себя подобные размышления, будто увести со сцены в темноту за парчовыми шторами лишнего персонажа.

Не желая думать о Каз — даже не знаю почему, — я снова обратил внимание на действие и вспомнил о загадочном «Самом», которого упоминал Каим. Ни один из актеров не казался мне необычным; все они были явно одаренными, но никого из них я не узнал. Изо всех сил стараясь разобрать слова, я понял, что эта опера — о римском императоре Нероне, том самом Нероне, через чей мост я попал в Ад. Ирония этой ситуации позабавила меня. Я подумал «сколько людей в этом оперном склепе вообще знают о существовании Моста Нерона?».

И вот настал выход того, кто изображал императора. Тогда я начал понимать, что происходит нечто странное. Нет, дело было не в актере, по крайней мере, не в его внешности. Он был не особо привлекательным, с крупным лицом, морщинистой шеей и слишком тощими ногами для тоги, которая была на нем надета, но я точно не узнал его. Однако его узнали все остальные и встретили аплодисментами, а также, к моему удивлению, свистом и даже смехом. К тому же в отличие от других певцов он явно не чувствовал себя привычно на сцене, так что мне он показался странным выбором на роль монарха. Я подумал, что у него наверняка замечательный голос, который компенсирует такую внешность, потому что все исполнители были просто высший класс. Я был слегка удивлен: когда он приготовился петь, его горло раздулось, как шейная сумка у лягушки-быка, хотя и это было не так уж странно: у каждого из исполнителей были определенные физические недостатки, указывавшие на их принадлежность к этому месту. Но когда он наконец запел свою арию, его голос оказался настоящим разочарованием: пел он очень хрипло и при этом слабо. Некоторые зрители засмеялись, от чего он даже запнулся. Насмешки становились все более громкими, но император продолжал петь, его горло раздувалось и сокращалось, будто мембраны аккордеона, а на лице проступил ужас к тому времени, когда публика начала откровенно кричать на него.

Он закончил, и на сцене появился другой исполнитель, но внимание зрителей было потеряно, и теперь многие из них громко разговаривали или смеялись. Я не мог понять, в чем дело, и задумался о том, почему высшему свету Ада вообще представили такого слабого певца, но тут мое внимание привлек шум в верхних ложах. Публика замолчала, и вдруг ария выступающего бедняги сопрано стала менее важной, ведь все обернулись, чтобы посмотреть, кто припозднился и занял свободное место в ложе Главы Каима.

Запоздалый гость выглядел не так, каким я его запомнил с нашей последней встречи, но все равно я узнал его мгновенно. На нем была безупречная белая форма, которую можно увидеть на королевских похоронных процессиях в старой кинохронике, правда, эта белая ткань была так мастерски украшена вкраплениями алого цвета, что я не сомневался — именно такой она и задумывалась. Под вопросом было лишь то, была ли это настоящая кровь или всего лишь краска. Догадаться было нетрудно.

Великий Герцог Элигор выглядел менее человечным, чем на Земле, но в то же время он меньше походил и на демона, чем в тот момент, когда я болтал ногами в нескольких метрах над полом офиса в Сан-Джудасе, пытаясь вырваться из его крепкой хватки. Его светлые волосы были коротко подстрижены, а лицо казалось более худым и старым, чем в земном облике Кеннета Валда. Скорее фашист-диктатор из выдуманной страны в Северной Европе, чем калифорнийский миллиардер. Человек жесткий и агрессивный, верный своим строгим принципам. Но это точно был он, Всадник Элигор, самый неприятный из всех демонов. Волосы на моем теле встали дыбом. К моему облегчению, я сидел в тени, и моя предательски узнаваемая маскировка не попадала в поле его зрения, пусть он и находился достаточно далеко от меня.

Как и многие другие, я наблюдал, как Элигор располагается на своем месте, и только тогда задумался, где же Каз. Но мое удивление длилось лишь пару секунд, потому что, как только Великий Герцог присел, один из его стражей открыл дверь в ложу, впуская внутрь вспышку из чистого белого золота.

Естественно, это была Каз.